Perfection is Perfect

Умело сочетая тягу ученика к удовольствию и его непомерные амбиции, Хук добивался довольно высоких успехов последнего, но после топливного коннекта практически к нему не прикасался, вернувшись к излюбленной политике. Он выдавал порцию дополнительных знаний как в виде награды за незначительные достижения, так и в виде наказания за не самые серьезные проступки. От такого обращения ученик, уже привыкший к нестандартному подходу, сначала растерялся, но затем проявил невиданное ранее усердие, каждую встречу терпеливо ожидая, когда же мастер оценит его рвение. Хук демонстративно игнорировал все его усилия, пока ученик не выдержал и не возмутился столь жестоким обращением. — Вообще-то, это поведение называется стандартным, а не хорошим, — сообщил ему конструктикон, выслушав его жалобы. — Считай, это самое меньшее, что я ожидаю от тебя. Не думаю, что минимум должен быть вознагражден. — Но, мастер, — вежливо, но настойчиво возразил ученик. — Как насчет хотя бы небольшого поощрения на будущее? — Небольшое поощрение, — протянул конструктикон, демонстративно задумавшись, и Кнокаут нетерпеливо заерзал на своем месте, сразу же представив себе радужные перспективы. — Должна же у меня быть мотивация, — предположил он, не подумав. — Мотивацию я тебе могу такую обеспечить, что ты будешь учиться все циклы подряд, не прерываясь на перезарядку и заправку, — холодно сообщил ему конструктикон, мигом приведя в чувство. — Разве можно так что-то выучить? — проговорил Кнокаут, тем не менее опустив взгляд. — Можно, — хмыкнул Хук, — но мало. Хорошо, считай, небольшое поощрение тебе будет. Но... — Но? — переспросил ученик, придвигаясь к нему поближе. — Тут к тебе и так повышенное внимание. Так что одна жалоба на шум, — Хук кивнул на дверь, — и твое поощрение полностью отменяется. Кнокаут послушно закивал, откинувшись на колеса за плечами и позволяя мастеру разомкнуть замки паховой брони. Его системы уже приятно ныли в предвкушении чутких и точных прикосновений, которые, как он точно знал, обязательно будут гораздо лучше любого интерфейса, и он не собирался так просто от них отказываться. Расслабившись, ученик замер в ожидании игл, обжигающих нейросеть разрядами, но привычной стимуляции не последовало. Вместо этого прикосновение было скользящим и... влажным? Кнокаут не сразу сумел распознать это тянуще-липкое ощущение, пока не начали замыкать контакты, залитые электропроводной смазкой. Алые кольца оптосенсоров удивленно расширились, и он успел вовремя накрыть рот ладонью, сдержав изумленный вскрик. Он ждал чего угодно, но не такого. Конструктикон еще раз лениво прошелся глоссой по внешним кольцам порта, проверяя типы креплений и мысленно ставя в развернутом чертеже необходимые пометки, а затем уже вплотную занялся внутренними контактами. Перед серией своих тестов он считал необходимым изучить непосредственно физические данные ученика, не полагаясь целиком на полученную от нейротранслятора информацию. Именно интерфейс-системы чаще всего подвергались всевозможным разгонам, модификациям и перепрошивкам, а Хуку нужны были максимально точные расчеты. Полагая свое встроенное оборудование намного лучше внешних щупов и анализаторов, он решил познакомиться с учеником поближе во всех смыслах. Привыкнув, что мастер редко прикасается к нему без крайней необходимости и даже топливный коннект провел в режиме усложненной практики, Кнокаут совершенно не ожидал такого подхода. Он все не мог прийти в себя, чувствуя, как его раз за разом накрывает теплой волной, зарождающейся где-то между ног и доходящей через ритмично пульсирующую искру до самого пика шлема. Прижав бедра ученика к столу и не давая тому пошевелиться, конструктикон продолжил изучение, мысленно заодно поздравив себя с удачным выбором инструмента и времени: шокированный Кнокаут явно надолго запомнит такую награду, даже несмотря на то, что Хук не планировал доводить его до перезагрузки, а спокойно занимался методичным исследованием нужных групп датчиков. Ученик уже затруднялся определить, что именно доводило его до сладкого экстаза, скручивающего искру в восхитительный клубок сплошного удовольствия: то ли прикосновения мастера, то ли осознание, как именно его наградили. Чего он точно хотел — так это чтобы серия поглаживаний, веерно замыкающих микроразрядами контакты, не прекращалась никогда, ну или хотя бы до перезагрузки. Где-то на периферии памяти сохранился приказ мастера соблюдать тишину, и это единственное, что заставляло его сдерживаться, не поддаваясь желанию выразить в крике, как же ему, шлак побери, хорошо. В какой-то момент желание почти взяло над ним верх, просочившись в виде еле слышного писка, но искру Кнокаута тут же болезненно сжало напоминание о том, что слова у мастера с делом не расходятся, и он в ужасе с удвоенной силой зажал себе рот. К его облегчению, стимуляция не прекратилась, и в следующей волне острого жара, почти полностью обнулившего его процессор, он уже совсем забыл, что только что чего-то испугался. Хук прервался на долю клика и взглянул на совершенно ошалевшего Кнокаута, усиленно зажимающего себе рот обеими руками. Похоже, вокалайзер тот отключить не догадался, чем изрядно усложнил себе задачу, но Хук и не собирался требовать от пока неопытного ученика взрослого поведения. В конце концов, обучить не проблема, а на данный момент его гораздо больше интересовали другие аспекты, например — серия глубинных запасных датчиков, обычно не задействованных в стандартном коннекте... Через несколько циклов восхитительной пытки ученик наконец додумался отключить вокалайзер, и из-за нахлынувших ощущений перезагрузка не заставила себя ждать. Выгнувшись, он беззвучно хватал ртом воздух, бессознательно пытаясь охладить распаленные системы. В обычных условиях Кнокаут бы не разогнался настолько быстро, но осознание, кто и что именно с ним делает, со звуковой скоростью выбило его на финишную прямую. Получив все необходимые данные, Хук отстал от мелко дрожащего корпуса, и задумался, прикидывая первоначальные расчеты. Несмотря на удовлетворительные параметры, он все еще сомневался, стоило ли начинать первый этап тестов, или лучше отложить на орн, чтобы окончательно закрепить нужные реакции, но повод для первого же испытания появился гораздо раньше, чем он успел определиться с точной датой. ... Стоя на коленях, Кнокаут поднял голову и, включив ночной режим, еще раз с тоской оглядел сковывающую его руки цепь, уходившую под потолок, к одному из креплений. Учитывая, что конструктиконы славились крайне прочными материалами, нечего было и надеяться, но чтобы хоть ненадолго заглушить неприятно ноющее чувство в паху, он несколько раз резко дернул ее, пытаясь навалиться всем весом. Естественно, ничего, кроме боли в скованных запястьях, ему это не принесло, но боль хотя бы отвлекала от тяжелой пульсации, которая словно эхом отдавалась во всех его системах. Кнокаут не мог точно сказать, какое именно оборудование было подсоединено к его порту — он опознал только локер, лишивший его надежды на перезагрузку, и нагнетатель смазки, в котором, как ему казалось, не было нужды — похоже, свои собственные запасы он сегодня растратит полностью. Судя по ощущениям, остальные провода, обвивающие его бедра и скрывающиеся под раскрытой паховой броней, вели к паре сотен стимуляторов, но, пытаясь из последних сил мыслить здраво, Кнокаут понимал, что в его положении достаточно и одного. Действующего на одной и той же частоте, уныло, но эффективно доводя его практически до истерики. Может, терпеть изнурительное возбуждение было бы легче, если бы он мог свести ноги, но несколько тяжелых цепей и стальной прут, разделяющие его колени, начисто исключали эту возможность. Ритм стимулятора сменился, и теперь каждый новый импульс тяжелым фейерверком отдавался во всей нейросети. Кнокаут уже не мог точно сказать, считает ли он такой интерфейс удовольствием или нет, но продолжения он не желал точно. Чувствуя, как по его ногам текут горячие струйки смазки, Кнокаут в отчаянии сжал кулаки, пытаясь разогнать систему охлаждения. Шлак побери, должен же быть хоть какой-то выход, не может же стимуляция быть бесконечной. Перед оптикой даже в ночном режиме все плыло, и он зажмурился, пытаясь сосредоточиться и вызвать мастера. Канал заблокирован не был, но вызов остался без ответа. Ученик заскрипел дентапластинами: конечно же, подключенный напрямую к нейростволу ошейник на нем поставлял мастеру данные, исключая необходимость личного общения, и, судя по тому, что Кнокаут уже едва не потерял счет циклам, Хук не считал нужным вмешиваться. Ученик глухо застонал — к счастью, хотя бы молчать было необязательно, мастер явно не просто так обронил, что здесь вряд ли его кто-то услышит. На какой-то очень короткий миг ему стало легче, и второй стон последовал вслед за первым. Обнаружив, что однажды сорвавшись, сдержаться уже сложнее, Кнокаут разразился серией полустонов, постепенно становившихся все громче и отчаяннее — стимулятор вновь вернулся в активный режим, словно взрывая его изнутри. Пока его крики эхом метались между стен темной мастерской, Кнокаут едва не пропустил почти самое желанное для себя событие во вселенной — шипение пневматики тяжелой входной двери и яркую полосу света из коридора, больно ударившую по его оптосенсорам, перекалиброванным под минимум освещения... Данные, которые Хук непрерывно получал с передатчика, не выдавали никаких отклонений, но, заинтересовавшись, с чего вдруг ученик тестирует мощность своего голоса, он решил проверить, как у того дела, и заодно убедиться, что нагрузка действительно в пределах нормы. Едва перешагнув порог мастерской, конструктикон отметил приятный воспитательный эффект теста — давно его появление не сопровождалось таким восторгом. Впрочем, радость ученика угасла, едва он сообразил, что освобождать его не будут. — И смысл был так надсаживать вокалайзер? — поинтересовался Хук, понизив уровень стимуляции и дотошно проверив все настройки. — Я не... не могу сдерживаться! — выдохнул Кнокаут, едва обретя способность снова внятно говорить. — Не сдерживайся, а кричать зачем? — пожал плечами конструктикон. — Ты на крик больше сил тратишь. Кнокаут непонимающе на него уставился, и Хук разочарованно вздохнул. — Это не то, чего я ожидал, — скучающим тоном протянул он, оглядывая ученика и сверкающую перламутровую лужицу смазки, уже собравшуюся между его ног. — Аналогично! — тут же возмутился в ответ Кнокаут. — Вы говорили, что по ощущениям это будет чистый коннект, а это не коннект — шлак, это уже на грани замыкания от боли! — На грани дискомфорта, — педантично поправил его конструктикон, наклонившись и сдвинув несколько проводов, подсоединенных клеммами к выходам порта, из-за чего ученик ощутимо вздрогнул. — Дискомфорта, который ты сам же себе и создаешь. Болевые ощущения появятся только через пару мегациклов, и только если будешь и дальше так себя накручивать. Что мешает тебе расслабиться и с удовольствием провести время, это? — Хук провел рукой по цепи, и спустился на скованные запястья. — Нет, просто стимуляция... слишком сильная. И слишком долгая. — Как всегда, торопишься, — усмехнулся конструктикон. — Но это действительно превышает возможности моих сист... — возмутился было Кнокаут, но широкая ладонь заставила его замолчать, почти полностью закрыв лицо. — Возможности твоих систем мне известны более чем хорошо, — проговорил Хук, заставив его поднять голову и смотреть себе в визор. — Оставить тебя так еще на пару мегациклов? Дождавшись, пока ученик сумеет взять под контроль свои эмоции и осознать, что выбрал не самое лучшее время для спора с мастером, конструктикон отпустил его, и, обходя вокруг и последовательно дотрагиваясь до нужных деталей, начал указывать: — Заблокируй и переведи в режим ожидания все вспомогательные системы, не нагружай процессоры обработкой второстепенных данных. Обычно в самом начале этого делать не стоит, но ты уже настолько взвинчен, что лишним не будет. Выждав долю клика, Хук обхватил широкой ладонью скованные руки ученика: — Расслабься, поза вполне удобная. Дай цепи частично принять твой вес — она его выдержит. Кнокаут не сразу сумел выполнить простое с виду требование — часть приводов уже начало клинить, и конструктикон добавил несколько разрядов по чувствительным соединениям, заставив ученика пару раз вскрикнуть от неожиданности. Проведя рукой по его нагрудным панелям и спустившись на живот, Хук нахмурился: — Здесь то же самое. Прекрати зажиматься, тебе не раз повторяли: это только обостряет восприимчивость нейросети. — Не могу, — выдохнул Кнокаут, едва понимая, о чем тот говорит. — Это происходит само собой... — А свой корпус контролировать ты не в состоянии? Чему тебя учили? — раздраженно поинтересовался конструктикон, перехватив его за плечи и запуская длинные иглы уже под броню, ближе к нейростволу. Еще несколько разрядов заставили Кнокаута взвизгнуть, после чего он обмяк, практически повиснув на скованных руках. — Уже лучше, — кивнул конструктикон. — Далее: твоя вентсистема работает с опережением стимулятора на такт. Притормози и синхронизируй, чтобы ритмические рисунки наложились, будет намного проще. — Так, по-моему, ощущения еще сильнее, — с сомнением проговорил ученик, пытаясь выполнить все требования мастера одновременно и не запутаться в последовательности действий. — Игнорировать ты их все равно не сможешь, а вот подстроиться — другое дело. — Все равно плохо получается, — пожаловался ученик. — Прекращай сопротивляться. — Не могу! — Прекращай через "не могу", — холодно потребовал конструктикон, и Кнокаут невольно отпрянул, точнее, попытался, насколько позволяла цепь. Хук молча перехватил ее и подтянул к себе, заставив ученика склониться, и уставился на него. Кнокаут опустил взгляд, сосредоточившись на вентсистеме, управлять которой внезапно стало проще, и вскоре сумел добиться выполнения единого комплекса задач одновременно. — Можешь, если захочешь, — одобрил его старания Хук, сравнивая логи нейротранслятора. — Стимуляция стандартная, ритм ровный, синхронизируйся и получай удовольствие. — Сказать просто, — выдохнул тот, пытаясь удержаться в упомянутом ритме и не расплавиться от нахлынувших ощущений. — Но сделать... — Неужели ты не способен справиться даже с интерфейсом? — поддел его конструктикон. Кнокаут упрямо сжал дентапластины и сразу же получил относительно легкий шлепок по бедру: — Не напрягайся. В этот раз ученик подчинился без пререканий. Пронаблюдав за ним пару циклов, Хук прокомментировал: — Так, вот это уже больше похоже на нужные мне результаты, — и вернул настройки стимулятора на прежние. — Мастер!! — взвыл Кнокаут, чувствуя, как его интерфейс-система начинает плавиться, и выгибаясь, насколько позволяли сковывавшие его цепи. — Опять все сначала? — нехорошим тоном поинтересовался конструктикон, склонившись над ним, и Кнокаут опустил голову, избегая взгляда и пытаясь вновь восстановить утерянный баланс. Несмотря на сильную стимуляцию, он убедился, что выполнение всех рекомендаций мастера влечет как минимум безопасность от наказания, и одно это уже было для него хорошим поводом их выполнять. Тем более, полностью расслабившись, он позволил своей нейросети отзываться на сигналы инт-системы, оказавшиеся не настолько раздражающими, как ему показалось вначале, и теперь окунулся в интерфейс целиком, ощущая, как вспыхивает и захлебывается от перегрузки каждый сенсор. Глядя на ученика, наконец-то выправившего ритм работы систем охлаждения и истекающего уже многочисленными ручейками сверкающей смазки, Хук не мог не отметить его своеобразную привлекательность и жадность до наслаждений. Если выучится, то в коннекте он станет настоящей интер-машиной, многие обманутся столь привлекательным видом. Некоторое время конструктикон добавлял новые указания, не забывая следить за выполнением предыдущих, пока все внимание Кнокаута не поглотило исполнение целого комплекса разнообразных приемов. Хук не совсем был доволен гладкостью их выполнения, но здраво решил, что для первого раза тот справляется неплохо, а навыки отполируются дальнейшей практикой. Отстав от еле соображающего ученика, он на несколько циклов погрузился в изучение логов нейротранслятора, выдавающего весьма интересные для Хука графики, тут же анализируя их. Наконец Кнокаут, едва владея собой, взвыл срывающимся голосом: — Мне действительно нужна перезагрузка... мастер! — Пожалуй, — усмехнулся Хук, свернув программу, и, протянув руку, отключил локер. Дождавшись, когда зелено-фиолетовый корпус перестанет содрогаться от долгожданного перезапуска всех систем, он разомкнул цепь и начал аккуратно снимать с ученика оборудование. — Ничего себе, простой тест на прочность! — искренне возмущался под горячими струями очистителя Кнокаут, отчаянно счищая с себя следы масла и застывшей смазки. — Ты сам поинтересовался, зачем ты мне нужен, — отозвался дожидавшийся его у выхода из мойки Хук. — И сам захотел пройти начальное испытание. Ученик неразборчиво что-то пробурчал сквозь шум заработавших механизмов обдува. — Я все еще не понимаю, — проговорил он, наконец покинув мойку и с опаской покосившись на мастера. — Если это тест на выносливость, то почему не боль? — Твой порог мне и так известен, к тому же болевые сенсоры легко отключить, это ты освоишь, как только начнешь основы нейропрограммирования. Конечно, можно поставить частичную блокировку, но в какой-то момент основные системы просто уйдут в стазис. В свою очередь, интерфейс-система интегрирована в нейросеть настолько, что отключить ее самостоятельно невозможно. Поэтому это самый простой и удобный способ проверки. — Знать бы еще заранее, как ее проходить, — пробурчал ученик. — Я не собираюсь давать тебе советы на каждый клик твоего существования. Думай сам, материалов у тебя сейчас достаточно. — Но хотя бы подсказать вы можете! — упрямо возразил Кнокаут. — Могу наказать за дерзость. — Не такая уж это и дерзость — спросить совета у мастера, — разочарованно протянул ученик. — И за нытье. Кнокаут нахмурился, но промолчал. — А как я прошел этот тест... на прочность? — спросил он спустя пару кликов. — Удовлетворительно, — лениво сообщил ему конструктикон. — А остальные? — Продержались гораздо дольше тебя. Ученик заметно помрачнел, и Хук порадовался решимости, явственно засветившейся в алой оптике. Азарт и нетерпимость ученика к конкуренции все еще оставались самыми удобными и эффективными рычагами воздействия. Хук предпочитал действовать максимально эффективно, поэтому умышленно скрыл от ученика несколько фактов. Например, что физические характеристики других учеников были выше, психотренингов он с ними проводил гораздо больше, и, что самое главное, в адаптации к нестандартным условиям Кнокаут далеко обошел остальных, даже не задумавшись над ситуацией, вызвавшей психологический дискомфорт у всех его предшественников. Мысленно отметив ученика как перспективного, довольный Хук выпроводил того на занятия, поставив себе заметку потратить больше времени на его образование — шансы достичь желаемого результата стали гораздо выше. Теперь главное — чтобы ничто не помешало дальнейшему развитию столь удачного образца. Когда Шоквейв сообщил Скрэпперу, что их желает видеть основной заказчик отнюдь не мирных проектов конструктиконов, тот первым делом посоветовал заместителю отложить все дела на пару декад, поскольку обходиться без него в таких сложных вопросах вовсе не хотел. При всей своей прямолинейности и способности порой разговаривать только скальпелем, Хук умел вести дипломатические переговоры и был единственным из всего гештальта, кого Скрэппер мог представить Мегатрону без опасений. Хирург вовсе не планировал отлучаться, но, смирившись с обстоятельствами, сообщил ученику о своем будущем отсутствии, заранее предупредив, что даже их закрытый канал будет заблокирован — ученик имел привычку беспокоить Хука по не самым существенным вопросам, а отвлекаться от обсуждения со Скрэппером перспектив их гештальта Хук не хотел. Тем не менее он вовсе не намеревался предоставлять Кнокауту полную свободу действий и поручил Лонг Хоулу нагрузить того любой работой, которую коллега сочтет нужной. — Ладно, — пожал плечами грузовоз. — Хотя я, вообще-то, не по вашей части, так что могу разве что на уборку мастерской послать или курьером до соседних корпусов... — Он и этому будет рад, особенно если ты его за старание наградишь интерфейсом! — отмахнулся Хук, отправляясь вслед за Скрэппером. Хоул пожал плечами и вернулся к изучению списка заданий от лидера гештальта. Несмотря на то, что, к его радости, большая часть из них не заключалась в транспортных перевозках, общий список выглядел внушительно. Единственный не обремененный излишней нагрузкой Миксмастер терпеливо дождался, пока Скрэппер и его зам удалятся на достаточное расстояние, после чего непринужденно подошел к столу коллеги: — Есть такое предложение... Кнокаут сначала расстроился, узнав, что с отъездом мастера заданий у него только прибавится, но как только услышал имя заместителя, сразу же просиял. В день отъезда Хука он, не дожидаясь приглашения, сам заявился на кафедру и, никого не обнаружив, недоуменно огляделся. Видимо, все-таки стоило уточнить расписание оставшихся конструктиконов заранее, но послать вызов по общему каналу он не подумал, а мастера беспокоить не смел, тем более тот сказал, что будет недоступен. Пока он размышлял, имеет ли смысл ждать или проще отправиться по своим делам, за его спиной зашипела пневматика, и, обернувшись, Кнокаут встретился взглядом с Миксмастером, выходящим из своего кабинета. — На отработку? — жизнерадостно поинтересовался химик, потирая руки. — Я к Лонг Хоулу, — нервно сказал ученик. — Я за него! — хихикнул Миксмастер. — Мастер не предупреждал о таких заменах, — хрипло сказал Кнокаут, отступая к двери. Миксмастер молча дал прицельный залп тепловой пушкой в четверть заряда. Стена брызнула каплями раскаленного металла, а ученик с воплем метнулся в сторону. Конструктикон неторопливо обошел стол, оттесняя студента в угол, и глядя на его странное, чуть ли не радостное выражение фейсплейта, Кнокаут в ужасе попятился, пока не уперся в стену колесами. Закрытый канал оказался заблокирован, как Хук и предупреждал, и он не успел опомниться, как над ним уже нависла высокая фигура новоявленного заместителя. — Не надо бояться, — хихикнул Миксмастер, опускаясь на одно колено так, чтобы их оптика оказалась примерно на одном уровне. — Твой страх только еще больше привлекает. Понимая, что терять ему все равно уже нечего, ученик поднял на него разозленный взгляд, и конструктикон покачал головой: — Дерзить тоже не стоит, — все так же улыбаясь, сообщил он. Кнокаут не нашелся, что ответить, как конструктикон перехватил его руку, поднес к своим губам и впечатал мощный поцелуй в тыльную сторону ладони. Глядя в изумленно расширившиеся алые кольца оптосенсоров, Миксмастер ухмыльнулся: — Давай для начала научим тебя хорошим манерам... Вернувшийся декаду спустя Хук не убил коллегу только потому, что не догнал. Хотя по факультету некоторое время ходили слухи о кране, гонявшемся за хихикающей бетономешалкой, удиравшей от него с воплем «все краны — педофилы!», но они довольно быстро прекратились. Пока Хук и Скрэппер выясняли отношения на кафедре, Кнокаут сидел на столе в кабинете мастера и тоскливо оценивал свои шансы. Собственно, выбор был небольшой: или с точки зрения мастера ситуация поправима, и тогда его ждет обширная нейрокоррекция, либо Хук сочтет эксперимент проваленным, и тогда ему очень повезет, если успеет деактивировать себя сам. Нейрокоррекция радовала Кнокаута чуть больше перспективы долгой мучительной смерти в нелегальной лаборатории. Вариант с побегом он не рассматривал исключительно по причине предупреждения, полученного еще в начале своего обучения: Хук крайне убедительно разъяснил, что свой рабочий материал всегда найдет, и, зная о широких связях мастера, Кнокаут в этом нисколько не сомневался. Разозленный хирург ворвался в свой кабинет, и Кнокаут заранее поджал заплечные колеса, ожидая худшего, но тот молча уложил ученика на спину, сразу же начав подключать кабели, идущие от портативной консоли, к техническим портам по бокам его шлема и на затылке. Нежелание злить мастера еще больше мешало Кнокауту спросить, неужели тот будет перепрошивать его, даже не отключив, но конструктикон, заметив его ужас, неохотно пояснил: — Не дергайся, для начала просто проверю. Кнокаут послушно уставился в потолок, стараясь не совершать лишних движений и мысленно молясь Праймасу, пока Хук, бормоча ругательства, снимал нужные психопринты и попутно изумлялся количеству изменений. Впрочем, по предварительным прогнозам, изменения не были критичными, а порой даже... махнув рукой, он отложил более сложные задачи для моделирования на потом, не желая успокаиваться раньше времени. Быстрый выборочный опрос ученика подтвердил его опасения, и Хук раздраженно поинтересовался, что именно, шлак побери, произошло. Вряд ли Миксмастер оставил хотя бы одну запись на камерах наблюдения, а вытаскивать из памяти ученика видеоряд было задачей не настолько приоритетной, чтобы тратить время — еще вопрос, стоит ли объект таких затрат. — Мастер, с этим есть небольшая проблема, — неуверенно проговорил Кнокаут. — Точнее, — рыкнул конструктикон, отключая от него штекеры и сворачивая консоль. — Боюсь, я не совсем точно помню все подробности… Конструктикон поднял на него взгляд, и ученик поспешно добавил: — Мастер, я даже не смог определить, что было в том энергоне, которым... — Ясно, — отрезал Хук. С фирменными коктейлями Миксмастера он был очень хорошо знаком. — Системы прочистить. Три декады никаких присадок, кроме стандартных. Пока свободен. Не смея верить своему счастью, Кнокаут вылетел из кабинета со скоростью прирожденного гонщика, а конструктикон развернул голограмму проектора, загрузив снятые данные в редактор моделирования. За время его отсутствия ученик, ранее действовавший хотя и вежливо, но довольно-таки прямолинейно, научился хитрить, уходить от прямого ответа и с невинным выражением лица лгать, глядя собеседнику в оптику. Хук не был в восторге от этих новых качеств, но отрицать их пользу для его развития не мог: учитывая скромные размеры и почти полное отсутствие встроенного вооружения, дипломатический талант Кнокауту был более чем необходим, и Миксмастер сумел задать его развитие в нужном направлении. Настроение хирурга это отнюдь не улучшило — больше всего Хука злил вовсе не сам факт добычи коллегой желанного корпуса. Он уже многому обучил Кнокаута, чтобы тот сообразил, как действовать в подобных ситуациях, а если не сообразил, то получил наглядный урок на будущее. Хука вывела из себя попытка вмешаться в его личный эксперимент, любовно просчитанный им на орны вперед, особенно теперь, когда он уже добился неплохих результатов. Найти второго такого же наглеца, чтобы постепенно выковать из него личность с максимально высоким уровнем адаптации, практически невозможно, а продолжать работать с уже испорченным материалом Хук не привык и привыкать не собирался. Вот только в данный момент конструктикон не желал признавать, что коллега сумел не просто не испортить его эксперимент, но еще и улучшил его, поэтому запланировал карательные операции особой степени изощренности. После эпизода с Миксмастером Хук пришел к выводу, что Кнокаута стоит обучить различать нормальные присадки и то, что в свои баки нельзя пропускать даже под угрозой деактивации. Разумеется, стандартный, хорошо отлаженный процесс калибровки встроенных анализаторов, который он отрабатывал с предыдущими учениками, здесь не подходил: дополнительное профоборудование и апгрейды устанавливали только старшие курсы, полностью прошедшие модификацию корпуса под взрослых граждан Кибертрона. Тратить время на разработку специальной модели для Кнокаута, чтобы через несколько орнов сменить ее на стандартную и проводить всю калибровку заново, Хук не видел смысла, найдя гораздо более простое и эстетичное решение. Вызванный на практическое занятие ученик с интересом уставился на небольшой ряд разноцветных кубов на столе мастера, но не успел дотянуться до ближайшего, как на нем защелкнулись привычные наручники. — Не торопись, — хмыкнул Хук, подхватив его и заставив встать на колени на собственном столе. — Еще успеешь продегустировать. Ученик повел плечами и изумленно на него уставился. Вместо разъяснений Хук скинул ему справочный материал — без дополнительной информации ученик едва ли сумеет сориентироваться в сотнях сложных многоступенчатых формул. — А эту информацию можно как-то рассортировать? — изумленно поинтересовался Кнокаут, проматывая бесконечно длинные столбцы. — Она уже рассортирована. По ходу практики разберешься, как именно. — Практики по энергону? — Кнокаут не смог сдержать ухмылки. — По присадкам, которые в него добавляют, — поправил его Хук. — Всего существует несколько десятков основных видов, большая часть остальных — их комбинации, за исключением редких экспериментальных образцов. Вы уже начали эту тему на дополнительных спецкурсах, но сейчас ты должен уметь определять наличие наиболее нежелательных для твоих систем компонентов. — А разве с этим не справится хороший анализатор? — удивился ученик. — Встроенным ты обзаведешься нескоро, а портативный все равно не будешь носить с собой везде, — пожал плечами конструктикон. — Не говоря уже о том, что любое встроенное оборудование предпочтительнее внешнему, а у тебя уже есть неплохой собственный анализатор, чьи возможности и функции не хуже откалиброванных профессиональных — при должном старании, конечно. — То есть, — Кнокаут перевел взгляд на ряд кубов с «наиболее нежелательными» присадками. — Я это пить должен? — Пробовать, — Хук вскрыл первый куб и, окунув кисть руки в сиреневый состав, протянул к нему. Глядя на сверкающие капли на светло-зеленых пальцах конструктикона, Кнокаут окончательно сообразил, как именно будет проходить обучение, и это знание его не обрадовало. — Мастер, а пробовать обязательно именно таким образом? — с сомнением проговорил он. — Выбор у тебя всегда есть, — спокойно ответил конструктикон. — Или ты сразу делаешь то, что мне нужно, или я трачу дополнительное время на твое обучение. Разумеется, во втором случае твой опыт будет намного более богатым и разнообразным. Кнокаут не первый орн знал мастера, чтобы не догадаться, что имелось в виду под разнообразным богатым опытом, поэтому молча наклонился, начав слизывать энергон с протянутой руки. Если само задание было, по его мнению, не слишком приятным, то наказание за отказ его выполнять могло быть куда хуже, а из двух зол он предпочитал выбирать меньшее. Конструктикон дождался, пока тонкая глосса пройдет по всем сочленениям, тщательно собирая энергон, — Кнокаут умел проявлять энтузиазм при должной мотивации — и после этого продолжил: — Состав T03_E027%9. Встречается повсеместно, вариаций много, но основные компоненты неизменны. Все формулы конкретно этой есть в твоих базах данных, а уровень рецепторов позволяет сориентироваться, из чего она замешана. Твои предположения? Проглотив непривычно густую смесь, Кнокаут лихорадочно стал перебирать длинные ряды формул. Конечно, изучение энергона и его вариаций у них шло углубленным курсом, но он даже не представлял, что столкнется с таким объемом информации. — Я жду, — нетерпеливо напомнил конструктикон, и, вздохнув, Кнокаут начал перечислять список наиболее похожих, по его мнению, компонентов. Вторая порция ярко-розового энергона оказалась неожиданно кислой, и ученик решил, что нескольких капель ему хватит, но конструктикон считал иначе: — Собери все полностью, — велел Хук. — Здесь как раз достаточно для подробного анализа, меньшая порция разве что перебьет предыдущий состав. Скривившись, Кнокаут молча подчинился, с тоской подумав, что это занятие будет одним из долгих. Хук терпеливо дождался, пока тот слижет последние капли, и тут же приступил к опросу, выбивая из ученика формулы состава K73_H24%5. Составы и их очередность Хук подбирал сам так, чтобы компоненты не конфликтовали друг с другом, образовав сочетания, которые вызовут нежелательные реакции, встретившись в топливопроводе одного трансформера. Конечно, все вместе они в итоге вызывали не самые лучшие последствия, но по степени опасности не превосходили неудачную комбинацию коктейлей в баре, что было, по меркам конструктикона, вполне терпимо. Оценивший вскоре эффект от комбинаций нежелательных добавок Кнокаут явно так не считал. — Мастер, нельзя ли запить это стандартным энергоном? — максимально вежливо поинтересовался он после куба особенно терпких присадок. — Очисти кэш, перезагрузи рецепторный блок, — посоветовал конструктикон. — Если после каждой пробы принимать дополнительную порцию, процесс обучения будет в три раза дольше. Смирившись, Кнокаут послушно приступил к поглощению пробы с особенно специфичной добавкой и раздраженно сморщился, пытаясь как можно скорее проглотить энергон и избавиться от резкого горького привкуса, но Хук легко дотянулся до него, слегка прихватив второй рукой за горло: — Не торопись глотать, дай анализаторам возможность провести несколько тестов. И запомни вкус как следует — пригодится в будущем. Ученик хотел было ответить, что шлака с два он забудет такое, но пока пальцы конструктикона сжимали его глотку, счел разумным промолчать. — Смесь X52_M48%3, — пояснил Хук, наконец отпустив его. — Такой обычно любят разбавлять тяжелые коктейли. В них ее вкус практически незаметен, если не знаешь и не умеешь его определять. Итак? По мнению Кнокаута, такую отвратительную на вкус дрянь могли заливать в себя только танкеры или обладатели тяжелых промышленных альтформ, увешанные множеством проф-фильтров, но его мнение не учитывалось. На втором десятке проб ученик начал заметно подвисать, долго размышляя над ответами и все чаще ошибаясь. Оглядев его и оценив показатели нейротранслятора, конструктикон снял с него наручники и ошейник, после чего убрал оставшиеся кубы. — Для первого раза хватит. Пока Кнокаут пытался справиться с изрядно нарушенной координацией движений, стараясь не рухнуть грудой рассинхронизированного железа, Хук легко снял его со стола и подтолкнул к стене: — Сядь и подожди, пока действие активных компонентов не ослабнет. У тебя как раз до занятия полтора мегацикла, успеешь прийти в себя. Тот молча уселся на пол, обхватив себя обеими руками. Обычно столь специфические практикумы с мастером приносили ему или хотя бы специфическое же удовольствие, если мастер планировал поощрение, или были же крайне неприятными, если его наказывали. Это последнее занятие, по мнению Кнокаута, тянуло на отработку за очень серьезный проступок, поскольку чувствовал он себя отвратительно и при этом искренне не понимал, за что с ним так неласково обошлись и что мешало Хуку дать ему состав, нейтрализующий хотя бы половину опробованного им. По истечении полутора мегациклов его самочувствие не улучшилось, хотя координация и способность четко мыслить восстановились почти полностью, и кабинет мастера Кнокаут покинул, размышляя о мрачной перспективе последующих практик. Конструктикон не имел привычки надолго откладывать запланированные проекты, и через сол-цикл Кнокауту снова пришел вызов — как раз за несколько мегациклов до начала занятий. При виде новой порции вскрытых кубов, Кнокаут откровенно скривился, но Хук был неумолим, и ученику пришлось заново проходить не слишком приятную процедуру. По-видимому, еще в первых порциях присадок были тормозящие компоненты, поскольку именно тогда Кнокауту в процессор закралась мысль сократить занятие. Помня о не слишком радужных последствиях, в этот раз ученик решил схитрить. Он не надеялся подделать показания своих датчиков — пока это оставалось слишком сложной задачей из области нейропрограммирования. Зато он смог настроить себя на нужную волну переживаний и довольно быстро взвинтил нейрорецепторы до завышенной частоты отклика. После третьей пробы ученик начал заметно притормаживать с ответами и путаться в мелочах. Конструктикон сначала терпеливо поправлял его, пока Кнокаут не начал совершать откровенно грубые ошибки. — В чем дело? — раздраженно спросил Хук, проверив показатели топливных систем и не обнаружив отклонений. — Не способен сосредоточиться? — Я себя как-то странно чувствую... — неуверенно проговорил Кнокаут, пытаясь поменять позу и при этом ничего не уронить со стола. — Это нормально. Через несколько циклов эффект от присадок пройдет. — Может, нейтрализующий состав? — ненавязчиво поинтересовался ученик, с надеждой глядя на мастера. Вместо ответа тот молча опустил кисть в новый куб, и, судя по ядовито-зеленому оттенку энергона, надежды Кнокаута не оправдались. Вздохнув и запустив дополнительные кулеры, что не скрылось от внимания Хука, он начал слизывать энергон уже через силу, после чего надолго замолк. Не подгоняя его, Хук уставился в датапад, редактируя свое расписание, когда ученик вновь подал голос. — Мастер, это тоже часть теста? — неожиданно для Хука вопрос прозвучал почти жалобно. Конструктикон недоуменно поднял голову — таких интонаций он не слышал от ученика даже в день приема — и уставился на Кнокаута. Тот ответил честным, хотя слегка расфокусированным взглядом и робко спросил: — Может, вы все-таки дадите мне нейтрализатор? Отложив датапад, конструктикон некоторое время его рассматривал, попутно проматывая логи с нейротранслятора. Нейросеть странно взбудоражена, реакции притормаживают, да и с адекватностью проблемы — видимо, один из компонентов вступил в реакцию с тем, что Кнокаут успел залить в себя до занятий. — Я же велел — никаких добавок, кроме стандартного состава. — Я не... — возмутился ученик, пошатнувшись, и окончательно потерял равновесие, картинно грохнувшись на пол и рассыпав кучу датападов. Конструктикон вздохнул и начал доставать необходимое оборудование. Мегацикл спустя ошалевший Кнокаут вновь сидел на его столе с полностью замененным энергоном, приходя в себя после экстренной перекачки и промывки топливопровода. Убрав шланги и насос на место, Хук поинтересовался: — Теперь лучше? Как раз теперь Кнокаут чувствовал себя намного отвратительнее, чем до насильственной очистки систем, но зато действие присадок заметно уменьшилось. Сейчас он отчетливо понимал, что следующая жалоба может повлечь новые процедуры, поэтому нейтрально ответил: — Спасибо, намного. Я могу идти? — Свободен. Ученик неуклюже слез со стола и, пошатываясь, направился к выходу. — Точно лучше? — с сомнением уточнил Хук, глядя на него. — Да-да, мастер! — поспешно отозвался Кнокаут, скрываясь за дверью. Конструктикон пожал плечами и вернулся к расписанию — в последнее время его график стал более плотным. Хук же, наоборот, хотел потратить на своего ученика несколько дополнительных мегациклов в декаду, а заодно закончить с темой энергона, пока тот не придумал еще несколько десятков причин прервать занятия. И разобраться с тем, кто научил его этому, посмев вмешаться в чужой эксперимент.