Будь моим настоящим, девочка из воспоминаний.

– …Наша спальня находится на третьем этаже. Прямо под нами расположились первокурсницы, поэтому не пугайся, если день и ночь будешь слышать визги: эта мелюзга вообще не умеет себя спокойно вести… Гермиона шла по коридору, внимательно слушая Тайру – девушку-пятикурсницу, с которой она познакомилась за завтраком. После того, как МакГонагалл окончила свою речь, гриффиндорцы, усадив Грейнджер за стол, перешли в наступательное движение. Девушка, криво улыбаясь, не успевала отвечать на рукопожатия, сыплющиеся на неё со всех сторон, и даже не пыталась уловить суть того, о чём ей одновременно твердили десяток голосов. Ощущая себя в водовороте учеников всего лишь маленькой беспомощной частичкой этого хаоса, Гермиона не решалась прервать затянувшееся знакомство с гриффиндорцами, а те, не замечая, как лихорадочно блестят глаза новенькой, и не думали отпускать её на волю. И только Тайра, сидя напротив Гермионы и не принимая участия во всеобщем гомоне, неожиданно пришла девушке на помощь: вскочив со своего места, она властно шикнула на одногруппников, и, подхватив обессилевшую девушку под локоть, вывела её из Большого Зала. Когда Гермиона смогла отдышаться и мало-помалу пришла в себя, Тайра предложила показать ей спальню. Как оказалось, МакГонагалл заранее поручила своей ученице это дело. – …У тебя, конечно же, будет отдельная тумбочка и шкаф. Всё как полагается. У Тайры была чистая матовая кожа смуглого оттенка и невероятно чёрные, волнистые волосы, спадающие до уровня лопаток. Выразительные миндалевидные глаза неоднородного и неожиданно светлого фисташкового цвета смотрели прямо и уверенно: от такого цепкого взора, безусловно, ничего не могло скрыться. В облике брюнетки было что-то опасное и вызывающее, но в тоже время в ней пряталась тайная изящность и притягательность: она походила на своевольную пантеру, превращённую в человека посредством неизведанной природной магии. – …Третья наша соседка – Лили Эванс, довольно приятная девчонка. Думаю, ты с ней подружишься… От прозвучавшего имени Гермиона невольно вздрогнула: всё происходящее до сих пор казалось ей абсурдным сном. – …Учебники уже собраны и лежат в ящиках твоего письменного стола. Как я понимаю, профиль у тебя тот же, что и у меня, поэтому, в случае чего, я смогу тебе чем-нибудь помочь, – Тайра, взглянув на молчаливо шествующую спутницу, улыбнулась. Она была почти на голову выше Гермионы и явно чувствовала себя её покровительницей. – Насчёт остального можешь не волноваться: еда в Хогвартсе отменная, профессора прекрасные, ребята дружелюбные, библиотеки необъятные. Гермиона, улыбнувшись в ответ, кивнула. Последнее было как нельзя кстати. А вот помощь по изучению предметов, конечно, вряд ли ей понадобится… Спальня, в которую привела девушку Тайра, совершенно не походила на ту, что рисовала себе в мыслях Гермиона. Три кровати, изголовьями прижатые к стенам, были повёрнуты друг к другу наподобие треугольника. Над ними висел общий балдахин из тяжёлого бархата пурпурно-фиалкового цвета. Спальня изобиловала огнями и свечками: золотые гирлянды в виде решётки усеяли высокий потолок, и их звёздный свет словно соперничал с ослепляющим солнечным, стучащимся в круглое окно. Многочисленные горшочки с цветами ютились возле письменного столика и тумбочек, привнося в комнату частичку зелени. – Неплохо, правда? – Тайра, пройдя вглубь спальни, присела на крайнюю слева кровать. Подняв ухоженную руку с кричаще-красными длинными ногтями, она указала Гермионе на её спальное место в самом центре комнаты. – Вот твоя. Мы с Лили с утра похлопотали: теперь у тебя простынь, подушка и одеяло не белого, а сиреневого цвета… У меня они зелёные, у Лили голубые. Нет ничего скучнее, чем белое постельное бельё: ощущаешь себя, как в ангельском гробу. Однотонность убивает… Гермиона подошла к своей кровати. Та была достаточно широкой, с высокими спинками, украшенными резьбой в виде раскидистых крон деревьев. Из-под плотного покрывала, с шелковой бахромой по краям, хитро выглядывал край подушки, облачённой в нежно-фиолетовую, малиновую наволочку. – Конечно, если что-то не так, ты можешь всё изменить. – О, нет, мне очень нравится, – поспешно заверила Тайру Гермиона. – Я обожаю сиреневый цвет. Спасибо. – Абсолютно не за что, – расплылась в улыбке девушка. Выдвинув средний ящик светло-коричневой тумбочки, она извлекла из него запасное перо и пакетик конфет. – Мои любимые леденцы… Хочешь? Гермиона отрицательно мотнула головой. Тайра скривилась. – Так дело не пойдёт. Я видела, что во время завтрака ты ни ложки в рот не взяла. Поэтому не вздумай скромничать и отказываться, – девушка аккуратно бросила несколько конфет на кровать Гермионе. Те рассыпались по покрывалу подобно разноцветным камешкам. Гермиона скромно поблагодарила соседку. Ей всё больше и больше нравились строгая напористость Тайры, её низкий голос и грубоватая раскрепощённость. Присев на край постели, Гермиона подобрала конфету в золотистой обёртке, с интересом разглядывая необычный фантик. – Эта со вкусом мёда и лайма, – подсказала однокурсница. Засунув перо и упаковку сладостей в дальний карман школьной сумки, она подошла к Гермионе. – Первый урок начнётся через полчаса. Мне ещё надо к брату в Когтевранскую башню наведаться. Ты справишься без меня? – Да, конечно. Никаких проблем. Тайра удовлетворённо кивнула. – Отлично. Тогда встретимся у кабинета, – поудобнее перехватив сумку, она направилась к двери.– Если кто будет приставать, докладывай мне: я со всеми разберусь. – Договорились. Дверь за Тайрой закрылась бесшумно и осторожно. Быстрые шажки устремляемой вниз по лестнице девушки ещё некоторое время доносились до слуха Гермионы, пока не стихли совсем. Оставшись одна, Гермиона разом сникла. Глубоко вздохнув, она упала на кровать, раскинув руки в стороны и безразлично уставившись на шарообразно подвешенный балдахин. За этот час слишком много было пережито: эмоции и мысли пульсировали в голове клейкой неоднородной массой, тяжело перекатывались по нервам, но ни о чём думать или размышлять не хотелось. Лишь какое-то робкое и несмелое желание свернуться калачиком и проспать весь день еле слышно билось внутри. Гермиона видела Мародёров: девушка была совершенно уверена в этом. Четыре друга, которых ждали распри, предательства, несправедливость и поломанные судьбы, сейчас были всего лишь мальчишками одного с ней возраста. Девушке предстояло с ними учиться – с теми, чьи жизни она так подробно когда-то изучила. Гермионе предстояло жить в одной спальне с Лили, – матерью лучшего друга, – общаться с ней, каждый день слышать её голос, делать вид, что всё в порядке, и не пытаться ничего изменить… Девушка тихо застонала. Раньше она часто задумывалась: каково это – знать будущее и не иметь возможности его предотвратить? Сейчас Гермиона, кажется, почти знала ответ на этот вопрос… …Через двадцать минут, собравшись с мыслями и кое-как успокоив бешеное сердцебиение, Гермиона нерешительно направилась к двери. Привычная тяжесть старых, потрёпанных учебников давила на плечи, каким-то неизвестным образом напоминая об укладе школьной жизни и даже несколько успокаивая. Медленно спускаясь с лестницы, Гермиона чутко прислушивалась к голосам в гостиной. – …Да не мог я отдать его Сириусу! Он сам его стырил! – высокий черноволосый юноша нетерпеливыми шагами мерил комнату, попутно натягивая на плечи мантию, изредка бросая гневные взгляды на приютившегося в дверном проёме приятеля. Тот, спокойно ожидая друга, молчал, притоптывая ногой. Завидев оказавшуюся в поле их зрения девушку, парни, обменявшись недоумёнными взглядами, молча воззрились на неё. Гермиона втянула голову в плечи, замерев на месте и с нескрываемым сожалением косясь на дверь. Однако в следующую секунду один из юношей, – тот высокий брюнет, который ещё секунду назад о чём-то распинался, – ослепительно улыбнувшись, сделал шаг по направлению к девушке. – Неужели это ты, Гермиона? – видя, как ученица непонимающе нахмурилась, он скромно уточнил: – Я Энди Уоллер. Должно быть, ты меня не помнишь. Огромные васильковые глаза прожигали Гермиону насквозь. Наконец, спустя несколько секунд томительного молчания, юноша понимающе кивнул. – Я встретил тебя в коридоре. Тебе было плохо, мне пришлось отвести тебя к Мадам Помфри. – Ах, да, Энди! – Гермиона смогла облегчённо выдохнула. Конечно, за эти три дня она ни разу не вспомнила о своём заботливом «спасителе», барахтаясь в водовороте событий и собственных эмоций, но сейчас, стоя прямо перед Уоллером, словно заново пережила тот нелепый момент. – Здравствуй. Извини, я слегка запамятовала… – Ничего страшного, – юноша, не переставая ослепительно улыбаться, пожал руку девушки. Его ладонь была горячей и сухой, а пожатие крепким, но мягким. – Было бы даже странно, если б ты тогда обратила на меня внимание. Прикосновение, длившееся не больше секунды, вызвало в уже порядком уставшей от волнения душе девушки странное сочетание из трепета и суеверного страха. Вот он, Энди, стоит перед ней, но сейчас это уже взрослый мужчина. – Первый учебный день? – Да. – Волнуешься? – Разве что чуть-чуть. Юноша улыбнулся. Оглянувшись, он поманил к себе молчаливо ожидающего у двери приятеля, полускрытого смутными очертаниями тени. – Римус, иди сюда. Познакомься с Мисс Грейнджер. В тот момент Гермиона отчётливо почувствовала, что значит, когда «ноги не держат». Неслышно вздохнув, она с самым беспечным видом опёрлась о деревянные блестящие перила лестницы, вцепившись в них с чудовищной, сверхъестественной для пятикурсницы силой. Второй гриффиндорец, неловко крякнув, поправляя сползающую школьную сумку, медленно побрёл к ребятам, смущённо улыбаясь и почёсывая затылок. Римус был русоволосым юношей среднего роста и крепкого телосложения с застенчивым и добрым лицом. Тёмные глаза с тяжёлыми веками, обрамлённые короткими ресницами, отливающими позолотой, смотрели с располагающей теплотой и доброжелательностью. – Это Римус Люпин, мой (теперь уже наш) однокурсник. Умный и сообразительный парень. – Приятно познакомиться, – юноша, остановившись рядом с другом, протянул широкую ладонь девушке. Гермиона, сглотнув ком в горле, ответила на рукопожатие. – Взаимно. Должно быть, Римус почувствовал, как дрожат пальцы девушки, отчего, более внимательно всмотревшись в её словно бы застывшее лицо, слегка приподнял вверх брови. Разряжая общую неловкость, Энди оглянулся на настенные часы, висящие под внушительным и довольно реалистичным полотном льва, и как бы невзначай проронил: – Без четверти девять. Возможно, нам всем уже пора идти на урок? – Да, пора бы уже, – Римус взглянул на всё ещё не двигающуюся девушку. – Гермиона, ты с нами? – Конечно с нами. Она же наша однокурсница теперь! – Уоллер выгнул левую бровь. Девушка поспешно кивнула. Кое-как заставив себя сойти с последней ступеньки, она, поникнув, направилась за ребятами. – Как тебе Хогвартс? Не хуже, чем Риа Белантиа? – услужливо открыв перед Гермионой дверь, полюбопытствовал Энди. Девушка прикусила нижнюю губу, невольно вздрагивая. – Нет, нисколько не хуже. Правда, здесь много того, чего не было в предыдущей моей школе… Но мне очень нравится. – А что из себя представляет Риа Белантиа? – Римус, последним выйдя из гостиной Гриффиндора, догнал ребят и пристроился рядом с Гермионой. – Я даже не могу представить, что есть другие магические школы, кроме Хогвартса. Гермиона криво улыбнулась.Вляпалась. Отговорок на такие вопросы она не додумалась подыскать. – Риа Белантиа – это… замок, но не такой большой, как Хогвартс. Там нет говорящих портретов и передвигающихся лестниц. – Странно. Неужели вы как-то обходились без настенных стражей? – Да… у нас не было разделения на факультеты. Поэтому была общая гостиная. – А предметы как-то различаются? – Да, конечно. В этом, наверно, и состоит главный минус… Обмениваясь репликами с Римусом, девушка почти не обращала внимания на Энди. И не могла заметить, как тот, настороженно прислушиваясь к каждому слову, всё больше и больше хмурился. Он уже успел отметить, что Гермиона не умеет лгать – наблюдение никогда его не подводило, а поводов сделать такой вывод было более чем предостаточно. …В кабинете нумерологии было душно и светло. Создавалось ощущение, будто именно в этом месте находилось ядро всей школы, источающее пульсирующие золотые лучи и дотошную жару. Гермиона, войдя в класс вместе с Энди и Римусом, робко замерла, оглядывая кабинет. Длинные ряды парт тянулись от стены до самого преподавательского стола, наваливаясь на него и тесня из-за совершенной нехватки свободного места. Ученики уже заполонили собой всё пространство: не было практически ни одной свободной парты, не считая самых крайних в первом ряду, разрисованных и слегка покосившихся. Но, видимо, именно те, с виду, казалось бы, невостребованные места, являлись для учеников закрытой священной территорией: никто не смел к этим партам приближаться. – Тебе придётся к кому-нибудь подсаживаться, Гермиона, – заметил Римус. – Если хочешь спокойствия, то лучше оказаться, конечно, поближе к профессору… – Ничего, это я беру на себя, – отозвался Энди, перебирая в пальцах брелок из соединённых между собою магических камешков. – Гермиона сядет со мной. – А как же Минни? – Она уже неделю как со мной не сидит. Не переживай, Римус. Я всё устрою. Конечно, если сама Гермиона не возражает… – О, я буду очень рада, Энди. Уоллер подмигнул Люпину, словно провернув что-то забавное, и направился вглубь класса, изредка кивая однокурсникам и не переставая оглядываться на семенящую позади него девушку. Римус, оставшись на месте, дольше обычного задержал взгляд на худощавой фигуре приятеля. Тяжёлое предчувствие всё больше тревожило юношу: он не забыл, как отзывался Уоллер о «странной» девушке и её появлении в школе. Резкая перемена поведения в друге отнюдь не вызывала доверия: к счастью или к сожалению, но Римус никогда не питал особой симпатии к Энди и никогда не доверял однокурснику так, как доверяли остальные Мародёры. Возможно, именно поэтому с ним Люпин ругался чаще, чем с кем-либо другим. Присев за парту вместе с Энди, Гермиона почувствовала себя прескверно: все взгляды, способные только уместиться в этом кабинете, были прикованы к ней одной. Стараясь не выдать своего смятения и дикого желания укрыться с головой чем-нибудь плотным, девушка с тщательностью перфекциониста принялась выкладывать на стол необходимые учебники. Однако как бы правдоподобно она не скрывала свои эмоции, лёгкое дрожание рук бесстыдно выдавало её. Да и сердце стучало так, что его глухой звон был, пожалуй, слышен даже в «Риа Белантиа». – Гермиона, – Уоллер, повернувшись к напарнице, мягко дотронулся до её локтя. – Хочешь, я представлю тебя классу? Вот к примеру это у нас старина Марк… Эй, Марк, поздоровайся с Гермионой! Уоллер указал на краснощёкого пухленького паренька, чем-то похожего на поварёнка. Тот, обнажив острые зубы, приветливо помахал девушке рукой. – Привет!.. – Это Лара… Сильно загорелая блондинка с белесыми бровями мило улыбнулась. Кудрявые волосы её, спадающие лишь до плеч, беспрестанно шевелились, будто живые. –… Джекон Блэвоуд, – снисходительно улыбаясь, продолжал Уоллер. – Роберт. Джек. Уилл... Вскоре у парты Гермионы образовался сменяющийся поток из гриффиндорцев. Девушка, отвечая на рукопожатия, усердно пыталась запомнить имя каждого, однако во всеобщей шумихе сделать это было довольно трудно. Наконец в классе раздался пронзительный скрип двери, прервавший глухой гомон учеников. В кабинет стремительно влетела Мадам Пиртс – худощавая высокая женщина с жидкой седой косой и хмурым лицом. Усталость и хроническую нервозность, исходившую от неё, можно, кажется, было почувствовать на ощупь. Гриффиндорцы, моментально замолчав, с явным недовольством разбрелись по партам. Гермиона облегчённо вздохнула. В голове кипела каша из имён и фамилий: Брейс, Шейна, Минни, Флауэр… – Ты как? Нравятся ребята? – Энди поставил чернильницу на середину стола, приготовляясь к предстоящему – и явно скучнейшему – уроку. Гермиона молча кивнула, обводя взглядом класс. Она заметила Лили, которая, что-то старательно выводя на пергаменте, то и дело подносила кончик пера к губам и слегка прикусывала его. Мародёров не было. И это даже радовало. Все взоры учеников были обращены на копошащуюся в бумагах на столе Мадам Пиртс, и только одна девушка красноречиво игнорировала раздражённый шелест перебираемых профессором документов. Тайра, восседая за партой, что стояла прямо под носом Мадам Пиртс, не мигая глядела на Энди. Закинув ногу на ногу, она чуть вздёрнула подбородок, однако в её взгляде, пущенном из-под ресниц, не было и доли кокетства. Скорее подозрение и скрытая, умело скрывающаяся в зрачках неприязнь. Перехватив устремлённый на неё взгляд Гермионы, Тайра повела плечами и чуть приподняла вверх уголки пухлых губ. Когда профессор в боевой готовности встала у изголовья стола и нарочито громко прокашлялась, девушка закатила глаза и всё же соизволила развернуться лицом к преподавателю. – Прекрасно, – проворчала Мадам Пиртс. Поправив на плечах печально обвисшую бесформенную шаль, она бережно подняла кривую указку, лежащую поверх многочисленных документов на столе. – Добрый день. Сегодня мы приступаем к изучению третьей главы. Откройте ваши учебники на странице пятьдесят семь и перепишите название темы. Законспектируйте параграф. Особое внимание уделите приведённым примерам. Даю вам на это десять минут, после чего кого-то из вас спрошу домашнее задание. По классу прокатился вздох: десяти минут было, конечно же, недостаточно для изучения двадцати страниц. Да и угроза в виде опроса домашней работы далеко не внушала оптимизма. Гермиона послушно развернула свой пергамент. Вынув из кармана сумки воронье перо, – новое, остро заточенное и слегка пахнущее спиртовым раствором, – она аккуратно обмакнула его в чернила. Энди уже вовсю строчил определения и понятия. Его рука степенно двигалась по пергаменту, рождая под собой миниатюрные буквы со множеством завитков и волнистых линий. Класс наполнился шорохами страниц, шуршанием бумаг и неоднородным скрипом хрупких перьев. Мадам Пиртс зорко следила за каждым из учеников. Её пронизывающий взгляд то и дело останавливался на Гермионе: новая ученица была интересна ей не меньше, чем остальным ребятам. Внезапно в дверь постучали. Ученики зашевелились, оглядываясь и посылая друг другу подмигивания. Профессор, совсем по-девичьи закатив глаза, гневно прошипела: – Войдите. Энди хмыкнул, постукивая пальцами по столу. Его синие глаза насмешливо блестели, напоминая собою чистейшие драгоценные лазуриты. – Один, два, три… В тот же миг дверь с грохотом распахнулась. Никто не вздрогнул – все привыкли, – и только Гермиона нервно подскочила на месте. – Простите… мадемуазель, – в дверной проём просунулась чья-то лохматая голова. А в следующую секунду, убедившись, что профессор сегодня не намерена пустить какое-нибудь безобидное заклинание за нарушение «негласного правила номер один», юноша показался целиком. Это был долговязый худой брюнет с острым лицом, перемазанным в какой-то чужеродной пыли. Вольготно покачиваясь, парень широко улыбался, отчего его и без того большой рот казался растянутым от уха до уха. Глубоко посаженные глаза его были скрыты за отражающими оконный свет стёклами очков. Гермиона съёжилась. Джеймс. Сириус. А следом за ними, робко шаркая, вошёл Питер. Все трое сгрудились у последних парт, ожидая вердикта Мадам Пиртс. Но та, деланно сурово прищурившись, скрепя сердце позволила им усесться на свои рабочие места. Видя, как парни подскочили к Римусу, что сидел за одной из разрисованных парт, и, не думая о тишине, загалдели, профессор вздохнула. К сожалению, она ничего не могла поделать с симпатией к четырём хулиганам, и даже цикличные опоздания тех на её – самый важный, конечно же, в жизни магов – предмет, не могли изменить ситуацию. Энди, скользнув взглядом по друзьям, снова склонился над учебником – единственный, пожалуй, из всего класса. Гермиона лишь вяло откинулась на спинку стула, испустив при этом полный ужаса и разочарования вздох: именно с этого момента она поняла, что начинается страшный и полный напряжения период её жизни. Отсчёт пошёл с той секунды, когда Сириус, повинуясь вытянутой вперёд руке Римуса, обратил внимание на новую ученицу. Первое, что пришло ему на ум: волосы. Мягкие, переливающиеся золотыми кристаллами и похожие на смесь мёда и карамели… По окончанию урока Гермиона, обогнав других гораздо более проворных учеников, выскочила в коридор и, ощущая удары сердца где-то в горле, помчалась прочь. Ворвавшись в женский туалет, она бросила на объёмный, сотканный из белого дерева, подоконник сумку и, опёршись руками о мраморную раковину, глубоко вздохнула. Да, первый урок определённо удался. Уже через пятнадцать минут после начала урока всем ребятам и самой Мадам Пиртс стало ясно: новая ученица не так проста, как может показаться. Стараясь хоть чем-то задеть Гермиону, продолжающую витать в облаках, профессор с явным наслаждением принялась пытать девушку насчёт ранее изученных тем, но ровно через десять каверзных вопросов сдалась и оставила её в покое. Восхищённые и изумлённые взгляды преследовали Гермиону до конца занятия. Однако, несмотря на последующий довольно мирный ход урока, ей всё равно что-то мешало расслабиться и собраться с мыслями. И этим «что-то» были постоянные смешки, доносившиеся с задних парт, перешёптывания и раздражающий скрип раскачиваемых стульев. Как ни пыталась Гермиона игнорировать их, избавиться от липкого чувства нервозной паники она не могла. И всё это время она думала лишь об одном вопросе: неужели такая малюсенькая, такая глупая ошибка всего лишь учебного зелья могла сотворить такие чудовищные, чудовищные, чудовищные последствия?.. Внезапно хлопнула дверь, и раздались мягкие шаркающие шажки. Гермиона медленно выдохнула и развернулась, чуть ли не нос к носу очутившись перед застывшей в позе рассерженного воина Тайрой. Отбросив чёрные волосы, та отступила на шаг, давая Гермионе возможность перевести дыхание, и сложила руки на груди, зловеще постукивая ноготками по предплечью. – Урок начался двадцать минут назад, – многозначительно начала Тайра. – Так даже мародёры не опаздывают! Я все этажи оббегала, в спальню заскочила, по всем туалетам прошлась, тебя отыскивая! Гермиона стыдливо закусила губу. Ссориться сейчас не хотелось, слушать обвинения тоже, но Тайра, похоже, и не думала уступать. – Прости, я… – От кого ты здесь пряталась? – Ни от кого. Я просто… – Меня отчитали, как мелюзгу! – скривив свои тронутые блеском выразительные губы, Тайра гневно пнула стену позади себя. – «Вы не выполняете своих обязанностей, Мисс Кэролайн! Вы должны помогать Мисс Грейнджер и быть рядом с ней!» Я же не нянька! Я не думала, что ты так любишь привлекать к себе внимание, Гермиона. Выносить страшный блеск глаз Тайры было нестерпимо. Гермиона, сморщив нос, покачала головой. – Извини, Тайра. Я хотела побыть одна. – Туалет не лучшее для этого место, – буркнула себе под нос девушка, внимательно смотря на Гермиону. – Я знаю… Мне жаль, извини, что подвела тебя. Тайра, нахмурившись, кивнула. – Ты хотела побыть одна? – Да, я… – Гермиона прерывисто выдохнула. Тайра, неуверенно потоптавшись на месте, вдруг подалась вперёд и, положив ладони Гермионе на плечи, чуть сжала их. – Я тебя понимаю. Пусть чуть-чуть, но понимаю! Советы не мой конёк, если честно, но одно я тебе точно могу сказать: позволь себе расслабиться. Конечно, сейчас тебе кажется, что ты попала в ад, но, поверь, вскоре тебе понравится. Опустив голову, Гермиона глубоко вздохнула. А потом, заглянув в фисташковые глаза подруги, благодарно улыбнулась. – Да. Спасибо, Тайра. Та хмыкнула. – Пока ещё не за что. Спустя несколько минут девушки спускались с лестницы на первый этаж. Впервые за этот день Гермиона окунулась в тишину: огромные двери, заковав внутри классов учеников, грозно охраняли степенное молчание медленно текущего урока. Переговариваясь обо всём маловажном и незначительном, ученицы свернули за угол. Уже подходя к нужной им двери, Тайра вдруг замедлила шаг. На удивлённый взгляд Гермионы она и вовсе остановилась, и, прежде чем та успела что-либо спросить, выпалила: – Вот всё думала, как тебе сказать… Не моё дело, но молчать не буду, – сдвинула свои идеально изогнутые брови девушка. – Как ты познакомилась с Уоллером? Гермиона, растерявшись от столь неожиданной атаки, неопределённо пожала плечами. – Ну… Он нашёл меня в коридоре, – запнувшись на полуслове, девушка лихорадочно сжала ремень школьной сумки. – Мне нужно было в медпункт. Он указал мне дорогу. Мы разговорились. Тайра, смотря куда-то в угол и словно не слушая Гермиону, сложила руки на груди. – Интересно… Нет, не надо так на меня смотреть. Между нами ничего нет. Ничего, – раздражённо добавила брюнетка, заметив многозначительный румянец на щеках однокурсницы. – Просто я хотела тебя предупредить, – Тайра на секунду запустила руку в волосы, отбрасывая с лица вьющиеся пряди. – Этот Энди та ещё задница. Он не простой человек, хитрый и самолюбивый, как и Блэк с Поттером, но, в отличие от них, он сообразительный. У него со многими однокурсниками напряжённые отношения. Обычно те, кто поумнее, стараются не поддаваться его слащавым улыбочкам. – Но за то время, что я с ним общалась, он не показался мне плохим человеком. – А ты много с ним общалась? – ухмыльнулась Тайра. – Я просто хочу сказать, чтобы с ним ты была осторожнее. Я-то его терпеть не могу. Старайся за ним наблюдать. Оправив руками сморщившуюся на плечах мантию, девушка вновь возобновила шаг, направившись к двери. С секунду потоптавшись на месте, Гермиона всё же нагнала подругу. – В таком случае, почему ты его терпеть не можешь? Тайра недовольно поморщилась. – Есть за что, – и, прежде чем распахнуть дверь, небрежно бросила. – Один раз он меня по-крупному подвёл, скотина… Так, а теперь придумай себе отговорку, а то сейчас профессор попытается тебя сожрать за опоздание... Урок прошёл практически незаметно. За занятие из разговора с Энди Гермиона узнала, что их расписания существенно различаются. Вообще, одинаковое расписание у Гермионы было только с Тайрой и ещё несколькими девушками, исключая Лили и Лару. На вопрос Гермионы о том, почему все юноши и многие девушки сбежали с профиля, что был у однокурсниц, Энди загадочно ухмыльнулся: – Увидишь. И в самом деле, как только Гермиона вместе с Тайрой пришли на следующее занятие, всё стало предельно ясно. Девушка в самых страшных снах не могла подумать о том, что предмет по изучению разных отраслей бытовой магии может быть столь беспардонно превращён в цирк: профессор Лиэтл – полнотелая, но достаточно проворная женщина с лоснящимся улыбающимся лицом и экстравагантным макияжем – в самой середине своего повествования превратила стопку лежащих на столе мочалок в сочные бисквиты. Всё оставшееся время она и её скудный класс, состоящий из семнадцати человек, включая когтевранок и пуффендуек, уплетали лакомство. Сжимая в руках перо, Гермиона ошарашенно молчала, и только Тайра, заметив состояние подруги, неопределённо пожала плечами, как бы показывая, что так и должно быть. Уже выходя из класса, наконец, позволяя себе расслабиться после пережитого школьного дня, девушки наткнулись на Лили, резко вывернувшую из-за угла. Тайра тут же взяла дело в свои руки, не давая Гермионе возможности опомниться. – О, Эванс, наконец-то! – Тайра подхватила Гермиону под локоть и размашистым шагом направилась к рыжеволосой подруге. – Ты откуда? – Тебя искала, – чуть смущённо улыбнулась девушка, переводя свои ясные зелёные, как изумруды, глаза с Тайры на Гермиону. – Повезло, что нашла. Так вот, наша новая соседка. Вас познакомить или вы как-нибудь сами? Рыжеволосая гриффиндорка, взглянув на Гермиону, дружелюбно улыбнулась ей, чуть приподняв уголки аккуратных губ. Утончённые черты лица, соединённые практически идеально по золотому сечению, были украшены созвездиями оранжевых веснушек. Красивая и изящная, похожая на лесную фею, будущая миссис Поттер заверила Гермиону, что будет очень рада видеть её в их общей с Тайрой спальне. А той ничего не оставалось, кроме как сделать вид, что слышать данные слова ей приятно. Хотя на самом деле хотелось закрыть уши руками. В гостиной было всё ещё довольно безлюдно, но «ненадолго», как выразилась Тайра. Поднявшись в спальню и скинув с плеча тяжёлую сумку, Гермиона впервые за этот день осознав, насколько устала, присела на кровать с целью отдохнуть, но уже через пятнадцать минут вновь вскочила. – Ты куда? – поинтересовалась Тайра, роясь в тумбочке в поисках своих любимых леденцов. – В библиотеку. Надо взять что-нибудь почитать. – Если хочешь, у меня есть разные рассказы и романы. Правда, они большей частью лирические… – поливая цветы, стоя на коленях перед каким-то странно пушистым фикусом, отозвалась Лили. Но Гермиона лишь покачала головой. – Нет, спасибо. Я люблю нечто иное… научное. – А ты хоть знаешь, где библиотека находится? – Тайра, не отыскав конфет в ящичке, схватила школьную сумку, выгребая из неё всё содержимое и при этом смотря прямо на Гермиону. – Тебя проводить? – Я знаю, где она, всё в порядке. Я уже была там. – Когда успела? – До завтрака заскочила… – нервно пожав плечами, соврала Гермиона. Ложь слетела с языка естественно и молниеносно, однако в ней была львиная и довольно серьёзная доля правды. Ведь она действительно была в библиотеке. Причём не один раз. Мало того, она успела изучить её всю вдоль и поперёк. – Ничего себе ты неуловимая. Книгоманка? – улыбнулась Лили. – Видимо я один человек в этой комнате, кто книги использует только для того, чтобы в случае атаки использовать их вместо кулаков, – притворно приложила руку к губам Тайра. ...Когда Гермиона вошла в дубовые двери библиотеки, она почти физически ощутила чувство успокоения и своеобразного уюта, что всегда дарил ей один вид бесконечных рядов величественных книг. Медленно, словно боясь спугнуть это заново обретённое ощущение гармонии, девушка направилась вглубь зала, с наслаждением вдыхая запах пыли, старого, прелого пергамента и потёртых переплётов, смазываемых раз в месяц специальным раствором против плесени. Куполообразный свод белоснежно-синеватого потолка отражал дневной свет окон и ламп, обильно разбрызгивая это сияние на всей территории помещения. Строгие колонны из мрамора и сдержанный интерьер в классическом стиле особенно нравились Гермионе: попадая в такую обстановку – дорогую, изысканную и торжественную – всем своим существом невольно начинаешь чувствовать ауру знаний и многовековой мудрости. Найдя наиболее скрытый от глаз столик, девушка расположила на нём добытые ею фолианты о разных магических зельях и способах нейтрализовать их действие – она не собиралась сдаваться. Однако, просидев в поисках необходимого материала чуть больше часа, перелистывая ветхие страницы уже десятого учебника, Гермиона почувствовала сонливость и лёгкий, почти незаметный, оттенок раздражения. Захлопнув книгу, девушка, поставив локти на стол, закрыла лицо руками. Глаза болели и сохли от работы, а в мыслях царил сумбур. Гарри и Рон всегда, когда подруге требовалась помощь, бросали все свои дела и (хоть и не без ворчания) просиживали все вечера с ней в библиотеке, изучая главы и тома. Сейчас – и Гермиона ощутила это как никогда – их общество было просто необходимо. Необходимы были их разговоры и перешёптывания насчёт того, нашёл ли кто нужную информацию или нет, их зевки и шутки. За размышлениями, воспоминаниями и безрезультатным чтением прошло ещё два часа, и только когда за окном уже обозначился смутный серп месяца на потемневшем небосводе, Гермиона решила продолжить своё занятие на следующий день. В гостиной было душно и чрезвычайно многолюдно. Сейчас тихая комната, какой она изначально показалась девушке, будто ожила и, взревев, как дикий зверь, принялась содрогаться и рычать. В ужасе замерев у стены, Гермиона лихорадочно размышляла, как бы ей незаметно прорваться в свою спальню, но тут же заметила Тайру, сидящую вместе с Лили за одним из столиков и отчаянно машущую ей рукой. – Где ты была так долго? – возмутилась она, когда подруга, обогнув компании учеников, с тяжёлым вздохом присела рядом на диванчик. – Читала, – стараясь, чтобы её голос не потонул в очередном взрыве смеха, произнесла Гермиона. – С ума сойти! Столько даже Дамблдор не читает. – Он и так всё знает, книги ему ни к чему. – Такими темпами ты скоро переплюнешь его в интеллектуальном плане. – Если уже не переплюнула, – вставила Лили. – Ты же слышала, как Гермиона отвечала Миссис Пиртс? – Слышала, но смутно поняла, о чём они вообще говорят. Меня куда больше интересовало ужасное состояние моего домашнего задания. – В чём оно было ужасным? – с интересом спросила Гермиона. – Оно было невыполненным, – хохотнула Тайра. Лили и Гермиона дружно рассмеялись. Аккуратно положив книги на краешек дивана, девушка оглядела гостиную. Как она и предполагала, центром всеобщего веселья были мародёры. Они, собрав вокруг себя довольно объёмную толпу, давали какое-то развлекающее представление. Больше всех старались Джеймс и Сириус: они были в восторге от того, что делали, громко хохотали, беспрестанно хлопали друг друга по плечам и не переставали кричать. Оторвав взгляд от юношей, Гермиона обратилась к соседкам. – Что там происходит? – Да мародёры очередную штуковину сотворили. Это игрушка, которая принимает облик любого из профессоров в самых нелепых образах, – ухмыльнулась Тайра, протягивая Гермионе леденец. – Например, Дамблдор предстал нам в виде накаченного спортсмена. Остроумно, да? Лили, которая была явно недовольна обсуждаемой темой, фыркнула. – Куда уж остроумнее. Тайра, хитро прищурившись, подмигнула Гермионе. – Эванс у нас всегда бесится, когда дело касается её суженого… – Он мне не суженый! – …Ты знаешь, Поттер за ней ухлёстывает… – Глупости! – …А она уже два года безжалостно разбивает ему сердце. Разве так можно? Жестокая, бессовестная, строптивая Лили Эванс. – А сама-то! – огрызнулась вмиг залившаяся гневным румянцем девушка. – Голберг тоже пытается тебя заполучить, но ты как только над ним не издеваешься! – С Голбергом я знакома с рождения. Он-то знает, что как бы я его не компрометировала, я его обожаю. – Сомнительная ситуация. – Зато у вас с Поттером всё понятно, – закатила глаза Тайра. – И знаешь, Гермиона, что самое смешное? Он ведь тоже ей нравится! – Неправда! – расширив глаза, возопила Лили, на что брюнетка залилась коварным смехом. Гермиона с улыбкой слушала препирательства подруг, однако какой-то частью сознания уловив, что шум вдруг внезапно стих, оглянулась. Конец веселью положили сами мародёры. Хлопнув в ладоши, Сириус звучно крикнул, пока Джеймс с помощью магии разбирал игрушку: – Эй, народ, расходимся! Представление окончено, спасибо за внимание. Толпа, что окружала ребят, пришла в движение. Только после того, как все мало-помалу разбрелись по гостиной, Гермиона заметила Энди, который стоял рядом с мародёрами. И словно почувствовав на себе пристальный взгляд, Уоллер резко повернул голову. Улыбнувшись Гермионе, он направился в их сторону (к неудовольствию Тайры), поманив за собой (к великому ужасу Лили) остальных парней. Те, не раздумывая, устремились к трём однокурсницам. – Ну, как прошли уроки? – спросил Энди, приземляясь напротив девушек и обращаясь сразу ко всем. – Неплохо… Совершенно неплохо, – лихорадочно блестя глазами, протараторила Гермиона. – Хэй, обворожительные леди, позвольте скрасить ваш вечер, – преувеличенно небрежно поправив волосы рукой, которые никак не отреагировали на это движение, прогорланил Джеймс. Плюхнувшись по правую сторону от Энди, он толкнул его плечом, как бы о чём-то напоминая. На губах Уоллера заиграла насмешливая ухмылка, когда Сириус – нарочито спокойный, хладнокровный, посылающий обоим друзьям предупреждающие взгляды – присел на широкий подлокотник дивана. – Привет, – в эту же секунду подоспел Римус. Петигрю неслышно встал позади сидящих на диванах друзей. Когда взгляд Гермионы пересёкся с его, – любопытным и наивным, – сердце девушки похолодело. Оттого, что тот, кем его сделает будущее, уже не раз пытался убить её друга – сына лучшего друга. Оттого, что он стоял прямо перед ней. Он – будущий слуга бесчеловечного существа – был живой и такой ещё юный, но уже слабый и подвластный более сильным личностям. – …Гермиона, значит – проговорил Джеймс, привлекая внимание задумавшейся девушки. Та, услышав своё имя, разом вышла из оцепенения. – Я Джеймс Поттер. Приятно познакомиться, наконец-то старина Уоллер соизволил нас представить. Гермиона, слегка смутившись, на мгновение закусила губу. – Мне тоже очень приятно познакомиться, Джеймс. – Это Питер, – Энди указал на Петтигрю. – Привет! – Здравствуй, – сдержанно бросила Гермиона. – А вот этот Аполлон… – говорил уже Джеймс. Сделав долгую паузу, значение которой каждый понял по-своему, юноша почти торжественно закончил: – Сириус Блэк. Если раньше Гермиона и могла не смотреть на юношу, то теперь сделать это было необходимо. И как только она подняла на него взгляд, в груди её что-то взорвалось: тяжёлое и сильное, жгучее, непонятное и неизведанное. Она весь день не позволяла себе думать о крёстном отце Гарри, но… он был до безумия красив. До головокружения, до щекотания лёгким морозцем где-то в кончиках пальцев. Сириус был высок, статен и широкоплеч. Его большие глаза, имеющие насыщенный тёмный, неоднородный фиолетовый цвет, могли, кажется, очаровать любую девушку в одно мгновение. И, бесспорно, они это знали и даже не пытались хоть на долю уменьшить своей очаровательности. Сириус напряжённо улыбнулся и кивнул девушке. – Приятно познакомиться. От улыбки на его щеках заиграли ямочки. – Взаимно. Никогда бы Гермиона не могла подумать, что дядя Гарри в молодости был настолько… –… конечно, наделало шуму! – разглагольствовал Джеймс. – Мы уж думали, что ты супер-злодейка, раз тебя выгнали из той школы… Тебя ведь выгнали? – О… нет, меня не выгоняли. Просто мне пришлось перейти в эту школу. Не более того. – Раньше у нас такого не случалось. – Просто Джеймс привык видеть во всём разбои и криминал, – подсказал Римус. – Ведь тогда у него, помимо Сириуса, появится ещё один сорвиголова. – Которого ты не примешь и выгонишь из нашей компании. – Кто-то же должен за вами следить. – Я ценю твой материнский инстинкт, Римус. Кстати, ты сегодня нас всех сразила, – опять обратился к Гермионе Джеймс. – Как ты уделала Пиртс, блестяще просто! Гермиона вспыхнула от удовольствия. – Даже Римус почувствовал себя глупым и беспомощным, не говоря уже о Сириусе. – Конечно, ведь не часто к нам в школу заглядывают ходячие энциклопедии, – встрял Блэк. Очевидно, он решил пошутить, но в последний момент изменивший ему голос и хмурое выражение его лица произвели крайне обратное впечатление, чем хотелось бы. Повисла неловкая тишина, и еле клеящийся разговор окончательно порвался. Все разом воззрились на Гермиону, ожидая её реакции, однако девушка, благодаря своему школьному опыту в образе Драко Малфоя, неожиданно резко распрямила плечи. Её лицо, ещё секунду назад светившееся от улыбки, приняло строго-надменное выражение. – Кто-то же должен вмещать в себя те знания, которые другие ученики отвергают. – Я не имел в виду ничего плохо, – попробовал оправдаться Сириус, прищурившись. – Я тоже. – Просто я хотел сказать, что ты довольно умная. Мозговитая. Чересчур. – Спасибо. А ты хорошо рисуешь. На задних партах. Во время урока. Сириус раздражённо хмыкнул. Гермиона сердито поджала губы. Всё знакомство пошло насмарку. Сконфуженные ребята молча глядели то на юношу, то на девушку, и даже Джеймс – главный затевала и душа всей школы – в первую минуту растерялся. – У каждого из вас свои достоинства, – неуверенно начал Римус, но Блэк, отчего-то окончательно разозлившись, резко прервал его: – То, о чём мы говорим, скорее, недостатки. – Я другого мнения о своей черте характера, – сухо возразила Гермиона. Мимолётный спазм в груди от волнения пропал. Вдруг тот красивый юноша, который изначально казался девушке одним из самых замечательных людей, – ведь дядя Гарри был именно таким, – превратился в нервного, самоуверенного, неотёсанного грубияна. – Этой черты характера у тебя не было бы, если б не книги. Сириус, хоть и понимая, что он идёт не в том направлении, тем не менее, не мог остановить своё негодование. Весь день друзья, приняв вчерашнее пари всерьёз, делали ему довольно прозрачные намёки, когда девчонка находилась поблизости, и теперь ему хотелось доказать и им, и себе, и этой ненормальной Гермионе Грейнджер, и всей школе, что ему всё равно. – Твоё заявление, это, своего рода, оправдание для всех людей, не стремящихся к знаниям? – Не надо утрировать мои слова. – А по-моему я всего лишь перевожу их на более простой язык. – Эй, слушайте, сосчитайте до десяти и пожмите друг другу руки, – попробовал разрядить обстановку Джеймс. На несколько секунд воцарилось молчание. Внезапно Гермиона, бережно собрав свои книги, поднялась, не меняя строго-величественного выражения лица. – Что ж, мне пора. Приятно было познакомиться со всеми. – В таком случае и я тоже ухожу, – не преминула воспользоваться удобным случаем Лили. Не обращая на молящий взгляд Джеймса никакого внимания, она вместе с подругой направилась к лестнице. Оставшаяся сидеть на месте Тайра с нескрываемым гневом и изумлением изучала Сириуса, лицо которого будто окаменело. Юноши переглянулись между собой, но только Джеймс, кажется, из всей компании действительно понял, в чём причина такого странного поведения друга, совсем не характерного для него. – Да, Блэк, тебе надо выспаться, – изрекла Тайра, глубоко вздыхая и складывая руки на груди. – Ещё кидаться на людей начнёшь от недосыпа, мало ли… – Прямо сейчас и последую твоему совету, – нервно бросил Сириус, поднимаясь. Уже у самой двери, ведущей в спальню, его догнал Джеймс. В молчании пройдя в комнату, Поттер, несколько помедлив, перешёл к допросу: – Ну и? – И? – Что это сейчас произошло? Зачем было срываться на девчонке? – Она сама на мне неплохо срывалась, заметь. – Не строй из себя паиньку, старик. Тебе по барабану, а ей может быть обидно. – Меня это должно волновать? – рухнув на кровать, Сириус уставился в высокий потолок. Поттер, переступив с ноги на ногу, опёрся плечом о стену. – Почему нет? – Потому что, во-первых, она зазнайка; во-вторых, довольно странная; и, в-третьих, недружелюбная, как динозавр. Ты видел, каким взглядом она смотрела на Питера? – Ты бесишься от того, что не возымел на неё достаточного впечатления. Раньше никто не сомневался в твоей исключительности, а теперь тебе был дан жестокий отпор. – Да я даже не думал к ней приставать, чтобы мне можно было отпоры давать! – взбесился Сириус. – Но она тебе пришлась по вкусу, разве нет? – Когда ты уже перестанешь считать меня всеядным? – Только когда ты постареешь. Сириус скрипнул зубами, а Джеймс лишь иронично ухмыльнулся. Его не проведёшь. И в самом деле, не мог же Блэк сказать того, о чём невольно думалось. А думалось о том, что Поттер прав. Она его поразила. И ум, и её внешность, и характер вместе составляли кипучий и взрывоопасный коктейль, который Сириусу неудержимо захотелось попробовать. Его не могли не привлечь её карие глаза, – как застывший слоистый янтарь, переливающийся под лучами солнца, – её манера держать себя, её мимика, её необычность, её волосы, цветом напоминающие тягучую и приятно пахнущую карамель. Потрясающая внешность с темпераментом строптивой сварливой старухи. – Размышляешь о том, как бы не увлечься? – Джеймс неспешно подошёл к своей кровати. Сириус прикрыл глаза, заложив руки за голову. – Размышляю о том, как она завтра будет себя вести. – Не понял. – Похоже, я ввязался в войну. Джеймс закатил глаза. – Вы едва знакомы, угомонись. Ей уж точно сейчас не до войны. – Ошибаешься, сохатый… Художник против книжного маньяка, обладающего самоуверенностью до поднебесья… – плотоядно ухмыльнувшись своим мыслям, Сириус повернул голову так, чтобы видеть друга. – Не плохая партия, как думаешь?