Беглец из многих мест в одно

Еще около недели они ждали подхода армии Тирольского. Эсмеральд был сам назначен на должность командира расчета своей пушки и ждал своих новых подчиненных. Все из "недобитков" теперь стали командирами расчетов в звании сержантов, хоть Эсмеральд и понимал что в бою каждый такой "командир" все равно будет делать то, что делал до этого. Заряжающий - заряжать, наводчик - наводить прицел и стрелять, а помощник - помогать им обоим. Прояснилась и ситуация с трофейными наплечниками - часть из них по приказу полковника была перекрашена в серый цвет с оранжевой окантовкой по краям и знаками, а также были приделаны крепления в виде двух ремней и теперь каждый в полку щеголял левым наплечником с нанесенными знаками различия в звании. Сам же полк получил приписку "ШИНознаменного". В общем командование сделало все, чтобы наш полк у прибывающей армии вызвал только уважение и почтение - немного немало одним полком остановили десятитысячную армию врага. Генерал попросил не распространятся о том, как была выиграна эта "битва" и сколько врагов было на самом деле убито. "Это негативно скажется на боевом настрое бойцов." - сказал генерал Пенкамен. И Эсмеральд был с ним согласен. Как еще убедить "молодых" в том, что воевать легко. А их надо было убедить в этом. Иначе бы они в первом же бою сдались бы врагу. Когда наконец в их лагерь начали прибывать части генерала Тирольского Эсмеральд оказался разочарован - для подкрепления в их полк направили совсем уж необученных детей. Многие были младше его и практически все не блистали умом. В его расчет попали два брата: Бьюн И Гафьюн. На каждое слово, что говорил им Эсмеральд у них рождался десяток вопрос, половина из которых была повторением предыдущих вопросов. И ничто не могло из заткнуть. В конце концов Эсмеральд просто не обращал внимания на них в то время, когда он в них не нуждался. "Неужели и я таким был?" -думал время от времени Эсмеральд. Может быть и был. Только вот он не помнил себя до своего пятнадцатилетия. После боя он смог забыть то, что не желал помнить столь долго. И вот был дан приказ их полку выдвигаться в сторону Империи Вэ-ка. Около месяца пути по дорогам хребта и вот перед ШИНознаменным полком "злая Луна" открылась взору чудная долина до самого горизонта на которой воздвигла свои величественные замки из белого с синим кирпича Империя Вэ-ка. И пару таких красивых замков им предстояло уничтожить. Несколько небольших боестолкновений с ополчением местных лордов были ничтожны по сравнению с осадой первой защитной крепостью, которую защищали не голозадые крестьяне, а бойцы регулярной армии. С артилеррией и мушкетами. Два штурма с артподготовкой результатов не дали и командованием было принятно решение окружить крепость и устроить осаду. Но через несколько дней прибыл обоз с противогазами на весь полк, новыми зарядами для всей артилерии, и приказ начать обстрел ими. как обьяснил полковник в этих ядрах был "успокаивающий порошок", нюхнув который враг бы перестал бы представлять угрозу. На каждом ядре была надпись белой краской "Тироль-М". Эсмеральд не был удивлен: от новоприбывших он узнал, что маршал Тироль увлекался химией и был основоположенником использования химического оружия в войне. В полдень следующего дня все было готово для начала атаки: новые снаряды распределены между расчетами, всем бойцам, участвовавшим в осаде выданы противогазы для защиты от "порошка". Кто-то из офицеров предложил послать переговорщика к крепости с последним предложением сдаться, но полковник сказал через свою желтую маску: - У них был шанс это сделать. И я не намерен их жалеть. И отдал приказ о начале обстрела. Все шло как обычно: подал порох, дождался окончания зарядки, вставил фитиль, поджег. Но вот новые ядра взрывались теперь не так. Сам взрыв небольшой и служил лишь распространителем того самого "успокаивающего порошка" вокруг точки попадания ядра и все, кто вдохнул бы этот порошок превращались бы из солдат в недееспособных "овощей" с довольными лицами. Приказано было расстрелять все ядра до последнего. И когда наконец отстрелялись все двум полкам пехоты было приказано зачистить крепость от тех, кто час назад еще был бойцами, а теперь скорее всего представлял собой помесь безумца и миролюбивого весельчака, который смеется над всем, что видит. Все вокруг, да и сам Эсмеральд думал дееспособного врага в этой крепости же нет. И как же было велико его удивление когда из руин крепости на наступающую неспешным шагом с дикими криками высыпали ее защитники. В драных мундирах, залитых кровью, с ранами, явно несовместимыми с жизнью и ужаснейшими масками боли и безумия вместо лиц. Увидевшие это солдаты и даже офицеры в панике побежали обратно к своим позициям. Стрелять из пушек было крайне опасно - можно было задеть своих. Видевший это полковник Апек неожиданно для всего полка гаркнул: - Шашки вон! Покажем всем этим сопливым трусам, как надо бить врага! После этих слов в Эсмеральде начал просыпаться то странное ощущение, что он впервые почувствовал после того, как убил рыцаря в бою. Ощущение того, что враг недостоин жизни. Что он лишь ничтожный червяк-мужеложец, хуже которого нет. И смерть которого принесет несказанную радость и удовлетворение. На лице Эсмеральда, сержанта-наводчика ШИНознаменного полка "Злые Луны", появилась наглая высокомерная улыбка. Когда последние из отступающих пехотинцев убежали за их спины полковник дал приказ идти на наступающего их врага. Героический полк пушкарей против не больше чем роты израненных умирающих безумцев. Но эти безумцы не чувствовали боли и смогли обратить в бегство два полка одним своим видом. Но "Злые Луны" не отступили и были готовы биться с любым противником. И вот наконец они сошлись в рукопашную - безумцы в грязно-кровавых и некогда белых мундирах против пушкарей в серых мундирах с медалями на груди. Одни кричали от боли и безумия, другие для самоутверждения своего превосходства. Одни жрались без надежды на спасение, другие для доказательства того, что любой противник может быть побежден. - МЕМСЫ!! -орал уже сорвавшимся голосом бегущий на Эсмеральда боец. Его лицо представляло собой страшное зрелище: щеки порвались оголяя зубы, из глаз и ушей сочилась кровь, распухший нос как-будто стал длиннее, чем надо. И при этом Эта маска агонии смеялась. Смеялась не над Эсмеральдом, а над бренностью собственной жизни. Над ничтожностью жизни перед этим миром. Эсмеральд без особых усилий вогнал короткий клинок в лоб врага, наконец успокоив того. Остальные так же без особых усилий изничтожили остальных безумцев. "Успокаивающий порошок" подействовал немного не так, как ожидалось. Но Эсмеральда это не интересовало. Он был рад, что вновь выжил и что никто из полка не был убит этими полутрупами.