Одно из двух. Можешь лечь на кровать и реветь. Есть повод: жизнь у тебя дерьмовая, и сам ты полное дерьмо, и, если сейчас умрешь, всем будет только лучше. А можешь встать и что-нибудь смастерить. Анна Гавальда «35 кило надежды»
Я вошла в дурно пахнущую комнату и сделала глубокий вдох, дабы усмирить тошноту, подкатившую к горлу. Мужчина уже был раздет и ожидал меня в кровати. Его большое свинячье пузо, свисало почти до самых колен, усыпанное, нескончаемым количеством черных волос и прыщей. Он стал приближаться и страх, который неожиданно сковал мое тело, напугал нас обоих. — Ты так красива, — его потное тело, оказалось совсем близко и прижало меня к стене. Глаза слезились от столь сильного смрада, исходившего от него. Дешевый алкоголь, сигареты, пот и ужасный парфюм — он был омерзителен. Его маленький член напрягся и упирался мне в бедро, тем самым зазывая к действиям. Что ж, Анна, ты сама этого хотела, так действуй!***
Я лежала на кровати и наблюдала за тем, как этот мужчина натягивал на себя штаны, которые не сходились на нем в поясе. Мне пришлось мучиться от силы пятнадцать минут, практически ничего не ощущая. На губах все еще остался противный привкус его слюны и мужского семени. Когда мои ноги несли меня сюда, мне казалось, что удастся забыться и окунуться в омут с головой, но я врала себе… Я последовала его примеру и тоже оделась. Мы смотрели друг на друга и каждый думал о своем. Он передал мне в руки деньги и поспешно удалился, оставив одну. Девочки напоили меня и сейчас, полностью забыв о том, что меня и мою дочь предали, я танцевала и развлекалась несмотря ни на что. Алкоголь смешался с кровью, вводя в эйфорию от происходящего. Я отдалась власти чувств. Внезапно мне стало чудовищно жарко, а голова невероятно кружилась. Решив, что мне нужно немного отдохнуть и сходить по нужде, удалилась в дамскую комнату. Я шла по длинному коридору и пыталась восстановить сбивчивое дыхание. Чья-то сильная рука прижала меня к стене, преграждая путь воздуху. Я часто-часто задышала, ноги, от страха и преувеличенного количества алкоголя, подкашивались и я могла рухнуть, если бы «нечто», не поддерживало меня за талию. Словно рыба, выброшенная на сушу, я хватала ртом воздух, пытаясь осознать происходящее. Между тем, сильные и крепкие руки, сжимали меня все сильнее, причиняя боль. Горячее дыхание обдувало мне лицо, приводя в замешательство. Перед глазами все плыло и мне было сложно сообразить, кто передо мной стоит. Едва уловимый аромат знакомого парфюма, от которого голова шла кругом. Джастин. Он дышал прерывисто и часто, одной рукой вжимая меня в стену, а второй держал за горло. — Анна, что ты здесь делаешь? Я вцепилась рукой в его руку и попыталась ее оторвать от себя, но ничего не выходило. Джастин ослабил хватку, мне была ощутима его ярость. Самое большое противоречие в жизни есть наше отношение к любви. Мы свято верим в неё и дьявольски уничтожаем. Но он уничтожил не только мою любовь, но и уважение. — Отпусти меня, Бибер! — прошипела я сквозь зубы. Его рука сильнее сдавила мое горло, а губы приблизились к уху. — Я задал вопрос, Хейз, — чеканя, каждое слово, он поцеловал меня в шею. Волна дрожи прокатилась по телу, подобно раскату грома. — Иди туда, откуда ты пришел! Не подходи ко мне и моей дочери. Забудь, слышишь? Ничего не было и быть не может! — выпалила я на одном дыхании. Адреналин в крови зашкаливал, от чего сердце стало биться быстрее и заболело. Я хваталась за реальность, словно за буек, но ничего не вышло. Цепкие лапы беспамятства, затащили меня в свое царство, не оставляя права выбора.***
Голова невероятно болела и было сложно открыть глаза. Ощутив на себе пристальный взгляд, пульс участился и выступил холодный пот. Его взгляд прожигал меня, исследовал, проклинал. Я чувствовала это, всеми фибрами своей души. Некоторое время я не открывала глаза и делала вид, что все еще сплю. — Хорошо провела ночь? — от его хриплого голоса я вздрогнула и вжалась в подушку. Он близко. Его горячая ладонь касается моего бедра и страх стал постепенно овладевать моим разумом. — Не дрожи так, Хейз, меня это заводит. — Теплые и такие мягкие губы, касаются моей шеи и больше не выдержав, я вскакиваю на ноги и смотрю на него с презрением. — Ты омерзителен, — не смотря на головную боль, которая буквально, чуть не скосила меня, я стала кричать, словно обезумевшая. Джастин изогнул бровь и подпер подбородок рукой. — В чем дело, Анна? — его голос стал суров. — Как ты мог говорить мне, что любишь меня и Софию, а сам развлекался с той потаскухой ночью? Зачем, Джастин? Зачем, скажи мне! — Нет ничего хуже, когда родные люди тебе перекрывают кислород.