***
– Душно тут у тебя! – Зато конфет всегда хватает. Хочешь?.. – Свои есть. Лили, протягивая Тайре горсть леденцов, пожала плечами. – Ну, ладно… Откинувшись на взбитые подушки, украшенные бежевой кисейной бахромой, девушка положила конфеты обратно на круглый прикроватный столик, который чуть ли не сгибался от тяжести угощений, что каждый день бескорыстно дарили Лили навещающие её гриффиндорцы. – А это случайно не Поттер ли подарил? – Тайра, сидя по-турецки на кровати, вдруг вытянула шею и указала пальцем на коробку клубничных конфет. – «Самой Милой»… О, как слащаво! Поттер переборщил с романтичностью. – Вообще-то, – зелёные глаза Лили насмешливо блеснули, – это мне Ник вчера принёс. – Не может такого быть! – Может. Твой брат всегда очень галантен. Несмотря на то, что ты считаешь его пещерным человеком. Тайра скривилась. – Доисторическая обезьяна и то образованнее его будет. Лили, возмутившись, запустила в подругу малиновой конфетой, что, попав Тайре в плечо, с хлопком упала на паркет. Завязалась очередная несерьёзная перепалка, которая едва ли доходила до сознания Гермионы. Девушка стояла у окна, задумчиво разглядывая его запотевшую поверхность. Несмотря на то, что на часах было лишь три дня, улицу уже окутывала сизая пелена. Словно гигантский паук плёл свою цветную паутину, раскрашивающую мир в холодные краски зимы – с каждым днём этот паук рос, росла и его паутина, и дни становились короче, а вечера темнее и зловещей. Они таяли стремительно, как многочисленные снежинки, падающие на раскалённый песок. К замку медленно подкрадывался декабрь. А вместе с ним к Гермионе всё ближе и ближе подступало отчаяние. Ей нужно было вернуться. Вернуться как можно скорее, потому что люди, которые её окружали, с каждым днём становились ей всё роднее и ближе. Однажды, смеясь вечером с Тайрой над рассказами Джеймса, Гермиона вдруг поймала себя на мысли, что уже не воспринимает черноволосого шустрого юношу, как до безумия любившего свою семью и своего ребёнка героя, но так и не успевшего об этой любви рассказать… Гермиона помнила, как от осознания у неё перехватило дыхание. И в ту ночь она так и не смогла уснуть, изо всех сил сжимая зубы и комкая в пальцах одеяло, сдерживая слишком беспомощные всхлипы... Гермиона вздохнула, проведя пальцем по стеклу. Капельки влаги на окне, будто сотни миниатюрных зеркал, поблёскивали от света, практически не давая возможности разглядеть играющих внизу первокурсников. Мальчишки, визжа и смеясь, комкали в руках грязноватый снег и с удовольствием бомбардировали тяжёлыми шариками друг друга. Казалось, они не замечали того, что шапки на их головах сбились набок, что щёки раскраснелись, что снега было ещё совсем мало – всего лишь несколько сантиметров от земли. Они были увлечены игрой и делали всё, чтобы как можно сильнее устать и замёрзнуть. Чтобы после всего этого они могли гурьбой завалиться в свою спальню, надеть чистую и тёплую одежду, сесть у камина и, распивая горячий чай со зверобоем, вспоминать забавные истории и разговаривать о всякой ерунде… Ещё такое беззаботное детство. Которого Гермиона уже почти не помнит. Наверно, и она когда-то могла также искренне любить мир вместо того, чтобы часами перелистывать страницы потрёпанных библиотечных книг в поисках одного единственного решения… – Гермиона? Ты слышишь?.. Отдёрнув руку от стекла, девушка резко развернулась. – Да, Лили? – Что с тобой? Ты чем-то расстроена? – Нет, – Гермиона выдавила улыбку, – всё хорошо. – Ты задумчива в последнее время. – Я тоже это заметила, – поддакнула Тайра. – За эти две недели, что ты тут лежишь, Гермиона стала сама не своя… – Глупости, Тайра. Я в порядке. Под подозрительными взглядами подруг Гермиона пересекла комнату и села на невысокий пуфик рядом с кроватью Лили. Рыжеволосая девушка тут же протянула ей коробку конфет. – Спасибо, Лили… – Не за что. Они тебе понравятся. Попробуй. – Ага, если трюфели вообще могут кому-то нравится… – Если тебе они не по вкусу, Тайра, это не значит, что остальные от них будут также воротить нос! – Всего лишь высказала своё мнение. – Ты чересчур придирчива… – Лили метнула на подругу обиженный взгляд. – Если не нравятся трюфели, возьми зефир, – девушка в очередной раз подала Тайре коробочку с угощением, но та, еле взглянув на золотистую фольгу, потянулась к школьной сумке, что валялась на полу. Вскоре на белоснежной кровати очутилась целая стопка пергамента и перьев. Свесившись вниз, Тайра настойчиво шарила руками в объёмных карманах сумки, пока, наконец, не отыскала пузырёк с чернилами. – Всё! Ну и засунула же я его… – повертев бутылочку в руках, девушка неуклюже бросила её на кровать рядом со школьными принадлежностями. И тут же об этом пожалела, заметив, что резиновая крышечка от чернил осталась зажатой в её пальцах. – Что же ты творишь?! Безобразие! – по белоснежному атласному кружеву пододеяльника растекалась тёмно-синяя жидкость, пропитывающая собою даже лежащую рядом картонную крышку от пачки лимонных драже. Недолго думая, Лили яростно отпихнула от себя одеяло и шустро вскочила на ноги. – Ты мне даже пижаму замарала! Неужели нельзя быть аккуратней, Тайра? – У тебя пижама, а у меня все свитки к чёртовой матери! – в гневе швырнув крышку от чернил куда-то в угол, Тайра кончиками пальцев взяла один из листков пергамента и тут же скорчилась. – С него капает! – Мадам Помфри будет в ярости. – Ей эти простыни эльфы выстирают, а мои работы кто перепишет? – Тайра в бессилии чертыхнулась, опуская пергамент на место. Лужа перестала ползти, достигнув наибольшего объёма и теперь принявшись усиленно впитываться мягкой тканью. Среди сверкающе белого постельного белья она казалась столь вызывающей, что смотреть на неё становилось почти невыносимо. – Что я скажу Мадам Помфри? – Что это твои синяки в жидком виде. Глаза Лили засветились, как у разгневанной кошки, однако Гермиона, молча наблюдавшая за этой сценой, поспешила разрядить обстановку. – Успокойтесь, я сейчас попытаюсь… – достав из кармана мантии палочку, девушка медленно поднялась с пуфика и присела на край кровати. С минуту Тайра и Лили не сводили напряжённых взглядов с заляпанного места «катастрофы», которая вдруг начала приобретать всё меньшие размеры. Когда чернильная краска начала высыхать и превращаться вновь в белый, не тронутый ничем, цвет, Тайра облегчённо вздохнула. – И пергамент желательно бы… – Да, сейчас, – Гермиона деловито кивнула. Но в следующую секунду палочка дёрнулась в её руке и чуть не выпала, когда дверь палаты резко распахнулась. На пороге, тяжело дыша, стоял Джеймс. Галстук его был сбит на плечо, грудь тяжело вздымалась, словно внутри неё пульсировало шумное море. Из-за его спины выглядывало обеспокоенное лицо Мадам Помфри, комкавшей в руках полотенце. Светлые глаза юноши быстро пробежались по изумлённым лицам девушек, и прежде чем Лили успела смутиться из-за своего неподобающего внешнего вида, он выпалил: – Тайр, Ник пропал. – Что? – казалось, девушка поперхнулась от неожиданности. – Он заблудился где-то в лесу. Дамблдор собирает профессоров на поиски… Лицо Тайры в считаные мгновения приобрело пепельно-серый оттенок. На секунду время остановилось, и в палату ворвался невыносимый холод, заставивший окоченеть сердца девушек от ужаса. – Он с друзьями отправился… В итоге все вернулись, а Ник… Не дав никому опомниться, Тайра сорвалась с места. Грубо оттолкнув Джеймса и заодно протянувшую к ней руки Мадам Помфри, девушка стремглав помчалась по коридору. За ней следом бежали Гермиона с опомнившимся Поттером, а вдогонку им неслись восклицания Лили. – Профессора сейчас же выходят на поиски. Собираются в спешном порядке… Я первый с Сириусом обо всём узнал… Чёрные волосы Тайры летели за её спиной, от резких толчков падали на плечи и пружинили, разбиваясь о спину тысячами переливающихся тёмных нитей. Оказавшись на развилке между частями школы, девушка ринулась к парадной лестнице, к выходу из замка. Гермиона старалась не отставать от подруги. Однако неожиданно Джеймс схватил её за запястье и потащил в противоположную сторону, в узенький коридорчик. – Туда нельзя! – прошипел он, оглядываясь. Позади раздалось приглушённое восклицание и топот ног. Стремительно обернувшись, Гермиона увидела, как следом за ними несутся Римус, Энди, Питер и… Сириус, на плече которого тряпичной куклой болталась связаная Тайра. Девушка шипела и брыкалась, но рука юноши крепко держала её поперёк туловища. Сам Сириус старался не отставать от товарищей, однако разъярёная таким бесцеремонным обращением Тайра отнюдь не прибавляла его движениям лёгкости. – Что?.. – Тш-ш-ш, Гермиона. Быстрее! Вся компания следовала за Джеймсом, и когда тот рванул на себя какую-то запылённую дверь, ребята без лишних приглашений кинулись внутрь. Последним нёсся Сириус с рычащей об бешенства Тайрой. Когда он, подгоняемый Джеймсом, отдуваясь, влетел в комнатку, Поттер плотно захлопнул дверь и швырнул в неё какое-то заклинание. Стараясь унять одуряющий шум в голове, Гермиона, уперев руки в бока и чуть ссутулившись, восстанавливала сбитое дыхание. Несколько секунд все жадно глотали спёртый воздух кабинета нумерологии, где они очутились. Джеймс, рукой пригладив волосы и глубоко вздохнув, кивнул Римусу. – Что Дамблдор? – Не встретили, – коротко ответил тот. – Тем лучше. Джеймс перевёл взгляд на Сириуса, в руках которого остервенело билась, словно в силках, Тайра. Она извивалась и царапала юноше шею и ладони, силясь достать до глаз. Сириус, сцепив зубы, сохранял мужественное хладнокровие, несмотря на то, что Тайра успела обозвать его самыми страшными и непростительно обидными словами. – Ты можешь уже отпустить её. Взглянув на Поттера, Сириус также молча разжал руки, на которых еле заметно краснели маленькие царапины от ногтей Тайры. Пока Блэк облегчённо потирал шею и разглаживал воротник рубашки, приводя себя в порядок, Джеймс взмахнул палочкой перед лицом девушки. Тайра шумно выдохнула, будто задыхаясь, и вдруг взорвалась: – Что за шутки?! Эй, ты, мерзавец, – Тайра кинулась к Сириусу, – как ты посмел рот мне заткнуть своим заклинанием?! – Тайра, стоп! – Джеймс стремительно обогнул девушку, заслонив друга и выставив вперёд ладони. – Для начала успокойся. – Сначала оттаскаю его за волосы! Жаль, что до глаз не достала!.. – Тайра дёрнулась, но Поттер удержал её. – Сириус всё сделал правильно, не дав тебе уйти вот так. Одна ты ничего не сможешь сделать. – Речь о моём брате! Пока профессора медлят… – Никто из нас не собирается дожидаться их вердикта! Нам всего лишь необходимо держаться вместе, иначе поодиночке сами растеряемся в этом чёртовом лесу! Губы Тайры дёрнулись. – Что ты предлагаешь? – Во-первых, идти надо незамеченными, а сделать это без помощи будет трудно, – Джеймс сложил руки на груди, задумавшись. – Что ты предлагаешь? – Подумать и спланировать. Тайра вспылила. – Время идёт! Там моего брата уже оборотни или людоеды обнюхивают! – Тише, не привлекай к этому месту лишнего внимания, – очень спокойно произнёс Римус, с неожиданной сталью в мягком голосе. – Найдём мы Ника, но для начала нам надо сообразить, как обойти профессоров. Филч уже давно прочёсывает вашу спальню по приказанию Дамблдора, чтобы не дать тебе возможности сорваться с места. Они прекрасно знают, что ты тут же, как узнаешь, выйдешь из-под контроля. Поэтому нам очень повезло, что Джеймс и Сириус успели так оперативно сработать… Повисла тишина. На Гермиону никто не обращал внимания, и она, стоя рядом с Джеймсом, широко раскрытыми глазами смотрела на одногруппников. Энди, Сириус, Римус, Джеймс и даже Питер – все сосредоточены, нахмурены и решительны, с исступленно горящими глазами и желанием помочь во что бы то ни стало. Все напуганы и слегка растеряны, однако никто из них даже мысли не допускал о том, что там, впереди, в дремучих чащах – холод, темнота и свирепые лесные обитатели. Никто не думал о том, что они и сами слишком уязвимы и могут стать чьей-нибудь добычей. – Нужно уже что-то делать! – Одна ты не пойдёшь, Тайра. – Уйду! Уйду, дьявол вас всех грызи! Время не стоит на месте! – Надо решить, как лучше. – У меня есть предложение, – хрипловатый голос Сириуса оборвал бессильную перепалку Тайры и Римуса. Качнувшись с пятки на носок, юноша обвёл всех присутствующих пытливым взглядом. Его глаза с большим трудом отыскали стоящую на границе между тенью и светом Гермиону, которая выглядела слишком воинственно со своими сжатыми в полоску губами и вздёрнутым подбородком. Слишком воинственно и слишком… забавно. – Я предлагаю разделиться. Все прекрасно знают, что лучше всех в лесу ориентируемся мы с Джеймсом. Мы почти там живём. Так что пусть Энди с Питером и… хм, Гермионой остаются здесь. Вы отвлечёте охрану на себя. Переполох вызовете, закричите, голыми станцуете, не знаю, что сделаете, но отвлечёте стражу, и пока они вас разглядывают и отчитывают, мы быстро исчезнем. Всем ясно, что шансы быстрее найти Ника от этого пострадают, потому что нас будет вдвое меньше, но всё-таки… С секунду все обдумывали предложение. – Идёт? Сириусу ответили серьёзными кивками. – Тогда разделяемся. Грейнджер, Уоллер, Питер. Вы туда… – юноша указал на дверь. – А мы пока затаимся. Энди достал из кармана мантии палочку. Питер весь подобрался и неуклюже покрался вдоль стены. Когда Уоллер уже пошёл вперёд – суровый и красивый, с восхищающей решительностью в чертах лица, – он кивнул Гермионе. Однако та не двинулась с места. – Гермиона? – Идите, Энди. – То есть? – Идите без меня. – Что значит без тебя? – вмешался Сириус. Подскочив к девушке, он сверху вниз уставился на Гермиону. – Ты дала согласие. – Я дала согласие на сам план. Но я не остаюсь в замке. Я иду на поиски Ника вместе с вами. – Ты в своём уме? Нам ещё и тебя оберегать придётся? Тайра идёт только из-за того, что там её брат. Если бы не это условие, то вы бы обе сидели здесь и мирно шмыгали носами! Гермиона вспыхнула до корней волос. Резко вскинув подбородок и непроизвольно сделав шажок вперёд, так, что оказалась почти вплотную к Сириусу, она отчеканила: – Я могу за себя постоять. Поэтому ещё раз повторяю: я иду с вами в лес. Сириус тяжело дышал, сжимая зубы. Гермиона не отводила от его лица требовательного взгляда. Она была столь близко к юноше, что, покачнись он случайно, могла бы дотронуться кончиком носа до его груди. Спор дипломатично разрешил Джеймс. Видя, как от ярости за такую бесполезную трату времени лицо Тайры побелело, он тихо произнёс: – Энд, Питер, идите без Гермионы. Парни, переглянувшись, не стали задавать лишних вопросов. Молча, поудобнее перехватив палочки и нахмурившись, Энди с Питером покрались по коридору, подметая мантиями пыльный каменный пол, усеянный капельками влаги и мелкими пучками мха. – Ты спятила! – Сириус, казалось, не мог дышать, отчего с каждой секундой его лицо белело всё больше и больше. – Я не могу позволить себе отсиживаться здесь, когда… – Да черту сдалась твоя наигранная храбрость! – взорвался юноша. Поддавшись гневному набату в груди, он с силой схватил Гермиону за плечи и хорошенько её встряхнул. – Хочешь всех нас подставить? Без тебя мир не рухнет! Гермиона дёрнулась, сжав зубы. Она разъярённо смотрела на юношу, такого разозлённого и несправедливого, а в груди горным плющом разрасталась горечь, которая, дай ей только выход, дикой кошкой растерзала бы лёгкие на части. – Отпусти её! Не будь кретином, Бродяга, – Джеймс хлопнул друга по плечу, крепко сжав его пальцами. – Гермиона идёт с нами. И теперь нам надо прислушиваться, иначе сигнал пропустим. Мы собрались, чтобы Ника спасать, а не грызть друг другу глотки. – Успокойся, бродяга, – за спиной юноши тихо оказался Римус. – Не расшатывай каждому из нас нервы ещё больше. Сириус, с секунду помедлив, скрипнул зубами и, резко отдёрнув руки от плеч Гермины, порывисто отошёл назад. – Чёрт с вами! Если заблудится, я искать не буду! Пробежавшись расплавленным от гнева взглядом по Гермионе, которая, ещё сильнее стиснув зубы, распрямила плечи, Сириус отвернулся ото всех, прислонившись спиной к влажному от холодных испарений дверному косяку. Он по-прежнему шумно дышал, столь неприступный в своей ярости, с пугающими хриплыми нотами в мелодичных переливах голоса, такой чужой и неосторожный в словах… Опасный. Неуправляемый. И строптивый. Прерывисто выдохнув, Гермиона опустила глаза, поправляя мантию и стараясь сдержать дрожь в руках. Хватит с неё этих упрёков, обвинений и ругательств – любое брошенное Сириусом слово всегда сочилось ядом, но не ей от этого страдать. Пора было уже прекратить теряться и безмолвно кусать губы от обиды при репликах юноши, что, как клубки шипящих змей, неизменно просачивались в её сердце. В конце концов, глупо безропотно сносить все проявления его ужасного характера. Ведь без него мир не рухнет. Несколько секунд прошли в свинцовой тишине, в которой звук собственного сердца казался грубым и хлёстким. Гермиона мяла в руках ткань мантии, Тайра сжимала кулаки – бледная, напуганная и от этого несдержанно свирепая. Римус, прижавшись спиной к стене, медленно присел на корточки, прикрыв глаза. Джеймс с Сириусом в мучительном ожидании сверлили глазами заворачивающий влево коридорчик, что укрывался полумраком, как фатой. – Слишком долго… – еле слышно пробормотал Джеймс, нервно оттягивая воротник мантии. Однако в следующее мгновение он вдруг насторожился и замер, не шевелясь. – Я что-то… Слышите? Сириус, весь подобравшись, кивнул. – Начинается. Тайра рванула к Джеймсу, чутко вслушиваясь в приглушённые хлопки и бледнея ещё больше. Сириус молниеносно выхватил из кармана брюк волшебную палочку, Джеймс напрягся и сжал плечо друга. – Сейчас… Ещё пара секунд. Гермиона, Римус! – оглянулся Поттер. – Будьте готовы. Сжимая зубы и ощущая удары собственного сердца где-то в пересохшем горле, Гермиона кивнула. Сейчас или никогда. Забыться и не успеть нельзя – всё решит какая-то доля секунды. Либо они успеют уйти, либо… Римус вскочил на ноги и стремительно оказался рядом с друзьями. Что-то негромко сказав Джеймсу, он выглянул в коридор и раз-другой взмахнул палочкой. Воздух словно пульсировал – с каждым мгновением всё больше и больше, но Джеймс выжидал. Подавшись вперёд, он словно пытался разглядеть прозрачную колышущуюся дымку. И когда уже струи танцующего воздуха стали явственно порхать по коже разгорячёнными прикосновениями, оставляя на ней еле слышный запах чего-то горелого, тело Поттера вдруг резко распрямилось. – Давайте! За мной! Гермиона плохо помнила, как они преодолели холл, как проскочили мимо вопящего Филча и кучки профессоров, очертания которых тонули в странном густом тумане, наполнявшем весь первый этаж Хогвартса. Уличный холод оглушил Гермиону, но лишь на миг. Мчась следом за хрипящей от быстрого бега Тайрой, девушка видела, как неотвратимо приближается Запретный лес – зловещая, тёмная пасть, зияющая между стволами сосен подобно непроницаемой пропасти. Однако почувствовать страх Гермиона не успела – сзади отчётливо слышались крики. А это означала только одно – погоня. Бежать, быстрей, через ворота школы, через ореол их мягкого сияния прямо во мглу, проваливаясь по щиколотки в грязь и подтаявший снег – бежать быстрей, чтобы успеть затеряться в пышных ветвях отнюдь не дружелюбных растений. – Разделяемся! – оглянувшись через плечо, сипло прокричал Джеймс. – В стороны! В эту же секунду юноша, схватив за руку Тайру, кинулся влево. Римус бросился за ними. – Не отставай! Последующие несколько минут Гермиона видела лишь бегущего перед ней Сириуса, на мантию которого падали чернеющие, гниющие листья, иголки, нити паутины… Он уводил её куда-то в стелющуюся по земле ночь, врываясь в пространство между деревьями и еле успевая уворачиваться от тянущихся к лицу костлявых веток. Задыхаясь, Гермиона старалась не отстать изо всех сил. Но вдруг юноша остановился, чутко вслушиваясь и пристально изучая взглядом их собственные следы, пока Гермиона, прижимая ладонь к груди, пыталась собрать воедино хрипящие отголоски собственного дыхания. – Кажется, оторвались… Ненадолго, конечно, – наконец задумчиво выговорил Сириус, обессиленно прижимаясь спиной к стволу уродливой лиственницы, чьи иголки походили, скорее, на ядовитые шипы. В ту же секунду Гермиона, закашлявшись, в изнеможении опустилась на поваленное трухлявое бревно, слизкое от снега и собственных выделений. Сириус с лёгкой надменностью наблюдал за девушкой, растерянной, раскрасневшейся, с многочисленными маленькими царапинками на руках – эти отметины оставили хлёсткие ветки деревьев, не желавшие пропускать беглецов дальше, внутрь своих чар. – Думала, легко будет? Оторвав взгляд от собственных перепачканных ботинок, Гермиона вскинула голову. Словно желая отомстить девушке за её упрямство, которое побудило её перечить и всё-таки отправиться на поиски вместе с остальными, Сириус зло усмехнулся: – Идём. Гермиона мрачно смотрела на то, как юноша, круто развернувшись, быстро зашагал вперёд. На конце его палочки горел жемчужный огонёк, но он был столь мал и беззащитен перед раскрывающейся впереди тьмой, что создавалось ощущение, будто даже магия отступает перед этими местами. Под ногами скрипел снег, который не таял, казалось, даже летом. Массивные, испещрённые чёрными ранами стволы деревьев убегали ввысь и там, сгибаясь под самым небосводом, угрожающе скрипели. И темнота – та, что обычно сводит с ума в самых страшных, самых мерзких и навсегда западающих в память кошмарах, которая закрывает призрачной рукой звёзды, а затем ласково ложится на твои плечи и хищно вгрызается в глаза… – Ты идёшь? – Сириус, обернувшись, чертыхнулся. – Не раздражай меня! Ты пришла помогать, так действуй или жди, пока тебя найдёт МакГонагалл! Стиснув зубы, Гермиона сделала неуверенный шажок. Под её ногой хрустнула ветка, заставившая Сириуса поморщиться от разлетевшегося во все стороны эха. – Не отставай. Молча проглатывая горящую огнём резь в горле, Гермиона, слегка пошатываясь от порывов дикого ветра, побрела за юношей. Тёплый шарф не спасал от холода, играющего костлявыми пальцами какую-то нестройную мелодию на дисках позвоночника. Свистели в прожжённой вышине какие-то птицы, повсюду раздавались скрипучие шорохи, снег хищным зверем бросался под ноги, затрудняя путь, словно накидывая на ноги веревки. Темнота крыльями ворона срасталась над головой, следовала по пятам, напоминая облачённую в рясы смерть, убаюкивающую своих жертв. Сириус шёл впереди, в нескольких шагах от Гермионы, но следы его заметались столь стремительно, будто волшебников разделяли километры. Юноша мучительно вглядывался вдаль. Он слышал позади себя хриплое и слегка испуганное дыхание Гермионы – слышал и злился на самого себя за непонятную жалость, за чрезвычайно настойчивое желание обернуться и поплотнее укутать её в тёплый шарф. Потому что знал, как ей холодно. Время тянулось бесконечно, стрелками мгновений бегая по кругу. Путники упрямо пробирались вперёд, уклоняясь от голых ветвей и изредка сворачивая. Неожиданно Сириус остановился. Насторожившись, он хмуро всматривался в просвет между двумя соснами, пока, наконец, не произнёс: – Она здесь. – Кто? – Тропинка, – юноша быстро зашагал. Через несколько метров благодаря свету палочек на ровном белоснежном насте стали видны очертания извивающейся серой полосы. Эта полоса, начинающаяся прямо у корней одной из сосен, стремительно убегала вдаль, словно гонимая стихией ужаса. Подойдя к тропе, Сириус замер под низкими ветвями, невидящим взглядом смотря вперёд и совсем не замечая того, что голые ветки практически касаются его плеч. – Куда мы по ней уйдём? – Мы? – Сириус метнул на девушку косой взгляд. – По ней пойдёшь ты. Мы разделяемся. Лес огромен, мы должны прочесать все его уголки. Я иду дальше на запад, пока не выйду на тропу, параллельную этой. Между нами будет расстояние примерно в один километр, – Сириус говорил напряжённо, буравя взглядом бледное лицо девушки. – Это не так далеко, если учесть, что у тебя в руках волшебная палочка. В случае опасности посылай в воздух красные искры. Если найдёшь Ника, то синие. Я найду тебя, а дальше разберёмся… Гермиона нервно кивнула. По спине её пробежал озноб, однако девушка не подала вида. – Я поняла. – В случае опасности – красные искры, – ещё раз напомнил юноша. – И постарайся не петлять, здесь все уголки земли похожи друг на друга, легче будет заблудиться. – Я поняла. Справлюсь. – Если тебя не устраивает что-то, ещё не поздно вернуться тем путём, которым мы пришли. Проигнорировав последнюю реплику Сириуса, Гермиона молча развернулась, выражая своей идеально ровной осанкой хладнокровную решимость. Она направилась по незнакомой, неизведанной тропе, сжимая зубы и старательно не обращая внимания на жуткий вой ветра. Сириус мрачно смотрел вслед постепенно тонущей в темноте, будто утаскиваемой руками мглы в бездну, девушке. Сердце его неприятно заныло, когда Гермиона совсем затерялась в пугающей своей древностью чаще. Плечи Сириуса устало опустились, и, сам того не замечая, он мысленно попросил тёмные силы леса защитить глупую девчонку. Однако он знал, что чёртов лес, даже если и услышит эту мольбу, лишь глумливо захохочет ему вслед своим волчьим смехом... По мере того, как Гермиона продвигалась вглубь, напряжение, что стонами ветра витало в воздухе, нарастало. Эта звенящая шумом собственной крови тревога прогрызала в груди саднящие дорожки, что словно нити паутины сходились в солнечном сплетении. Сириус остался далеко позади извивающейся тропинки, и от обвязавшегося вокруг горла одиночества становилось поистине страшно. Рядом больше не было того, чьё сбивчивое дыхание позволяло не бояться выныривающих из темноты ночных миражей. Через долгие полчаса тропинка начала извиваться и петлять, словно ожившая змейка, яростно желающая сбросить с себя настырную девчонку. Гермиона продрогла до кончиков пальцев, что больно покалывали от ветра. Под ногами стали попадаться острые коренья и обледенелые камни, заставляющие девушку оступаться, набивая и без того мокрые ботинки новыми порциями снега. Сжимая зубы, отряхивая заиндевевшие края мантии, Гермиона украдкой оглядывалась назад, чтобы в очередной раз увидеть, как следы её почти мгновенно засыпаются снегом. В какой-то момент девушка вдруг ощутила на себе чей-то тяжёлый взгляд. Оглядевшись, она ровно выдохнула, чтобы тут же вздрогнуть от раздавшегося совсем неподалёку хруста. Замерев, Гермиона вслушивалась в мурлыкающую от удовольствия тишину. Через несколько секунд хруст повторился чуть ближе, чем в первый раз. Кто-то подбирался к девушке – подбирался медленно и не аккуратно, совсем не боясь, что его обнаружат. – Нокс, – выдохнула Гермиона, медленно присев на корточки. Подобравшись, словно зверь перед прыжком, волшебница принялась ждать. Бежать, мчаться вперёд, начинать неизбежную атаку первой не имело смысла – существо, что шло ей навстречу, давно уже знало о ней, и не было никаких сомнений в том, что оно не позволило бы ей уйти. Очевидно, что оно не собиралось таиться. А это значило только одно – чужак не боялся одинокой и продрогшей волшебницы. В нескольких метрах от Гермионы одна из ветвей древних елей неуклюже пошевелилась, сбрасывая с себя наст снега. Послышалось шуршание, тут же заглушившееся мерным топотом. Палочка словно раскалилась в руке девушки, когда послышался тяжёлый, почти человеческий вздох, донёсший до слуха волшебницы едва уловимый запах натёртой травами шерсти. – Не бойтесь, Мисс Грейнджер. Вы в безопасности. Я не причиню вам вреда. Прозвучавший голос заставил Гермиону покачнуться. Весь воздух, будто растворившийся в лёгких от напряжения, вдруг превратился в комья жжёной ваты, заставивший грудную клетку резко сжаться. – Будьте благоразумны, Мисс Грейнджер. Существо, желающее причинить вам вред, вряд ли бы стало с вами разговаривать, – вновь произнёс бархатистый голос, в котором странным образом сплетались приятный северный акцент и лёгкое растягивание, смакование гласных. – Кто вы? – Не бойтесь зажечь огонёк на вашей палочке. Увиденое вас не испугает. Лес в изумлении молчал. Даже былой ветер дымчатым клубком скрутился вокруг верхушки остроконечной ели и теперь с интересом следил за разворачивающейся на тропинке игрой. Гермиона, по-прежнему выставляя руку с волшебной палочкой вперёд, бесшумно распрямилась. С секунду помедлив, она всё же последовала совету незнакомца: – Люмос… …И чуть не задохнулась, когда кинувшийся в темноту свет обозначил очертания, бесспорно, странного, но тем не менее безобидного существа. – Благодарю вас, – смуглое скуластое лицо, окружённое пышным каскадом кудрявых волос цвета тёмного дерева, слегка улыбнулось. – Моё имя Фаув Дон. Я наслышан о вас, хоть мы раньше и не встречались. – Зачем вы нашли меня? – Вас это тревожит? – Обычно своим появлением ваш народ хочет сообщить волшебникам что-то чрезвычайно важное, – голос Гермионы окреп, усилившись непонятной тревогой, что неизменно преследовала её при встрече с лесными помощниками Дамблдора. – Отнюдь. Просто люди перестали обращать внимание на предсказания природных сил. Мы, кентавры, всего лишь посредники, несущие вам как светлые, так и тёмные вести. – И что же принесли мне вы? – Совет, – тёмные глаза, резко выделяющиеся на мужском, будто гротескном лице, сверкнули. Отведя сильной рукой ветвь дерева, что почти ложилась на его голые плечи, житель леса направился к Гермине. Обнажённый торс его, блестящий от растаявших на коже снежинок, резко контрастировал с густой коричневой шерстью, покрывавшей всю нижнюю часть тела Фаува, похожую на круп лошади. От Дона исходил травянистый, кисловатый запах топлёного молока и хвои. – Вы же знаете, Мисс Грейнджер, что мы редко выходим на связь. Однако нам не безразлична судьба волшебного мира и отдельных его людей, – неспешно подойдя к девушке, кентавр пристально вгляделся в её лицо. – Поэтому наш разговор может слегка затянуться. Мы должны уйти с тропы, Мисс Грейнджер. – Я не могу бросить поиски. – Поиски уже окончены. Брат вашей подруги найден. Скоро его доставят в Хогвартс. С ним всё в порядке, за него не стоит волноваться. – В таком случае мне тоже следует возвращаться. – Ваше возвращение подождёт, – лицо кентавра сделалось непроницаемым, лишь глаза, что были темнее, чем небо, неистово горели. – Я не имею права отпустить вас, не предупредив. – Предупредив о чём? – Необходимо уйти с тропы. Нас могут подслушать, – Фаув, словно в подтверждение своих слов, обвёл внимательным взглядом лес. – Кто нас здесь может подслушать? – Гермиона нервно оглянулась. Лес молчал, и это начинало тревожить. Не отвечая на вопрос, Фаув повернулся к девушке спиной и чуть повернул голову, чтобы ей был виден его точёный профиль. – Садитесь. Время не ждёт. Его уверенный баритон звучал спокойно и вместе с тем повелительно. Гермиона замерла, раздумывая. Риск попасть в ловушку был слишком велик… и заманчив. – Прошу вас, Мисс Грейнджер. Один из преподавателей уже идёт по вашему следу. Нам нужно поторопиться. – Меня ищут? – Недостойный вопрос с очевидным ответом, – Фаув нетерпеливо топнул копытом. Гермиона глубоко вздохнула и, опустив палочку, вплотную подошла к кентавру. Тот молчаливо опустился. – Держитесь, Мисс Грейнджер, – тихо потребовал Дон, и когда холодные ладони Гермионы сомкнулись вокруг его талии, он резко сорвался с места, оставив позади себя лишь облачко взметнувшейся в воздух хрустальной пыли. В лицо девушки ударил поток обледенелого снега, впившись в обкусанные губы разъедающей кислотой. Закашлявшись, Гермиона опустила голову, пытаясь спрятать лицо от ветра за обнажённой и мускулистой спиной Фаува. Их бегство было стремительным и опасным. Чаща леса смыкалась позади них, отчего девушке казалось, что между нею и дорогой в Хогвартс вырастает непреодолимая стена, разрушить которую сможет лишь появление солнечного света. Что в дебри Запретного леса практически никогда не заглядывает. От бега круп кентавра слегка покачивался, его дыхание было глубоким и на удивление бесшумным. Снег стегал обнажённую кожу его плеч, но Фауву это не причиняло неудобства, в отличие от Гермионы, руки которой словно проходили сквозь острый и донельзя колючий туман. Ветви бросались кентавру под ноги, снег походил на зыбучие пески, но Мистер Дон мчался легко и плавно – сильный, пугающий, мудрый. Жмуря глаза из-за метели, пригибаясь, чтобы не упасть, Гермиона не сразу почувствовала, как бег кентавра постепенно замедляется. – Мы прибыли, Мисс Грейнджер, – переливчатый голос заставил девушку молниеносно соскочить на землю и поспешно отойти от Фаува на пару шагов. Растирая собственные заледеневшие пальцы, Гермиона огляделась. Фаув привёл её к подножию заснеженного холма, что растущей плавной волной возносился к небосводу. На его вершине кучковались огромные многовековые дубы с неподвижно застывшими толстыми ветвями, торчащими в разные стороны. Холм со всех сторон окружался лесом, отчего казалось, будто он – белоснежная бородавка, внезапно распустившаяся на чернеющей коже. – Где мы? – Это самая западная сторона Запретного леса. Его начало. Сюда редко кто заглядывает, что делает его чуть более безопасным. – Вы потом укажете мне обратную дорогу, Мистер Дон? – Всему своё время. Тот, кому нужно, найдёт вас, – выразительные глаза кентавра на миг озарились, словно их внезапно подсветили отпечатанные в зрачках звёзды. Гермиона промолчала, скорее напуганая, чем успокоеная ответом. На некоторое время повисла тишина. Девушка переступала с ноги на ногу, зябко поёживаясь, в то время как Фаув буравил взглядом небо. – Звёзд совсем не видно, – вдруг прошептал он. – Тьма. – Тьма? – Сгущается. – Что это значит? – Ответ слишком очевиден, – кентавр вздохнул, не отводя глаз от чёрной туманной вышины. – В вашем мире из своей колыбели выползают силы, что уже не раз приносили всем мирам без исключения гибель. Эти силы ещё совсем безобидны. Но они рядом, Мисс Грейнджер. Гермиона нахмурилась. – Ни у кого уже не возникает сомнений, что война будет. – Это лишь на половину верное утверждение. – Почему лишь на половину? – Тем не менее не это сейчас имеет значение. – А что тогда? Фаув резко повернул голову, взглянув на Гермиону, отчего та поёжилась. – Смерти. – О чём вы говорите? – О гибели Лили Эванс и Джеймса Поттера. Об этом вы уже знаете и понимаете, что ничего не можете предотвратить. Эффект жизни неизменен – это уже произошло. Эти смерти уже смотрят вам в спину. Всё, что вы можете – лишь наблюдать. Гермиона побледнела. – Я знаю. Я приняла решение, что не буду вмешиваться в законы времени. Мистер Дон кивнул. – Однако есть смерти, исход которых ещё не был проигран в вашем мире. И их вероятность зависит, как ни странно, только от вас. По спине Гермионы пробежал колючий озноб. Тревога запульсировала под кожей каменным барабанным строем. – Результат войны будет зависеть лишь от одного вашего движения, – скулы Фаува напряглись, словно он всеми силами сдерживал внешнее волнение. – Мы не имеем права так рисковать. Будущее нашего народа слишком ужасно в случае проигрыша. Потоками хлынет кровь нечистокровных волшебников, привычный мир рухнет. Мир обычных людей исчезнет навсегда. Ваши близкие погибнут. Гарри Поттера растерзают на части. Его голова украсит вход в разрушенное Министерство Магии. Рон Уизли вместе с остальными членами своей семьи погибнет в подвале убийц от пыток и болезней. Хогвартс превратится из главной обители света и надежды в пристанище смерти и ужаса, что будет несколько символично. Всё потонет во мраке. Во тьме. Гермиона в ужасе пошатнулась, словно пытаясь уберечься от устрашающих слов кентавра. По телу инородным раствором пронеслась тошнота. Прижав ладони к груди, Гермиона на негнущихся ногах подошла к поваленному ураганом стволу дерева и обессиленно опустилась на него. Повисла тишина. Фаув смотрел ввысь, пока девушка сглатывала собственную панику, что липким жалящим воском осела на самом кончике языка. – Что дальше? – с хриплым надрывом прервала она молчание. – Тьма. – Разве я могу это изменить? – Одним движением. И оно должно исходить из сердца. – Я не понимаю. – Смерти последуют совсем скоро. Все они произойдут в вашем мире. Но предотвратив одну, вы спасёте себя. Ваша преданность спасёт вашего друга. А это приведёт к сохранению мира, – Фаув понизил голос. – Как эффект пера – одно касание влечёт за собой взрыв. – Кто? – Гермиона нервно выдохнула. – Чьи смерти? – Вас должна интересовать только одна. – Чья? – Это вам должно подсказать сердце. – Я не понимаю. – Всему своё время. – И это всё? – отдёрнув руки от лица, Гермиона в раздражении и смятении уставилась на кентавра. – Я не могу называть имён людей, кроме тех, судьба которых решена, – взгляд Фаува погрустнел. – Всё, что вам нужно было знать, вы услышали. – Но что, если я так и не пойму смысла ваших слов? Что, если будет поздно? – Для того чтобы этого избежать, вы должны позволить своему сердцу самому ориентироваться в окружающих ваше сознание обидах и желаниях. Закусив губу от злости, Гермиона обхватила себя руками за плечи, пытаясь хоть немного согреться. От ствола, на котором она сидела, шёл туманный холод, заледеневшая кора неприятно царапала отсыревшую ткань мантии, однако вставать девушка не хотела, зная, что не сделает и шага. – Я не понимаю, Мистер Дон. У меня нет желания сейчас разгадывать такие загадки. Кентавр глубоко вздохнул. Серьёзное выражение его лица сменилось на лёгкую, загадочную полуулыбку. – Магия, Мисс Грейнджер. Кругом магия, – Дон медленно направился к девушке. Снег хрустел под его копытами, как измельчённое скрипучее стекло. Замерев напротив Гермионы, кентавр с высоты своего роста взглянул в бледное и ещё столь юное лицо напуганой его предсказаниями девушки. – Ход звёзд возле одной из планет предсказал ваше появление в этом мире. Именно благодаря тому, что мы успели разгадать это послание, вас не изгнали. – О чём вы? – Наш народ узнал о вашем появлении за десятилетия до сегодняшнего дня. – Вот как… – спазм в груди Гермионы достиг чудовищных размеров, словно губкой перегородив трубочки альвеол. Почему-то именно в эту минуту, смотря снизу вверх на строгое мужественное лицо хранителя тайного хода звёзд, Гермиона испытала страшную беспомощность своей магии перед лицом Вечности, чей хитрый взгляд лишь иногда обращался к запутавшемуся в паутине лжи человечеству. – Звёзды берегут все человеческие тайны, – Дон вдруг, прервавшись, наклонился вперёд, и прежде чем Гермиона успела отреагировать, его тяжёлая широкая ладонь легла ей на плечо. – Истинная смелость заключается в уничтожении ключей, способных запечатать двери сердца. Она скрывается там, где переплетаются нежность и принятие. Будто зачарованая, Гермиона смотрела на свои подрагивающие руки, в которые мягко опускался и мгновенно таял вдруг посыпавшийся неизвестно откуда снег. Слова Фаува странным перезвоном таяли в голове, ударяясь о виски, растягиваясь и затихая, как прибой. – Помните о нашей встрече, Мисс Грейнджр. Больше мы с вами не встретимся. Будьте благоразумны и достаточно смелы, чтобы действовать так, как велит вам ваше сердце. Оно – лучший проводник в мире страхов и надежд. Рука кентавра соскользнула с плеча Гермионы. Голос его стал затихать. Будто во сне, мало что понимая, девушка с трудом оторвала стеклянный взгляд от своих сцепленных на коленях ладоней и вперила его в удаляющуюся фигуру кентавра. Мгновенно весь ватный мираж, довлеющий над её сознанием, лопнул, и ужасающая реальность паучками мыслей забегала в голове. – Мистер Дон! Постойте! – девушка вскочила на ноги, бросившись за кентавром. – Не уходите! Однако тот сделал вид, что не услышал мольбы волшебницы. Секунда – и его и без того расплывчатый силуэт растворился в густой мгле. Гермиона со всех ног мчалась следом за Фаувом, угрязая в снегу и налетая на ветви, разглядеть которые в темноте не было никакой возможности. – Мистер Дон! Следы кентавра стремительно таяли на снежном холсте. В очередной раз запнувшись о корни невероятно огромной сосны, девушка, потеряв равновесие, не заметила, как последний след, в котором застряла маленькая шишка, плавно зарос снегом под её ладонью. Дрожа от холода, Гермиона медленно огляделась – её снова окружало жгучее безмолвие, чернь деревьев и пустота. Мистер Дон исчез, не оставив ни единой подсказки, как выбраться из леса. Словно страж из ночного кошмара, ворвавшийся в дремотный покой, он предсказал много того, о чём, Гермиона была уверена, она уже никогда не забудет. Сжимая кулаки, она беспокойно озиралась. Злость и бессилие, столь неизменно преследующие её с момента появления в этом мире, окутали сознание. Её учили доверять служителям звёзд, но сейчас волшебница не побоялась бы послать к чёрту весь этот слишком загадочный и непредсказуемый народ вместе с их планетами и звёздами. Проблема состояла в том, что ни кентавров, ни планет, ни звёзд не было и в помине. Откуда-то сверху, с невидимой в тени вершины дерева, гаркнула птица, заставившая Гермиону вздрогнуть. Безусловно, скоро все твари, что ранее прятались, повылезают из своих убежищ. Бежать было некуда, поэтому девушка лишь, вздохнув поглубже, подняла вверх волшебную палочку. С её кончика сорвался сноп красного пламени, что ярким столбом кинулся в небо, озарил на несколько секунд пространство алым отсветом и с шипением затих. Магия растревожила молчаливые деревья, которые вдруг разом закачались, скрипя и шурша ветвями. Ответа не последовало. Время текло, но ничего не происходило. Попытка вызвать помощь повторилась. До боли закусывая губы, Гермиона затравленно озиралась. Ноги больно кололо от обморожения, в голове мутнело. Казалось, кожа трескается от покрывшей её ледяной корки. Ещё две красные стрелы безрезультатно взорвались под небом. Глотая горький ужас, девушка развернулась, чтобы присесть на ближайшее срубленное бревно, как раз в тот момент, когда за спиной, далеко в небе, сверкнула ответная искра белого цвета. Она искрящимся куполом лопнула под небосводом, обдав макушки деревьев ослепительным вихрем. Сердце Гермиона неистово застучало. Ещё раз выпустив красное пламя, Гермиона снова получила ответ, который теперь взорвался чуть ближе к тому месту, где так бесславно замерзала самая сообразительная и послушная гриффиндорка. Это ответное пламя, словно дыхание самой могущественной волшебницы, вдохнуло в Гермиону новые силы. Белая искра означала, что её услышали. Минуты тянулись бесконечно, распаляемые слишком нетерпеливыми скачками сердца. Вглядываясь вдаль, Гермиона нервно переступала с ноги на ногу. Темнота вокруг наполнялась призраками, какими-то скрытными лесными обитателями, чьи шорохи сгущались за спиной девушки и не сулили ничего хорошего. Наконец между деревьями что-то замелькало – белое пятнышко, пульсирующее меж изогнутых стволов и скачущее по снегу, будто лёгкий серебряный зайчик. Рвано выдохнув, Гермиона позволила себе опустить ноющие от напряжения плечи. Пошатываясь от изнеможения, девушка побрела навстречу лучику света, воспламенив на кончике своей палочки точно такой же ответный огонёк. Расстояние между Гермионой и неизвестным спасителем стремительно сокращалось. И уже через несколько минут девушка смогла различить силуэт высокого худощавого мужчины, укутанного в слои развевающейся мерцающей мантии. – Мисс Грейнджер! – знакомый голос разрезал тишину. – Какая чудовищная удача, что именно я нашёл вас! Две большие ладони выплыли из тьмы и крепко схватили девушку за плечи. – Как вы себя чувствуете? – заострённое старческое лицо, на котором явно читалась тревога, нависло над Гермионой. Светлые глаза испытующе впились в волшебницу, словно ища что-то подозрительное в её облике. – Я в порядке, – вымученно улыбаясь потрескавшимися губами, просипела девушка. – Вы могли сгинуть в этом лесу… Какое безрассудство! Глаза Дамблдора искрились во мгле подобно маленьким электрическим лампочкам, излучающим практически материальное беспокойство. – Простите, сэр… – Вы очень слабы. Что совсем неудивительно, – пробормотал Дамблдор. Направив кончик палочки на грудь Гермионы, директор чуть шевельнул губами, вызывая розоватое свечение на поверхности отполированного древка. В это же мгновение девушка покачнулась, поперхнувшись, хватая воздух ртом. Однако уже через пару стройных вдохов по телу её разлилось спасительное тепло, клубочком свернувшееся где-то у солнечного сплетения. Руки тут же закололо от прилива к ним крови, отчего их нестерпимо захотелось опустить обратно в снег. Пока Гермиона восстанавливала дыхание, Дамблдор, нахмурив кустистые брови, огляделся. Сделав пару шагов вперёд, он кончиками пальцев дотронулся до ближайшего дерева и замер, будто во что-то вслушиваясь. – Вы разговаривали с кентавром, Мисс Грейнджер, – вдруг сказал Дамблдор, бросив на Гермиону столь пронизывающий взгляд, что становилось понятно – любая ложь, при попытке выдать её за правду, тут же будет обличена. – Да, сэр. Это правда. – Вы можете назвать его имя? – Фаув Дон. – Он заставил вас уйти с тропы? – Я сама согласилась. Пожалуй, во всём, что произошло, есть только моя вина. Дамблдор, вздохнув, отдёрнул руку от дерева. – Идёмте, Мисс Грейнджер. Пора уходить отсюда и как можно скорее. Вы можете идти? – Вполне. – Тогда следуйте за мной, – серебристая мантия Дамблдора всколыхнулась, когда он сорвался с места и быстро пошёл прочь. – Я должен доставить вас в безопасное место и успеть выяснить одну любопытную деталь. Разволновавшись не меньше Дамблдора, Гермиона спешно нагнала директора. – Сэр… Мистер Дон сказал, что Ника нашли. Это так? – Да, Мисс Грейнджер. Его нашёл Джеймс Поттер и сразу же сообщил об этом с помощью магии всем остальным. Удивительно, что вы не видели летающих над лесом сигналов. С Ником всё в порядке, однако, как уже передала мне профессор МакГонагалл, у него наблюдается частичная потеря памяти. – На него напали? – Напротив, Мисс Грейнджер, его кто-то охранял до прихода мистера Поттера. – Его оберегали? Лицо Дамблдора помрачнело и словно бы осунулось. – Если не ошибаюсь, мистера Дона вы никогда раньше не видели? – проигнорировав вопрос девушки, поинтересовался директор. – Никогда. – Смею предположить, что он сообщил вам нечто чрезвычайно важное… Советую вам запомнить его слова и никому про них не рассказывать. Кем бы ни был мистер Дон, он хотел искренне вам помочь, если отважился на такую неслыханную дерзость. Кентавры никогда ничего не делают просто так. И в этом таится величайшая из загадок данного народа. – Вы считаете, что мистер Дон поступил опрометчиво, выйдя со мной на связь? – Как раз наоборот, мисс Грейнджер. Всё было давно спланировано и решено, опрометчивость в этом случае – в корне неверное слово. Не буду скрывать, что у меня вскоре после пропажи Ника зародилась одна неприятная мысль. И она совсем не тешит мой старческий разум, – глаза Дамблдора сверкнули. – Ника охраняли, мисс Грейнджер. Охранял кто-то достаточно сильный и уважаемый лесными обитателями, кто-то, на кого никто из населяющих эти забытые солнцем чащи монстры не посмели бы напасть, – Дамблдор кинул на Гермиону долгий взгляд. – Много ли вы знаете столь благородных существ, обитающих в таких ужасающих местах? Гермиона нахмурилась, размышляя. – Кентавры охраняли Ника? – Они не просто так его охраняли, – лицо Дамблдора посуровело. – Для того чтобы мальчика охранять, необходимо было для начала его похитить. Тень изумления пробежала по заострённому лицу Гермионы, впиталась в карие радужки слишком понимающих, широко раскрытых глаз и там вязким туманом растворилась в зрачках. – Но… кентавры не способны на такую подлость! – Способны, мисс Грейнджер, если эта подлость приведёт их к чему-то очень важному. Например, к разговору с человеком, который как никто нуждается в их советах. – Неужели вы хотите сказать… – Я пока только предполагаю, – Дамблдор задумчиво сцепил руки за спиной. – Ник ушёл в лес из собственных мыслей, это подтверждают его друзья. По их словам, мальчик не раз бывал в южном перелеске и прекрасно там ориентировался. Однако вскоре выясняется, что молодой человек, несмотря на близкое расстояние данного перелеска от замка, пропал. И пропал в Запретном лесу. Это ли не удивительно?.. Когда же его находят, в нескольких километрах от замка, безмятежно спящим на поваленном бревне, он утверждает, что ничего не помнит. Совершенно очевидно, что о нём позаботились и уберегли от возможных последствий при встрече с кем-то малоприятным. Через несколько минут после радостного окончания поисков, вдруг выясняется, что ряды пропавших пополнились – на этот раз по всему лесу разыскивают уже не Ника, а вас. Затем я нахожу вас в столь странном и мало изученном даже мною месте. При расспросах вы не пытаетесь кривить душой и открыто признаётесь, что беседовали с кентавром по имени мистер Дон, который вынудил вас уйти с тропы, зная, что вас могут догнать профессора и в этом случае его тщательно вынашиваемый долгое время план сорвётся… – Но, профессор, – голос Гермионы срывался от волнения, – я не думаю, что всё это настолько взаимосвязано… Разве не является всё это лишь совпадением? – Несколько неправдоподобное вышло бы совпадение, вы не находите? Кентавры знали, что ни по какой другой причине вы в лес не пойдёте, – Дамблдор, к удивлению Гермионы, улыбнулся. – Надеюсь, что переданное мистером Доном послание поистине ценно и вполне заслуживает всех тревог сегодняшнего вечера… Дальше шли в глухом молчании, думая каждый о своём. Гермиона всеми силами пыталась не отстать от Дамблдора, хотя мышцы ног ныли нещадно. Тепло, пущенное волшебством директора, всё ещё гуляло по венам девушки, помогая бороться со снегом, что липкими комьями забивался в ботинки. Время шло, и вскоре, мало-помалу, деревья начали редеть, благодаря чему просветы становились шире, а темнота слегка сжималась. Уже можно было без огня палочки разглядеть очертания человеческой фигуры. Ближе к выходу из Запретного леса вновь стали слышны хриплые переклички птиц. Даже небо будто просветлело, переодевшись в мягкую фиолетовую фату вместо аспидно-чёрной. Неожиданно Дамблдор остановился. На конце его палочки зашипело белое пламя, озарившее пространство на много метров вокруг. – Здесь я вынужден вас оставить, мисс Грейнджер, – задумчиво проговорил директор, смотря вперёд на стену пышных кустов, которая вдруг всколыхнулась. Чертыхаясь и старательно отводя колючие ветки от себя, из кустов стремительно выскочил юноша, который, судя по всему, всё это время охранял их. Нетерпеливо стряхнув снег с воротника своей мантии, он направился к Дамблдору, однако пытливый, исступленно горящий взгляд его не отрывался от Гермионы. – Благодарю вас, мистер Блэк. Признаться, я ожидал, что вы обойдёте кусты слезоточивого чертополоха. – Слегка занесло, – дерзко ухмыльнулся Сириус, получив от Дамблдора хитрую улыбку, что тут же погасла. – Что ж, теперь я с чистой совестью могу удалиться по своей необходимости. Я полагаюсь на ваше… чутьё, мистер Блэк. Идите прямо и вы выйдете на хижину нашего доброго лесничего Хагрида. И, будьте любезны, – Дамблдор прищурился. – Поторопитесь. Сириус кивнул. – Я понял. Не дожидаясь больше команд директора, юноша резко подался вперёд, схватил руку Гермионы чуть выше запястья и, развернувшись, потащил девушку за собой. – Идём. Послушно переставляя ноги, Гермиона оглянулась ровно в тот момент, когда Дамблдора окружила стена из прозрачного вихря. Через мгновение директор исчез, оставив лишь следы на снегу. – Что происходит? – тут же дёрнув руку, Гермиона вырвала её из хватки Сириуса, массируя зудящее от неприятного жжения кожу. Юноша промолчал, продолжая спешно идти вперёд. Сириус был мрачен и раздражён, однако старался этого не показывать. На его скуле алел тонкий изогнутый порез, полученный, скорее всего, от удара какой-нибудь ветви. Волосы юноши белели от застрявшего в них снега и торчали во все стороны трогательным беспорядком. – Расскажи мне, что случилось, – вновь подала голос Гермиона, не отрывая взгляда от царапины на щеке Сириуса. – Джеймс нашёл Ника? – Да, уже около двух часов назад, – нехотя, сквозь зубы выдавил из себя юноша. – Тайра, Римус… Они знают? – Все они давно уже в замке. И преподаватели, кстати, тоже. – А ты? – А я, как последний идиот, побежал тебя искать, – процедил юноша и вдруг, резко остановившись, он впился в Гермиону столь жгучим взглядом, что девушке стало не по себе. – Как будто чувствовал, что именно ты сделаешь всё наперекосяк! Почему ты на сигналы не отвечала? Я чуть не ослеп, пока посылал их тебе раз за разом, раз за разом, чёрт возьми! – Ты искал меня? – Ты думаешь мне в удовольствие таскаться по этому чёртовому лесу? – с вызовом наседал Сириус. – Почему ты сошла с тропы? Кто тебе разрешал плевать на собственную безопасность? Отвечать пришлось бы мне! – Я… – Мне пришлось прочёсывать лес, как ужаленному в задницу роем гремучих пчёл! Даже я боюсь в одиночку шататься по этим местам, так с чего ты решила, что являешься самой неуязвимой?! Гермиона завороженно смотрела на Сириуса, на то, как он хмурил брови, сдерживая свой гнев из последних сил, на его губы, что слегка изгибались и дрожали от ярости и почему-то… почему-то злиться в ответ совсем не хотелось. – Я не могла иначе, Сириус… – понизив голос почти до шёпота, ответила Гермиона. – Извини. Сириус буравил девушку гневным взглядом. Наконец, мотнув головой, он вновь направился вперёд. – Пошли. Времени мало. – Времени мало на что? – Я не знаю, где ты была, в Астрале или в других неизвестных простым смертным мирах, но, заметь, уже почти ночь. Меня не прельщает мысль подобно аборигену ночевать на деревьях. – Нас ждёт наказание? – Главное твоё наказание состоялось бы, если б ты встретила кого-нибудь из здешних уродцев. – Уродцев? – Так я называю всех тварей, что тут обитают. Гермиона едва заметно поморщилась, сочтя это несколько грубым, однако ничего не сказала. Сириус шёл стремительно, не обращая больше на девушку внимания. Он по-прежнему был довольно-таки зол, однако ни взглядом, ни жестом этого не выдавал и к разговору о странном исчезновении Гермионы не возвращался, за что та была ему благодарна. Постепенно наст снега стал не таким глубоким и доставал подросткам лишь до щиколоток. Деревья теперь всё чаще сменялись кустарниками. Но, несмотря на это, идти стало сложнее из-за невидимых в вечерних сумерках корней и обледенелых камней. Несколько раз Гермиона неуклюже запиналась, каждый раз натыкаясь на внимательный взгляд Сириуса. – Я в порядке… – пробормотала она, когда чуть не сев на корточки, почувствовала, как рука юноши аккуратно придержала её за плечо. Сириус сухо кивнул. – Я тоже так подумал, когда ты чуть мои ботинки не облизала. Наконец чаща леса совсем отступила. Волшебники вышли на ровную поверхность. Примерно в километре от них грозной каменной скалой высился освещённый со всех сторон Хогвартс, один вид которого заставил Гермиону облегчённо выдохнуть. А прямо перед гриффиндорцами, в нескольких десятках метров, стояла избушка Хагрида. Из длинной печной трубы её щедро валил густой дым. Маленькие оконца домика, разукрашенные застывшим дыханием мороза, светились бронзовым светом, кидая на снег золотистые отпечатки, что магнетически переливались, будто миллионы миниатюрных зеркал. Заснеженный и кажущийся столь неестественно маленьким издалека, домик Хагрида походил на блестящую рождественскую игрушку, которая нетерпеливо ждала, когда придёт её черёд украсить собой одну из увесистых ветвей праздничной ёлки. – В гости уже не пойдём, – заметив радостный взгляд Гермионы, иронично проронил Сириус. – Не очень культурно отвлекать старину от высиживания очередных экзотических улиток. – О чём ты? – Эта информация не для твоей жадной психики. Дальше дорога стала лучше. Гермиона еле поспевала за юношей, который вдруг заметно ускорился. – Я… я хотела спросить, – идя чуть сзади Сириуса, девушка пытливо изучала его профиль. – Тебя подбодрить? – В тот момент, когда Дамблдор пустил белую искру, ты сразу же вышел к нам. Ты знал, что мы придём? – Нет, я великий пророк. Падай ниц и не смей поднять на меня глаз. – Ты где-то встретился с Дамблдором? – пропустив колкость мимо ушей, продолжала расспрашивать Гермиона. – Да, представь себе, когда я носился галопом по тропинкам. Мы договорились о том, что я буду ждать его в определённом месте. Заметь, – Сириус выгнул вверх левую бровь, – я выполнил обещание, а не потащился куда-то к чертям на бал. – Ты и сам прекрасно знаешь, что идя только по тропе я бы не смогла найти Ника! – вдруг взвилась Гермиона. – Нашёл его всё равно Джеймс, а не ты, так что расслабься. Твоё исчезновение, кстати, в очередной раз показало, что я был прав – ты как заноза в заднице, садиться не даёшь, стоять не даёшь, а когда начинают вытаскивать, залазишь его глубже! Гермиону затрясло от злости. – Прекрати разговаривать со мной в таком тоне! – Я изначально был против того, чтобы ты шла с нами и путалась под ногами, так что не тебе сейчас что-то мне приказывать, – невозмутимо отозвался Сириус. – Ещё раз повторяю: я могу постоять за себя! В том, что произошло, нет моей вины! – жар пятнами окрасил щёки Гермионы. Уже намереваясь прибавить шагу и оставить Сириуса далеко позади, чтобы больше не видеть его хамской ухмылки, девушка неожиданно качнулась из стороны в сторону. Подошва ботинка проскользила по спрятавшейся под снегом замерзшей кромке льда небольшой осенней лужи. Ноги Гермионы подогнулись, и ровно через миг девушка уже стояла на четвереньках, упираясь руками в синий потрескавшийся лёд. – Мисс Грация. Теперь я понимаю, почему Питер считает тебя милой. Нагловатый тихий смех громом отозвался в ушах Гермионы. Сдерживая клокочущую, вскипающую лавой, ярость, девушка медленно распрямилась, не удостоив юношу взглядом. Однако после очередного неаккуратного шажка ноги Гермионы вновь подвели её, и юную волшебницу неуклонно потянуло вперёд. – Притормози. Сломать себе нос всегда успеешь. Руки Сириуса совсем внезапно сжали талию девушки, и прежде чем она успела излить поток своего негодования, они вздёрнули её вверх, переставив на твёрдую, безопасную землю. Злосчастный скользкий островок остался позади. Как и достоинство Гермионы. Развернувшись к открыто хохочущему Сириусу лицом, девушка гневно направила палец на его грудь. Но вдруг поймала себя на мысли, что сказать ей, в общем-то, нечего… Поэтому, вместо того, чтобы поставить наглого юношу на место, она лишь, сурово сжав губы в тонкую полоску, в бессилии развернулась и молча возобновила шаг. – У тебя проблемы личного характера, или ты на самом деле не умеешь благодарить? – вдруг саркастически отозвался Сириус. – Я только что помог тебе. – Я тебе ничего не должна, – хмуро пробормотала Гермиона, неожиданно осознавая, что в корне не права. Должна. Хотя бы обычную искреннюю улыбку за то, что именно он, тот, который больше всех её изводит, кинулся искать её в трудную и самую страшную для неё минуту. Будто прочитав её мысли, Сириус усмехнулся. – А если подумать? Напряжение в груди достигло своего апогея – словно хрустальная нить, оно сшило между собой концы рёбер, чтобы раскрошить их в мелкую труху. Глубоко вздохнув, Гермиона остановилась. Смотреть в глаза Сириуса сейчас было невыносимо, поэтому девушка не позволила себе обернуться. Прикрыв глаза, она чётко и слегка небрежно проронила: – Спасибо. – Как-то неохотно… – Что ещё я должна сказать? – Гермиона резко развернулась. – То, что мне было действительно страшно? Во всех подробностях рассказать, как вся моя гордость и, как ты говоришь, показная смелость не особо меня поддерживали в лесу? Да, я испугалась, когда оказалась там одна. Да, я действительно очень рада, что меня нашли. И, конечно же, я благодарна тебе за твои старания. В самом деле благодарна, но какое это имеет значение, если для тебя мои слова будут лишь темой для очередных насмешек? Спасибо, Сириус. Спа-си-бо. Для меня это слово значит очень многое. Жаль, что для тебя оно – как проржавевшая старая монета. Сириус в удивлении наблюдал, как девушка, гневно, словно кошка, прищурившись, смерила его вызывающим взглядом и стремительно развернулась. Её мантия негодующе взмыла вверх, обдав щиколотки юноши снежным плевком. Гермиона быстро приближалась к избушке Хагрида, стараясь заглушить вопли внезапно взбунтовавшейся болезненной гордости. Казалось, слова, что так искренне и совсем незапланированно слетели с её языка, острым стальным концом прошлись по оси позвоночника, заставляя его тихо ныть от тяжести лёгшего на него стыда. Приближающиеся хлопки шагов Сириуса позади Гермионы лишь заставили её щёки заалеть ещё сильнее. Не оглядываясь и не смея даже слегка повернуть голову, она старалась поскорее уйти, исчезнуть с его глаз, добежать до золотистого, словно окружённого нимбом, сотканным из переливающихся снежинок, домика Хагрида и там спрятаться где-нибудь под запотевшими окнами. Поэтому когда пальцы Сириуса схватили её за запястье и резко дёрнули, разворачивая, девушка лишь еле слышно охнула. Одна рука юноши легка Гермионе на плечи, а другая, плавно пробежавшись по напряжённой девичьей спине, замерла на талии, приобнимая. Пальцы Сириуса не причиняли девушки боли, но она остро чувствовала их всеми клеточками своего застывшего в оцепенении тела. В горле пересохло, осталось лишь глотать острый зимний воздух, который, однако, только попадая на гортань прохладным невесомым шёлком, тут же съёживался и превращался в сухую жжёную пыль. Сириус ухмылялся, по-волчьи, одним уголком рта. Сейчас Гермиона не казалась ему столь привлекательной – растрёпанные волосы, красноватое пятнышко на кончике носа, бледные от холода губы, страх во взгляде и к тому же забавная способность терять равновесие на ровном месте. Однако то, как вдруг сломалось её дыхание, заставило Сириуса ощутить почти нестерпимое желание обнять девушку покрепче… Хотя бы ради того, чтобы она согрелась. Или чтобы согреться самому. Чтобы заставить её позабыть страх, который она испытала, блуждая по лабиринтам дьявольского леса. Или чтобы доказать, насколько он испугался сам, узнав о её пропаже. Взгляд Сириуса затуманился. Хрупкость этого момента диктовала свои правила, не давала словам сложиться в готовые вылиться в мир звуки, убаюкивала и заставляла таять в таком стыдливом, но чарующем напряжении. Тихая, еле уловимая красота этих секунд в дрожащем от стука обезумевшего от чувств механизма внутри, окутывала прозрачными шелковыми крыльями тела двух волшебников, как мать, главной заботой которой является сохранение хрустальных мгновений взаимопонимания. Сириус уже не заметил, как кольцо его рук настолько сильно обхватило Гермиону, что вплотную прижало девушку к себе. И внутри юноши что-то оборвалось от трепета, стоило лишь холодным ладоням Гермионы неуверенно и очень робко лечь ему на плечи. Точно так же, как и она, забывая дышать, Сириус закрыл глаза и зарылся носом в волнистые волосы девушки. Мир поплыл у него под ногами, когда он уловил идущий от них аромат – аромат мёда и пряных печёных орехов. Сладкий, нежный и чарующий, как и её голос, который, сколь бы Сириус это не отрицал, очень нравился ему… ...В мире всё было тихо, сонно и загадочно. Двое подростков стояли, обнявшись, посреди окружающих их лесов и тьмы, чувствуя лишь нестерпимые напевы нежности в собственных сердцах. Где-то далеко, у холма, улыбающийся кентавр смотрел в небо и что-то неохотно отвечал застывшему напротив него высокому старцу. А на парадной лестнице Хогвартса, прижимая волшебные увеличители к глазам, виднелись две фигуры. – Этого следовало ожидать. – Ты так думаешь? – Я… давно видела. – И что теперь делать? Сьюзен, резко отдёрнув увеличитель от лица, горько улыбнулась. Слёзы – непозволительная слабость – больно, больнее, чем прикосновение раскалённого металла, щипали веки. Как бы ни была черна её ненависть к Гермионе, в эту минуту Сьюзен думала лишь о том, что, пожалуй, сама никогда не была столь счастливой. Как та, невыносимая и слишком правильная, аккуратная, сотканная из книжных строчек со сложными латинскими надписями, девчонка. – Не переживай… Оно того не стоит, – Мира, с тоской глядя на подругу, плечи которой жалко поникли, приобняла её. Сьюзен скривила губы, кивая. И тут же, словно устыдившись собственной слабости, распрямила плечи, воспламенив в ещё помнящих колкость подступивших к векам слёз глазах привычную дерзкую надменность. – Не переживаю, – зло процедила она слегка поддрагивающим голосом. – Он совсем забыл, что эмпатическая связь передаёт мне всё, что он чувствует. Он даже не догадывается, что я обо всём узнала… Гадёныш. Переживать должен он. – Ты собираешься… – Мира выразительно прищурилась. – Да. В конце концов я его предупреждала. – С кого начнёшь? – С любого, кто попадётся под руку. Стоит лишь сказать, а там всё пойдёт по нарастающей. Слухи быстро разрастаются. – А этой святоше скажешь? Сьюзен, смотря вдаль, презрительно улыбнулась. Боль за боль. Она попытается раскрошить сердце «новенькой» в ответ на то испытание, которое она ей подбросила и которое закончилось слишком неудачно. Она попытается. И у неё получится.8.
20 января 2017 г. в 23:21
Примечания:
Возвращение блудного автора.
Спасибо, огромное спасибо вам, солнышки, что поддерживали меня и ждали, ждали этой главы. Для меня это много значит. Каждый раз, читая ваши отзывы, где-то вдохновляющие, где-то довольно серьёзные, так сказать, подпинывающие, я испытывала радость и, если быть честной, гордость. Гордость за то, что этот фанфик, который для меня стал целым миром, смог заинтересовать каждого из вас.
Спасибо вам. Большущее. Каждому из вас кладу по лучику солнца в ладошку.
С:
Холодно. Промозгло. Серо, как в ядовитых туманных испарениях. Затянутое мерцающей переливчатой вуалью небо лениво падало на остроконечные шпили замка, стирая и без того еле заметные границы меж белесым горизонтом и уже заметно припорошенной снегом землёй.
– …Именно в это время года у водного народа начинаются своеобразные бракосочетания и обряды, связанные с прощанием с дневным светилом. У русалок довольно примитивная культура, что объясняется их общинным укладом жизни, почти не меняющимся вот уже более тысячи лет.
Звучный, словно подхватываемый кружащимися в воздухе невидимыми духовыми трубами, голос Мадам Грабли-Дёрг рассеивался по унылому берегу Чёрного Озера. Раздавшись в очередной раз, подобно грому, он заставил Гермиону вздрогнуть, оторвать взгляд от стайки поникших камышей и вновь обратиться в слух.
– Сегодня нам предстоит первое знакомство с представителями этого водного народа. Итак, перечислю основные правила поведения и техники безопасности… Поттер, оставь со своими разговорами ухо Блэка в покое хоть на минуту и послушай меня!.. Первое правило относится непосредственно к этике поведения…
– Первое из пяти десятков, – сквозь зубы проворчала Тайра, плотнее кутаясь в мантию и неспокойно переминаясь с ноги на ногу. – Тебя это ещё не достало, Гермиона? Чёртовы правила… Чёртовы русалки.
Некоторые из ребят, что стояли рядом с девушками, согласно закивали, однако никто не посмел открыто выразить своего недовольства. Ученики покорно делали вид, будто слушают наставления Мадам Грабли-Дёрг, несмотря на то, что получалось это у них довольно скверно. На их бледных лицах то и дело мелькала досада. Что-то уже необходимо было предпринять: либо, наконец, приступить к заманиваю русалок, либо гордо удалиться в школу. Тем более что после получасовой безрезультатной прогулки по сырому берегу добрая половина учеников успела продрогнуть и разозлиться.
Уже три дня с небольшими перепадами шёл снег. Белый, ещё не такой опасный и колючий, – только репетиция перед предстоящими зимними бурями, – однако довольно неприятный, сравнимый, пожалуй, с моросящим ледяным дождём в промозглый ветреный день. Ложась на размякший земельный покров, он смешивался с грязью, превращая её в ужасающее кашеобразное месиво. Погода стремительно ухудшалась – конец ноября явно желал оставить после себя неприятные впечатления. И это у него выходило просто блестяще.
– …И я в очередной раз повторяю – Поттер, лично вам! – будьте предельно внимательны: русалки умеют гипнотизировать. Это особенный и до конца ещё не изученный феномен, которым водный народ владеет в совершенстве!
– В совершенстве им владеют только горячие булочки с орехами, – в очередной раз раздался свистящий шёпот зверски голодной Тайры.
– …Русалки никогда не бывают дружны с человеком, за очень редким исключением… Что смешного я сказала, Поттер? – Мадам Грабли-Дёрг сдвинула густые брови, заметив, как Джеймс, что-то шепча Сириусу, посмеивается.
– Ничего, профессор… – встрепенулся юноша. Легонько толкнув ухмыляющегося Сириуса локтём, он расплылся в невинной улыбке. – Просто один мой знакомый рассказывал, что как-то на вашем уроке один из русалов вполне недвусмысленно назвал вас «двуногим человеком». И, посмотрите, если мы «двуногие люди», то они, получается, «одноногие рыбы»? Или «хвостоногие люди»?
По толпе учеников прокатились смешки. И без того круглое лицо Мадам Грабли-Дёрг от такой вопиющей наглости, казалось, расширилось ещё больше.
– На сегодня хватит с вас философии, Поттер! Вопрос, как их лучше называть, вы в состоянии решить в другом месте и в другое время, а не на моём уроке!
Джеймс, пряча улыбку, покорно склонил голову. Питер с Сириусом продолжали посмеиваться, получая взамен от Римуса предупреждающие взгляды.
Гермиона и сама не смогла сдержать снисходительной улыбки. Однако в следующую секунду эту улыбку молниеносно соскрёб с лица меткий взгляд Сьюзен, которая будто бы случайно оглянулась на двух подруг.
– Смотри, Гермиона, как мило она строит глазки Блэку, – в десятый раз позлорадствовала Тайра, – а он червяка под ногами разглядывает. Романтика!
Ехидное выражение лица Тайры, буравившей насмешливым взглядом спину Сьюзен, заметила верно стоящая подле когтевранки Мира, которая тут же склонилась к подруге и начала что-то усердно ей нашёптывать. Сьюзен же лишь небрежно повела плечом, скривив подкрашенные помадой губы.
Ей нечего было смущаться и робеть перед нагловатыми усмешками дерзкой «пацанки» – несмотря на то, что совместные уроки с гриффиндорцами мало радовали девушку, она знала, что среди всей продрогшей кучки учеников ни один из юношей не считает её малопривлекательной. Сьюзен даже получала своеобразное удовольствие, когда ловила на себе внимательные взгляды Тайры и робкие, еле заметные взоры Гермионы. Продолжая кокетливо улыбаться стоящему в компании друзей в нескольких шагах от неё Сириусу, девушка то и дело оглядывалась, неизменно замечая, как Грейнджер при этом раздражённо хмурится и опускает глаза.
– …Итак, приступаем! Факультет Когтевран идёт на первую платформу, – профессор рукой указала на виднеющийся в ста метрах деревянный бортик, который шёл от резко обрывающегося берега к воде. – Расположиться там для наблюдения, но ни в коем случае не подходить близко к воде, если не хотите оказаться во власти русалок!
Когтевранцы довольно запереглядывались, сама Сьюзен вскинула вверх подбородок, послушно улыбаясь. Изящно поправив рукой вязаный шарф, который по большей части был надет для красоты, девушка плавно развернулась и легко пошла по слизкой земле, не поскальзываясь и не проваливаясь в грязь по самые щиколотки, как это то и дело случалось с Гермионой.
– Вы, Гриффиндор, идёте на вторую платформу, – рука Мадам Грабли-Дёрг вновь взметнулась, указав в противоположную от когтевранцев сторону. – Повторяю, что лезть к воде категорически запрещено! Следить за правильным ходом работы урока будет Мисс Грейнджер.
Гриффиндорцы, словно стараясь поскорее убежать от профессора, нестройной толпой направились к назначенному месту.
– Вот мне интересно, – пропыхтела Тайра, со смачным хлюпом наступая в лужи, – сама-то она что делать будет?
– Думаю, по мере возможностей следить и за нами, и за когтевранцами.
– А по-моему, она просто от нас отделалась…
Гермиона, нахмурившись, ничего не ответила. Однако в глубине души она была согласна с Тайрой – перспектива стать на один урок заместителем профессора не вызвала у неё бурного восторга по одной простой причине: слушать её возгласы и упрёки при нарушениях мало кто будет. А нарушения непременно последуют. Достаточно было лишь взглянуть на хитрую ухмылку Джеймса, чтобы это понять.
Деревянный портик был скользок от снега, что услужливо растаял и покрыл шероховатую поверхность поблёскивающей плёнкой. Некоторые из гриффиндорцев, раз-другой чуть не рухнув вниз, благоразумно замерли у самого основания портика, другие же, считающие себя наиболее ловкими, старались подойти к самому его краю, чтобы во всей красе лицезреть бьющиеся почти у самых их ног глубокие мутные воды. В числе таких смельчаков был и Джеймс Поттер, который, несмотря на упрёки Римуса, старался незаметно столкнуть Сириуса прямо в воду.
– Вот шило в заднице, – выругалась Тайра. – Если он кого-нибудь уронит, я на очки ему надую кислотой.
Гермиона хмуро кивнула, не сводя с юношей глаз.
– И ведь не понимает, что прилетит-то тебе…
– Надеюсь, за его проступки я не несу ответственности.
– В случае чего, не стесняйся на громкие словечки. Без них он вообще тебя слушать не будет.
Гермиона с Тайрой принципиально не стали входить на портик – слишком велика была давка среди одногруппников, участвовать в которой у девушек не было ни малейшего желания. К тому же с берега, расположенном чуть выше деревянного импровизированного моста, открывался прекрасный вид как на само озеро, так и на толпу учеников. Встав плечом к плечу, волшебницы цепко следили за поведением гриффиндорцев, зябко кутаясь в мантии и притоптывая на месте.
Потянулось время ожидания. Большинство из ребят стояли в полном молчании, неотрывно глядя на воды озера, которые у берегов были сине-зелёными, словно устланными гниющими водорослями, а в самой середине, на глубине, практически непроницаемо чёрными, маслянистыми. Тайра раздражённо фыркала от снега, когда тот опускался ей на лицо, от мороза очки хохочущего Джеймса запотевали, отчего юноше то и дело приходилось протирать поблёскивающие стёкла. Гермиона же стояла неподвижно, ответственно выполняя роль надсмотрщицы.
Пару раз к гриффиндорцам бесшумно подходила Мадам Грабли-Дёрг, при виде которой мародёры тут же затихали. Однако стоило ей удалиться, как опасное веселье возобновлялось. Когтевранцы толпились в нескольких сотнях метров от учеников Гриффиндора – тихая тёмно-синяя стена, почти не шевелящаяся и не подходящая близко к воде. Дважды Гермиона замечала слегка выступающую вперёд стройную фигурку с длинными светлыми волосами, которая, как казалось девушке, с не меньшим интересом поглядывала в её сторону.
Наконец что-то произошло. Водная гладь поколебалась. По толпе учеников пронёсся ликующий вздох.
Гриффиндорцы, мигом встрепенувшись, подошли ближе к воде.
– Это они, Гермиона?
– Думаю, что да, Тайра.
Чёрные глубины озера были невидимы для человеческого глаза, однако в них происходило движение, угадывающееся по странным вскипающим в разных местах волнам. По воде запрыгали большие круги. Не в силах сдержать собственное любопытство, ученики с каждой минутой уменьшали расстояние от края портика до кончиков их ступней. Вытянутые тела, с искажающимися водой пропорциями, стрелами замелькали почти у самой поверхности: они то ныряли и скрывались в толщах, то резко всплывали к тусклому солнцу, давая ученикам возможность рассмотреть необычный цвет их кожи. Движение было всё явственнее, вода злостно шипела от всплесков, русалки мчались ближе к берегу озера. Многие из учеников затаили дыхание. Однако всё внезапно стихло.
И через некоторое время тихо, осторожно и изящно, без малейшего всплеска или возгласа, как в жуткой детской сказке, показались странные существа. Их было множество – они изрешетили гладкую поверхность воды, целая пугающая армия. Русалки были катастрофически худы. Кожа, из зеленоватого оттенка плавно переходящая в грязно-жёлтый или синеватый, поблёскивала от тонкого слоя чешуи и так сильно обтягивала плечи, что создавалось впечатление – лишний вздох, и она с треском порвётся на лоскуты. Огромные глаза казались неестественно светлыми, точно выцветшими в воде, мстительно соскрёбшей с их радужек все краски. Русалки неотрывно глядели на застывших учеников, вгрызаясь выцветшими глазами в их лица, отчего становилось непонятно, рады они этой встрече или нет.
– До чего же страшные… – в смятении пробормотала Тайра, невольно морщась.
Неожиданно одна из русалок, что была неподалёку от берега, нырнула и подплыла почти к самому портику. Пожалуй, её можно было бы назвать юной, если бы к русалкам применялась такая мера оценки. Её глаза ещё хранили в себе отпечаток былого оттенка – красновато-фиолетового, мутного и тусклого. Русалка безразлично оглядела изумлённых учеников и словно бы собралась уплывать, однако что-то заставило её передумать. И этим «что-то» оказался застывший на самом кончике портика Сириус, с жадным интересом разглядывающий представительницу водного народа.
– Ты ей понравился, старик! – прогорланил Джеймс. – Такую девушку будет трудно отвергнуть. Она будет ласково звать тебя «двуногим человеком».
Послышались смешки. Сириус и сам ухмыльнулся, однако глаз от русалки не отвёл, что никого не насторожило. И лишь Гермиона кинула на парня внимательный взгляд.
Сириус не мог оторвать взгляда от русалки. И не пытался. Что-то мешало. Что-то удерживало. Он смотрел на жёлтое, иссохшее лицо, не умеющее улыбаться. Которое, тем не менее, в данный момент улыбалось. Он видел мертвенно-светлые глаза, казавшиеся двумя льдинками. Которые вдруг приобрели совершенно другой оттенок.
Мгновение – и его разум уже опутан. Как в пустой сосуд, в тело его вязко вливалась тягучая смольная усталость, наливающая плавленым свинцом веки. Вокруг не осталось ничего, кроме вязкого, волокнистого тумана, вгрызающегося в широко раскрытые глаза. Светлое небо вдруг исчезло, вверху расстилалась темнота, внизу, где должна была быть вода – чёрное глянцевое масло, похожее на… кровь? И в этой непонятной, до омерзения болотистой жидкости плавала девушка. Она ныряла, всплывала, абсолютно нагая, с белоснежной кожей и тонким, хрупким станом. Как живая жемчужина, попавшая в смердящую лужу грязи. Жирное масло путалось в полумесяцах её ресниц, липло к телу, впитывалось в пышные каштановые волосы.
Девушка плавала проворно и изящно, как водная нимфа, столь несправедливо обманутая Богами и попавшая в зловонное болото вместо кристально чистой широкой реки. Вынырнув в очередной раз, незнакомка оказалась к постороннему наблюдателю спиной. Она показалась над водой ровно настолько, чтобы можно было разглядеть линию её лопаток и плавный переход талии в женственно округлые девичьи бёдра. Девушка провела рукой по волосам, выжимая из них заструившуюся по спине кровь, и, словно что-то почувствовав, резко оглянулась. Несколько секунд она смотрела на остолбеневшего от ужаса и восхищения Сириуса, и словно растягиваемые невидимыми нитями кукловода, уголки её губ медленно поползли вверх, складываясь в дьявольскую ухмылку.
– …Что же вы стоите?! – толпу изумлённых ребят гневно растолкали. – Стой! Стоять, Сириус! Джеймс, помоги! – цепкие руки схватили юношу за плечи, потянули куда-то назад. Над ухом что-то тараторил взволнованный девичий голос, разрезаемый возгласами юноши.
Сириус видел, как плывущая к нему девушка удивлённо вскинула вверх брови. А затем карие глаза её гневно сверкнули…
– Он вырывается!
– Энервейт!
Сириус закашлялся, когда в грудь ему ударило незнакомое заклинание. Весь воздух словно под чудовищным давлением вылетел из его лёгких, заставив их сжаться от боли, а затем снова медленной струёй потёк в его гортань, охлаждая стенки альвеол удушающей свежестью.
Мгновенно чёрное небо исчезло, туман рассеялся, озеро приобрело свой обычный вид. Тяжело дыша, удерживаемый руками Джеймса, Сириус глупо пялился вперёд, пока не осознал, что смотрит прямо в широко раскрытые глаза Гермионы.
– Профессор же предупреждала о том, что русалки умеют гипнотизировать! Зачем ты смотрел ей в глаза?
Гермиона сложила руки на груди.
– Это же опасно!
Сириус, мотнув головой, глубоко вздохнул и дёрнулся в руках Джеймса.
– Я в порядке. Отпусти.
– Точно? – Поттер недоверчиво покосился на Гермиону. Та строго кивнула.
– Да, Джеймс. Он уже в порядке.
Юноша послушно отошёл от друга на пару шагов. Сириус нервно передёрнулся, когда прочёл во всех взглядах, что пеленой окружали его, ужас и суеверный страх. Одна лишь Гермиона оставалась спокойной и невозмутимой.
Когтевранцы, что стояли чуть поодаль от учеников Гриффиндора под предводительством Мадам Грабли-Дёрг, ничего не заметили. Даже Сьюзен, светлая голова которой виднелась в толпе, продолжала с упоением разглядывать русалок, не зная, что тот, кого она считает своим возлюбленным, чуть было не попал во власть холодных чёрных вод.
Чувствуя, как от неловкости и волнения у него сжимается сердце, Сириус быстро глянул на озеро. Полчище злобных созданий никуда не делось, однако той русалки, что почти заставила его спрыгнуть с берега в воду загадочными видениями, не было.
– Что ты почувствовал? – неожиданно подал голос Люпин, изучая лицо друга с затаённым интересом.
– Туман, – прохрипел Сириус и тут же, прочистив горло, добавил: – Туман видел и… темноту вокруг.
– А ещё?
– Я… – Блэк, резко оборвав голос, пристально посмотрел на Гермиону, на её бледное лицо, на глубокие, как самая золотая осень, глаза и растрепавшиеся волосы, в которых осели хрустальные снежинки.
– Эй?..
– Ничего я больше не видел.
– Только туман?
– Да, только туман.
Сириус, отбросив с лица пряди волос, засунул руки в карманы и резко развернулся.
– Идёмте. Все уже собираются.
Гермиона, чуть закатав рукав собственной мантии, воззрилась на позолоченные часы – действительно, длинная стрелка в виде волшебной палочки указывала на окончание урока.
– Опять эти нелепые нежности, – вдруг процедила Тайра, смотря вперёд, туда, где Мадам Грабли-Дёрг нетерпеливо ожидала медлительных гриффиндорцев. Когда мародёры поравнялись с когтевранцами, к плечу одного из них совсем недвусмысленно прижалась светловолосая девушка и даже то, что юноша на эти заигрывания никак не реагировал, её не насторожило. – Как так можно?
– Что именно?
– Играть на публику, – Тайра скривилась. – Даже слепому будет видно, что они фальшивят.
Гермиона, оттягивая шарф, словно ей вдруг стало жарко, криво улыбнулась.
– У каждого свои понятия о любви.
– Да какая тут любовь!
– Мы не в праве их судить.
Тайра, промолчав, пытливо заглянула в лицо подруги. Гермиона, не обратив на это внимания, медленно направилась в школу…