Конец - это начало...

Со дня суда прошел ровно месяц. Ровно месяц эти ничтожные люди ничтожной цивилизации долбают нам мозг, что для оформления нужных бумаг требуется время. Еще возникли трудности с матерью, которую то ли лишили родительских прав, то ли нет. Был даже повторный суд, но, хвала хорвату, меня туда не потащили. Но теперь придётся переоформлять заново хуеву кучу документов. И почему все так сложно?! Я устала от затхлого воздуха Москвы, от сурового холода, от которого уже так отвыкла, от унылых и сердитых, вечно чем-то недовольных москвичей. Я просто от всего ус-та-ла! Из хорошего: Джей сделал объявление о концерте, который состоится через три недели в Олимпийском, сейчас стоят огромные очереди за билетами, а мне сразу был обещан супер-VIP от старшего брата. Еще не факт, что за это время наши с тётей дела продвинутся. Но есть и плюсы — я схожу на концерт. Официально, я почти Лето, по крайней мере, паспорт у меня уже есть и преспокойненько ждёт меня в ЛА. Но кипиш о бумагах на удочерение еще не прекратился. Сейчас раннее утро, я просто не могу больше спать. Сквозь замёрзшее окно мягким светом солнечные лучи просачиваются в комнату съемной квартирки с приличным ремонтом. Я валяюсь на кровати, смотрю в потолок и обдумываю свою жизнь. Констанс улетела ночным рейсом в ЛА, так как работа не ждет, сказала, что будет всем заниматься дистанционно. Обещала не пропадать, но я уже скучаю. Я не остаюсь одна — на смену тете прилетает Джаред. Подготовка к концертам не занимает много времени, как он сказал, и вполне может уделить немного сестре. Сейчас он, должно быть, в аэропорту. Это несложно проверить — набираю, не глядя, знакомый номер:  — Привет, бро! Ну что, где ты?  — Привет, мелкая! Я в аэропорту, — что и требовалось доказать. — Посадку объявят минут через 20, так что жди, малыш, скоро увидимся!  — Счастливого пути, Джей, — пусть все будет хорошо, я зажмурилась и скрестила пальцы. Как бы я не пыталась отогнать в сторону дурацкие мысли, они плотно засели в голове заядлого паникера. Боже, сделай так, чтобы все было хорошо. Не в силах больше проебывать день (точнее утро), я рывком поднимаюсь с кровати и прямиком в душ. Я уже привыкла к новому цвету волос, ко всему новому. Самый прикол, что Джаред даже не знает, что я что-то делала. Ну ничего, будет сюрприз. Уж кто-кто, а Джаред Лето оценит яркий цвет моей шевелюры. Быстро перехватив пару булочек, я уселась перед ноутбуком, зачем — не знаю. Тут я вспомнила о человеке, который на протяжении всего этого месяца никак не выходил из моей головы. О, да, думаю, вы догадались, о ком речь — Эндрю Деннис Бирсак. Эта чертова смазливая мордашка продолжает заполнять мои сны, преукрашенные бурной фантазией девушки, которую эта падла лишила девственности, и пропала. Нет, я не влюбилась. Ни в коем случае. Просто, может, хоть на этот раз он соизволит взять в руку телефон и ответить на звонок. Гудки… долгие гудки и, наконец, сонный голос:  — Слушаю.  — Привет. - О, кого я слышу! Привет, гномик, — сразу оживился, что довольно лестно в мой адрес, не могу сдержать улыбку.  — Знаешь, когда я, наконец, доберусь до тебя, то собственноручно придушу! Ты пропал, от тебя ни слуху ни духу! Слежу за новостями группы только в соцсетях, — эти угрозы очень иронично звучали моим веселым голосом, но я действительно была рада услышать его.  — Да поскорее бы закончить тур. Россия огромна. Завтра последний концерт, даже не верится!  — Поздравляю, — хмыкнула.  — Спасибо… — на заднем плане отчётливо слышу сопение практически в трубку, а затем женский голос:  — Кто бы вы ни были, вы не стоите того, чтобы отвлекать нас в такую рань! Мы спим! Затем звук упавшего на что-то мягкое телефона, два переливчатых смеха и отчётливые чмокающие звуки — поцелуй. «Доброе утро, милый!», сказанное все тем же голосом, и связь прерывается. Резкий укол в самое сердце. Что это? Ревность? Я сижу ошарашенная и застывшая, точно кусок мрамора, и такая же бледная. Нет-нет-нет-нет! Что все это значит? «Хватит, Лето, ты знаешь, что произошло, » — внутренний голос, который иногда давал полезные советы оживился в моей голове. — «Ты была куклой, игрушкой для парня с недотрахом, возможно, это не значит, что надо прекращать все отношения и контакты — вы останетесь друзьями. Но что если… глупая, маленькая, наивная девочка действительно влюбилась…» Одинокая слеза скатилась по щеке. *** «Срочное сообщение! Я веду прямой репортаж с места аварии…» Пересматриваю это видео уже в миллионный раз, стараясь поверить, что это сон. Глупый кошмар, один из многих, снившихся за всю жизнь, лишь порождение моего богатого воображения. Но нет… Слёзы, катящиеся по щекам и звенящая тишина, нарушаемая лишь уже ослабшими всхлипами вполне реальны… Почему? За что? Господи! Что творится в этом алчном, бездушном мире? Почему лучшие покидают его? Я не знаю… Никто этого не знает… Телефон разрывается от звонков, машинально, без эмоций отвечаю — я уже вдоволь нарыдалась.  — Аня… — тихий и сдавленный голос старшего брата наполняет комнату, вырываясь из мобильного, поставленного на громкую связь. — Солнышко, не молчи, прошу.  — Я здесь.  — Ты уже в курсе? … - Да, об этом гудят все средства массовой информации.  — Я в аэропорту. Вылетаю через 12 минут… - Не. Смей, — прерываю, давая понять, что настроена серьёзно. — Ты слышишь меня? Не смей! Я буду сильной, обещаю, но я прошу тебя, не надо лететь! Я не хочу, чтобы с тобой… — не могу больше сдерживать себя, и рыдания вырываются.  — Тихо, тихо, ты перенервничала. Все будет хорошо. Малыш, пообещай мне, что возьмешь себя в руки. Я дам тебе контакты врача, и ты пойдешь в больницу, понятно? - Да. Записав адрес и номер телефона главврача, я кое-как оделась и вышла на морозный воздух. Дышать стало легче, чем в заветренной квартире, в глаза больно ударил яркий свет, мокрые щеки обжег порывистый ветер. Не медля ни секунды, замотавшись поплотнее шарфом, я направилась к зданию больницы, которую указал брат. У дверей толпа. Понятное дело… Все всполошились. Каждый пытается пробраться внутрь, врачи же выбежали в одних белых, как снег, халатах и пытаются усмирить армию взволнованных людей. Я подхожу к запасному входу, у которого меня уже ждёт Александр Николаевич — главврач.  — Мисс Лето, Вы, главное, сильно не переживайте, все будет хорошо.  — Что с ним?  — В реанимации. Не буду врать, состояние тяжёлое. Вы уже взрослая девушка, должны понять, — коротко киваю. — Ему предстоит лечение. Из операционной выходят врачи, поочередно стягивая маски. Мне не нравятся выражения их лиц, они заставляют и без того разбушевавшуюся панику внутри меня снова обрести очертания и плоть.  — Мы очень сожалеем, но…  — Нет… — закрываю лицо руками. Не могу поверить в это, этого быть не может.  — Анна, дослушайте, он впал в кому. Мы не знаем надолго ли, но прогнозы делать еще рано. Сейчас он отойдет от операции и вы сможете навестить его. Сожалеем.  — Спасибо… — это все что я могу выдавить из себя. Жизнь, почему ты такая несправедливая?! Спустя некоторое время наедине с собой, молоденькая медсестра провожает меня в палату. Перед дверью я даю дыханию и пульсу прийти в норму, а потом медленно открываю ее, медсестра оставляет меня наедине с человеком, чье лицо сейчас такое спокойное и умиротворенное, кажется, что ничего не изменилось, лишь пара царапин и синяков. Медленно опускаясь на стул рядом с больничной койкой, будто боясь разбудить, я провожу кончиками пальцев по горячему лбу, убирая волосы. - Ну, привет, я скучала, — пытаюсь улыбнуться, но от этого слёзы новой волной вырываются из глаз и падают на подушку. — Я слишком слабая, чтобы быть сильной. Прости меня. *** Говорят, что жизнь — это странная вещь, но во всем есть свои закономерности. Полоса чёрная, полоса белая… Она как зебра из клипа Up in the Air. Но моя зебра, скорее, как далматинец, только наоборот — не белая собака в мелкую чёрную крапинку, а чёрное, непросветное, но с редкими светлыми пятнами. Слишком уж поглотил меня чёрный цвет. Вот и сейчас я сижу уже битый час над кроватью, думая о том, что вот-вот его длинные ресницы дрогнут, губы растянутся в улыбке, и он скажет, как обычно своё: «Привет, мелкая!» Теперь он всегда меня так называет, говорит, что отыгрывается, ведь всю жизнь в семье младшим был он. Я знаю, что он по-доброму, с любовью, мне совсем не обидно, даже нравится.  — Я жду, что кто-нибудь из нас проснется… Либо ты, либо я. До сих пор надеюсь, что это все сон. Недавно стали известны причины авиакатастрофы: взорвался двигатель. Пассажиров было немного, смертей нет, но все были доставлены в реанимацию. Эшелон за окном не расходится уже очень долгое время, бунтуя и волнуясь прямо под окнами палаты, которая находится на 3 этаже. Завтра Джареда переведут в вип палату со звукоизолированным стеклопакетом и всеми удобствами. Вся больница, как я уже успела заметить, шуршит о Джареде Лето. Но о том, кто я, знают единицы. Ради интереса я уже зашла в вк — все паблики, все новости, все забито информацией о случившемся. Если вы думаете, что у слез есть лимит, то глубоко ошибаетесь. Слёзы текут снова и снова уже на протяжении нескольких часов. Я не рыдаю, не впадаю в истерику, не бьюсь в конвульсиях. Я не позволю себе такой слабости при брате. Я верю в то, что он все слышит, все видит и чувствует. Я слышала, что когда люди впадают в кому, их душа отделяется от тела. Все, хватит этого бреда. ***  — Малыш, пойдём, я отвезу тебя домой, — разбудил меня тихий голос Шеннона.  — Ше… — снова хлынули слёзы. - Тш, тихо, я рядом, солнце, — брат бережно прижал меня к себе. — Все будет хорошо. Я тебе обещаю, все будет хорошо.  — Все вы так говорите…  — All we need is faith… — напел Шеннон, и я почувствовала, как он зажмурил глаза, а потом горячая капля упала на моё плечо. Лишь одна. Мужчины не плачут. *** Шеннон отвез меня домой. Я попросила его побыть со мной — слишком часто мне снятся кошмары. Устроившись на мягком плече уже уснувшего брата, я размышляла обо всем. Сегодняшний день был ужасным. Сначала Энди с девушкой, потом Джаред, и все в один день. Я не пессимист, но все очень и очень плохо.