Будь моим настоящим, девочка из воспоминаний.

Сонную, ленивую предутреннюю тишину нарушил дребезжащий рёв магического будильника, лихорадочно подпрыгивающего на тумбочке около кровати Тайры. Гермиона мигом распахнула глаза и вскочила на ноги, непонимающе озираясь в поисках спрятавшегося где-то в углу спальни дракона, что выл, кажется, на всю школу. Но тут Тайра, с тяжёлым вздохом потянувшись, уверенным движением отключила ненавистные часы: она с каким-то затаённым злорадством смахнула прыгающий будильник на пол, и тот, напоследок обиженно звякнув, послушно умолк. – Каждый раз его только так и затыкаю, – позёвывая, произнесла она, приоткрыв один глаз. – Он мне за увечья мстит: то воет, как сирена, то курлычет, то, видишь, орёт… На третьей из кроватей, завёрнутая в голубое одеяло с ног до головы, будто гигантская не переродившаяся бабочка, заворочалась Лили. Перевернувшись на спину и окинув затуманенным взором лица подруг, она поморщилась и снова закрыла глаза, словно всё произошедшее нисколько не спугнуло её зыбкие сновидения и не помешало им продолжить свой неразборчивый ход. – Ты, кстати, чего соскочила-то? – потянувшись, спросила Тайра у переступившей с ноги на ногу Гермионы. Та, поправив сползающие пижамные штаны, пожала плечами. – Показалось, что кого-то убивают. – Привыкай. Мой будильник и не на такое способен… Можешь ещё поспать. Завтрак всё равно только через час. – Уже не смогу. Лучше пока приведу себя в порядок. – Ты уж извини... Я попытаюсь его сломать до завтрашнего утра. – Не стоит, – улыбнулась Гермиона. – Он довольно забавен. – Впервые слышу. Спустя сорок пять минут спальня ожила. Девушки, окончательно проснувшись, готовились к предстоящему учебному дню: только так мелькали тюбики кремов и стёкла зеркал, пшикали флакончики духов и шелестели страницы складываемых в сумки книг. Начавшийся день предвещал, казалось, только хорошее. Даже мысли о Живоглоте, о Гарри и Роне не вызывали такой ноющей боли, как ещё несколько дней назад. В эту ночь Гермиона в очередной раз видела бессвязные, рваные, сумбурные сны, в которых неизменно присутствовали её друзья, но сегодняшнее утро было на удивление "бодрым", по сравнению с остальными. Разумеется, грудь тянуло от тоски и грусти, усугубляемой неизвестностью о том, что ждёт её в данном мире. В общей сложности девушке удалось поспать около пяти часов, и сейчас она чувствовала себя почти разбитой. Но всё же эту ночь было не сравнить с предшествующими ей: по крайней мере, девушке здесь начинало нравиться. И это было чуть больше, чем просто хорошо. Сейчас же Гермиона, собравшись раньше остальных, молчаливо дожидалась соседок, как обычно перебирая учебники и повторяя параграфы. После вчерашней перепалки с Сириусом она весь вечер провела в спальне за чтением и выполнением домашнего задания, которое сейчас терпеливо ожидало внимания девушки на письменном столе. Она прекрасно помнила, как от досады и пришедшего заодно плохого настроения у неё дрожали руки, отчего ей то и дело приходилось браться за волшебную палочку, чтобы устранить с белоснежного пергамента огромные чернильные кляксы. Странно было злиться на кого-то, кто вовсе не хотел её обидеть. Но ещё более странным для Гермионы было осознавать, что красота и грубость Сириуса задели её куда сильнее, чем казалось остальным. ...Вскоре все девушки дружно отправились на завтрак. Шагая вместе с подругами мимо столов разных факультетов, Гермиона заметила Энди, который, помешивая серебряной ложкой яблочно-овсяное пюре, приветливо помахал ей рукой. Гриффиндорки, уселись, как и обычно, в конце стола рядом с Римусом. На вопрос Тайры о том, где остальная «стая», парень только пожал плечами. Лили, хмыкнув, подсказала Гермионе на ухо: – Опять проспали. А потом эти мерзавцы таскают еду у эльфов из столовой. Гермиона, принимающая всё касающееся домовиков близко к сердцу, бурно возмутилась. Позже следовали уроки, и подходя к дверям нужного кабинета вместе с Тайрой и Лили, Гермиона всеми силами пыталась справиться с волнением: она не без трепета осознавала, что ждёт и одновременно страшится встречи с мародёрами. И на это у неё было полное право. Как только девушки вошли в класс, гомон на миг стих, но только для того, чтобы после приветствий вновь возобновиться. Гермиона поудобнее перехватила ремешок сумки, когда её взгляд прирос к спинам сидящей за задними партами компании ребят. Мародёры сгрудились возле какой-то красной жижи, распластанной на столе, источающей слабый мерцающий свет и подозрительно напоминающей собою желе. Когда Гермиона, судорожно пытаясь унять румянец на щеках, проходила мимо них к своей парте, Поттер помахал ей рукой. Рядом с Джеймсом по кругу восседали Питер, Римус, Энди и Сириус, лицо которого по степени выражения эмоций было сравнимо с каменным истуканом. – Как спалось? – Джеймс, нечаянно заехав локтём в красную жижу, поморщился. – Прекрасно, спасибо. – Отвратно, – пробурчала подскочившая к Гермионе Тайра. – Лили обвиняет меня в храпе. Её это бесит, поэтому если у тебя есть такой недостаток, то срочно избавляйся от него. Джеймс издал нервный смешок, не зная, что ответить на слова девушки. А та, качнувшись с пятки на носок, невозмутимо поинтересовалась: – Это что? Варенье? – Ты про амфибию? – вступил в разговор Римус. Постучав пальцами по столу, он поучительно изрёк: – Это образец гидрофобной амфибии. Из неё делают магические водоотталкивающие краски. – Хм, понятно. Очень познавательно… А вам она зачем? Люпин и Джеймс обменялись взглядами: они об этом как-то не задумывались. Неожиданно Энди, поправив на запястье наручные часы, с улыбкой обратился к Гермионе. – Ты сегодня снова со мной? То есть я хотел сказать, ты не передумала пересаживаться? Старательно игнорируя презрительную ухмылку Тайры, Гермиона поспешно кивнула. – Конечно, нет. Идём. Как только Гермиона и Уоллер направились к своей парте, Тайра позволила себе фыркнуть и даже пнуть ногой находящийся поблизости стул. – Гадкий, смазливый заморыш. – Ты как всегда особо мила, – физически почувствовав удаление Гермионы, которая была создана, казалось, только для того, чтобы выводить его из себя, Сириус наконец отвернулся от окна. Взглянув на Тайру, он недоброжелательно сложил руки на груди. – Когда ты перестанешь Уоллера ненавидеть? – Когда ты, красавчик, перестанешь меня об этом спрашивать. Я имею полное право его не переносить. – Но это было давным-давно, – осторожно возразил Джеймс. – Он же изменился. Он наш друг, Тайр. – Сочувствую, – Тайра скривилась и, напоследок фыркнув, направилась к своей парте. На брошенное Римусом ей вдогонку «Не злись!» она отвечать не стала. Поздоровавшись с однокурсниками, Гермиона со спокойной душой уселась на своё место. Энди задержался у парты Марка на несколько минут. И только когда прозвенел первый предупреждающий звонок, он оказался на своём месте. Плюхнувшись на стул, юноша тщательно отряхнул рукава от капелек гибридной амфибии, и, заметив, что Гермиона наблюдает за ним, расплылся в улыбке. – Готова к занятию? – Конечно. – Через неделю, гарантирую, вообще забудешь о своей предыдущей школе. Хогвартс влюбляет в себя, верно? Гермиона, согласно кивнув, зорко осмотрела предметы на преподавательском столе. Судя по всему, урок по изучению магических законов обещал был скучным: кроме листов с кричаще-чёрными огромными заголовками и толстенной книги по «подзаконным актам» на столе ничего не было. – Кстати, я вчера обещал после уроков показать тебе Хогвартс. Помнишь? – Энди, изучив расписание, запихал его обратно в сумку. – Конечно, помню. – Не передумала? – Я бы предпочла экскурсию по замку, вместо просиживания вечеров в кричащей гостиной, – заключила Гермиона. Изучать Хогвартс, конечно же, ей было ни к чему: она прекрасно ориентировалась в его каменных старинных лабиринтах и коридорах, однако обижать юношу, который, кажется, искренне намеревался помочь, не хотелось. – Отлично! Как раз после полётов у нас время свободное. – После чего? – После полётов, – Энди, пальцем сковыряв прилипшую к рукаву рубашки капельку красной жижи, воззрился на Гермиону. – У нас последний урок с метлой, как раз у всех вместе… Что-то не так? Разом растеряв улыбку, девушка, быстро мотнув головой, уставилась на грифельную доску, развернувшуюся перед классом чёрным блестящим прямоугольником. В животе известие о занятиях на метле отозвалось слабой резью – тело, в отличие от остальных, знало, сколь его хозяйка боится высоты. Гермиона, вздохнув, бессильно сжала в пальцах стержень вороньего пера. Если бы с ней сейчас был Рон, она бы точно не избежала его подначивающей ухмылки и растянутого «Вля-я-я-япалась». Спортивная раздевалка представляла собой куполообразный шатёр, разделённый на два отсека – мужской и женский. Под потолком раздевалки летали огненные шары, освещающие тёмные комнатки, в которых не было ни единого окна. У самой дальней стены стоял объёмный дубовый шкаф со школьными формами, а напротив него в ряд выстроились лавочки и мини-диванчики для отдыха. Все девушки, звонко переговариваясь и перебегая из угла в угол для того, чтобы застегнуть молнию на костюме подруги, спешно приводили себя в порядок. Бросая на скупо украшенную плакатами стену, через которую были слышны крики и вопли парней, злобные взгляды, Лили с явной неохотой натягивала на себя костюм для полётов. Тайра подтрунивала над недовольной подругой, напоминая о том, что ждёт её впереди. – Признайся, ты ждала этого дня, – брюнетка, застегнув молнию костюма, прищурилась. – Ведь весь урок Поттер только и будет делать, что пилить тебя взглядом и буквально прилипать к твоей метле. – Господи, опять… – обречённо вздохнув, Лили присела на край лавочки. – Тайра, не начинай. Мне хватает твоих ухмылочек, поэтому сделай одолжение: прекрати. – Знаешь, Гермиона, это выглядит очень романтично, когда Поттер с таким самопожертвованием охраняет Лили… – Кэролайн! – Лили, схватив с пола резиновый мячик, предназначенный для шлифовки прутьев метлы, запустила его в ухмыляющуюся Тайру. Та лишь закатила глаза: «снаряд» пролетел чуть ли не в метре от неё. – Я тебя с метлы сброшу! – Ты упадёшь с метлы, если будешь за мной гоняться. Трезво оценивай свои силы. Лучше не расстраивай Поттера: будь паинькой. – У тебя очень не смешные шутки, Тайра! – Зато какие утончённые… Прозвеневший звонок, больше похожий на пение волшебного гигантского рога, сообщил о начале урока. Девушки, все разом встрепенувшись и загалдев, тесной волной потекли к выходу из шатра-раздевалки. Гермионе, к ужасу, досталась одна из лучших и быстрых мётел: Тайра, молниеносная, как смерч, выхватила из общей кучи летающих принадлежностей самые привлекательные и достойные – новейшие «Звездопады-11». Одну метлу она с шуточным поклоном протянула Лили, другую бережно отдала Гермионе, а третью довольно ласково прижала к себе. Оказавшись на поле, Гермиона с ноткой тревоги, как при встрече со старым знакомым, осмотрела расставленные в линию титанические столбы с широкими кольцами и трибуны, пестреющие флагами и гербами: золотыми львами, малахитовыми кобрами, синими орлами и полосатыми барсуками. Она много, возможно, несколько десятков раз наблюдала из зрительских мест за сумасшедшими полётами и убийственными для неподготовленных людей тренировками своих друзей, а теперь ей самой придётся укротить необузданную метлу. Однако только лишь девушка заметила мародёров, и более-менее приятное настроение, которое она так бережно пыталась взрастить в себе, вмиг улетучилось. Юноши стояли чуть поодаль ото всех, громко переговариваясь и явно пребывая в нетерпении. Блэк и Поттер с удовольствием ловили на себе внимательные, томные взгляды однокурсниц, с готовностью принимая их молчаливое восхищение, заранее зная, что и в этот раз в небе им не будет равных. Бледно-серая форма обтягивала широкие плечи и крепкий торс Сириуса, а его чёрные волосы на солнце казались ещё темнее, насыщеннее: они словно впитывали в себя солнечные лучи, поглощая их и переливаясь аспидными бездонно-чёрными кристаллами. На него хотелось смотреть. Однако отнюдь не засматриваться. – Построиться! – меж группок учеников проскочила бойкая и, как и всегда, слегка раздражённая Мадам Трюк. Встав в строго обозначенном месте, она нетерпеливо замахала на гриффиндорцев свистком. – Живей, живей! Смирно! Гермиона, втиснувшись между Тайрой и другой такой же высокой однокурсницей, послушно замерла, вытянув метлу на расстоянии руки, как сделали остальные. Древко, казалось, обжигало ей пальцы, и она с радостью бы отшвырнула «Звездопад-11» подальше от себя, чтобы больше никогда к нему не прикасаться. – Рассчитайся! Когда все ученики назвали свои имена и порядковые номера, профессор удовлетворённо кивнула. – Вольно! Значит так, сегодня вы отрабатываете «жгут». Для тех, кто пропустил последнее занятие, – пронзительный взгляд Мадам Трюк пробежался по некоторым из ребят, которые принципиально не смотрели на профессора, – объясняю: элемент «жгут» состоит из двух зигзагов и крутой петли. Вы взлетаете, набираете скорость и резко выводите метлу на восток… Поттер, будь добр, покажи элемент классу! Юноша, выйдя из шеренги, крякнул и, с наслаждением усевшись на метлу, взмыл в воздух со скоростью пушечного снаряда. Гермиона завороженно следила за тем, как гриффиндорец, замерев в опасном пике, ринулся вниз и, успевая махать толпящимся на земле ученикам рукой, завертелся в воздушной спирали. Метла его падала по волнообразной траектории легко и плавно, и сам Джеймс, держась уверенно и чересчур свободно, походил на мифическую птицу, которая была создана для неба и свежего ветра. – Отлично, Поттер, пятнадцать очков твоему факультету! – Мадам Трюк совсем не по-преподавательски подняла вверх большой палец. – А теперь все остальные на счёт три запихиваем себя на мётлы и выполняем то же самое. Итак, раз!.. Ученики, подобравшись, крепче перехватили свои «Звездопады» и «Орионы» разных выпусков. – Два! Все разом оседлали мётлы. Гермиона с паническим ужасом чувствовала, как её «инструмент» дрожит и уже, уже не слушается её. Ладони девушки вспотели, а в висках, напоминая строевой пульс, ежесекундно взрывалась вся толща небосвода. – Три! Гермиона не могла сказать, сама ли она оттолкнулась ногами от земли, или это метла рванула с места без предупреждения, однако сие же мгновение она ощутила, как встречный огонь ветра выжигает ей глаза и рвёт на части лёгкие от чрезвычайно высокой – прямо таки бешеной – скорости. Из глаз девушки от быстроты полёта совсем ненужным потоком полились слёзы, но у неё не было ни единой возможности их утереть: пальцы будто примёрзли к разгорячённому деревянному стержню. К тому же Гермиону катастрофически потряхивало на попадающихся по пути гребнях воздушных потоков, ощутимых всем оцепеневшим телом гриффиндорки. – Хэй, дорогуша, сбавь скорость! – где-то слева от девушки, выплыв из-за миниатюрных зефирных облачков, похожих на белоснежные гигантские перья, замаячила Тайра. Однако когда Гермиона повернула к ней лицо, та стёрла с лица соперническую улыбку: в затуманенных глазах подруги даже через расстояние был виден безумный оттенок неконтролируемого ужаса. – Ты что?! Не бойся, сбавь скорость! Чуть опусти вниз руль!! Руль!.. Чуть! Опусти!.. Давай же! Вняв бессвязным указаниям подруги, Гермиона, скорее машинально, благодаря инстинкту самосохранения, чем осознанно, наклонилась вперёд, направляя переменившимся положением своего тела руль метлы. К её великому счастью «Звездопад-11» действительно пошёл в противоположную от солнца сторону. Только была одна проблема: на снижение он шёл, опять же, слишком стремительно. – Выравнивай! – несясь следом за подругой, вопила Тайра. – Метлу выравнивай! Гермиона зажмурила глаза. И вдруг неожиданно её «Звездопад» заскрипел от чего-то тяжёлого, угодившего ему в самый хвост: метла застонала, захрипела и, содрогаясь в конвульсиях, выскользнула из хватки Гермионы, ободрав ей пальцы. Это было похоже на удар астероида, который внезапно решил поиграть со «Звездопадом» девушки. Создавалось ощущение, будто кто-то совершенно коварным способом намеренно столкнул Гермиону с метлы. Однако подумать об этом не было времени. Теперь под Гермионой не было ничего, кроме прозрачных толщ воздуха. Её «техника» стрелой умчалась вперёд. Девушка просто падала. – Лови её! – сатанинские вопли Тайры доносились из поднебесья разгневанными раскатами грома. – Гермиона!!! – Идиотка! – вторил её чей-то голос. Девушку резко рванули вверх. В следующее мгновение она уже полусидела-полулежала в крепких объятиях, слыша над ухом чей-то гневный голос, шепчущий язвительные проклятия. Гермионе понадобилось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы привести в нормальное состояние свои словно сплюснутые лёгкие и разрешить сердцу снова начать колотиться внутри грудных стенок. Девушке казалось, что от страха её волосы, кожа, кровь – всё вмиг побелело и превратилось в сухой картон, и стоит ей взглянуть вниз, на неподвижную землю, как её тело сие же мгновение развеется прахом. Она летела, падала и уже видела себя неподвижно лежащей на земле. И это почти произошло. Но сейчас, однако, всё было несколько иначе: метла добродушно урчала, будто прикормленное, верное домашнее животное, собственный крик не резал голосовые связки, а зелёная трава миролюбиво и очень медленно поднималась ей навстречу, ожидая её возвращения с материнской заботой. Тайра уже не неслась сзади с душераздирающими визгами, а лишь тихо маячила где-то с боков. Мужские, сильные руки держали её за талию, не давая упасть, а грудь спасителя, к которой она прижалась спиной, была твёрдой и горячей. От юноши пахло изысканными мускатными духами, что терпкими и согревающими струйками обволакивали сознание, застывали на губах каким-то шоколадно-пьянящим послевкусием. – Если бы книги умели летать, то и ты бы, сто процентов, умела. Считай: очень повезло, что ты не сплющилась в гармошку при падении. Хорошо, что я был поблизости, правда? Этот голос – дьявол, невыразимо красивый голос, одним своим звучанием внушающий желание запечатлеть его в памяти – вызвал у Гермионы неконтролируемую дрожь, зародившуюся в солнечном сплетении и мгновенно расползшуюся по всему телу. – Не вихляйся, иначе снова с метлы спрыгнешь, – предупредил девушку юноша, когда та резко дёрнулась. – Или у тебя это дело вместо хобби? Внизу, прижимая к глазам ладони «козырьком», замерли ученики, с явной тревогой ожидая ребят. Однако даже сейчас можно было разглядеть широкую улыбку на лице Джеймса: безусловно, он считал данную ситуацию многозначащей. Лили в панике мяла пальцами подол своего жакета, нетерпеливо перебегая с места на место и не отрывая взгляда от синего неба. – Сейчас буду снижаться. Хватай мою руку, – спокойно приказал юноша. Когда Гермиона, поджав губы, скосила глаза, безрезультатно пытаясь разглядеть его лицо, он насмешливо фыркнул. – Слушай, нам спускаться надо. Если не хочешь упасть от смены положения, бери. Меня. За руку. Метла, будто желая доказать правдивость слов хозяина, опасно накренилась, и девушка, не мешкая больше ни единой доли секунды, исполнила просьбу юноши. – Не так сильно. Если оторвёшь плечо – меня будет уже не собрать. Под онемевшими от небесного холода пальцами Гермиона чувствовала жгучее тепло. Стальные мышцы предплечья юноши были напряжены, и их рельеф, истинно мужские, привлекающие любую девушку, формы, она ощущала как нельзя лучше. Метла, тихонько вибрируя, словно перерабатывая внутри себя скрытым механизмом кислород, направила свой конец к поверхности земли. Юноша взялся за рукоять своей «летательной машины», тем самым сильнее прижав девушку к себе, по-собственнически обхватывая её стан. Гермиона прерывисто выдохнула. Они были слишком близко друг к другу. Боже, да просто катастрофически близко! И это было как волшебство, похожее на расцветшее поле фиалок посреди зимы в лунную ночь. Когда их метла, наконец, оказалась у самой земли, Гермиона торопливо спрыгнула с сиденья, почти отскакивая от «Звездопада-11» и его хозяина. Её щёки нещадно алели, а в животе царил сумбур из противостоящих друг другу пламени и холода. – Гермиона, Господи! – расталкивая других учеников, к подруге мчалась Лили. За спиной девушки послышался мягкий шорох: Тайра аккуратно приземлилась на землю. – Ты как? – положив руку Гермионе на плечо, она пристально вгляделась в перекошенное от смущения лицо подруги. – Нормально, – слегка истерично ответила та. – Всё нормально. – Да? – Конечно. Нормально! Тайра, кивнув, отступила на шаг, и Гермиона уже не видела, как та, косо взглянув на окружённого со всех сторон «новоиспечённого героя», лукаво ухмыльнулась. – Ты… летела! – задыхаясь от бега, Лили схватила Гермиону за руки. – Ты просто… – Падала, – спокойно констатировала внезапно выросшая за спиной рыжеволосой гриффиндорки Мадам Трюк. Подойдя к Гермионе, она движением руки отодвинула от неё шокированную Лили и принялась ощупывать будто окаменевшие плечи и руки пострадавшей. – Кости? Целы? Мышцы? Нос? Рёбра и голова не задеты?.. Точно цела? Ну и отлично. Прекрасно. Но тебя надо отвести в медпункт. Это без разговоров. – Я могу, профессор, – протиснувшись сквозь толпу, неожиданно отозвался Энди. Он был как всегда идеально собран и спокоен. Казалось, он был даже не удивлён только что произошедшей ситуацией. Мадам Трюк, решив, что юноша вполне справится с задачей, с чистой совестью вручила ему Гермиону, строго наказав позаботиться об однокурснице. Она долго и пристально смотрела им вслед, хмуря брови. Наконец, решив, что бессмысленно отбирать очки у Гриффиндора из-за данного происшествия, вновь поднесла к губам свисток, и десятки учеников снова оказались в небе. …В медпункте царила суматоха и редко заглядывающая сюда оживлённость. Держа в пальцах стакан с лечебной сывороткой, Гермиона молча наблюдала за Мадам Помфри: та, затеяв приборку, проворно перетаскивала склянки и бутылочки из одного шкафа в другой. Сгребая руками лекарства в одну большую плетёную корзину, она временами, в самой глубине полок, вдруг отыскивала что-то крайне ценное и, удивлённо улыбаясь, с заботой помещала «сокровище» в передний карман своего белоснежного фартука. – Гермиона, ты пей. Тебе нужно, – Энди, сидя рядом с Гермионой за миниатюрным столиком, кивком головы указал на стакан в её пальцах. – Мадам Помфри не отпустит нас, пока ты не испробуешь это. Жидкость или, вернее сказать, успокоительное на основе цикория, выглядела привлекательно: она была лимонно-жёлтого, насыщенного солнечного света и чем-то напоминала лимонад. Однако пахла она так, что дыхательные пути буквально съёживались от омерзения. – Ты вообще как? Не сильно испугалась? – Хотелось бы верить, что нет, – Гермиона всё же сделала маленький глоток и тут же скривилась: успокоительное явно настаивалось в ковше с забродившими горькими фруктами. – Твой полёт был… эпичным. Но не делай так больше, – усмехнулся парень. – Я бы с радостью, поверь мне. – Ты никогда раньше не летала в бывшей школе? – Летала, конечно же... Просто дело в другом, – Гермиона поморщилась. – Я боюсь высоты. – О-о-о... Тогда тебе придётся признаться в этом мадам Трюк. Я думаю, она сможет тебе помочь. – Надеюсь. Во снах я летаю очень часто, а в реальности подняться над землей мне всегда что-то мешает. Странно, правда? – Может быть, ты боишься не вернуться обратно? Гермиона хмыкнула. – Очень верно подмечено, Энди. – А Сириус у нас всё-таки орёл, да? – Уоллер буквально впился пытливым взглядом в лицо Гермионы. Нельзя было определить, подшучивает он или говорит вполне серьёзно, однако девушка всё же почувствовала себя неуютно. – Хорошо сработал. Он поймал тебя на расстоянии четырёх метров от земли. Улыбка Гермионы получилась слегка вымученной. Да, действительно – орёл, с этим не поспоришь. Умопомрачительный, сильный, порывистый, спортивный, смышлёный. Однако ещё и невыносимый, невоспитанный и грубый. Привлекательный и напомаженный хам, оказавшийся достаточно проворным, чтобы вовремя подоспеть на помощь. Новоиспечённый герой. Идеал юноши, глаза которого снятся половине однокурсниц. Гермиона вздохнула. Она даже не успела его поблагодарить, за что сейчас корила себя. Скорее всего, он бы не обратил на её благодарность никакого внимания, но, тем не менее, элементарное «спасибо» он заслужил. – Знаешь, забавно, что ты второй раз за эту неделю оказываешься в медпункте, и оба раза доставляю тебя сюда я, – прервал молчание Энди. Откинувшись на спинку кресла, он заложил руки за голову. – Почти традиция. – Очень неприятная, кстати, – улыбаясь, возразила Гермиона. – В какой-то мере ты права… Раздался звон и ненавязчивое бульканье: одна из склянок Мадам Помфри разбилась «насмерть». Испуганно охнув, медсестра торопливо достала волшебную палочку и принялась за уборку. – А урок уже кончился? – Несколько минут назад, – кивнул Энди. – Тогда… можно нам уйти? – почти с надеждой спросила Гермиона, ставя стакан с лекарством на стол. Стеклянное дно того при соприкосновении с гладким лакированным деревом глухо стукнуло, а жёлтая жидкость, зашипев, разгневанно подскочила, ударяясь о гранёные стенки и снова стекая в солнечно-оранжевое море. – Я уже в порядке. – Ты уверена? – Абсолютно. – Ну, если так… – Энди через плечо взглянул на направившуюся в процедурную Мадам Помфри. Момент был выбран идеально. – Ладно, давай, идём отсюда… Только тише! Идём, идём!.. Спустя несколько минут ребята, вырвавшись из больничного крыла, смеясь, шли по коридорам. Ученики, высыпавшие из дверей многочисленных кабинетов после последнего на сегодняшний день звонка, с лёгким удивлением оглядывались вслед двум гриффиндорцам, одетым в форму для полётов, которые, словно пробежав марафон, сильно запыхались и раскраснелись. Оказавшись у входа в гриффиндорску гостиную, Энди вдруг легонько дотронулся до локтя девушки. – Мы идём сегодня? Гермиона на краткий миг растерялась, но, вспомнив об их договорённости, согласно закивала. – Как насчёт пяти часов? – Уоллер постучал указательным пальцем по покрытым позолотой миниатюрным круглым часам, которые он достал из кармана брюк. – Я только за! Напоследок условившись с Энди насчёт места встречи, девушка, зайдя в гостиную, направилась в противоположную от юноши сторону. Оказавшись у своей двери, Гермиона подивилась тишине, что скрывалась за замочной скважиной, однако, переступив порог своей комнаты, она тут же успокоилась: Лили молча делала домашнее задание, а Тайра конструировала с помощью волшебных наборов готические соборы и античные храмы. Обе соседки были поглощены своими занятиями и непробиваемо сосредоточены, но стоило подруге оказаться в поле их зрения, как они тут же всё побросали и засуетились. – Ты как? – Лили, подавшись вперёд, опёрлась руками о резную спинку кровати, с обеспокоенностью вглядываясь в лицо Гермионы. – Всё хорошо. Я отлично себя чувствую. – А вот я себя не очень, – мрачно пожаловалась Тайра. – Я голос сорвала, пока летела позади тебя. – А что сказала Мадам Помфри? – Лили нетерпеливо забарабанила пальцами по острой вершине деревянного изголовья. – Ничего особенного. Вручила мне успокоительное и всё, – как и всегда чувствуя себя неуютно от столь пристального внимания, Гермиона прошла к своей кровати и с какой-то усталой радостью присела на неё – мягкую и неподвижную, которая не сможет взлететь и скинуть тебя под самым потолком. – И каково оно на вкус? – ухмыльнулась Тайра. – Как перепревшее вино, да? – Перебродившая и довольно горькая настойка, верно. – Тебя надо откачивать? – О, нет. Я сбежала из-под носа Мадам Помфри и почти не успела выпить её снадобье, – Гермиона беспечно пожала плечами. – Неуловимая, – присвистнула Тайра. – Даже, я бы сказала, везучая. От Мадам Помфри никто ещё так просто не уходил. – Стрессоустойчивая, – вздохнула Лили, кладя учебники и свитки с недописанными ответами обратно на колени. Она уже поняла, что Гермиона в полном порядке, и это было хоть и замечательно, но удивительно. Пока подруга переодевалась, Тайра успела достроить миниатюрный Афинский акрополь – идеально ровный, «подтянутый» и симметричный, с непреклонно правильными пропорциями: дорические ордеры гордо поддерживали собою белоснежный свод, расположившись по периметру фасада, а внутри храма, совсем крошечная, покоилась скульптура греческой богини. С аккуратной заботой переставив своё творение на тумбочку, Тайра воззрилась на Гермиону, которая тем временем складывала форму для полётов в корзинку для белья. Вдруг, попав во власть какой-то забавной мысли, она хитро ухмыльнулась, что не укрылось от Гермионы. – Что? – Где? – изобразила крайнее удивление Тайра, однако, не в силах сдержать себя, снова заулыбалась. – Да ладно, это я так… – Тайра, в чём дело? – Просто… – девушка наигранно кротко пожала плечами и опустила взгляд на блестящий от чистоты ворс ковра. – Не думала, что у вас всё сложится так быстро. – Ты о чём? – Гермиона подозрительно прищурилась. – Об этом самом. Сегодня полёты определённо удались. Послышался звонкий дребезжащий кашель: Лили, скрывая смех, самозабвенно захлопала себя кулаком по груди, пряча покрасневшее лицо под растрепавшимися волосами. Гермиона тяжело вздохнула. – Какая глупость, Тайра. – Не скажи. Знаешь, Сириус куда лучше Уоллера. – Мне не нужен ни тот, ни другой! – Зря, – Тайра, сев на кровати по-турецки и поставив локоть на колено, подпёрла щёку кулаком. – Жадной быть очень весело. – О какой жадности ты говоришь? Так же нельзя! – Разумеется, нельзя. Но Сириус красавчик. – Это не критерий. – Само собой, однако, помимо прочего, он ещё и умный. Да и кстати, неужели ему было обязательно так сильно прижиматься к тебе? Вы там, на метле, так вцепились друг в друга, что чуть ли не в морской узел связались. Лицо Тайры светилось от какой-то непонятной радости, распирающей девушку изнутри. – Подумай об этом на досуге. Сириус отличный малый, уж поверь мне. Гермиона покачала головой и вновь склонилась над формой. О чём они говорят? Конечно, они понятия не имеют, кто он на самом деле, однако неужели всё это так… просто? Разве так создают любовь, о которой написано столько книг и песен: одним касанием и попавшим в цель словом? Гермиона верила, что для этого требуется куда больше: например, готовность отдавать, жертвовать, дарить. Для настоящей любви необходима искренность, сострадание, доброта и много-много времени. Закончив работу с укладкой формы, Гермиона устало прилегла на кровать и, усевшись в тени балдахина, достала учебники из школьной сумки. На что бы ни намекала Тайра, а Сириус – закрытая тема, трагичность которой измерялась смертями самых лучших и нужных людей. Крёстный Гарри. Нет, между ними никогда ничего не будет. Ни в настоящем, ни в прошлом, ни в будущем. …В без десяти минут пять Гермиона – хмурая и раздражённая – мчалась по коридору. Она исчезла из спальни спустя тридцать минут после своего появления. Конечно, Тайра закатила глаза, узнав, что Энди "заграбастал подругу на целый вечер", и немного поворчала, но всё же пожелала девушке счастливо провести время и «по возможности не скиснуть от столь мерзкого общества». Однако сначала Гермиона направилась в библиотеку, решив попытать счастья в священной обители книг. И вот, просидев за толстенными и пыльными фолиантами в абсолютной тишине библиотеки целых три часа, она опять, опять ничего не нашла. Необходимая информация, которая, Гермиона знала, существует, словно играла с ней в прятки, перескакивая со страницы на страницу, перебегая по строчкам, внедряясь в зашифрованные символы и просачиваясь сквозь обложки самых неприметных и незнакомых магических изданий. Шаги девушки барабанили развевающимся эхом по стенам и окнам, пронизывали буйные язычки пламени, словно вросшие в жерло настенных факелов, и летели далеко впереди самой хозяйки. Вскоре Гермиона достигла условленного места – некой площадки, расположенной перед огромной лестницей, что вела в одну из самых холодных и загадочных башен замка. Энди стоял у окна, прислонившись лбом к прохладному стеклу и молчаливо рассматривая природный пейзаж. Услышав мягкие, осторожные шаги девушки, он встрепенулся и, повернувшись к однокурснице лицом, поманил её к себе. – Иди сюда, покажу кое-кого. Юноша был одет в обыкновенные брюки и довольно свободный чёрный свитер, отчего Гермионе стало не по себе: она школьную форму и не думала менять на что-то менее официальное. – Смотри, видишь этого здоровяка? – когда однокурсница подошла к окну, Энди, чуть наклонившись к ней, указал пальцем на двигающуюся скалу, очертания которой уже были разбавлены расцветающими сумерками. Приглядевшись, Гермиона смогла различить у «скалы» руки, ноги, а также солидный шарообразный живот. Исполинская фигура перетаскивала брёвна с одного места на другое. После каждой переноски работник щепетильно отряхивался от осевшего на мохнатой дублёнке опилка и перебирал спутанные жёсткие волосы, доставая из них листики и ветки. – Это Хагрид, – констатировал юноша, хотя девушка уже обо всём догадалась. И отчего-то ей вдруг стало нестерпимо грустно: там, за окном, совсем рядом, добрый, чуткий и такой понимающий друг, которому можно без страха поведать все свои тайны. Казалось, нет ничего проще, чем подойти к Хагриду, обнять его и горько выплакаться, но сделать этого было нельзя ни под каким предлогом, да девушка бы и не посмела – слишком уж велик риск не оправдать надежд Дамблдора... Свой путь подростки начали с первого этажа. Энди не переставая шутил и умудрялся при этом весьма красочно рассказывать об истории возникновения школы, так что вскоре Гермиона окончательно повеселела. К её великому стыду, она думала, будто экскурсия не внесёт ничего нового в её познания о замке, однако, как оказалось, она и представить не могла, насколько Хогвартс этих времён отличается от того, будущего Хогвартса. Множество кабинетов, уголков и площадок таили в себе первозданность и загадочность, и Гермиона действительно ощущала себя приплывшей из-за дальних морей иностранкой. Она много раз проходила с Гарри и Роном мимо каких-нибудь заброшенных или намертво закрытых дверей, которые одним своим недоступным и пошарпанным видом сигналили об опасности. Но сейчас все они были открыты для желающих прознать их тайны, сейчас каждый мог спокойно (или с изрядной долей страха) пройти в эти странные кабинеты, служащие для совершенно разных целей. Энди водил Гермиону по камерам, в которых с точностью до микроскопических деталей были воссозданы орудия древних магических пыток, теперь являющиеся лишь экспонатами. Ребята заглядывали в лаборатории, в разные классы и башни. Они побывали практически во всех доступных школьникам отсеках, обошли по нескольку раз все этажи, и когда и юноша и девушка почувствовали себя крайне уставшими, экскурсия, наконец, плавно сошла на нет. Спускаясь по лестнице с третьего этажа, зловещие тайны которого пришлись Гермионе особенно по душе, ребята лениво переговаривались, иногда по-доброму подшучивая друг над другом. Девушка не могла не заметить, что за этот вечер они с Энди стали несколько ближе: некая официальная холодность в их общении и первая неловкость словно отступили на второй план, дав возможность подросткам узнать друг друга получше. Сейчас, когда они были одни, юноша уже не был столь педантичен и серьёзен, а наоборот казался раскрепощённым и довольно интересным парнем с хорошим чувством юмора. Аккуратно ступая по гладким ступеням, девушка внимательно рассматривала стены и потолок. Она невольно залюбовалась круглыми настенными часами тонкой ручной работы, имевшими диаметр около метра. Рубиновые арабские цифры, похожие на застывшие капли крови, выстроившись в жертвенный круг, то темнели до багрово-бурого оттенка, то вдруг вспыхивали нежным малиновым цветом. Стрелки в виде молний, которые помимо того, что блестели, так ещё и правдоподобно гремели, показывали без четверти восемь: как раз через сорок минут должно было наступить негласное правило номер один насчёт запрета нахождения учеников в коридорах. Неожиданно лестница, заскрежетав, встряхнулась. Гермиона, ступив на самый край ступени, с тихим оханьем наклонилась вперёд, ощущая всем телом, что неумолимо теряет равновесие. Но не успела она зажмуриться от страха или ухватиться за холодные металлические перила, как уже покоилась в крепких объятиях Энди. В тот момент, когда лестница начала менять своё направление, парень бросился к девушке и, приобняв её за плечи, властно прижал к себе. От Энди пахло цитрусами и морской свежестью, какими-то острыми травами и дождём. Аромат его духов был столь резок и не похож на аромат туалетной воды Сириуса, что девушка совершенно по-детски растерялась. Она вдруг отчётливо увидела Сириуса и себя со стороны: вот она нещадно цепляется за его руку, затравленно смотря на кончик метлы, а он, ухмыляясь, наклоняется к самому её уху, чтобы сказать что-нибудь дерзкое и насмешливое. В этот момент между ними было всё просто и понятно, никаких масок и иллюзий. Она нуждалась в защите, Сириус предоставил её Гермионе, пусть и на несколько минут. Но в следующую секунду наваждение (а вместе с ним и образы) бесследно исчезло, оставив Гермиону наедине с Энди и его случайными объятиями. Стараясь скрыть неловкость, девушка медленно и очень осторожно высвободилась из рук юноши. Лестница по-прежнему грохотала и сонно шаталась, не установившись в новом положении, но теперь Гермиона была ко всему готова. – Спасибо, – тихо произнесла она, нервно отбрасывая волосы с лица, на что Уоллер лишь пожал плечами. – Да ерунда… У тебя сегодня просто день падений, не находишь? – Точно, – Гермиона, пряча взгляд, попыталась улыбнуться. – Это точно. Дальнейший путь до Гриффиндорской башни прошли в неловком, многозначительном молчании. Гермиона не раз ощущала на себе пытливые взгляды юноши, но старательно избегала обращать на них внимания. Неожиданно Уоллер рванул вперёд, к дверям башни, у которых чуть слева висело заметное даже в темноте объявление. Парень, пробежавшись глазами по ровным строчкам, радостно присвистнул. – Гермиона, скорее иди сюда! С завтрашнего дня возобновляются походы в Хогсмид. Чёрт возьми, великолепная новость! Девушка, встав рядом с Энди, внимательно вгляделась в тёмно-синие строчки, которые на белоснежной бумаге казались переплетениями миниатюрных лесных ручьев. В объявлении говорилось, что каждую субботу в послеобеденное время все желающие ученики от тринадцати лет при наличии родительского заявления могут посещать Хогсмид с целью полезного и приятного времяпровождения. – Хогсмид, это нечто, – Энди, сияя, приобнял Гермиону за плечи одной рукой. – Тебе там понравится, уверяю. …В спальне пахло сладостями. Тайра и Лили, устроившись на подоконнике в кругу разноцветных подушек и позаимствованных из шкафа плюшевых пледов, горячо обсуждали предстоящий поход, с аппетитом уплетая кексы и сливочные бисквиты. Посреди спальни стоял материализовавшийся сам по себе стол, на котором дымились сочные пирожки, пестрели салаты и фрукты. Гермиона только вчера узнала о том, что, в отличие от её времени, в этом Хогвартсе ученики ужинали прямо у себя в спальнях. Считалось, что это помогает ребятам расслабиться. И девушке, конечно же, сразу понравилась эта идея. – Ужин готов, садись и ешь, – подала голос Тайра, как только Гермиона появилась в комнате. – Сами мы уже поели. Гермиона, кивнув, стянула с плеч плотную мантию, позволяя себе, наконец-то, отдохнуть. Помимо школьной одежды у неё ничего другого не было, не считая пижамы, поэтому девушка сразу же потянулась за ночным нарядом, но Лили вдруг, стряхнув с ярко-малиновой футболки крошки и подтянув сползающие шорты, подошла к шкафу соседки и поманила её к себе. – Эльф забегал, твою одежду принёс. Сказал, что всё выстирано и выглажено и просил не беспокоиться насчёт твоего чемодана… Смотри, я положила её сюда. Гермиона в недоумении достала из тёмных недр полок незнакомую ей одежду. В аккуратной цветастой стопочке покоились обыкновенные джинсы, пара брюк, майки и кофты. Посчитав, что произошла какая-то ошибка, девушка отложила одежду подальше от себя. Соблазн забрать эти вещи был слишком велик, а вероятность того, что они действительно припасены для неё, равнялась абсолютному нулю. Но Лили ещё не закончила. – Кстати, эльф письмо тебе принёс. Оно на твоей тумбочке. – Да, и нам даже показалось, что оно от Дамблдора, – встряла Тайра. – Мы его не читали, но почерк директора все знают. Это я так, чтобы обвинения с себя снять. – А давно его принесли? – Гермиона, подойдя к тумбочке, задумчиво покрутила письмо в руках. На конверте не было ни герба школы, ни отправителя, только лишь имя получателя, написанное наклонным острым почерком дорогими и насыщенными чернилами. По краям конверта шла волнистая рамочка из золотой краски в виде загнутых вытянутых листьев омелы. – Где-то часа два назад, – медленно выговорила Тайра, вспоминая точное время. – И если это письмо и правда от Дамблдора, то тебе надо сломя голову бежать к нему. Гермиона, аккуратно распечатав конверт, вынула из него тонкий небольшой листок. Оно было из того же материала, что и сам конверт, и с такой же рамочкой, которая роскошными завитками переливалась по всему периметру бумаги. – Ну, что там? – Лили, снова запрыгнув к Тайре на подоконник, опёрлась плечом о холодное стекло. Обе девушки не сводили заинтересованных взоров с Гермионы. – Мне нужно отлучиться. – Всё-таки от Дамблдора? – Ага, – Гермиона со вздохом потянулась за сброшенной школьной мантией. – А что ему надо? – Скорей всего, решить вопросы с моим… хм, обучением. – Вот у тебя уж точно вопросов с учёбой нет, – фыркнула Тайра. – Может быть, насчёт экзаменов… Понятия не имею. – Погоди, так поешь хотя бы сначала, – заботливо предложила Лили. – Я… – Гермиона с сожалением посмотрела на терпеливо ожидающие её блюда. От пирожков сладко пахло глазурью и печёными яблоками, но девушка не могла себе позволить задержаться, хотя и была чудовищно голодна. – Я потом, как приду. …Как только Гермиона очутилась в кабинете Дамблдора, в глаза ей ударил спектр из разных световых бликов, отражающихся от тысяч и тысяч стеклянных предметов. Колбочки и хрустальные сувениры в сиренево-лунном освещении кабинета походили на неотшлифованные природные алмазы. Дамблдор сидел за столом. Взглянув на девушку, он расплылся в улыбке. – Мисс Грейнджер! Надо же, признаться, не ожидал, что вы заставите меня столь волноваться из-за вашего отсутствия… Присаживайтесь, пожалуйста. – Простите, профессор, – Гермиона, сев на предложенный ей стул, положила ладони на колени, как и всегда принявшись комкать в пальцах подол юбки, – я не знала о том, что вы вызываете меня к себе. – Вы были заняты? – Я… Можно и так сказать. – Что ж, тем лучше… Как вам ваша новая одежда? Надеюсь, она достаточно молодёжна? – Так это вы… – девушка мучительно покраснела. – Да, я, – Дамблдор ещё шире улыбнулся. Его голубые глаза походили на ясные и светлые аметисты. – Очень надеюсь, Мисс Грейнджер, что она вам пригодится. Ведь у вас не особо большой ассортимент нарядов, верно? Вам, думаю, уже не терпится узнать, для чего я вас вызвал? Признаться, мне непреодолимо хочется поговорить о вашем состоянии. Как вы чувствуете себя и насколько успели освоиться? Гермиона, благодарно улыбаясь, спокойно ответила: – Я прекрасно провожу здесь время, профессор. Я успела познакомиться с однокурсниками и сдружиться с многими из них. – Вот как? – Дамблдор сцепил руки в замок. – Замечательно. Просто замечательно… Многие коллеги весьма восторженно отзываются о вашей способности обучаться всему новому. Гермиона польщённо зарделась. – Что ж, вот с чего я хотел бы начать нашу беседу, Мисс Грейнджер. Я думаю, это не последняя наша встреча, ведь я теперь, своего рода, ваш опекун. Поэтому на будущий случай я бы советовал вам говорить, что вы моя ученица. Никого, к счастью, такое определение вещей не удивит: лучшие профессора, если позволите мне так себялюбиво и гордо выразиться, выбирают лучших учеников, а вы, без сомнения, принадлежите к их числу… – Вы хотите, чтобы я стала вашей ученицей? – Не совсем. Я хочу, чтобы вы так заставляли думать всех, кто будет интересоваться нашими с вами беседами, – Дамблдор, сняв очки, отложил их в сторону. – Я буду часто просить вас потратить своё личное время на встречу со мной. Для того, чтобы оставить правду о вашем появлении нетронутой другими, нам следует работать коллективно и искать наиболее хорошие варианты вашей лже-судьбы. Вы согласны, мисс Грейнджер? – Абсолютно, профессор. Но боюсь, что... – Гермиона задумалась. – Вдруг я не смогу поддерживать всё время определённый образ? – У вас нет другого выбора, к сожалению. Будьте собой, не играйте того, кем вы не являетесь. Однако всегда слушайте себя. И заставьте себя поверить в выдуманное прошлое. Иначе, если кто-то догадается о зелье перемещения, последствия будут непредсказуемыми. Представляете ли вы, сколько людей захотят вернуться в прошлое на десятки, если не сотни веков, чтобы что-то подлатать или изменить в истории? – пытливый взгляд Дамблдора прожигал насквозь. – Я бы не хотела ставить под угрозу свою собственную жизнь... И думаю, что и другие бы тоже не захотели. – Верно. Однако вы сделали это, когда кинулись к котлу. По большей части, неосознанно. Именно неосознанность – главный порок человечества. Не сомневайтесь, она может нас всех убить, – Дамблдор вздохнул. – Прискорбное предсказание... …Вскоре Гермиона, направлялась обратно в свою спальню, кутаясь в мантию не то от прохлады стен, не то от долгого и отнюдь невесёлого разговора с директором. Девушке приходилось торопиться: комендантский час вступал в силу ровно через десять минут. Пройдя длинный коридор, завернув за угол и быстренько сбежав с короткой лестницы, которая словно раздваивала звук шагов, Гермиона оказалась перед развилкой между двумя частями замка: первая, уходя вправо, вела прямиком в Гриффиндорское логово, другая же, убегая от неё в противоположную сторону, отводила путников в башню эльфов. В том месте, где части расходились лучеобразными отсеками, приютилась заброшенная эльфийская кладовка – почти незаметная и совершенно миниатюрная, со скрытой в полутьме крошечной дверью. В дубовую дверь мог протиснуться разве что ребёнок лет семи или, на крайний случай, нечаянно забредший сюда гном, поэтому для учеников она не представляла какой-либо ценности. Однако сейчас Гермиона не зря обратила на неё своё внимание: из-за неё доносились какие-то глухие шорохи, лязги и, несомненно, голоса. Девушка напряжённо всматривалась вдаль, лихорадочно размышляя о причинах взлома беззащитной кладовой. Когда дверь вдруг внезапно распахнулась, Гермиона отскочила в сумрак лестничной площадки. В следующую секунду из прохода между кладовкой и стеной показалось нечто непонятное – сгорбленное и медлительное. – …Не толкай меня, идиот! – прошипел тот самый мальчишеский голос. Существо, на четвереньках выползши из кладовой, со вздохом распрямилось. Теперь в нём можно было узнать темноволосого юношу, который, стоя на коленях, тщательно отряхивался от осевших на его одежде, плечах и волосах хлопьев пыли и побелки. Он явно не замечал замершую в нескольких метрах девушку, а та не собиралась себя раскрывать. – Может быть, синьор, вы закончите вылизываться и соизволите помочь другу, а? – гневно пробубнил второй голос. – Слышала бы тебя Эванс. Растаяла бы на месте от такого тона. Юноша, повернувшись лицом к двери, протянул руку. В его ладонь легла связка стальных пружин. Видимо, ноша была достаточно тяжела, потому что парень, напрягшись и ссутулившись, прилагая явные усилия, с тихим кряхтением протащил её по полу, отодвигая от двери и освобождая путь второму «взломщику». Когда проход оказался открыт, из кладовой показался другой юноша – тоже на четвереньках, пыльный и перемазанный в грязи, но чрезвычайно довольный. Без сомнения, прибывший «солдат» был Джеймсом Поттером. Пока он, тяжело отдуваясь, закрывал дверь на засов, его приятель поднялся с колен и чуть попрыгал, разминая затёкшие ноги. – Весь пол собой вытерли, чёрт. – Неудивительно. Твои волосы, как мочалка, притягивают грязь. – У меня пыль липнет хотя бы к волосам, а у тебя она на лице осела. Каков вывод? Дверь, наконец, со скрежетом закрылась. Джеймс поднялся на ноги, начав отряхиваться, точно так же, как и Сириус до этого. Некоторое время парни молчали, приводя себя в порядок. – …Так значит, это был ты? – начал Поттер спустя некоторое время, продолжая, видимо, недавно прерванный разговор. Блэк, закатав рукава рубашки, ухмыльнулся. – Я же сказал: случайно. Кто знал, что она окажется прямо передо мной? – Ты мог бы крикнуть. Может быть, она б увернулась. – Ты видел, как она летает? Увернуться она могла только от своей метлы. Что, впрочем, она и сделала. – Но это ты вышиб из-под неё метлу. – Я не знал, что этот шар прилетит в неё, – невозмутимо отозвался Сириус. – В любом случае, я искупил свою вину. Я же не дал ей разбиться. Джеймс, оторвав взгляд от своих всё ещё грязных колен, с прищуром вгляделся в друга. – Тайра видела, что это из-за твоего снаряда Гермиона потеряла равновесие? – Не думаю, – задумчиво протянул Блэк. – Она была слишком поглощена своими воплями. Поттер, призадумавшись, напоследок проверил, прочно ли закрыта дверь и, подняв связку пружин, направился в сторону Гриффиндорской башни. – Ты, конечно, немного кретин, бродяга. Самую малость. Что будешь делать, если правда всплывёт наружу? – Я тебя умоляю, – высокомерно усмехнулся Сириус. – Если всплывёт, я её снова утоплю. – Ты мог бы извиниться. Честно признаться Гермионе. – О, нет, я теперь герой, Сохатый. Мне этого вполне достаточно. Исправлять глупости, которые привели к славе, удел дураков… Юноши осторожно направились прочь. Их шаги звучали чутко и в тоже время правдиво, без лишней торопливости, будто ничего из ряда вон выходящего не произошло и это не они только что стащили вещи из кладовки эльфов. Через некоторое время, канув в тёмный туннель замка, они стихли совсем: от них осталась только вновь сомкнувшая свои сети пустота и бесстрастное молчание сонных каменных стен. Гермиона, всё ещё прячась в своём укрытии, почти не дышала. От какого-то странного и неимоверно мрачного ощущения у неё сводило внутренности – казалось, ещё чуть-чуть, и органы воспламенятся и сожгут девушку изнутри. Глаза Гермионы, тлея под тяжестью ярости, походили на раскалённое жёлтое золото. Казалось, они горели так же ярко, как осколки солнца: в них плескалась раскалённая лава, вспыхивающая магическим светом и расплавляющая радужки. Она знала, что с Сириусом не всё так просто. Да, чёрт же возьми, она никогда не ошибается!