Беспорядочно Счастливы

День кончился. Что было в нем? Не знаю, пролетел, как птица. Он был обыкновенным днем, А все-таки — не повторится. Зинаида Гиппиус

      - Он мне звонил, — отец сделал небольшую паузу, пред тем, как начать снова говорить. В детстве он знал, что я влюблена в Этьена и возможно, думал, что и сейчас схожу по нему с ума.  — У него появилась девушка, Анна, — улыбка на моем лице стала еще шире, глядя на реакцию отца. Видать он думал, что эта новость шокирует меня, но нет. Я знала об этом еще месяц назад, когда он сам позвонил мне и сказал, что по уши влюблен в одну местную красавицу, которая имеет хороший статус в обществе. Она была голубых кровей, имела превосходную речь, осанку, миловидную внешность и острый ум. Все это мне удалось понять из тех речей, которым наградил меня мой братец, а в прошлом и моя первая любовь.  — Ты рада за него? — Более чем. — Знаешь, ангелочек, я тут подумал… Почему у тебя все еще нет парня? Милая, тебе уже восемнадцать лет, а ты даже на свидании ни была. Меня это тревожит, — такое замечание больно ужалило изнутри. Сколько раз мне доводилось задаваться тем же вопросом, находя этому один и тот же ответ: " Ты просто уродлива и все. " — Милая, — отец положил свою большую ладонь поверх моей руки, — мы с мамой переживаем за тебя. Конечно, тебе было не легко в школе, но это уже позади. Ты посмотри, какая красавица стала! — Отец, давай не будем больше затрагивать эту тему, ладно? — мне было настолько больно, что я боялась пустить слезу на глазах у папы. Он ни раз видел как я, приходя из школы, билась в истериках, ища поддержки и помощи с его стороны, которую он не мог мне оказать. Мне больше не хотелось, чтобы он видел мои слезы, так как понимала, что видеть боль своего ребенка — это слишком тяжело для родителя. — Но… — Пожалуйста. — Хорошо, как скажешь, — мы продолжили пить кофе, но уже в кромешной тишине, каждый думая о своем. В моей голове часто проскакивала мысль о том, что, возможно, мое будущее пройдет в полном одиночестве, что в старости, сидя за вязанием в пустом доме, я буду думать о том, что могла бы сделать, вернув время назад. Самым печальным было то, что в моем сознании никогда не всплывало представления о том, что я могу быть в роли матери, что у меня будут дети и прекрасный муж, который будет холить и лелеять меня. Напротив, мне всегда думалось, что я умру одинокой старушкой, которая будет говорить свои последние слова коту или попугаю, единственной отраде в жизни. От таких мыслей, сердце сжималось в единый комок отчаяния. — Ты хочешь есть? — неожиданно для нас обоих спросила я. — Нет, спасибо. — Он встал и поцеловал меня в макушку, — мне нужно по делам, увидимся вечером. Не принимай мои слова близко к сердцу, пожалуйста. — И так я осталась вновь одна, наедине со своими мыслями. «Не принимай близко к сердцу». Откуда ему знать, какова глубина моего сердца? И где для него — близко? — Анна, куда ты положила салат? — мама выглянула из-за холодильника и улыбнулась мне. Под ее глазами виднелись синяки, которым я не могла найти оправдание. Раньше их не было, по крайней мере, я не замечала. Лицо осунулось, а руки дрожат. Только сегодня утром, она казалась мне святой феей, идеальной, совершенной, а сейчас она выглядит больной и уставшей. Что могло измениться за несколько часов? — Мам, ты болеешь? — С чего ты взяла? — Ты выглядишь больной. — Ну, милая, это конечно не самый лучший комплимент для женщины, — она подмигнула мне и улыбнулась. — Я просто устала немного, и все. — Моя мать никогда не умела врать. Возможно она не готова еще рассказать, что происходит на самом деле. Молча достав салат и вложив его ей в руки, я продолжила нарезать лук. — Ты чем-то расстроена? — она села рядом. Мне не хотелось нагружать ее своими мыслями, не хотелось говорить, что сегодняшний разговор с отцом раздавил меня. — Все отлично. — Ты никогда не умела врать. — Знаешь, ты тоже, — положив нож, я посмотрела ей в глаза. Меня злило то, что от меня что-то утаивают. В семье все должны говорить открыто, правду и только правду. Иначе, какая это семья? — Анна, — выдохнула она и взяла мои руки в свои. — Что, мама? Неужели ты думаешь, что скрыв от меня что-либо, ты уберегаешь меня и мои чувства? — Детка, все хорошо, почему ты вдруг так зациклилась на той мысли, что что-то происходит? — Потому, что я не дура! Мама! Неужели ты думаешь, что я не вижу, как каждый вечер ты изнываешь от головной боли? Неужели ты думаешь, что я не вижу, как плачет отец, закрывшись у себя в кабинете? Что происходит? Ты больна? Если да, то чем? -Она замолчала и сжала мои ладони. — Давай встретим Этьена, проведем этот вечер идеально, а потом мы с тобой поговорим?  — Этьен! — закричала мама и бросилась ему на шею. Когда мне довелось увидеть то, в кого превратился мой брат, у меня отняло дар речи. Пред нами стоял широкоплечий мужчина, с грубой щетиной на щеках. Парень лучезарно улыбался, а мать целовала его огрубевшие щеки, стоя на цыпочках. Смотря на его лицо, тело, движения, всем своим естеством, он напоминал мне горцев. — Ну, святоша, может обнимешь братца? — он улыбнулся и протянул руки, зазывая в объятия. Мне не удалось отойти от поразившего меня шока, а потому, мне не удалось сдвинуться с места и даже сказать «привет». Этьен подошел и заключил меня в объятия, поднимая над землей. В его руках я ощущала себя пушинкой. — П-привет… — Какая красавица стала! — он хлопнул в ладоши и покрутил меня, — знаешь, когда мне доводилось видеть тебя в последний раз, скажу прямо, ты была не в лучшей форме, а сейчас… И фигурка, и лицо. Красавица одним словом! — он принялся целовать меня в обе щеки, а я все так же зажавшись, смущалась. Ни один мужчина еще не прикасался ко мне, не целовал, не обнимал (не считая отца). Этьен подошел к папе и они обнялись, а затем все наше семейство двинулось к обеденному столу. Почему мне так неловко, находиться с ним рядом? Стеснение не давало показать чувств, которые обуревали меня. Вечер был в самом разгаре и лишь я, не могла выдавить и слова. Мой взгляд, был постоянно устремлен в тарелку, к которой даже не притронулась, а руки сложены на коленях. — Анна, — его бархатный голос разлился по столовой и все замолчали, устремляя на меня свой взор. — Почему ты молчишь? — А что говорить? — Тебе не интересно, что происходило в моей жизни, с тех пор, как я уехал в другой штат? — Милый Этьен, мною не было упущено, ни единого сказанного тобою слова, — попытавшись улыбнуться, ответила я.  Он поднял бровь. — Неужели ты все еще читаешь Библию? — С чего ты взял? — Мне всегда удавалось прочесть это, по твоему лицу, разговорной речи. Помнишь, был момент, когда ты перестала ее читать и посвятила себя музыке? Так вот, тогда ты казалась нормальной, — он никогда не скупился на правдивые речи, которые могли оскорбить человека, но наверное, в этом был и свой плюс. Этьен всегда говорил прямо и открыто, никогда ничего не утаивал. За это он был первым в моем списке людей, которых я безмерно уважала. — Нормальная? — Да-да, и разговаривала ты, насколько мне помниться, как нормальный человек, а не как Дева Мария, — он засмеялся и положил руки на стол, подперев ими подбородок, —, а парень у тебя есть? И снова была затронута эта тема. — Нет у нее парня, — вмешалась мать, — знаешь, порой я задаюсь вопросом, как у такой очаровательной девушки, с таким умом и фигурой, нет парня? — возмутилась она. — А это все потому, что тебе, — он указал на меня вилкой, державшую в руках, — пора завязывать со своими книжками и хоть изредка, выходить на улицу! — ответил Этьен. — А какую последнюю книгу, прочел ты? — Я? Ты знаешь, что мне по душе больше кино, нежели скучные учебники. — Очень зря, тебе бы это было очень кстати! — разозлившись, я кинула салфетку на стол и ушла к себе в комнату. Неужели так сложно, не бить по-больному? Неужели так тяжело перестать говорить на темы, которые причиняют мне несносную боль? Слезы хлынули из глаз и мне хотелось скорее укрыться в своем уголке. Единственное место, где я ощущала себя в безопасности. Сидя на кровати и утирая стыдливые слезы, в моем сознании всплывали картинки из прошлого. Стук в дверь оторвал меня от размышлений. — Эй, — Этьен вошел в комнату и слабо улыбнулся. Видимо он расстроен. — Ты обиделась? — На что? — шмыгнув носом спросила я. — На мои слова. — Он положил свою руку мне на колено и сжал его. — Прости. — Все нормально, — мне не хотелось, чтобы он видел мои слезы, а потому я даже не поднимала головы. — Ты плачешь? — Этьен поднял мою голову за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. — Почему? — Ох, почему я плачу? Об этом, можно было бы написать целую книгу. — Может расскажешь? — Не сегодня, — глядя на то, каким он стал, мне теперь было стыдно рассказывать о том, что мне не хватает общения, друзей, что хотелось-бы стать нормальной, но увы…