Конец - это начало...

Я проснулась чуть ли не с рассветом, учитывая, что вернулись домой мы только в первом часу ночи. Уже несколько часов я просто молча улыбаюсь, глядя в потолок. Никогда я не была настолько переполнена счастьем. Вернее, я даже не знаю, как называть это чувство, когда в тебе будто каждую секунду порхают бабочки, будто сейчас у самой вырастут крылья за спиной, и ты взлетишь, поднимешься ввысь, на самое седьмое небо. Как можно спать? Аккуратно приподнявшись на локтях, расплываюсь в умилительной улыбке: подложив одну ладонь под щеку, а другую засунув под подушку, Энди мирно сопит, занимая чуть больше половины кровати. Его веки изредка подрагивают, уголки губ опущены, все черты расслаблены. Нет привычных складочек над бровями или морщинок в уголках глаз, которые появляются, когда парень улыбается, челка, обычно убранная набок или назад, упала на лоб. Обычно мне не удаётся это сделать, потому что требуется достаточное количество времени, но теперь я внимательно рассматриваю каждый виток и изгиб татуировок на его руках. Переплетающиеся узоры окаймляют ненавязчивые картинки, которые красуются на теле с подростковых лет. Я ещё лет с пятнадцати мечтала о «рукавах», и лишь на восемнадцатилетие все воплотилось в жизнь. В день своего рождения я проснулась очень-очень рано, потому что кто-то переставил мой будильник. Я нашла текст, написанный незнакомым почерком на блокнотном листе. Указание и карта с отмеченными местами — все что было помимо неё на столе. До вечера я бродила по городу, словно турист, исходила все ноги и обгорела на палящем солнце (лето даже в октябре не думало нас покинуть). Но результат оправдал себя: выполнив все указания, я попала на пристань, где находится семейная яхта. С огромным тортом, хлопушками и веселыми выкриками родные и близкие встретили меня и подарили незабываемый вечер в океане, плавно переходящий в ночную прогулку на новом кабриолете — подарке мамы, Джареда и Шеннона. На следующий день Энди повёл меня в салон, захватив уже доработанные эскизы будущих татуировок. По окончании целого дня работы, я была вся опухшая от слез, но это настолько сильные эмоций, что не передать словами. Погрузившись в воспоминание, еле успеваю заметить шевеление в детской кроватке. На цыпочках спешу к источнику уже начинающихся лёгких покряхтываний, которые вот-вот перерастут в плачь, но вовремя беру ребёнка на руки.  — Всё-всё, мама рядом… Мы же не хотим разбудить папочку, м? — шепчу, прижимая и укачивая младенца. — Кушать хочешь, да? Давай-ка покушаем. Задираю футболку, поднося кроху к груди, а затем комнату заполняют смачные причмокивания. Присаживаюсь на кровать, продолжая укачивать. Очень часто случалось, что я засыпала вместе с ребёнком, иногда даже сидя. Бессонные ночи давали о себе знать, но стоит увидеть улыбку своего чада, как все уходит прочь, и ты понимаешь, что теперь это центр твоей вселенной.  — Энни? — слышу сонный голос из-за моей спины.  — М? Спи, солнце.  — Это я называю тебя «солнце», — зевая проговаривает он, и как всегда в голосе улыбка, лёгкая небрежность и что-то от домашнего кота.  — А мне казалось, со вчерашнего дня я получила особые привилегии? — разворачиваю голову в его сторону.  — Возможно… — мурлычет парень.  — Ну что, наелась, Эф? — обращаюсь к дочке, которая уже перестала кушать, и поднимаю её повыше, прижимаясь губами к маленькому лобику.  — Дай мне малышку, — тянет руки любимый с невероятным сиянием в глазах. — До сих пор не могу поверить, что моё чудо наконец появилось на свет… — понизив голос, аккуратно проводит указательным пальцем по пухлой щечке Эффи. — И все равно она похожа больше на тебя.  — Глупости, она твоя копия. Глаза точно твои.  — А носик твой. Она ещё слишком мала, чтобы судить о сходстве. Половина родных говорит о маленькой Анне, а другая половина о крохотном женском прототипе меня, — усмехнувшись, Ди целует крохотную ручку, перебирая каждый пальчик, от чего малышка улыбается. — Улыбка точно твоя, Ань, даже не спорь, — не отрывая взгляд от дитя продолжает шелестеть он. Прошло чуть меньше четырёх месяцев с того дня, как меня увезли в больницу с жуткими болями. Несколько часов мучений, схваток, криков и суеты врачей, и я слышу детский плач, возглас медсестры: «Девочка!» и обессиленная проваливаюсь в сон. Энди тогда, по его рассказам, ни секунды не сидел спокойно, но присутствовать на родах не решился. Из-за глупого спора свадьбу пришлось отложить, пока переоформляли все документы, в которых следовало поменять мою фамилию, опоздали, и наше ближайшее время регистрации заняла другая пара. Поэтому пожениться мы смогли только… вчера.  — Каково полностью ощущать себя женатым мужчиной? — подсаживаюсь и обнимаю супруга со спины.  — Мне кажется наш быт не изменился от печати в паспорте. Браки, как говорится, заключаются на небесах. Но мысль о том, что теперь ты Анна Элизабет Бирсак — как бальзам на сердце.  — Эх, Эффи, твои родители такие придурки, — прыснула я. — Как по мне, знать, что теперь у меня есть муж, намного круче, чем просто парень.  — Знать, что у меня самая лучшая жена в мире — вот, что действительно круто, — улыбается и вытягивает губы для поцелуя, на который я отвечаю, не переставая улыбаться. — Ты была так прекрасна в том платье. Когда ты вышла, подняла фату, я просто обомлел… Я именно так и представлял нашу свадьбу.  — Правда?  — Да. А как ещё должна проходить свадьба такой неординарной пары? Я долго думал, поступишь ли ты традиционно или как всегда по-своему. И твоё роскошное чёрное платье с невероятной вуалью не удивило, а просто сразило меня… My black veil bride*, — мечтательно, закусив губу, произносит он. Невольно потираю безымянный палец, на котором вместо кольца красуется небольшая узорчатая татуировка в виде буквы «А»*, заключенной в знак бесконечности. — Ты сказал родителям? — осторожно шепчу я, зная, что поднимаю больную тему.  — Да, сказал. Вчера вечером я написал маме смс, что женился, а моей дочери уже три месяца. Ответа я не получил, да и не хочу. Давай не будем об этом, ладно, — он заметно потух, но начавшая играть с краем его футболки Эф вернула прежнюю улыбку на его уста.  — Как скажешь… Я тут подумала, — перевожу тему, — Почему бы не сходить в парк? Погода в самый раз, тем более с сегодняшнего дня обещали полный приход весны.  — Хорошая идея, Эффи, что думаешь? — переведя взгляд с Энди на меня, дочурка громко чихает, зажмурившись и сжав ручки в кулачки. — О, дочь согласна! — Энди залился хрипловатым смехом.  — Отлично, тогда одевай её, а я завтрак приготовлю. Бегом спускаюсь по лестнице, споткнувшись о Луну, спавшую, развалившись на первой ступеньке. Издав недовольный звук, собака лениво отправилась за мной в надежде тоже чем-нибудь поживиться. Со словами: «Прости, Луна, но для тебя только корм» наполняю её тарелку, а сама достаю все необходимое для блинчиков. Решив, что я практически ничего не умею готовить, будучи ещё беременной прошла кулинарные курсы. Теперь Энди просто не нарадуется. Я никогда не видела его настолько счастливым, какой он в последние месяцы, особенно после рождения ребёнка. Даже если возвращается поздно с работы, очень устал, и еле хватает сил доползти до кровати, стоит ему посмотреть на Эффи — глаза светятся, рот расплывается в нежной улыбке, и он ещё несколько часов готов с ней возиться. После купания он часто кладет её себе на грудь, а та ползает по нему, кряхтит, пытается что-то говорить в виде нечленораздельных звуков, увлеченно рассматривает татуировки папы. Энди называет это «вечерней детотерапией». Чаще всего, оба засыпают прямо так, пока я не переложу малышку в её кровать. Наполнив дом ароматом свежей выпечки, сдобрив кусочком масла стопку блинов, ставлю тарелку на обеденный стол. Попутно доставая из холодильника шоколадную пасту, мёд и арахисовое масло, завариваю кофе и зову Энди. Через минуту он появляется на лестнице, щекоча и дергая за щечки хохочущую дочку. Зрелище нереально умилительное. Закончив с завтраком раньше всех, торопливо убираю посуду в мойку, перескакивая через ступеньки, залетаю в Нарнию номер два (у меня глупая привычка носиться по дому), надеваю бойфренды, клетчатую рубашку и заплетаю растрепанную косу из длинных волос с теперь уже пепельно-сиреневыми концами. Пока Энди одевает Эф, собираю детскую сумку и достаю коляску. Минут через пятнадцать мы, наконец, выходим из дома, размеренным шагом направляясь в сторону парка. Во главе семенит Луна, постоянно оглядываясь и кидая настороженные взгляды в коляску. Она обожает Эффи, а та тащится от неё. Собака с раннего детства становится ей лучшим другом, постоянно находясь рядом, позволяя делать с собой все, что маленькой душе угодно. Дочка прям тянется к животному, и никуда не хочет идти без сопровождения Луны.  — Смотри, Эффи, это уточка! Видишь? В-о-он, улетела, — стою у самой кромки пруда, держа дочь на руках. Бирюзовое небо с плывущими по нему облаками отражается в любопытных поднятых кверху глазках с каймой длинных, густых смольно-черных ресниц. Девочка, сосредоточено сжав губки, рассматривает ярко-зеленые кленовые листочки у ближнего дерева, протягивает ручку и срывает один, повертев в крохотных пальчиках. Слышу затвор камеры и поворачиваюсь к Энди, до этого игравшему с Луной, улыбаясь, строю рожицы, но каждый раз начинаю просто смеяться. Лёгкий ветер колышет по-весеннему свеже-сочно-зеленые кроны недавно распустившихся листьев, по воде пробегает лёгкая рябь, и, несмотря на обманчивое, ещё не постоянное тепло, в воздухе прямо пахнет весной.  — Малыш, — тяжелые ладони незаметно опускаются на плечи, что я аж вздрагиваю, — что ты думаешь насчёт вечера в хорошей компании?  — М-м, что за компания?  — Ты, я… и всё. Насчёт Эффи не беспокойся, я уже договорился с Констанс, она заберет зайку на ночь.  — Хм, тогда я только за, — улыбаюсь, целуя любимого.

***

 — Может быть скажешь, куда мы едем?  — Не-а. Я ожидала вечер где-нибудь в клубе, потому что Энди прекрасно знает, что рестораны я не люблю. Но теперь, когда мы свернули вообще в другую сторону от скопления такого рода заведений, я не перестаю кидать подозрительные взгляды на парня, сидящего с лицом, как будто он что-то задумал и ужасно доволен собой. Остановив машину на парковке в незнакомом дворе, выходит первым и открывает пассажирскую дверь, подавая мне руку.  — Мы прибыли, мэм.  — Мерси, — делаю небольшой реверанс. — Но главный вопрос: Куда?  — Это пока сюрприз. Итак, мне придётся сделать это, заранее прошу прощения, если случайно испорчу вам макияж, — официально-деловым тоном произносит Энди, обходя меня со спины и надевая на глаза повязку.  — Что-то все это мне напоминает… Поддерживая меня за плечи и командуя в какую сторону поворачивать, муж ведёт меня в неизвестном направлении. Вот открылась дверь, заметно стало теплее и светлее, но повязку он снимать не торопится. Мы очень долго шли вверх по какой-то лестнице, пока, наконец, не остановились, послышался какой-то скрежет, а потом парень помог мне преодолеть стремянку. Ветер ударил в лицо, кожа покрылась пупырышками, а я потеплее закуталась в вязаную кофту. Снова скрежет, и я чувствую тепло за спиной.  — Готова? — шепчет таинственный хриплый голос.  — Да, — с предвкушением еле выговариваю я, освобождаясь от тёмной ткани на глазах. Судорожно моргая, сдерживаюсь от желания потереть глаза и до конца испортить смоки-айс, на которые потратила добрых сорок минут. Проморгавшись, широко раскрываю глаза, издав беззвучное «вау». Передо мной весь Лос-Анджелес как на лодони… Мы на крыше многоэтажного дома. На той самой крыше, где… впервые поцеловались. Наверное, если бы не тот вечер, мы бы так и были друзьями, хотя, это вряд ли.  — Все так волшебно, — шепчу я, полными детского восторга глазами, рассматривая каждую деталь пейзажа, — Ты только посмотри, какой закат! Город такой большой и маленький одновременно! Ха-ха! — эмоции переполняют. — А ты, я смотрю, подготовился… Фрукты, свечи, шампанское… Но ты не учел, что мне нельзя шампанское — я дочь грудью кормлю.  — Эх, обижаешь ты меня! Я все учел, шампанское — детское.  — Серьёзно? — вылупив глаза на довольного парня, взявшего в руки бутылку, развернув ко мне изображением диснеевский принцесски, начинаю громко ржать.  — Так, Анна, не порти момент! Ничего не отвечаю, закидывая в рот виноградину, наполнив бокал и любуясь закатом. Буквально за несколько минут солнце скрылось за горами, лишь оставляя зарево на западе, а на город Ангелов спустилась ночь.  — Как же давно мы последний раз были здесь, — нарушаю затянувшееся молчание.  — Согласись, многое случилось?   — Нет, что ты, всего лишь были друзьями, потом любовниками, потом парой, потом ребёнок родился, поженились… совсем чуть-чуть.  — Без сарказма и иронии не обойтись, миссис Бирсак?  — Прости, в этом вся я, — каждый раз улыбаюсь при сочетании слов «миссис Бирсак». Задумчиво оглядывая мерцающий город, отставляю бокал с «шампанским» в сторону и медленно приближаюсь к парапету. Подумать только, сколько времени прошло, сколько всего изменилось. Дни, недели, месяцы пролетают так быстро, только и провожай. Прошлая жизнь зачуханной маленькой девчушки осталась далеко позади. Каждый раз в зеркало на меня смотрит счастливая девушка, яркая и привлекательная, та, которая имеет все, что только можно пожелать уже в столь юном возрасте. Как красиво… Здесь, на этой крыше, так спокойно и атмосферно. Где-то далеко внизу шумит суета, где-то далеко внизу тенью занял своё место порочный смрад вечеринок, наркотиков и отрыва выходного дня. Где-то там, далеко внизу, господствует Город Падших Ангелов. Свысока он безумно красив. Это город, в котором в 17 лет, в поисках счастья потерялась маленькая девочка и нашлась та, кем я являюсь сейчас. Тысячи раз эта фраза промелькала в моей голове. Невероятно.  — Отойди от края, Ань, — от всего изобилия мыслей отвлекает настороженный голос Энди.  — Все в порядке, — даже не поворачиваясь, отвечаю я, а ветер уносит мои слова. Поставив сначала одну ногу, затем другую на широкий выступ, на котором сидела в тот вечер, поднимаюсь на него, расставив руки в стороны. Хочется закричать громко-громко, выпустить все, освободиться, расслабиться. Чувствую, как на талию опускаются руки любимого, а голос, пропитанный чувствами, по силе не уступающим моим произносит:  — Мне будет куда спокойнее, если ты отсюда слезешь. Улыбнувшись, разворачиваюсь, опуская руки на широкие плечи. «Я люблю тебя», — одними губами произносит Энди, с теплотой заглядывая в мои глаза. Поддавшись влечению, медленно сокращаю расстояние между нами и тону в поцелуе. Точно таком же, как и в самый первый раз.