– Боб Лэйстли!
– Факультет?
– Когтевран.
Низенький светловолосый мальчишка, застыв перед Филчем, уткнувшимся в длинный список, нетерпеливо переступал с ноги на ногу, поглядывая на ворота школы: там его уже ждали приятели, прошедшие проверку чуть раньше.
– Боб Лис… Лес…
– Лэйстли, сэр, – услужливо подсказал когтевранец окончательно запутавшемуся завхозу.
– Не дерзи мне! – Филч, свирепо вращая и без того выпуклыми глазами, размашисто перечеркнул фамилию паренька в списке: ещё один из оставшейся сотни учеников наконец был отпущен на волю. – Пошёл прочь! Свободен!
Гермиона стояла в самом конце горланящей очереди. Её окружала шумящая и рассерженная столь медленным продвижением толпа: то и дело над ухом девушки кто-нибудь чертыхался, а то и вовсе принимался чуть слышно бормотать проклятия. Гермиону томила жара: ото всех тел, что при каждом неудобном движении оказывались прижатыми друг к другу, шло нестерпимое, плотное тепло, от которого хотелось сбежать прямиком в ледяные воды Атлантического океана.
– Эй, друг, не так сильно, – осадила какого-то паренька стоящая рядом Тайра, когда тот случайно навалился на неё спиной. Казалось, она одна из всех учеников не испытывала ни раздражения, ни усталости, спокойно ожидая своей очереди, иногда принимаясь даже посвистывать. Впрочем, от пары подзатыльников наиболее дерзким и задиристым третьекурсникам она всё же не удержалась.
– …Пол Эльбонт.
– Проходи!
– Сара Рэй.
– Следующий!
– Сириус Блэк.
Услышав прозвучавшее имя, Гермиона вздрогнула. Подняв взгляд на юношу, который терпеливо ждал вердикта Филча, она строго поджала губы.
Даже целой ночи не хватило для того, чтобы вся злость, какую она чувствовала к Блэку, испарилась. Она сотни раз, не в силах уснуть, прокручивала в уме гневную речь – тираду, которую она составила специально для юноши с особой тщательностью. Гермиона была совсем не прочь высказать Сириусу в лицо всё, что она о нём думала.
Парень, получив-таки короткое «Прочь!», вразвалочку, неторопливо, словно павлин, спустился с главной лестницы и побрёл к воротам Хогвартса: там, в куче, его ожидали мародёры, красноречиво позвякивая кошельками, набитыми монетами.
Лили, сложив руки на груди, устало вздохнула.
– Сколько же мы ещё тут пробудем?
– Не дрейфь, – успокаивающе бросила Тайра. – Ещё максимум минут двадцать. Не так уж много. К тому же у тебя была блестящая возможность на миллион: стоило только попросить Поттера, и он бы эту толпу ради тебя в ворота ада согнал.
Дорога в Хогсмид пролегала через широкий мост с мощными колоннами античного стиля, а затем, извиваясь змейкой, уводила путников за пологий холм.
На улице стояла прохладная погода: северный ветер схватывал учеников за горла, затрудняя дыхание, качал постепенно желтеющие купы деревьев и яростно нападал на лысеющие кустарники. По серому небу шлейфом плыли сгустки сизых облаков: они, безмятежно двигаясь к округлому горизонту, временами сталкивались друг с другом, смешивались, отчего вместо двух маленьких тучек рождалась одна куда более страшная и объёмная.
В Хогсмиде было многолюдно из-за неудержимо хлынувшего сюда потока школьников, чей восторг от встречи с любимыми магазинами и аттракционами возрастал в геометрической прогрессии. Ученики вразнобой пересекали неукоснительно чистые и опрятные улочки, шумели и громко смеялись, отчего вся деревня, казалось, заново ожила и воспряла духом.
Первым делом Лили с Тайрой повели подругу в «Сладкое Королевство». Внутри довольно просторной кондитерской было практически не протолкнуться: ни для кого не секрет, что это место стало одним из самых любимых как для школьников, так и для профессоров преклонного возраста. С застывших тут и там «вешалок» спадали нити сцепленных между собой конфет, гирлянды жевательных резинок и паутинки фруктовых драже. В кондитерской удивительно пахло корицей, нугой, орехами, горьким топлёным шоколадом и гвоздикой: все эти запахи, сливаясь в одну композицию, неудержимо пробирались через дыхательные пути, вызывая обильное слюноотделение даже у не любителей сладкого.
Из кондитерской девушки вышли с доверху набитыми карманами, которые уныло топорщились, заставляя брюки медленно сползать через каждый десяток шагов. Смеясь и переговариваясь, ученицы направились в зоомагазин; из него они держали путь в лавку забавных антикварных вещей, затем – в магазинчик архитектурной атрибутики: там Тайра долго и щепетильно выбирала новые детали и паззлы для конструирования миниатюрного Собора Парижской Богоматери. Уже тогда Гермиона заметила, как блестят фисташковые глаза подруги при упоминании об античных соборах и готических храмах.
Наконец подруги, уставшие, но очень счастливые, очутились в пабе «Три метлы». Они уселись за самый дальний столик, приютившийся у круглого окна. На улице небо приобретало всё более грозный вид, ветер усиливался и словно отгонял лучи солнца всё дальше и дальше от глаз, забрасывая их обратно за облака, а в таверне было уютно, тепло и многолюдно. Звучала забавная полька, дополняющая глухой гомон посетителей, тут и там сверкали подносимые к губам хрустальные чаши со сливочным пивом, звенели блестящие подносы, что бойко перебирала стоящая у барной стойки хозяйка заведения – Мадам Розметта.
Девушки заказали по кружке сливочного пива и порции горячих пирожков с яблоками. Ожидая исполнения заказа, они расслабленно молчали. Гермиона оглядывала посетителей, большинство из которых являлись учениками разных факультетов. Школьники спокойно попивали сливочное пиво, со смешками слизывая с губ остатки белой пены, переговаривались и даже успевали играть в волшебные «гадалки».
– Вот это электровеник, – присвистнула Тайра, смотря поверх плеча Гермионы на осушающего одну за одной чашу пуффендуйца. Рядом с ним сидел его приятель и, зажимая в руке часы, злорадно посмеивался. – На что только не идут люди ради пари…
– Вспомни, как ты на спор прокралась в ванную старост, – заметила Лили.
– Но я хотя бы не рисковала своим здоровьем. А вот у него сейчас пиво через уши польётся.
– Но в ванной находился Ричард!
– Но ведь не Филч! Ричард был первым красавчиком школы, я, можно сказать, избранная – единственная, кто видела…
– Что видела? – нахмурилась Лили. Тайра многозначительно поиграла бровями.
– Вид со спины.
– О…
– Не расстраивайся. Он был обмотан полотенцем.
Заметив полный заинтересованности взгляд Гермионы, Тайра доверительно сообщила:
– Я была на втором курсе. Как раз тогда у нас с Лили вышел спор о чём-то глупом. Я проиграла, и мне пришлось выполнить поручение Лили, – поправив сползающий ворот мантии, она с ухмылкой добавила: – Ричард тогда решил, что я одна из его сумасшедших фанаток. Пока я нарезала круги в ванной, он молча поигрывал своими мышцами. Между нами пролетела искра. Только, видимо, она угодила ему в заднюю часть. Потому что он, в конце концов, вытолкал меня прочь…
В очередной раз хлопнула входная дверь, и никто бы не обратил на это внимания, если бы не…
– Мадам Розметта, мы снова встретились!
Хозяйка заведения, обернувшись на голос, шутливо замахала на говоруна полотенцем. Тайра хмыкнула, Лили закатила глаза, а Гермиона отчего-то нахмурилась и густо покраснела.
– Мадам Розметта, вы нисколько не меняетесь! Всё также цветёте и пахнете! – через проход между столиками продвигался Джеймс, попутно стаскивая с плеч мантию. Позади него с самым невозмутимым видом шли Сириус, Люпин и Петигрю. Последний из них как-то слишком осторожно обходил крылья столов, словно крадясь по минному полю, страшась любого звона и скрипа.
Парни уселись за центральным столиком на самом видном месте. Крикливо взвизгнули отодвигаемые ими стулья, скользя по деревянному паркету подкованными железом ножками.
– Вы одна из самых постоянных женщин… – горланящий на всю таверну Джеймс запнулся на полуслове. Люпин красноречиво поднёс ладонь к глазам – он всегда чувствовал себя обязанным дать другу подзатыльник за столь ребяческое поведение.
Однако сама Мадам Розметта, уже застыв перед юношами с записной книжкой в руках, лишь мелодично рассмеялась приятным грудным смехом.
– Джеймс, Джеймс, тебе бы в ораторы! Такой талант пропадает.
– Говорят, талант не пропьёшь, но ваше сливочное пиво, Мадам Розметта, заставляет меня усомниться в этом суждении.
– Даже не знаю, как расценивать подобное заявление.
– Как молитву. Нам восемь кружек!
Сириус, внимательно смотря на друга, живо закивал. Петигрю в молчаливом восторге облокотился о стол, подперев щёки кулаками и не сводя взгляда с Мадам Розметты. И только Римус сокрушённо вздохнул.
Гермиона, отвернувшись от однокурсников, уставилась в окно. Она не могла определиться, что ей было неприятней – появление Сириуса или нахождение рядом с ним Питера. За вчерашний день она ни разу не обратила на Петигрю внимания, однако сейчас в её душе помимо воли вспыхнуло неукротимое пламя... отчаяния.
– Гермиона, что с тобой? – обеспокоенно спросила Лили, разглядывая побледневшее лицо подруги.
Та, быстро мотнув головой, молча обхватила руками свою кружку, уставившись на мерно покачивающееся, вскипающее белыми пузырьками горячее пиво.
Казалось, ярость, тесно сплетённая с ненавистью и презрением, на краткий миг ослепила её. В какой-то момент Гермиона осознала, что с трудом может дышать. Она клялась себе не допускать никаких эмоций, пока она находится здесь, в этом мире, потому что знала: переживания могут растравить ей сердце. Однако, как оказалось, справиться с наплывом чувств было куда сложнее...
Юноши тем временем стаскивали с себя мантии и метко кидали их на спинки незанятых стульев. Они о чём-то негромко переговаривались. Ни Гермионы, ни Тайры, ни Лили они не заметили, и только благодаря этому вели себя тише и не так вызывающе. Когда им принесли заказ, мародёры с шутливыми поклонами поблагодарили Мадам Розметту. Казалось, всё шло хорошо. Даже Лили вскоре перестала обращать на Джеймса внимания и вновь принялась шутить и смеяться вместе с Тайрой. И только Гермиона не могла расслабиться: с того момента, когда в паб вошли юноши, её тело будто погребли под непробиваемым слоем магического льда – плотного, каменного и ужасно тяжёлого. Даже пиво, к которому она так и не притронулась, постепенно остыло.
– Слушай, ты на кого так смотришь? – не выдержала Тайра. – На Питера что ль?
Гермиона нервно повела плечами, кривясь в фальшивой улыбке.
– Я задумалась.
– Тебе Петигрю приглянулся, может? – Тайра деловито изогнула вверх левую бровь.
Гермиона поперхнулась.
– Нет, о чём ты?! Разумеется, нет.
– Вообще-то они с Сириусом… – Тайра, обернувшись на парней, вальяжно опёрлась локтём о спинку стула, однако вдруг прервала себя и состроила презрительную гримасу. – О-о, чёрт. Опять эта планария…
Гермионе не пришлось долго гадать, о ком говорит подруга. У столика мародёров, кокетливо выставив ножку, замерла девушка. Судя по эмблеме на мантии, она являлась когтевранкой и притом совершенно неотразимой: длинные, блестящие, необычного пепельного цвета прямые волосы спадали ниже поясницы, и девушка, зная, какое они производят впечатление на других, не переставала их поглаживать и поправлять рукой.
– Кто это?
– Сьюзен Коллин. Вся школа благоговейно зовёт её «милашка», но для тех, кто поумнее (то есть для меня и для Лили) она просто планария.
Гермиона вновь перевела взгляд на Сьюзен. Когтевранка, кокетничая с Джеймсом, который довольно невозмутимо реагировал на её подмигивания и жеманное хихиканье, то и дело бросала долгие, льстивые взгляды из-под ресниц на молчаливо попивающего напиток Сириуса. Наконец, не удовлетворившись беседой с Поттером, Сьюзен перешла в наступление: встав сбоку от Блэка, она как бы невзначай положила ладонь ему на плечо и что-то томно проговорила. Сириус при этом, оглядев поочерёдно лица друзей, кивнул.
– Планария – это вид паразита… Какое точное название, да? – вслух произнесла Тайра. Лили, к удивлению Гермионы, не упрекнула ту за некрасивые слова – сейчас между подругами царило полное взаимопонимание.
Сьюзен откровенно и бесстыдно жалась к плечу Сириуса, однако юноша даже не пытался намекнуть на то, что это может быть ему неприятно. Он, казалось, был весьма доволен: хоть лицо его и оставалось бесстрастным, но глаза его хитро и вызывающе блестели. Если бы они умели улыбаться, то на лбу Блэка давно бы расцвёл счастливый оскал.
Тайра, скользнув внимательным взглядом по Гермионе, нарочито бодро отодвинула от себя кружку и потянулась за мантией.
– Ну, что, продолжаем путь? У нас ещё много забот. Собираемся!
Уже на выходе из паба Гермиона невольно оглянулась на мародёров.
Сириус смотрел прямо на неё.
…Оказавшись на улице прямо под набухшим от сгустков чёрного тумана небом, девушки ещё некоторое время неспешно гуляли, прохаживаясь по разным магазинам и заглядывая в миниатюрные лавочки. Однако былой беззаботности уже не было, что остро чувствовалось всеми, а возрастающий до небывалой силы ветер только усугублял ситуацию. Вскоре тучи, словно встряхнувшись, сбросили с себя первые редкие капли дождя. На полпути в замок девушек настигла уже настоящая гроза. Вода стремительно хлынула меж трескающихся от грома туч, не дав возможности сбегающим из волшебной деревни ученицам спрятаться под какой-нибудь крышей. Чашу неба, наполненную чистым переливающимся озером, словно опрокинули навзничь, и её содержимое с шумом расплескивалось по твёрдой земле.
Когда подруги прибыли в замок, на них не было сухого места. Оказавшись у себя в башне, девушки стремглав бросились в спальню, перед этим отдав мантии дежурившему у дверей эльфу. На кроватях учениц уже поджидали белоснежные махровые полотенца и сухая, тёплая одежда.
– Вот за что люблю эльфов… так это за заботу, – пыхтела Тайра, стаскивая с себя брюки. – И за доброту. И за вкусную еду. За всё люблю эльфов.
– Это верно, – поддакнула Лили.
Буря за окном принимала катастрофические размеры: ветер гневно подвывал шуму сплошного потока воды, клонил деревья и рассеивал за многие метры чахлые листья от родителей-деревьев. Иногда небо на долю секунды воспламенялось холодным светом пульсирующих молний, метаемых на землю каким-то незримым Божеством, что прятался за облаками. В спальне, несмотря на горящие светильники, царил лёгкий сумрак: казалось, шлейф тьмы пробрался сквозь щели в дребезжащем окне и замер под потолком.
Девушки молча попивали горячий зелёный чай, кутаясь в пледы и покрывала. Тайра, сидя на кровати, уже клевала носом – видимо, побег под пронизывающим от холода дождём изрядно вымотал её. Лили читала книгу, и сухой шёпот перелистываемых ею страниц странно успокаивал.
Гермиона же задумчиво смотрела в одну точку. Ей было уютно, а гроза только усиливала это чувство защищённости и комфорта. Циферблат часов светился, как крылья мотылька. На нём штрихами выделялась цифра «17». Мысленно Гермиона была далеко – с Роном и Гарри, с любимым и эгоистичным котом. От того, насколько сильно она скучала по друзьям, ломило кости – казалось, они медленно сгибаются под тяжестью мыслей.
Чтобы хоть как-то помочь себе отвлечься, Гермиона отправилась в своё личное секретное место спокойствия. Неся солидную стопку учебников, девушка с щепетильностью сварливой дамы петляла между стеллажами библиотеки, ища укромное место.
Первые полчаса прошли продуктивно – были просмотрены и отложены в сторону две книги из общей группы. Через сорок минут ещё три экземпляра пособий по зельям выпали из рассматриваемого материала. Так прошло около двух часов. Гермиона с железной волей концентрировала своё внимание на сложных текстах, однако вскоре вникать в смысл написанного стало трудно. В голову лезли мысли – причём не самые весёлые. Немалое место в них занимали мародёры.
Девушка не в первый раз замечала, что иногда в уме прокручивает несбыточные, фантастические методы, которые могли бы позволить многих
спасти. И всегда, когда мечты уходили вглубь, а на передний план возвращался рассудок, у Гермионы сжималось сердце – она ничего не могла изменить. Даже не должна пытаться.
Но что если…
Гермиона, резко дёрнувшись, в раздражении захлопнула книгу, отчего в воздух взмыли крошечные пылинки, сорвавшиеся с серых страниц.
Слишком много этих «если». Слишком много пустых мыслей и сожалений. В этом мире она всего лишь гостья – почти воровка, присвоившая себе нити и жизнь этого временного течения.
Поджав губы, уголки которых вдруг дрогнули, девушка резко поднялась из-за стола.
…В глубокой задумчивости она шла по коридору. Глухой звук её шагов в безумстве метался между каменными стенами. Под ногами девушки плыла темнота, которую не мог подцепить свет висящих над головой факелов. Даже здесь, через непробиваемые толщи замка, был слышен вой грозы, пробегающий по кладке камней негромким эхом.
Где-то слева от Гермионы метнулась бесформенная огромная тень. Девушка вздрогнула, однако в следующую секунду узнала перед собой безобидного призрака пуффендуйской башни, который, к слову, даже не обратил внимания на застывшую перед ним ученицу. Он молча проплыл мимо и вскоре исчез за поворотом.
В конце коридора кладка камня была чуть более плотной, отчего шаги звучали уже не так явно и остро. Гермиона завернула за угол. И в этот момент…
– Твою ж мать!!
…тело девушки впечаталось во что-то тяжёлое с такой силой, что у неё на миг перехватило дыхание от горлового спазма. Гермиона по инерции подалась назад, почти отскакивая от предмета столкновения. Послышался гневный стон, прорвавшийся сквозь плотно сжатые губы, и коридор огласился хлопками, бульканьем и звоном разбившегося стекла.
Всё произошло настолько быстро, что Гермиона не сразу осознала – врезалась она ни в кого иного как Сириуса Блэка. Тот стоял, чуть ссутулившись от ярости, не сводя с девушки убийственного взгляда. На его чётко выраженных скулах играли желваки, по лицу, сияя контрастами, перемежались тени от движения пламени факелов, на лоб спадали ассиметричные пряди волос, но он даже не решался их отбросить, словно зная, что любое лишнее движение – и он окончательно потеряет власть над собой.
– Почему. Именно. Сейчас?!
На полу, прямо под ногами, белоснежной кляксой сиял разорвавшийся на части торт. Его крем, мармеладные шарики и капли глазури, ринувшись во все стороны после удара об пол, полукругом украсили бисквитное ядро. Тут же, рядом, валялись высыпавшиеся из лёгкого пакетика мандарины, яблоки и расколовшиеся напополам шоколадные бомбочки. И всё это бедствие дополняла блестящая лужа, ползущая от разбитой бутылочки. Жидкость мерцала лиловым светом и удивительно пахла сиропом.
– Вот почему некоторые люди не умеют смотреть вокруг себя, а? На тебе проклятье, или ты сама по себе такая… тормознутая? – распалялся Сириус. Стиснув ладонями виски, он прикрыл глаза. – Чёрт возьми…
Гермиона поджала губы и нахмурилась.
– Не смей обвинять меня в том, что не успел сворованную еду донести до башни.
– Что ты сказала?
– Я сказала, что была о тебе лучшего мнения.
– О чём ты?
– Как ты можешь воровать еду у эльфов? – вопросом на вопрос ответила Гермиона. – Не думала, что некоторые люди настолько бессовестны!
– Вот в чём дело… – уже спокойнее протянул Сириус. Сложив руки на груди, он чуть заметно ухмыльнулся. – Ты вообще об эльфах знаешь что-нибудь? Если ты думаешь, что домовики – это
безобидные феи с крылышками…
– Я знаю о них всё! – вскипела Гермиона. – Так поступать нельзя!
– Как? Брать
еду из
столовой? Я никого не обворовывал.
– Есть определённое время для трапезы! Эльфы работают с утра до ночи, а благодаря таким как ты, они вообще не знают, что такое отдых. Это несправедливо по отношению к ним!
– Только ты тут одна такая правильная, – зло оборвал девушку Сириус. Присев на корточки, он разочарованно оглядел гору испорченных сладостей.
Гермиона вскинула подбородок. Да, правильная, это он верно подметил. И не ей сейчас оправдываться.
Заметив, что ручейки сиропа плескаются у самых её ног, девушка поспешно отошла назад. Сириус продолжал разглядывать бисквитные кляксы на полу, и Гермиона уже подумывала о том, чтобы гордо удалиться, оставив парня наедине со своим отвратительным поступком.
Однако её затее помешал мягкий шорох. За спиной девушки, невысоко над полом, в темноте вспыхнули два янтарных глаза с чёрными прорезями зрачков по середине. Они выплыи из тени, падающей от освещённой стены, не мигая и не отрывая взгляда от двух застывших от изумления и неожиданности подростков. Послышалось хрипловатое, протяжное и словно зовущее кого-то мяуканье.
– Ты знаешь, что притягиваешь несчастья, как магнит? – как-то слишком участливо поинтересовался юноша. – Отходи назад.
Остолбеневшая девушка молчаливо вняла приказу Сириуса. Под её ногой смачно хлюпнул солидный кусок крема, но Гермиона и не заметила этого. Гораздо важнее для неё была сейчас костлявая, покрытая жиденькой серой шерстью, истошно орущая Миссис Норис. Девушка всегда знала, что данная кошка более чем не обычна, но всё равно никак не ожидала увидеть любимицу Филча здесь живой и невредимой – в конце концов, нечасто среди семейства кошачьих попадаются такие долгожители.
В тот момент, когда, раздавленная подошвой, хрустнула очередная шоколадная бомба, из глубины коридора донёсся боевой клич, усилившийся каменными стенами до состояния крика. Послышалось яростное топанье и тяжёлое кряхтение, сопровождающееся позвякиванием связки ключей.
– За мной! Быстро!
Гермиона, круто развернувшись, не раздумывая помчалась следом за Сириусом. Ровно в тот момент, когда они скрылись за поворотом, к вопящей Миссис Норис подскочил запыхавшийся Филч. Его раздавшийся, казалось, на всю школу, горестный рёв при виде катастрофы на полу, заставил Гермиону заметно ускориться.
Сириус с лёгкостью одолел попавшуюся по пути лестницу и устремился куда-то дальше по второму этажу. Волосы юноши подпрыгивали, и через белоснежную ткань его рубашки было видно, как напряжённо работают крылья его лопаток. Девушка старалась от него не отставать, а волнение и всё ещё раздававшийся позади них топот орущего завхоза только придавали ей сил. Она даже успела обрадоваться, что в этот раз не прихватила с собой из библиотеки пару томов. Однако вскоре дыхание всё же стало сбиваться. Плотный воздух не доходил в полной мере до ноющей грудной клетки.
Заметив, что Гермиона вот-вот готова остановиться, Сириус досадливо чертыхнулся. Филч летел позади – без сомнения, дорогу ему указывала его верная кошка. Они могли настигнуть двух беглецов сию же секунду.
Не став больше раздумывать, Блэк одним резким движением привлёк девушку к себе и, схватив её за руку, потянул за собой. Бежать таким образом Гермионе стало чуть легче. Ладонь Сириуса была горячей и чуть шероховатой от постоянных тренировок на метле и конструирования «волшебных штучек».
Бегство закончилось также внезапно, как и началось. Сириус, отыскав убежище, подскочил к заколоченной двери одного из заброшенных кабинетов и сходу рванул её на себя. Легонько втолкнув в образовавшийся проход совсем ослабевшую девушку, парень юркнул следом и максимально прочно захлопнул насквозь проржавевшую дверцу. Пока Гермиона тихо откашливалась, он усиленно вслушивался в звуки извне, приникнув ухом к замочной скважине: Филч мчался уже совсем рядом. Остервенелые проклятья завхоза обгоняли его на несколько метров.
– Он нас обнаружит! – сдавленным шёпотом пробормотала Гермиона, прижав ладонь к ключицам, чувствуя, как судорожно колотится её сердце.
– Ш-ш-ш, – Сириус послал девушке недовольный мимолётный взгляд. – Не обнаружит, если ты будешь вести себя тихо.
Звукопроницаемость в этом месте была отменная – шаги Филча звучали как залпы сотен барабанов. Гермиона подалась назад, когда очередное ругательство раздалось у самой двери, однако, как ни странно, через несколько секунд топот действительно стал отдаляться. Завхоз продолжал преследование, не заметив, что упустил преступников из виду.
Сириус поднял ладонь вверх, когда Гермиона попыталась что-то сказать. Кивком головы указав на дверь, юноша тем самым намекнул на возможное присутствие за той Миссис Норис. Девушка, сильнее прижав ладони к груди, огляделась.
Они очутились в продолговатой, но не слишком большой лабораторной, по всей длине которой расположились прижатые к стенам деревянные полки. На них пылились котлы, колбочки и магические шары. Окон не было, но от стеклянных приборов шло матовое лунное свечение, которого вполне хватало, чтобы разглядеть и лужи в углах, и паутину, налипшую на потолке подобно грязноватому кружеву.
Раздался шорох – Сириус, удостоверившись в том, что опасность миновала, позволил себе присесть на корточки. Прижавшись спиной к прохладной двери, он достал волшебную палочку.
– Люмос, – поводив светящимся инструментов вправо-влево, оглядев комнату, парень вдруг глухо усмехнулся. Гермиона, выйдя из-под ореола света палочки, приглушённо поинтересовалась:
– Где мы? Почему Филч не заметил нас?
– Мы в запасном отсеке кабинета зельеварения, – парень словно специально вновь направил палочку прямо на Гермиону. Острый луч слепил девушке глаза, отчего она прикрыла веки ладонью, но Блэк сделал вид, что не заметил этого. – Филч проскочил мимо, потому что на дверях чары. Она защищена.
– Нам можно уже отсюда выбраться?
– Нет, – задиристо ухмыльнулся юноша. – Ради безопасности придётся минут десять потерпеть.
– Почему?
– Нас могут караулить.
– Ты сказал, что он прошёл мимо.
– Ему ничто не мешало вернуться.
– Как глупо… Да отведи же ты от меня свою палочку! – вдруг взвилась Гермиона, когда свет на конце древка стал ещё ярче.
– Зачем? Не переносишь света?
– Он мне слепит глаза.
– В тебе есть задатки вампира?
– Во мне есть задатки нормального человека, который просит: отведи, пожалуйста, палочку от моего лица! – сурово отчеканила Гермиона, на что Сириус, к удивлению девушки, рассмеялся, закинув голову, однако всё же соизволил спрятать волшебный инструмент в карман.
– Спасибо, – хмуро буркнула девушка. Сириус же напротив очень развеселился и даже не думал вести себя серьёзнее.
– Если в тебе и есть что-то от нормального человека, то только внешние данные. Внутри тебя живёт динозавр. Почему ты вечно такая… мегера?
– Потому что я единственная, похоже, кто не кокетничает с тобой и не смотрит тебе в рот.
– Выходит, ты замечаешь, что я хорош собой? – оскалился Сириус. Его ироничный тон вогнал Гермиону в пурпурный румянец.
– Как умно!
– Такой вывод можно сделать из твоих слов, – продолжал издеваться Сириус. – Может быть, именно из-за этого не хочешь благодарить меня?
– За что тебя благодарить?
– Не за что, разве? – Блэк выгнул вверх левую бровь. – Во-первых, я спас тебя от Филча, даже не обратив внимания на то, что ты разрушила мои планы. Во-вторых, вчерашние занятия по метле тоже кое к чему обязывают. Этого мало?
Такого Гермиона стерпеть уже не могла. Явная ложь, которой Сириус оперировал в виде внезапного геройства с его стороны, вывела девушку из себя. И ей было даже приятно видеть удивлённое лицо юноши, когда она бросилась к двери и попыталась вырваться на свободу из затхлой лабораторной. Блэк мгновенно вскочил на ноги и резко оттянул Гермиону за край мантии.
– Куда?! Сказано, жди, пока вся пыль не уляжется!
– Отпусти меня!
Девушку ослепила ярость. Упоминание о вчерашнем событии горячим потоком стыда затопило лёгкие. И тем гнев был сильнее, чем недоумённый блеск в глазах Сириуса возрастал.
Гермиона терпеть не могла лицемеров – можно сказать, она их почти ненавидела. В её сознании они занимали место, достойное лишь жалких и трусливых льстецов, не имеющих ни совести, ни гордости, ни силы воли. А теперь сам Сириус Блэк – крёстный её лучшего друга, человек, симпатия к которому плавно перерастала в восхищение – нагло врал ей в лицо. И пусть он пытался это скрыть.
Но она-то всё знала.
– Тебя замкнуло, что ли? – шипел Сириус, требовательно оттаскивая девушку от двери. – Я сказал, сиди тихо!
– Я немедленно ухожу!
– Отойди от двери, я сказал, чёрт возьми!
– Не смей трогать меня, – вскричала Гермиона, когда Сириус требовательно повлек её назад, вглубь лабораторной.
Юноша, извернувшись, перехватил руку девушки и завёл её Гермионе за спину. Быстро, на кратную долю секунды прижав однокурсницу к себе, Сириус зажал ей рот ладонью.
– Заткнись! – сквозь зубы зарычал он, сверху глядя на пылающее от краски лицо Гермионы. – Заткнись, иначе нас найдут!
Девушка резко дёрнулась. Сириус не стал её удерживать и тут же отпустил, чуть ли не отталкивая Гермиону от себя. От былого вида сдержанной и умной ученицы не осталось и следа: казалось, девушку окутывали сгустки гнева и ярости, глаза её блестели черным золотом, а в их глубине клубясь туманом, дрожали чёрными матовыми кристаллами зрачки.
Как она могла так ошибаться в нём?
– Я немедленно ухожу! – не так громко, но всё же отчётливо произнесла девушка. –
И не надо меня останавливать.
Грудь юноши вздымалась с тихим свистом. От гнева уголки его губ опустились, и всё лицо его словно превратилось в мраморную маску, на которой среди чётких и правильных гротескных линий только глаза оставались бездонно синими и живыми.
– Никуда ты сейчас, повторяю, никуда не уйдёшь. Что за припадки?
– Как ты можешь так нагло вымаливать благодарности за то, что сам же и подстроил?
– Что?! – Сириус, казалось, поперхнулся. – Ты думаешь, во всём
я виноват?
– Я не об
этом говорю.
– А о чём тогда?
– Это ты подстроил моё падение с метлы.
Повисла тишина, растянувшаяся на несколько полных вдохов. Эффект этих слов произвёл в юноше кардинальную перемену: выражение насмешки на его лице сменилось растерянностью и подозрительностью.
– Ерунда…
– Я знаю, что это правда! – мстительно бросила Гермиона. Распрямив плечи, она вновь направилась к двери – на этот раз степенно, медлительно, надеясь во что бы то ни стало ускользнуть из затхлой, тусклой лабораторной, оказаться за несколько этажей от паутин, пыли, холода и Сириуса.
Юноша не пытался ей помешать. Он молча смотрел на то, как Гермиона, усердно поджимая дрожащие губы, приближалась к опоясанной проржавевшими лентами железа двери, ошарашенно изучал прямую спину девушки и её каштановые спутанные волосы, которые излучали мягкий ореховый свет, несмотря на застрявшие в их волнистых прядях соломинки и крупицы пыли.
Сцена прошла в гробовом молчании. И только когда рука Гермионы уже коснулась выроста замочной скважины на двери, Сириус очнулся.
– Стой!
– Не трогай меня, пожалуйста.
– Погоди! – юноша, стремительно оказавшись рядом с Гермионой, схватил её за локоть и развернул лицом к себе. Девушка тут же отвернулась. – Слушай, я…
– Прекрати, пожалуйста, – Гермиона попыталась вырвать руку из хватки Сириуса, но тот только сильнее сжал её и наклонился ближе.
– Я не хотел.
– Оправдания всегда кажутся такими жалкими и нелепыми!
– Я не оправдываюсь!
– Отпусти меня. Я хочу уйти.
– Нет, – непреклонно заявил Сириус, сверкнув глазами, отчего они на миг озарились фиолетовым пламенем.
В следующую секунду Гермиона оказалась прижатой спиной к холодной двери. Руки юноши, расположившись с обеих сторон от девушки на уровне её плеч, загнали тем самым Гермиону в ловушку. Девушка оторопела. Мускатный запах духов Сириуса неумолимо подкрался к дыхательным путям и только и ждал резкого и быстрого вдоха, чтобы ринуться вместе с ним во внутрь, пробежаться спектром ощущений по нервам и вызвать лёгкое головокружение. Сириус смотрел на Гермиону сверху вниз, её же взгляд – злой, вызывающий, полный растерянности – упирался ему в грудь.
– Я не хотел, – начал юноша, старательно подбирая слова. – Это вышло случайно. Если бы я знал, что подобное произойдёт, то… я бы не дал тому шару угодить в тебя.
Гермиона, не в силах больше затаивать дыхание, вздохнула, и аромат тут же ринулся в лёгкие, раскрашивая их в немыслимые цвета. Голос Сириуса был убедителен и, кажется, искренен. Пожалуй, Гермиона в первый раз не слышала в интонациях парня высокомерия и язвительности – это подкупало и… радовало.
– Для начала отпусти меня, – потребовала девушка. – Не смей со мной так обращаться.
– Как? Пытаться урегулировать конфликт цивилизованным способом?
– С применением силы, – девушка раздражённо дёрнулась, когда парень, помедлив, всё же отступил. Отойдя на пару шагов, он остановился и, засунув руки в карманы, принялся нервно покачиваться с пятки на носок.
– Так лучше?
– Гораздо.
– Мне повторить свои слова насчёт шара?
– Они звучат неубедительно.
Сириус шумно втянул носом воздух.
– А что, по-твоему, убедительно? Хочешь извинений?
Гермиона вновь почувствовала прилив ярости. В конце концов, кто он такой, чтобы его извинения что-то решали? Она не собиралась их вымаливать, выжимать и отбирать. Она была выше этого.
– Оставь их себе, если желаешь, – холодно обронила Гермиона. – Ты, видимо, очень ими дорожишь.
– Сильнее, чем ты своими книгами, – коротко усмехнулся Сириус.
– Прекрасно. Это всё?
Юноша окатил Гермиону ледяным взглядом – она спокойно выдержала его.
– Это всё.
– В таком случае я ухожу.
Терпеть больше сумрак и нагнетающую атмосферу недоброжелательности не хотелось ни Гермионе, ни Сириусу. Казалось, что все недоразумения в их общении, все стычки и споры были навсегда решены, и теперь каждый из них абсолютно точно знал – неприязнь одного к другому полностью взаимна.
Сириус не привык к открытому противостоянию – он был первым как среди парней, которые без зависти считали его лидером, так и среди девушек, не пропускающих Блэка мимо себя без оценивающего взгляда или лёгкой восхищённой улыбки. Юноша был дерзок и умён, шумлив и раздражителен, насмешлив и порывист, оригинален и деятелен на хулиганство – он состоял из маленьких, разрозненных частичек, каждая из которых совмещала в себе как и тёмную, так и светлую сторону. Мало кто мог проникнуть в душу Сириуса и подробно её изучить, но то, как он смеётся, как общается с первокурсниками, – непринуждённо и чуть иронично, – как умеет растормошить самую скучную компанию, делало его в глазах сверстников настоящей популярностью.
И вот теперь он столкнулся с чем-то твёрдым и непривычным: Гермиона и не думала подчиняться его обаянию, она словно специально кидалась в него колкими фразами и убийственными взглядами. Эта девчонка была холодна и замкнута, сдержана и чересчур серьёзна – почти безликая статуя, оплетённая паутиной собственного разума.
И она была чертовски, следовало признать, интересна.
Когда Гермиона потянула засов на себя, чтобы отворить дверь, юноша вдруг усмехнулся.
– Ладно. Извини…
Девушка лишь едва заметно повернула голову, услышав слова Сириуса. Но в следующую секунду дверь распахнулась.
– Благодарю вас, что наконец-то соизволили отворить замок.
Гермиона, только-только успевшая обрадоваться тому, что поставила Сириуса на место, еле слышно охнула. Перед ней стояла прямая, словно статуя, и очень разгневанная, прямо-таки свирепая МакГонагалл. Филч, гаденько улыбаясь, стоял позади профессора, с нежностью поглаживая растянувшуюся на его руках Миссис Норис.
– Мисс Грейнджер, будьте добры, выйдите из лабораторной, в которой вам, согласно правилам школы, нельзя находиться. Мистер Блэк, прекратите прятаться и подойдите ко мне. Немедленно!.. Вы оба сию же минуту идёте со мной. И очень надеюсь, – глаза декана предупреждающе сверкнули, – что вы не исчезнете за моей спиной за очередной запрещённой дверью.
* * *
В гостиной было шумно. Некоторые из учеников, сбившись в стайки, попивали ароматный чай у камина, другие играли в карты или шахматы, а третьи просто разговаривали. Тайра, Лили, Энди и остальные мародёры, объединившись в одну команду, развлекались волшебными фантами. Как раз в тот момент, когда Лили, недовольно поглядывая на улыбающегося во весь рот Поттера, изображала огромного паука, мимо их стола проскочила даже не поднявшая голову Гермиона. Тайра, усиленно жуя купленный в Хогсмиде мармелад, проводила подругу вопросительным взглядом.
– Это что…
Лили, которая тут же забыла про свою роль, кивнула на отсек, предназначенный для спален юношей.
– А Сириус что скрывается?..
Друзья, все разом оглянувшись, ещё успели заметить чёрную лохматую шевелюру до того, как она скрылась за лестничным проходом. Джеймс, издав короткое «гм», нахмурился и поспешно встал.
– Я пойду…
Тайра согласно кивнула.
– Если Сириус обидел Гермиону, я приду к вам ночью и подожгу его простыню.
К тому времени, как девушки очутились в спальне, Гермиона уже переоделась в майку и светлые льняные бриджи и, сидя за столиком с приготовленным ужином, пила чай. От краёв фарфоровой кружки вверх плыл клубящийся пар – напиток был адски горячим, только что вскипячённым, но девушка этого словно не замечала. Её пальцы плотно обвивали раскалённые стенки чашки, а остановившийся взгляд изучал пышный фикус, в котором Лили души не чаяла.
Тайра, присмотревшись к подруге, за долю секунды оценила её состояние. Многозначительно стрельнув глазами Лили, она с размаху, как можно небрежней плюхнулась на кровать. И когда пружинистые внутренности той перестали скрипеть, будто невзначай спросила:
– Ну?
Гермиона, повернув голову к подруге, хмуро пожала плечами.
– Что?
– Мы ждём.
– Чего?
– Историй, естественно. Даже дураку ясно, что у вас там с Сириусом что-то стряслось. А я проницательна, как ясновидящая, так что выкладывай.
Сделав последний глоток, Гермиона отставила чашку от себя. Мельком взглянув на свои покрасневшие ладони, она поднялась из-за стола и в полном молчании прошествовала к окну. Лили, поёрзав на стуле, осторожно прокашлялась.
– Гермиона?
– Этот вечер – кошмар наяву! Никогда бы не подумала, что к кому-либо могу испытывать такое... пренебрежение! – вдруг взорвалась девушка. Резко сев на подоконник, она принялась эмоционально и возмущённо пересказывать недавние события.
Тайра и Лили внимательно слушали раскрасневшуюся от злости Гермиону. Когда речь зашла о МакГонагалл, первая из них не удержалась от изумлённого свиста.
– Там и стояла?
– Да.
– Прямо под дверью?
– Да.
– А дальше?
– Она отчитала нас у себя в кабинете. И назначила наказание, – при последних словах глаза Гермионы окрасились в бурый оттенок: видно было, что именно эта часть рассказа больше всего не даёт ей покоя. – Но этого наказания могло не быть, если б Сириус не начал кичиться!
Лили покачала головой.
– Он иногда бывает так глуп… И что за наказание?
– С понедельника в течение трёх недель я должна буду по утрам поливать цветы в первой, второй и третьей теплице.
Повисло недолгое молчание. Тайра и Лили одновременно вскинули брови: пожалуй, МакГонагалл и впрямь была вне себя, если предоставила такое наказание своим ученикам. Первые три теплицы являлись самыми огромными на территории школы – чтобы обойти одну из них требовалось около часа. Да и работать там было невозможно: в любое время года в них царила невыносимая духота, которая дополнялась удушающей вонью прогнивших корней «Чёрных лиан».
Гермиона, заметив реакцию подруг, вздохнула.
– Видимо, всё очень плохо?
Тайра усмехнулась.
– Да, подруга. Если честно, то хуже некуда.
* * *
На следующий день – последний из коротких выходных – Тайра повела Гермиону знакомиться со своим братом.
Для этого девушкам необходимо было перейти в башню Когтеврана, самую дальнюю часть замка и перебраться через неспокойные, вечно дрожащие лестницы – наиболее непослушные из всех существующих в Хогвартсе. Проход по ним занял около пятнадцати минут, и вскоре Гермиона с Тайрой очутились на смотровой площадке, окружённой со всех сторон доспехами рыцарей.
– Подождёшь, ладно? – спросила Тайра, бросив взгляд на дверь. – Я быстро – минуты две. Приведу Ника прямо сюда.
Отпустив подругу, Гермиона принялась за молчаливое созерцание. Обстановка в этой башне была необычна для гриффиндорца – вероятно, каждый факультет располагал своей особой индивидуальностью, которая проявлялась и в интерьере, и в способе украшения помещений. Портретного стража на двери не было – пароли принимали чугунные рыцари. Площадку Когтевранской башни заливал свет, что сочился из окна, расположенного прямо над головой на высоченном арочном потолке. Над дверью переливалась разноцветная фреска, изображающая переплетённые между собою ветви омелы, на которых покоилась изящная серебряная диадема, украшенная камнями и жемчугом.
– Добрый день.
Неожиданно раздавшийся за спиной голос заставил девушку резко обернуться.
Стоявшая перед ней когтевранка, пробежавшись глазами по Гермионе, спокойно поинтересовалась:
– Я, возможно, ошибаюсь, но ты разве не с другого факультета?
– Да, я с Гриффиндора.
– Ты кого-то ждёшь?
– Именно.
– Ах, вот как...
Сьюзен Коллин – а Гермиона не сомневалась, что это была именно она – сейчас, при ярком освещении и близком рассмотрении внешне казалась ещё более прекрасной. Её волосы – густые и тяжёлые, гладкие, как блестящий шёлк – были собраны в высокий тугой хвост, открывая и подчёркивая острый овал лица. Сьюзен имела пышные загнутые ресницы цвета пшеничного золота, которые резко контрастировали с тёмными, почти чёрными глазами. Черты её лица имели правильность и утончённость, отчего девушка отдалённо походила на фарфоровую куклу – привлекательную, завораживающую. Почти идеальную.
– Ты ведь новенькая? – неожиданно спросила Сьюзен, делая шаг к Гермионе. – Я слышала о тебе.
– Видимо, нет такого человека, который в такое время не слышал бы обо мне.
Когтевранка, тряхнув волосами, рассмеялась. У неё был мелодичный голос и мягкий, грудной смех. Несомненно, на лиц противоположного пола он производил чарующее впечатление, однако это свойство не мешало ему слегка фальшивить.
– Меня зовут Сьюзен, кстати. А тебя Грейнда?
– Не совсем.
– То есть?
– То есть совсем не так. Я Гермиона.
– Гермиона? – брови Сьюзен вспорхнули вверх. – Очень необычное имя.
– Благодарю.
От Сьюзен пахло свежестью. Лимонные, острые духи её с нотками горечи, казалось, проникали в сознание собеседника. По крайней мере так показалось Гермионе, которая терпеть не могла подобные ароматы.
– Я видела тебя вчера в пабе в Хогсмиде, – продолжала Сьюзен. – Ты прошла мимо меня к выходу. Кажется, мы с тобой ещё взглядами пересеклись.
– Не помню этого момента.
– Неужели? – глаза когтевранки сузились и похолодели, но губы продолжали улыбаться. – Очень жаль... Что ж, до встречи, Гермиона. Мне пора. Приятно было пообщаться.
– До свидания, Сьюзен.
– Надеюсь, ещё увидимся.
– Конечно.
На прощанье выдавив аккуратную улыбку, Сьюзен направилась вниз по лестнице. Её ладони, несомненно, не знающие, что такое застывшее на коже пятно от чернил, мягко поглаживали мраморные перила, которые, будь они живыми, с радостью мурлыкающего кота выгибались бы под её касаниями. Гермиона глядела ей вслед, зная, что Сьюзен чувствует её взгляд на своей идеально ровной спине. И только поэтому не решается обернуться...
Как только Сьюзен скрылась из виду, дверь Когтевранской гостиной скрипнула.
В коридоре показался высокий юноша. Заметив Гермиону, незнакомец едва заметно улыбнулся, оглядев девушку с ног до головы и задержав взгляд на уровне её груди. Ещё до того, как он успел открыть рот, из-за его спины вышла недовольная чем-то Тайра. Посмотрев на удивлённую подругу, она вздохнула и сложила руки на груди.
– Думаешь, почему я так долго? Потому что Ник поставил магический капкан для своей сестры, чтобы я его не нашла! – переведя взгляд на ухмыляющегося подростка, она прищурилась. – Знакомься, Гермиона, это мой брат. Ник Кэролайн. Сущий идиот.
– Очень приятно...
– Мне тоже приятно, когда сестрица называет меня идиотом, – Ник, повторив жесть сестры со сложенными на груди руками, сердито уставился на Тайру.
Он оказался смуглым мальчишкой двенадцати лет, довольно долговязым, но не особо худым, с круглым лицом и миловидной ямочкой на подбородке. Как и у сестры, волосы у него были чёрными и волнистыми, но короткими и тщательно приглаженными. Единственное, что внешне отличало его от Тайры и делало непохожим на неё, был цвет глаз – у Ника они имели тёплый карий оттенок, больше золотой, нежели тёмный.
– Лицо попроще, дорогой.
– Только после тебя, – юноша усмехнулся. Напоследок отвесив Гермионе шуточный полупоклон, Ник развернулся и пошёл прочь.
– Куда? Стоять!
– У меня дела. Увидимся, сестрёнка.
– Я напишу маме, что ты опять сломал новую палочку!
– Она знает и просила тебя не ругать своего братика... Пока, Гермиона.
Когда дверь Когтевранской башни за Ником захлопнулась, Тайра побелела от гнева. Шумно выдохнув, она пару раз грубо чертыхнулась.
– Ну, и как тебе этот засранец? – видя, что Гермиона с трудом сдерживает улыбку, Тайра обессиленно вздохнула. – Ладно, идём... Запомни этого выскочку и при удобном случае всегда его избегай!
Гермиона ничего не оставалось, кроме как дать волю своему смеху.
Обратная дорога в Гриффиндорскую башню показалась девушке быстрее. Уже подходя к главному входу в замок, Гермиона заметила высокую фигуру черноволосого юноши. Он сидел на ступеньке лестницы, перебирая в пальцах привычную связку ключей. Заметив идущих ему навстречу девушек, он спокойно кивнул им в знак приветствия.
Тайра внимательно посмотрела на Гермиону. Та чуть смущённо улыбнулась.
– Я ненадолго отлучусь. Иди без меня, ладно?
– Будь осторожна, – Тайра, взглянув на парня, скривилась.
Юноша, заметив, как Гермиона направилась в его сторону, расплылся в улыбке.
– Привет! Рад тебя видеть.
Девушка замерла на ступеньке ниже Энди, который смотрел на неё снизу вверх сияющими синими глазами.
– Привет. Ты один?
– Да, вышел свежим воздухом подышать, так сказать. Присаживайся, – юноша похлопал по каменной ступеньке слева от себя. – Если у тебя есть время, поболтаем.
– Времени у меня полно... Как прошёл день?
– Приятно. Вчера меня особенно Хогсмид порадовал. Ты была там?
– Да, с Тайрой и Лили.
– Почему я тебя не видел?
– Но ведь и я тебя не видела, – улыбнулась Гермиона. – Наверно, мы где-то разминулись… Ты был не с Джеймсом и остальными ребятами?
– Нет, я с Марком три часа провёл в лавке механики. Он перерыл там все полки. Ты не поверишь, но потом уже продавец с самым страдальческим видом ко мне подошёл и попросил «вывести друга прочь». Бедный дедуля никогда раньше не видел такого варварства.
Гермиона, слушая Энди, рассмеялась.
– А изначально Марк показался мне таким спокойным.
– Он такой и есть. Спокойный, но при этом альфа-самец, монстр из монстров. Чудовище… Откуда вы идёте?
– Из Когтевранской башни. Тайра знакомила меня с Ником.
– И как он тебе?
– Мне он показался забавным.
– Странно, обычно девчонки первым делом говорят, что он им показался очень красивым.
Девушка рассмеялась.
– Не без этого.
Энди с улыбкой смотрел на Гермиону, которая вдруг почувствовала, как к её щекам приливает кровь.
– Ты меня боишься, Гермиона?
– Что? С чего ты взял?
– Почему ты тогда так смущаешься?
Девушка недовольно пожала плечами.
– Я часто смущаюсь по поводу и без. Не бери в голову.
– Тебе идёт.
– Краснота на лице?
– И на шее, – добавил юноша. – И уши у тебя тоже краснеют.
Гермиона, расхохотавшись, неожиданно легонько хлопнула Энди по плечу. Он наигранно возмутился.
– За что?!
– За недоброкачественный комплимент.
Юноша и девушка ещё долгое время сидели на лестнице и беседовали. Небо уже легло на их плечи отблесками наступившего вечера, но они и не думали уходить в освещённые коридоры Хогвартса. Иногда Энди вдруг, деланно рассвирепев при неосторожном слове девушки, кидал в Гермиону сорванную травинку, которая непременно застревала у неё в волосах. Девушка в свою очередь мстила ему куда более увесистой, чем трава, шишкой.
А наверху одной из башен пылали зажжённые факелы. Там царила тишина, на выходящем вперёд открытом балконе с тихим шуршанием по полу стелились пожелтевшие листья. У самых перил, напоминающих собой сцепленные белым металлом сосульки, замерли две тени. Сверху, прямо над их головами, клубилось ночное, опасное небо, поглощая последние лучи солнца и тепла.
Сириус Блэк смотрел вниз. Перед его глазами разворачивался мирный вечерний пейзаж – лесные массивы, окружающие средневековый замок, в темноте походили на ощетинившиеся смертоносными копьями холмы, а блестящие от влаги поля напоминали поверхность непроницаемо чёрного моря. На ступеньках парадной лестницы юноша видел девушку и парня, чей смех так не соответствовал всему, что сейчас царило в природе. Сириус хмуро наблюдал за тем, как подростки совсем по-ребячески кидались друг в друга травинками и шишками, шуточно толкаясь и не переставая заливаться хохотом.
– Фу, ну и ребячество...
– Какая тебе разница? Может быть, лучше на меня посмотришь? Сириус!
Обогнув не шевелящегося юношу, Сьюзен встала лицом к нему, внимательно заглядывая тому в глаза. Никогда она не сталкивалась с такой отпугивающей, болезненной хладнокровностью – ещё несколько дней назад Сириус любил обнимать её и целовать в шею, сажать к себе на колени и зарываться носом в её волосы. Ещё несколько дней назад она чувствовала себя если и не любимой, то желанной и нужной.
– Сириус…
Юноша, втянув носом воздух, оторвал взгляд от смеющихся друзей и перевёл его на Сьюзен.
– Что?
– У нас ведь свидание?
– Ну… да.
– Тогда…
Не прерывая зрительного контакта, Сьюзен подошла к юноше вплотную. Положив ладонь ему на грудь, она обольстительно улыбнулась. Её пальцы, поглаживая линию ключиц Сириуса, выписывали на белоснежной ткани его рубашки незамысловатые витиеватые узоры.
– Поцелуй меня.
Сириус некоторое время не шевелился. Сьюзен не отводила жадного, требовательного взгляда от его лица. В сумраке вечера она казалась удивительно красивой – глаза её походили на два осколка бездны, в которой отражалась вся тьма Вселенной. Ринувшийся ввысь ветер пошевелил пряди пепельно-жемчужных волос Сьюзен, с нежностью раскидав их по плечам и развеяв идущий от них свежий аромат духов.
– Поцелуй меня, Сириус. Разве ты не хочешь?
Но в эту секунду из глубины донёсся звонкий, заливистый смех Гермионы, огласивший окрестности и вскоре затаившийся под мохнатыми ветвями деревьев.
И Сириус вдруг, изменившись в лице, положив руки на талию Сьюзен, резко притянул девушку к себе. Прижав её к груди, юноша с грубостью приник к её полуоткрытым мягким губам.
Сьюзен, закрыв сияющие глаза, через мгновение ответила на поцелуй.
