Даже самая жестокая плеть бъёт не так больно, если ты видишь, что она с той же силой обрушивается на спину ближнего. Стефан Цвейг «Нетерпение сердца»
***
Иногда, в редких случаях, в редких прекрасных случаях, молния падает впрямь куда нужно и впрямь поражает насмерть. Не в этот раз. Мои глаза постепенно привыкли к тусклому свету. Голова невероятно болела, а в ушах стоял такой гул, что мне едва удавалось слышать свои мысли. Вокруг меня практически не было мебели. Одна тумба, на которой стояла старая лампа; большой шкаф, забитый досками; матрас, на котором я провела, уже три дня и три ночи. В помещении стоял такой затхлый воздух, что кислорода катастрофически не хватало и ночами, такими холодными и одинокими — я задыхалась в надежде на скорую смерть. Невозможно было открыть окна, подставить лицо лучам восходящего солнца и облегчить душу. За это время, ко мне заходил лишь один мужчина, который приносил еду в жестяных тарелках. Мне не удалось проглотить и куска. Силы постепенно покидали мое ослабевшее тело. Как-бы я не старалась выяснить, что происходит, кто эти люди и что им нужно — ответа не поступало. Мужчина, который посещал меня, упорно игнорировал мои вопросы. Глаза болели от слез и страх за дочь, совершенно убил мою нервную систему. Я могла часами смотреть в одну точку, смеяться, а через секунду плакать. Зная, что постепенно схожу с ума, теряю себя, я вновь напоминала себе, что, чего-бы мне это не стоило я обязана узнать, что произошло с моей дочерью. Единственное, чего мне сейчас хотелось — это обнять Софию, прижать к себе мой маленький комочек. Уткнуться в ее волосы цвета солнца и вдохнуть родной аромат, который я постепенно стала забывать. Дверь со скрипом отворилась и я вздрогнула. Сквозь слабое освещение мне удалось разглядеть лишь тоненький силуэт, такой изящный и утонченный. То была женщина. Узнав эти кудри, торчащие в разные стороны, подобно змеиным головам, мне пришлось зажать рот рукой, чтобы сдержать крик ужаса. Анастасия. С невероятной грацией, словно кошка, она подошла ко мне и взглянула прямо в глаза. Как настолько прекрасное существо, внешне напоминавшее ангела, может быть посланником самого дьявола? Ее немного раскосые глаза, в которые я смотрела с животным страхом, вглядывались в мое лицо так пристально, что мне показалось, еще секунда и Златовласка прожжет во мне дыру. Она исследовала меня, познавала, восхищалась моей болью, отчаянием… — Почему? — мои губы потрескались, а во рту невероятно пересохло и мне было сложно говорить. Девушка присела рядом и взяла прядь моих волос, медленно накручивая их на палец. Около двери стояло несколько мужчин, которые с невероятным хладнокровием наблюдали за происходящем. Они держали в руках оружие, давая понять всем своим видом, что любое сопротивление будет строго наказано. — Почему? — повторила она, как-бы насмехаясь, — потому что ты виновата, Анна. — В чем? Девушка встала и начала ходить вокруг. Я содрогалась от ужаса, осознавая, что София, скорее всего, находиться именно у нее. Если она жива… — Ты разрушила все, что было мне дорого, — она вдруг остановилась и мне показалось, что вместе с ней и перестало биться мое сердце, разрывавшееся от тоски. — Знаешь ли ты, что сделала с моей жизнью? Знаешь ли ты, что мне пришлось пережить из-за того, что ты появилась? Мне нечего было ей ответить и я знала, что она продолжит свой рассказ. С минуту Анастасия молчала и просто смотрела на меня. На ее губах, таких красивых и правильных, заиграла садистская усмешка. Я смутилась. — Ты ведь была предупреждена о том, что игра началась, — ее голова закачалась и копна рыжих волос взметнулась, подобно языкам пламени. — Ты и твое отродье виновно в том, что происходит! — она перешла на крик. — Он будет мой, а ты… Ты станешь воспоминанием, жалким и бесцветным. — Ее глаза светились безумием и мне стало страшно. — Где София? — стальным тоном спросила я, боясь услышать самое страшное. Златовласка улыбнулась, своей самой очаровательной улыбкой и закусила губу. - Где?! — нервы сдавали и поднявшись на ноги, я кинулась к ней и получила пощечину. Трехдневный отказ от еды и плохой сон, давали о себе знать и не выдержав силы удара, я рухнула на пол. — Ты приспешник дьявола, Анастасия! Как у тебя могла подняться рука на ребенка? — я кричала словно обезумевшая, голос срывался на хрип и мне казалось, что она не понимает этих невнятных речей. — Не тебе решать это, Хейз, ведь так тебя любит называть Джастин? — она присела на корточки и взяла меня за волосы, заставляя посмотреть ей в глаза. — Она жива. Но это не надолго. Это твоя последняя ночь, — эти слова обрушились на меня, словно раскат грома. Она покинула меня, оставив изнывать от боли и своей немощности. Я закричала так громко, что мужчины, глядя на меня, поспешили покинуть комнату. — Нет!