Perfection is Perfect

Миксмастер недовольно фыркнул, оглядывая пустой ремотсек. Логично, что для выяснения отношений Хук вызвал его на свою территорию, нелогично — что не пришел сам. Шипение пневматики заставило его обернуться — так и есть, в проеме маячила мрачная фигура хирурга. — Ты даже на драку не можешь не опоздать, — ухмыльнувшись, поддел его химик, но Хук на провокацию не поддался. — Я, кажется, не раз советовал не лезть в мои дела, — спокойно проговорил он, подойдя к коллеге вплотную и скрестив руки на груди. — И что ты сделаешь? — Миксмастер рассмеялся. — Кому, как не тебе, помнить, кто мы. Кстати, именно поэтому я не сломал твою ценную игрушку, а лишь немного поправил. Впрочем, когда это ты обращал внимание на помощь товарищей. — Обращаю, особенно, когда я этой помощи не просил, — процедил Хук – Но раз за разом мне приходится напоминать об этом. — Не относись так серьезно — в конце концов, твой ученик не пострадал. Ты сам всех раздразнил и не делился, а в гештальте так не поступают, — Миксмастер хихикнул. — Ты давно меня знаешь, Хук. В отличие от тебя, у меня слабостей нет, так что твои приемы тут не сработают. Это даже записано в моем профиле, если помнишь. — Помню. Именно я этот профиль и составлял. И мы действительно гештальт, — спокойно ответил хирург, запуская передачу данных по внутренним служебным каналам. Отдача накрыла его с такой силой, что Хуку пришлось опереться одной рукой на стену: полностью навалиться на нее помешало тело хрипящего под ногами Миксмастера. В этот раз Хук прибегнул к своей небольшой частной коллекции, не поскупившись распечатать самые шедевральные образцы: измельченные корпуса, разорванные искры, выжигаемые плазмой процессоры — каждое из этих ощущений, некогда любовно отобранных им из сотен других записей, было исправно доставлено по каналам гештальта своему адресату. Но адресат, не выдержав столь массивной атаки на нейросеть, почти сразу же отключился, к большой досаде Хука, рассчитывавшего протянуть экзекуцию. Впрочем, сейчас он уже не был уверен, как долго продержался бы сам. «Твои фокусы?» — поинтересовался по закрытой связи Скрэппер. «Вопросы... дисциплины...» — прошипел Хук, пытаясь отлипнуть от стены и не рухнуть при этом на отключившегося Миксмастера. «В следующий раз предупреждай заранее, а то Скэвенджер по твоей милости на Боункрашера чуть последнюю плавку не вылил, они теперь выясняют отношения», — Скрэппер отключился раньше, чем хирург успел ответить, кого из этих двоих стоило бы пустить в плавку в качестве материалов. Опустившись на колени рядом с безвольным корпусом, Хук поспешно подключился к техническому порту под краем шлема Миксмастера, торопясь успеть, пока тот не пришел в себя. Без зазрения совести обойдя внутреннюю систему файрволов, он сумел перевести коллегу в стазис, получив дополнительное время, чтобы загрузить основной набор. Часть директив он оставил практически на поверхности, чтобы тому было что найти, когда очнется. Основные блоки команд низкоуровневого нейропрограммирования были предназначены для скрытия сложных ассоциативных цепочек, загнанных им чуть ли не на основу прошивки. Хук не боялся экспериментировать на собственном гештальте, стараясь лишь не доводить ситуацию до необратимых моментов. Пока он полагал, что сможет откатить системы на прежний уровень, он считал себя абсолютно свободным в выборе средств, но не хотел, чтобы это стало известно всем остальным. У Хука уже была пара разговоров со Скрэппером, и он знал, что любой член в гештальте может быть заменен при очень активном желании остальных. Доводить до очень активного желания свой гештальт Хук не планировал. Тем не менее спускать с рук Миксмастеру его последнюю выходку хирург не собирался, иначе остальные тоже решат, что получили свободный доступ, так что чем жестче будет возмездие, тем надежнее. К сожалению, их связь ограничивала сферу воздействия, но с другой стороны — она же ее и расширяла, позволяя активировать все необходимые Хуку протоколы, чем он и воспользовался, чтобы проучить коллегу пару раз, не лишив того дееспособности. Почти не лишив. Нейроактиваторы нельзя было использовать, к сожалению, как оружие — ни один трансформер не откроется настолько, чтобы принять такой комплект. Кроме родного гештальта. Конечно, внешне разодранные внутренности и сконнекченные во все подряд корпусы выглядели бы гораздо внушительнее, но Хук также знал, что конструктиконов такое не проймет. А вот мелкие, но неприятные патчи, которые обнаружит в своем процессоре каждый, кто посмел с ним связаться, способны гораздо эффективнее отбить охоту лезть в чужие дела. Но классические методы наказания Хук тоже запланировал, и потому послал срочный вызов ученику. Кнокаут появился как раз, когда Хук уже заканчивал работу, и сначала жизнерадостно ухмыльнулся, завидев мастера, сворачивающего терминал возле лежащего химика, но, заметив, что тот приходит в себя, насторожился: — Мастер, пожалуй, не стоит, чтобы меня видели, — задумчиво проговорил он, выразительно покосившись на выход. — Останься. — Я не хочу, чтобы все повторилось сначала. — Не повторится. Стой, где сказано. Кнокаут замер на месте, рассматривая Миксмастера одновременно с любопытством и опасением. Опасений стало намного больше, когда Миксмастер наконец поднялся на ноги, охая и искренне поминая Хука нелестными эпитетами. Хирург выслушал свою характеристику с нехорошей ухмылкой, после чего невозмутимо посоветовал коллеге интерфейс как лучшее средство для снятия неприятных ощущений. — Ты это серьезно? — хихикнул тот, явно окончательно придя в себя. Схватив за плечо уже рванувшего Кнокаута, Хук молча поставил его перед химиком. — Что-то это не к добру, — озабоченно пробормотал Миксмастер, шагнув к настороженно глядящему на него ученику. Его активированная интерфейс-система явила миру множество переплетенных между собой проводов, тем не менее так и не сложившихся в джампер. Пока Кнокаут старался не слишком откровенно демонстрировать свою радость по этому поводу, химик, фыркнув, развернулся к коллеге: — Очень смешно, спасибо, я даже не ожидал шутки подобного уровня от нашего эстета. Тебя прямо не узнать, решил взяться за дешевые фокусы вместо своих заумных вскрытий чужих процессоров? Махнув рукой, Миксмастер развернулся к выходу. Выяснять отношения сейчас, пока Хук торжествует, было явно невыгодно, уж лучше подкараулить удобный момент для хорошей расплаты, и шлак с ней, с импотенцией — Миксмастер знал множество других развлечений и хороших врачей заодно. Кнокаут радостно направился было вслед за ним, надеясь, что этим выяснение отношений и закончится, но его надеждам не суждено было сбыться. — Назад оба. Я только начал, — негромко проговорил Хук. Кнокаут замер со вздохом, Миксмастер же с неподдельным интересом спросил, не собирается ли Хук ему приказывать. — Я могу приказывать на правах заместителя лидера в гештальте, — равнодушно пожал плечами хирург. — Впрочем, если твое состояние тебя полностью устраивает, то более не задерживаю. Миксмастер тоже пожал плечами и развернулся. По уже найденным в собственных блоках памяти неприятным подаркам он догадывался, что на данном этапе их штатного нейрохирурга лучше не злить: Хук не проводил особой разницы между своим гештальтом и своим подопытным материалом. Жестом приказав обоим следовать за ним, Хук подошел к одной из узких ремплатформ, отрегулировав ее высоту, и протянул было руку, чтобы привычным движением закинуть туда ученика, но тот сам ловко устроился на краю. — Он у тебя уже соображает! — хихикнул Миксмастер и заслужил выразительный взгляд от хирурга. Скальпелем тот не ответил лишь потому, что в его планах Миксмастер на этой стадии работ должен был быть целым. Сидя на платформе, Кнокаут едва не заскучал, ожидая, пока конструктиконы, яростно сверлившие друг друга взглядами, закончат общение по закрытому каналу. Свою роль в данной ситуации он представлял плохо, но, помня гнев Хука по поводу вмешательства в его проект, предполагал, что в этот раз объектом хитроумных извращений станет все-таки не он. Судя по тяжелому вздоху Миксмастера, конструктиконы пришли к единому решению, и, развернувшись к ученику, Хук небрежно бросил: — Раскрывайся. Искренне не понимая, в чем, собственно, для него разница между местью мастера и ее причиной, Кнокаут обреченно снял защиту с порта, но его прервали: — Нет, ты джампер активируй! — хихикнул Миксмастер, похлопав его по бедру и опускаясь на одно колено. Скрестив руки на груди, Хук довольно наблюдал, как округляется оптика его ученика. Кое-как сосредоточившись в такой недружественной обстановке, тот подчинился, и едва скрутка сформировалась, как Миксмастер, ухмыляясь, наклонился и медленно провел по джамперу глоссой. Изумленный ученик поднял голову, переводя взгляд с одного конструктикона на другого и не веря своей оптике. Но, поскольку потоки ярких и четких сигналов, поставляемые нейросети джампером, подтверждали видеопоток, поверить все-таки пришлось. Пытаясь как-то по-новому расставить мысленно приоритеты, чтобы не сойти с ума, Кнокаут тщетно искал для ситуации хоть какое-то объяснение, пока интерфейс-система не начала брать свое. Конструктикон с удовольствием наблюдал за учеником, разрывающимся между коннектом и когнитивным диссонансом — явно не в пользу последнего. Но Миксмастер не был бы собой, если бы не взял и аккуратно не прихватил бы края контактов джампера дентапластинами. Уже расслабившийся и не ожидавший подвоха Кнокаут от неожиданности с воплем чуть не стартовал шлемом в потолок, но неудачно столкнулся со сканером, нависающим сверху. Донельзя довольный Миксмастер повалился на пол с хохотом, приговаривая: «Нельзя так остро на все реагировать!», а Хук схватился за голову, пробормотав: «Праймас, меня окружают сплошные идиоты!» Впрочем, к окружению идиотами Хук явно привык, ибо уже через наноклик вернул на место ученика, попутно одним взглядом лишив его права на истерику, и поднял все еще веселившегося Миксмастера, скинув тому несколько смачных описаний процессов, каковые будут активированы в чьей-то памяти, если этот кто-то не оставит свои шуточки. Встав на всякий случай за спиной у ученика, чтобы исключить дальнейшие попытки телепортации, Хук кивком велел коллеге продолжать. Едва Миксмастер снова потянулся к его джамперу, Кнокаут на автомате попытался закрыться рукой, но Хук перехватил его за запястье и прижал к платформе: — Не дергайся. Он тебе ничего не сделает. — Мастер, я очень хочу в это поверить, — отозвался тот, выразительным взглядом сверля второго конструктикона. — А ты поверь, — Миксмастер хищно ухмыльнулся. — Кто мешает? — Довольно, — оборвал его хирург. Нервно поерзав на месте, насколько позволяла хватка мастера, Кнокаут настороженно наблюдал за тем, как чужая глосса проходится по его джамперу, но после первых же разрядов прежние опасения были забыты. Одна жаркая волна от приятно покалывающих датчиков сменяла другую, и, убедившись, что его не дразнят, ученик с удовольствием полностью отдался процессу. — Так, вот не наглеем, — деловито сказал Миксмастер, убирая чужую ногу со своего плеча. — Мне так удобнее, — невинно возразил Кнокаут. — Тебе Хук еще лекцию не прочитал, как должно быть удобнее? — ехидно ответил химик, подхватывая того под бедра. Хирург демонстративно промолчал, а ученик оказался слишком занят, чтобы отвечать: Миксмастер перешел к более активным действиям, и вскоре Кнокаут невольно подался ему навстречу, разразившись нетерпеливыми жадными стонами. Некоторое время Миксмастер дразнил чужие сенсоры, то грубо доводя бьющийся перед ним корпус почти до перезагрузки, то понижая напряжение до еле ощутимого и хихикая в ответ на отчаянные стоны, но вскоре развлечение начало ему приедаться во всех смыслах. «Достаточно? — осведомился он по закрытому каналу у коллеги. — А то я сам уже не против, знаешь ли». «Еще клик, — отозвался хирург, слегка зажимая выгибающегося ученика. — У него проблемы с терпением, пусть потренируется». «Проблемы — это точно», — отозвался Миксмастер, перехватывая вторую руку ученика, невольно попытавшегося ускорить процесс. Когда Кнокаут вскрикнул последний раз, наконец-то добившись желанной перезагрузки, Хук немедленно уложил его на платформу и молча развернулся к Миксмастеру. — Доволен? — спросил тот, демонстративно облизываясь, но его тут же сбили с ног, повалив на соседнюю платформу — к счастью, гораздо более широкую. — Да ты сегодня просто непредсказуем! — рассмеялся Миксмастер, сопротивляясь больше для виду. — Неужели тебя так завела эта история с заменой? — Если тебе обязательно лезть джампером в чужие дела, то проще его деактивировать! — прорычал хирург, вскрывая его паховую броню. — Да ладно, — хмыкнул Миксмастер. — Тебе не понравилось, каким он стал? Честное слово, будь у меня больше времени... — тут ему пришлось прерваться, поскольку Хук пустил в ход одно из встроенных лезвий. Взвыв и спасая свои провода, Миксмастер начал отбиваться всерьез, и конструктиконы сцепились на платформе, периодически хрипя и ругаясь. Силы были примерно равны, но Хук брал верх за счет разнообразного встроенного оборудования и пары команд, активировавших встроенные в чужое сознание блоки скриптов. Решив сэкономить время и свою психику, Миксмастер постепенно начал уступать, стараясь сдаваться не слишком демонстративно, чтобы успокоить чужое уязвленное самолюбие. Скальпель уязвленное самолюбие убрало не сразу, но в итоге химику удалось вернуть драку в плоскость коннекта. Впрочем, полностью сдаваться Миксмастер не собирался. — А трахается твой ученик посредственно, — мстительно выдохнул он, небрежно прихватывая коллегу за сложенные сегменты стрелы. — Думает только о себе. Не собираешься его переучивать? — Нет, зачем? — отмахнулся Хук, активируя собственный джампер и начав подключение. — А ты разве не элитного интера делаешь? — С какой стати?! — надменно оскорбился тот. — У меня дел других мало?? — Вот болт! — расстроено сказал Миксмастер, даже от неожиданности полностью перестав сопротивляться. — А я столько кредитов на эту версию поставил! — Поставил? — на автомате переспросил Хук, тоже притормозив. — Ну да... мы тотализатор открыли, что ты с ним делать будешь. Теперь они замерли уже оба. — Уроды! — рявкнул Хук. — Не уроды, а гештальт! — хихикнул Миксмастер. — Сколько раз вам повторять, это научный проект! — Ой, ну не надо, а то мы не видели, как ты трахаешь свой научный проект. Хотя почему-то редко делаешь это сам. — Ты же не коннектишь свои пробирки! — А если скажу, что коннектил, ты бы удивился? — кокетливо спросил Миксмастер. — Нет, — мрачно ответил Хук. Собственный гештальт перестал его удивлять многие орны назад, еще в самом начале знакомства. Желая выяснить, чем развлекается его зам, Скрэппер заглянул в ремонтный блок и молча уставился на открывшуюся ему картину. Двое самых умных после него членов гештальта интеллигентно выясняли отношения, сцепившись на платформе. Судя по сдавленным ругательствам и скрежету, они не то трахались, не то просто выдирали друг другу детали. Вопросы дисциплины, значит. Не первый раз пытаясь отделаться от мысли, что причина низкого интеллекта Девастатора кроется вовсе не в фатальной ошибке проектирования, глава гештальта уже собирался было уйти, но тут Хук слегка сдвинулся, и внимание Скрэппера привлек знакомый яркий блеск полироля позади него. По соседству с конструктиконами, занятыми друг другом, удобно вытянувшись, лежал ученик Хука, подперев одной рукой голову и внимательно наблюдая за этими двумя. Поймав взгляд главы гештальта, он тут же состроил невинное выражение лица, напомнив Скрэпперу студентов стройфака, доказывающих ему, что «когда я пришел, все так и было!» Не вмешиваясь в сюрреалистическую картину, Скрэппер развернулся к выходу. Сами разберутся со своими сложными понятиями субординации, а не разберутся — их проблемы. После инцидента с Миксмастером Кнокаут едва не вернул полный заряд своей природной наглости, но воспитание Хука не дало ему вновь развернуться в полную силу. В начале одного из занятий устроившийся поудобнее ученик с интересом наблюдал за конструктиконом, проверяющим многочисленные крепления над одной из ремонтных платформ. — Что-то новое? — лениво спросил он, не особенно беспокоясь — в последнее время его успехи в учебе были достаточно высокими, и Кнокаут был уверен: в этот раз он заслужил нечто большее, чем углубленную лекцию. — Для тебя — да. — Мне иногда кажется, мастер, — Кнокаут ухмыльнулся, откидываясь колесами на стену, — что вы позаботились о том, чтобы ни одна ситуация меня не могла уже удивить. — В этом плане ты еще далек от совершенства, — спокойно ответил конструктикон, закончив с креплениями и жестом подзывая к себе ученика. — По-моему, моя нейросеть знакома уже с каждым видом коннекта, какие только есть, — пожал тот плечами, поднимаясь и подходя к мастеру. — Многое зависит не от нейросети, а от твоей способности контролировать свои системы и от ситуации. Например, стимуляция деталей или тактильное воздействие, не затрагивающее интерфейс-систему, могут оказаться не менее эффективными, чем полноценный коннект. — Это же насколько чувствительным надо быть, чтобы завестись от такого? — искренне удивился ученик. — Стимуляторы? Первый интерфейс? Орн воздержания? — Все гораздо проще, — проговорил конструктикон, наклоняясь над ним и точным движением вгоняя в нужный разъем под шлемом тонкую иглу дисраптора, обрывающего видеопоток. — Как я уже сказал, многое зависит от ситуации. Пока оказавшийся в темноте Кнокаут пытался запустить хотя бы один режим сканирования, конструктикон перехватил его запястье, заводя руку за спину. Кнокаут подчинился и замер на месте, терпеливо ожидая, пока к нему что-то прикрепляли, и прислушиваясь к звяканью цепей. Едва прикосновения прекратились, и, судя по гудению сервоприводов, конструктикон поднялся и шагнул назад, ученик почувствовал резкий рывок, а в следующий наноклик пол ушел из-под его ног. Он дернулся, но почти все движения сковывали удерживающие его цепи. — Спокойно, — голос конструктикона на этот раз прозвучал прямо над аудиодатчиком, и почти сразу же Кнокаут почувствовал, как Хук аккуратными, выверенными движениями последовательно дотрагивается до его плат на животе, поднимаясь к верхним фарам на груди и выше. Каждое прикосновение отзывалось в его рецепторах сигналами, определить природу которых Кнокаут затруднялся, хотя в одном был уверен точно: они не раздражали его нейросеть, а, скорее, приятно будоражили. Несмотря на то, что его гироскопы быстро адаптировались к новому положению в пространстве, не чувствовавший под собой опоры Кнокаут обнаружил, что любое воздействие теперь воспринимается гораздо ярче и сильнее, да и заблокированный видеообзор давал о себе знать — процессоры невольно сосредотачивались на тактильных рецепторах, подчеркивая каждый сигнал. Рука мастера поднялась выше, и ученик запрокинул голову, ощущая, как пальцы проходятся по его шее и едва выпущенные иглы слегка царапают оплетку кабелей. Пройдясь парой прикосновений по тонким очертаниям шлема, Хук перешел на его затылок, а затем прикосновения исчезли. Ученик нахмурился, ожидая неприятных сюрпризов, но вместо этого конструктикон накрыл рукой одно из его колес, и тот дернулся, невнятно застонав. Хук усмехнулся: при фетише на чужие колеса свои тоже должны восприниматься с повышенным приоритетом. Уделив некоторое внимание правому колесу, он перешел к левому, и, судя по облегченно выдохнувшему Кнокауту, именно этого тот и жаждал. Решив, что дал ученику достаточно времени для адаптации, Хук приступил к основной стадии. К разошедшимся замкам внешней брони Кнокаут отнесся спокойно, но когда Хук разблокировал и внутреннюю, заставляя многочисленные сегменты уходить в пазы, и прошелся по его внутренним деталям, ученик запротестовал: — Мастер, вы же говорили о внешней тактильной стимуляции, — возмутился он, попытавшись отстраниться, но в его положении это было практически невозможно. — О внешней не было ни слова. Кнокаут резко выдохнул перегретый воздух — уверенные и четкие прикосновения были привычны во время ремонта, но не в процессе, который он больше относил к пусть и странному, но все же интерфейсу. Хук перехватил его свободной рукой чуть ниже заплечных колес и погрузил вторую руку глубоко в чужой корпус, аккуратно раздвигая магистрали. Получив слабый разряд по раскрытым внутренностям, ученик вскрикнул. — Неужели даже такого слабого воздействия оказалось для тебя достаточно? — поинтересовался конструктикон. — Это было неожиданно, — хрипло проговорил тот. — И вообще, сначала речь шла о... Что-то негромко лязгнуло о его шлем, и денты уперлись в нечто твердое. Кнокаут попробовал возмутиться, но оказалось, что посторонний предмет почти полностью глушит его голос, заставляя вокалайзер смешивать все звуки в один невнятный стон. — Подавитель вокалайзера, — негромко пояснил Хук. — В твоем ошейнике есть встроенный, но у внешних тоже прекрасный психологический эффект. Кнокаут категорически согласен не был и в данный момент предпочел бы обойтись и вовсе без эффектов, но выражать свое возмущение стонами ему быстро надоело. Дождавшись, пока ученик успокоится и замолчит, конструктикон продолжил поглаживать его магистрали, переключившись уже на топливную систему. Когда энергон начал реагировать на подаваемое напряжение, Кнокаут несколько раз вскрикнул, но сумел подстроиться под новые ощущения. Хук прошелся практически по всем основным системам, не обращая внимания на глухие стоны и придерживая свободной рукой ученика, если тот неосознанно пытался вывернуться, усложняя мастеру работу. Наконец конструктикон решил, что для первого раза достаточно, и накрыл ладонью камеру искры. Ученик резко замолчал, но зато начал дергаться, стараясь стряхнуть его руку. Хук перехватил его удобнее, лишая возможности отстраниться, и повторил прикосновение, добавив стимуляцию напряжением. Едва нить разряда соскочила на поверхность камеры, ученик глухо взвыл, отчаянно сопротивляясь, но конструктикон зажал трепещущий корпус, пока крики не стали непрерывными и резко оборвались, после чего Кнокаут безвольно повис на цепях, отключившись после перезагрузки. Освободив ученика от лишнего оборудования, Хук дождался, пока тот придет в себя и поднимется на ноги, и подтолкнул его к ближайшей платформе: — Продолжим твое обучение. Не в силах спорить, тот молча уселся в ожидании дальнейших инструкций, но их не последовало — вместо этого Хук сам склонился над ним, разъединяя сложные крепления камеры искры. Кнокаут спокойно отнесся к манипуляциям с его деталями, но когда Хук активировал замки, заставив искру раскрыться, и зафиксировал сегменты, не давая им сойтись, ученик заметно насторожился. Выражение его лица стало еще более мрачным, когда в руке конструктикона появился энергонный шокер. Ученик внимательно наблюдал за мастером, опустившимся перед ним на одно колено, и не отводил взгляда от сверкающих линий разрядов между рабочими клеммами. Когда шокер оказался рядом с его искрой, Кнокаут был почти готов отбиваться, но с явным усилием сдержался, запустив вентиляцию в форс-режим. На всякий случай Хук перехватил его запястья и свободной рукой поднес шокер практически вплотную к искре, подав максимально слабый разряд. Ученик замер, и только резко расширившиеся черные зрачки выдали его реакцию — воздействие оказалось гораздо более приятным, чем тот ожидал. Педантично проверив показатели нейротранслятора и убедившись, что все идет по плану, конструктикон отпустил ученика и вручил ему шокер: — Дальше сам. — Но почему именно искра? — удивленно спросил Кнокаут, послушно принимая инструмент. — И почему сейчас? — Каждый курс, начиная подробно изучать искры, развлекается подобным образом. В твоем случае лучше сразу получить необходимые навыки, чем потом иметь дело с последствиями необдуманной стимуляции. — Я бы не стал проверять на себе, вы же знаете! — возмутился Кнокаут. — С деактивом по твоей вине разбираться тоже не желаю. — Но, может быть... — Основное правило любого воздействия на искру? — перебил его конструктикон. — Любая стимуляция искры проходит в области верхних оболочек, — эхом отозвался ученик, цитируя учебник. — Вот с верхними и работай, только мощность подними, на минимуме не добьешься нужного воздействия. — Мастер, это обязательно сейчас? — обреченно уточнил Кнокаут, уставившись на сияние собственной искры. — Обязательно — под моим контролем, — ответил конструктикон. — Позже ты все равно захочешь повторить этот опыт самостоятельно, а любая ошибка может обойтись слишком дорого. Я не хочу рисковать потраченным на тебя временем. Ученик со вздохом переключил настройки и взвесил в руке шокер, не решаясь начать, пока Хук не перехватил его руку, медленно поднеся к искре и заставив очертить дугу по поверхности искрящей сферы. Тот тихо ахнул, рефлекторно сжав пальцы на рукоятке инструмента, и Хук отпустил руку. — Повтори. Помедлив, тот уже более уверенно поднес к себе шокер, резко выдохнув перегретый воздух, когда тонкая нить разряда соединилась с его собственной искрой. Опираясь свободной рукой на платформу, он начал действовать более уверенно, экспериментируя с настройками и то практически сразу же отдергивая руку, то задерживая подольше. Конструктикон внимательно наблюдал за ним, пока Кнокаут не осмелел окончательно, и через пару циклов Хуку пришлось перехватить его за локоть, заставив отдернуть руку: — Не стоит. Увлекаешься. Тот молча подчинился, вернувшись к стандартной тактике. Выждав еще немного, Хук пришел к выводу, что все необходимые навыки закреплены, и занятие можно прекращать. — Достаточно, — велел он, забрав инструмент. — А как же перезагрузка? — возмутился Кнокаут, весьма неохотно расставшись с шокером. — Не способен решить эту задачу сам? — холодно поинтересовался конструктикон. — После такого нестандартного подхода обычные методы уже немного не то, мастер, — упрямо возразил ученик. Хук задумался, глядя на возмущенного ученика: или у того появилась привычка проверять пределы дозволенного, или же в силу юного возраста он просто не мог удержаться от провокаций. Но в любом случае запрос должен быть удовлетворен надлежащим образом. Нестандартным, так нестандартным. Пока конструктикон ходил за нужным ему контейнером, ученик явно успел поиграть с собой, судя по раскрытой паховой броне и раскрученной системе охлаждения. Молча поставив упаковку на стол так, чтобы Кнокауту не было видно маркировки, Хук одной рукой опрокинул его на спину, прижав к платформе, а второй извлек и вскрыл криокапсулу. Кнокаут хотел было поинтересоваться, что в ней, но не успел: точно отмеренная порция жидкого охлажденного газа щедро залила его порт. Отчаянный вопль разорвал тишину мастерской. Перегруженные перепадом температур сенсоры выдали такой разброс сигналов, что сначала Кнокауту показалось, что в него залили расплавленный металл или что похуже. Перезагрузка накрыла его раньше, чем он успел понять, что произошло — настолько мощная волна прокатилась по всем рецепторам, вызвав обвальное отключение систем. Когда ученик окончательно перестал вздрагивать, перейдя во временный стазис, Хук запечатал капсулу, внес необходимые изменения в маркировке и вернул контейнер на место. К его возвращению Кнокаут уже начал приходить в себя и негромко застонал. — Порой мне кажется, что ты ничему не учишься, — заметил конструктикон, рывком поднимая его на ноги. Ученик слабо ухмыльнулся. — Учусь, — хрипло отозвался он. — Но оно того стоило. Хук промолчал, изучая показатели нейротранслятора. Сработало не упрямство Кнокаута, а его неутомимая жажда наслаждений. Что ж, лучше, чем можно было ожидать — как минимум, это качество позволяло ученику довольно быстро проходить запланированную программу. Свернув запись и сняв нейротранслятор, Хук выдал ученику шокер: — Свободен. Тот молча взвесил тяжелый инструмент в тонких пальцах, ухмыльнувшись и что-то прикидывая, и поспешно покинул мастерскую. Хук задумчиво проводил его взглядом. Зная любовь своего ученика к небезопасным развлечениям, тем не менее он надеялся, что в этот раз к статистике несчастных случаев на факультете Кнокаут не будет иметь никакого отношения. А когда станет постарше и научится чисто работать – не будет тем более. В начале коротких каникул перед переводом на старшие курсы Хук оказался слишком занят на своих проектах, чтобы лично контролировать ученика постоянно, поэтому выдал ему пакет заданий и отправил на самостоятельное обучение, намереваясь провести проверочную работу в первый же свободный сол-цикл. Выбив из Скрэппера выходной раньше, чем он планировал, Хук немедленно отправил вызов ученику, но ответа не получил. Сомневаясь, что у Кнокаута хватило ума намеренно игнорировать мастера, Хук запустил дополнительные сканеры, установленные в их лаборатории. Еще в начале работы он встроил в ученика компактный передатчик на случай, если тот решит сбежать, не выдержав темпа испытаний, и сейчас ему как раз нашлось применение. Судя по полученным координатам, Кнокаут все еще находился на территории университетского сектора, застыв на одной точке, что Хуку крайне не понравилось, и он с максимальной скоростью отправился в указанный район. Место событий Хук нашел почти сразу же по небольшой толпе, в числе которой он опознал нескольких выпускников, но, завидев конструктикона, все бросились врассыпную, и на обочине остался только его ученик в альтформе. Судя по брызгам деталей знакомых оттенков, которыми было усеяно место аварии, и молчанию на всех частотах, Кнокаут явно был в стазисе. Проведя первичное сканирование и не обнаружив критичных повреждений, требующих немедленных действий, Хук запоздало удивился, что никто из свидетелей за все это время не вызвал официальных ремонтников. Столкновение летящего на полной скорости Кнокаута произошло не меньше двух мегациклов назад, и ему, судя по первым патчам и заваренным магистралям, искренне пытались помочь. Опустив заборную иглу анализатора в одну из лужиц энергона, Хук понял причину: длинный список полулегальных и запрещенных компонентов наглядно объяснял нежелание остальных связываться с официальным расследованием. Нелегальные гонки — не такой серьезный проступок, как изготовление полусинтетического топлива, наполовину замешанного на наркотических присадках. Удивительно, как Кнокаут вообще сообразил воспользоваться таким рецептом — для его альтформы он, несомненно, давал преимущество в скорости, если бы гонки проходили по сплошной прямой, поскольку ни о какой маневренности под таким составом и речи быть не могло. Первый же поворот расставил всех по своим местам, и Кнокаут неудачно встретился с массивным заграждением. Вызвав Лонг Хоула, Хук заменил несколько патчей, сделанных, по его мнению, крайне посредственно, и обвязал вокруг корпуса несколько тонких цепей для удобства транспортировки. Ученика он решил из стазиса не выводить, пока нет возможности переместить его в более удобные условия. — Вот только его я еще не таскал туда-сюда, — прорычал подъехавший светло-зеленый грузовоз. Не слушая дальнейшие жалобы на тему «вам всем только одного и надо», Хук молча трансформировался и аккуратно подцепил поврежденного ученика, мягко переместив его в кузов ворчащего Лонг Хоула. Сознание временами возвращалось к Кнокауту — он даже слышал недовольное бурчание одного из конструктиконов и помнил, как его донесли до ремблока, но дальнейшее скрыл от него принудительный стазис системы поддержки. Очнулся он уже разложенным на ремонтной платформе под привычное гудение ремоборудования. Фиксаторов ученик на себе не заметил, но даже пошевелиться оказалось большой проблемой. — Мастер? — с тревогой спросил Кнокаут. Он точно помнил голос Лонг Хоула и не сомневался, что его ремонтом занимался именно Хук. — Полагаю, раз ты очнулся, то можешь объяснить наличие в твоем топливопроводе P7300%7, учитывая, что последствия его взаимодействия с нейросетью тебе отлично известны, — спокойно поинтересовался конструктикон, появившись в поле его обзора. — Процент был небольшой, — поспешно отозвался ученик, вспоминая, чем он вообще заливался перед последними гонками. — В три раза выше допустимой нормы. — Но его воздействие компенсировал эффект торможения от O05B89%0! — бойко ответил Кнокаут, окончательно вспомнив рецепт. — Полагаю, автора итогового коктейля я знаю, — нахмурился конструктикон. — Осталось выяснить, как рецепт Миксмастера попал к тебе. — Он сам его выдал! Он спросил, что я хочу в награду за хорошее поведение! — искренне возмутился ученик. Хук заскрежетал дентапластинами, с трудом удержавшись от длинной пылкой речи в адрес некоторых согештальтников перед объектом своего эксперимента. Прошлые карательные операции ему сразу же показались недостаточными и требующими пересмотра. Поставив себе пометку разобраться с этим позже, он скинул ученику пакет данных и решительно поднялся: — Три мегацикла на изучение материалов. Кнокаут хотел спросить, к чему это, но не смог: вокалайзер оказался заблокирован, а едва Хук покинул ремблок, как вслед за голосом ученик лишился еще и видеообзора: внутренние мониторы работали исправно, но внешний видеопоток перекрыли приоритетные команды системы поддержки, к которой он был подключен. Связь по коммлинку так же оказалась недоступна. Подведя итоги своего незавидного положения, Кнокаут вздохнул: больше заняться было абсолютно нечем. Ему пришлось погрузиться в изучение нового материала, просматривая и сортируя данные, пока три мегацикла спустя система поддержки не перевела его в принудительный стазис. Очнувшись, Кнокаут обнаружил, что управление корпусом к нему все еще не вернулось, зато в ремблок вернулся Хук, в данный клик пристально его рассматривающий. — Мастер, разве ремонт еще не закончен? — недоуменно спросил ученик, просканировав свои системы на предмет повреждений и не обнаружив никаких отклонений. — Ремонт будет закончен, когда я скажу, — спокойно ответил конструктикон. Возразить Кнокаут не успел: Хук начал опрос по темам, которые он выдал ученику накануне, и, еле успевая отвечать, Кнокаут не мог отделаться от ощущения, что наказание только начинается. Его опасения подтвердил новый пакет данных, полученный после опроса. Терять все равно было нечего, и Кнокаут торопливо спросил: — Мастер, вы можете меня хоть ненадолго освободить, а то серво ноют — так долго лежать без движения. — Это легко исправить, — отозвался конструктикон, наклонившись над консолью и набрав пару команд. Придя в себя после серии приличных разрядов, буквально прошивших его корпус, Кнокаут первым делом зарекся жаловаться мастеру на самочувствие — из всех способов решения проблемы тот неизменно выбирал максимально неприятный. — Ну, как теперь? — поинтересовался Хук, едва заметно ухмыляясь уголком рта. — Мастер, вы издеваетесь?! Хук молча занес руку над консолью, и ученик торопливо поправился: — Гораздо лучше, спасибо! — Новый материал для изучения у тебя есть, — кивнул конструктикон. — Пять мегациклов. Едва за мастером закрылась дверь, Кнокаут с тоской уставился в потолок, но ненадолго: операция с отключением видеопотока и вокалайзера повторилась снова. В последующие визиты Хук приносил различные детали, заставляя Кнокаута проводить мелкий ремонт либо пересобирать их заново под его контролем. Для этого он освобождал ученику одну руку или обе, но каждый опрос заканчивался одинаково — новая порция теоретического материала и полная изоляция сенсоров с последующим принудительным переходом в стазис. Жаловаться на еще что-либо Кнокаут опасался, хотя функционирование в роли накопителя данных для него, привыкшего к движению и скорости, было крайне неприятным и утомительным занятием. Придя в себя после погружения в стазис, Кнокаут привычно попробовал пошевелиться и сначала было не поверил своим сенсорам, обнаружив, что контроль над корпусом к нему полностью вернулся. Мысленно проклиная столь извращенные наказания, он быстро соскочил с платформы. — Все нормально? — поинтересовался конструктикон, наблюдая за потягивающимся учеником. — Да, мастер, просто замечательно, я могу идти? — поспешно отозвался Кнокаут. — Разумеется. Послезавтра начинаются занятия, в первый день проверочная практика. Держи список тем для подготовки. Открывшему присланный файл Кнокауту сначала показалось, что вопросов в нем около тысячи. На самом деле их было на порядок меньше, но ситуацию это не спасало. — Когда же я успею подготовиться?? — ахнул он. На его разблокированный коммлинк пришло новое расписание — учеба действительно начиналась с зачета-практики. Конструктикон протянул ему тонкую карточку-ключ доступа: — Хранилище деактива К2, корпус под номером Az-05 полностью в твоем распоряжении, тренируйся. Часть вопросов ты уже знаешь. Кнокаут на автомате взял карту, наконец-то осознав объем предстоящей работы: — Я же весь сол-цикл там проведу, пока все темы успею повторить! — упавшим голосом сказал он. Хук пожал плечами: — Перезаряжался ты отлично, запас энергона полный, у тебя весь день и ночь впереди, — конструктикон полюбовался выражением лица ученика и добавил: — я жду, что мой ученик получит послезавтра высший балл, как обычно. Свободен. Провожая взглядом расстроенного Кнокаута, Хук искренне надеялся, что тот сделает соответствующие выводы, и с расстановкой приоритетов и экспериментов больше проблем не будет. Не говоря уже о сомнительных рецептах топлива. «Эй, спец по чужим процессорам, — ненавязчиво вклинился по внутренней линии Миксмастер, вовремя подловивший момент. — Для коллеги времени не найдется?» «Я еще подумаю, — тут же высокомерно отозвался Хук. — Учитывая, что ты выдал моему ученику пару сомнительных рецептов...» «Да ладно, это было еще в твой отъезд! Вот буквально на прошлой декаде он интересовался топливом для турборежимов...» «Если ты планируешь и дальше не пользоваться джампером, можешь его просветить». «Только что! — радостно захихикал собеседник. — Не мог не сделать тебе подарок!» Хук молча оборвал связь. До зачета Кнокаут, без сомнений, продержится, получить высокую оценку в его же интересах. А вот после наверняка проверит предложенный рецепт в первую же ночь. Вернувшись в свой кабинет, конструктикон развернул проекцию давно тщательно составленного психопрофиля, прикидывая, сколько добрых дел принесла бы одна тщательно просчитанная операция по корректированию личности. Сейчас, конечно, действовать уже поздно, но в такие циклы Хук позволял себе хотя бы в теории разложить стройные цепочки связей в соответствии с заданными параметрами. Он все-таки не терял надежды, что однажды Скрэппер тоже порядком устанет от выходок их общего знакомого, и тогда эти расчеты могли бы послужить хорошим доказательством его правоты. Хук был категорически не согласен с правилом «никакой нейрокоррекции в своем гештальте».