* * *
– Ну, сегодня хотя бы тепло… Или мне кажется, а? Новый порыв ветра заставил Тайру резко замолчать и спрятать лицо под объёмным шерстяным шарфом. Ни Гермиона, ни Лили, втянув голову в плечи, не посчитали нужным отвечать на вопрос подруги. Потому что это было более чем бессмысленно. Очередная суббота выдалась подозрительно тёплой и бессовестно ветреной. Несмотря на то, что снежная корка искрящегося снега почти таяла под ногами, ветер сбивал с ног, набрасывался так, словно только и мечтал опрокинуть каждого из незадачливых путников на спину, повалить в снег, укрыть настом из снежной пыли и там оставить до первой весенней оттепели. Неистово хлестая пощёчинами по лицу, он заставлял трёх идущих ему навстречу девушек горбиться и плотнее кутаться в шарфы и мантии. – Это что же Рождество такое… – До него ещё три дня. – Считай, что один уже почти прошёл. Лили фыркнула, не в силах прервать ворчание подруги, и тут же об этом пожалела, когда ветер невидимой рукой ударил её по губам. Впереди идущий девушек четверокурсник, поскользнувшись на заледеневшей луже на мраморном мосту, безвольно рухнул на землю. Тут же по окрестностям разнёсся дружный хохот его приятелей, даже не подумавших помочь несчастному. – Надо быть осторожней… – Уж точно, Эванс, я думаю, именно это правило они забыли вызубрить на ночь. – Прости, конечно, но я буду очень радоваться, если ты последуешь его примеру. Тайра послала Лили ироничный взгляд, восхищаясь наивностью подруги. В Хогсмиде, вопреки всем ожиданиям, было довольно безлюдно – все ученики и случайные прохожие мгновенно разбрелись по магазинам и тавернам, с наслаждением отгородившись деревянными стенами от свирепствующей стихии. Развешенные между домов цепочки рождественских гирлянд неистово раскачивались, отбрасывая отблески своих огоньков в окна тесно прижатых друг к другу домиков. Ни смеха, ни привычного улюлюкания довольных первокурсников – только свист ветра. Отвоевав у людей эту деревеньку, он, как набежавший грабитель, тряс крыши домов и кроны редких деревьев, будто что-то требуя от них. Без лишних слов девушки направились вдоль улицы прямо к «Трём мётлам», дубовая вывеска которых болталась из стороны в сторону и скрипела столь угрожающе, будто обещала упасть на голову любому желающему пройти мимо. Мелодично прозвенела подвеска из розовощёких Санта Клаусов, когда девушки гурьбой ввалились в переполненную таверну. Однако этот звон не привлёк ничьего внимания, бесславно рассеявшись во всеобщем гомоне. Гермиона в смятении взглянула на подруг. – Кажется, тут нет мест. – Ерунда, – Тайра рывком сдёрнула с шеи тяжёлый ярко-малиновый шарф, полная решимости во что бы то ни стало найти свободный столик или, если потребуется, освободить какой-нибудь из них силой. Лишь бы не возвращаться обратно на улицу к заунывному погребальному вою вьюги. Поманив подруг за собой, Тайра направилась вглубь таверны, изящно лавируя меж бесконечных стульев, об углы которых то и дело зацеплялся болтающийся в её руке шарф. Многие краснощёкие посетители оглядывались вслед новоприбывшим, другие не обращали на них ни малейшего внимания, гремя вилками, десертными ложками и кубками янтарного сливочного пива, шипение пузырьков газа которых напоминало беспрестанную заевшую пластинку. Даже знаменитая и уже ставшая легендарной финская полька, звучащая из граммофона, никого не интересовала. К привычному запаху запечённого хлеба и жареной индейки добавился какой-то острый и очень свежий оттенок. Этот смолянистый хвойный аромат излучала стоящая прямо по центру таверны большая ель, верхушка которой слегка деформировалась от низкой высоты дубового потолка заведения. С интересом разглядывая её гирлянды, Гермиона неожиданно заметила какое-то быстрое движение за одной из увесистых «лап» ели. Приподнявшись на стуле, успевая одной рукой чистить очки о собственный свитер, другой рукой девушкам махал Джеймс. Вероятно, он постеснялся окликнуть их, смущаясь перспективы отвлечь посетителей от их дел. Однако, как оказалось, на самом деле рот его был занят огромным куском пирога, который он с завидным упорством пытался прожевать. – Привет, мальчики, – поздоровалась Лили, с облегчением присев на многозначительно выдвинутый Джеймсом стул. Проглотив пирог и заодно нацепив засиявшие очки на положенное им место, юноша повернулся к возлюбленной. – Привет, а мы как раз думали… – Где Блэка оставили? – беспардонно перебив окрылённого Джеймса, Тайра плюхнулась на свободный стул и сложила руки на груди. – Там же, где и обычно. – Да ладно, неделя прошла, какое… – Если интересно, у него потом спросишь, – Джеймс раздасованно нахмурился. – Привет, Гермиона. Почему такая грустная? – Просто замёрзла. – Бледновато выглядишь. – Ты не лучше, – перевела стрелки Тайра. – Я был самым румяным и весёлым человеком, пока не пришла ты. – Ты сам позвал. – Может, хватит? – предложил Римус, постукивая пальцами по столу. – Я не успел ещё со всеми поздороваться, а вы уже обнажили клинки. Лучше подумайте, что нам заказать. – Чего-нибудь, что помогло бы моему другу заново развеселиться. – За него не беспокойся, Тайра, – улыбнулся Римус, жестом подзывая заболтавшуюся с одним из посетителей Мадам Розметту. – У Джеймса иммунитет к разного рода негативным эмоциям. Аккуратно расстегнув мантию, Гермиона молчаливо откинулась на спинку резного стула. От резкой смены температуры лицо и руки нещадно жгло, будто их держали в углях одной из жаровен таверны. Казалось, что через секунду-другую от неё и Лили, которая не уступала Гермионе по румянцу на щеках, пойдёт густой пар. Ярко горел свет, получаемый из частичек тут и там сверкающих ламп, серебряные подносы, кубки, даже поверхности столов – всё сверкало янтарными бликами, гипнотизируя посетителей золотыми сполохами. И тем не менее ощущение тусклости не покидало Гермиону. Омрачены были все последние дни пугающими слухами о Сьюзен, непримиримой ссорой Джеймса и Сириуса и ощущением удушающей неизвестности. Гермионе казалось, что ещё немного, и она ослепнет от той темноты, которая заставляла её теряться в собственных кошмарах. А о том, кто был причиной её потерянности, она запрещала себе думать… – Ну, ребятки, чем вас угостить? – подошедшая спустя несколько минут к их столику Мадам Розметта, опёршись рукой о спинку стула всё ещё недовольной Тайры, беспардонно отряхнула воротник на груди от муки и капель застывшей карамели. Грудь её при этом влекуще заколыхалась, вынудив Питера стыдливо опустить глаза. – Нам по порции пива, пожалуйста, – попросил Римус. – Каждому. – И всё? – Мне ещё брусничный пудинг, пожалуйста. – Конечно, Лили, – Мадам Розметта что-то наотмашь черкнула в толстом блокноте. – А тебе, дорогуша? – её смешливый взгляд упал на взъерошенную макушку Джеймса. – Стыдно признать, но я не голоден… – для наглядности, юноша похлопал себя по животу. – Негоже. Принесу тебе овсяного печенья с мёдом. – А если у меня появится второй подбородок? – Это будет лучшим комплиментом для моей стряпни, – засунув блокнот в карман фартука, Мадам Розметта удалилась, мерно покачивая пышными бёдрами. В повисшем молчании, полюсами которого были насупленные Тайра с Джеймсом, особенно неловко стало слышать смех за соседними столиками. Римус, постукивая пальцами по столу и этим чрезвычайно нервируя всех остальных, изучал хохочущих посетителей таверны. Лили с Питером смущённо переглядывались. Растирая руки, Гермиона буравила взглядом хрустальные ленты инея на окне. Как странно было осознавать, что отсутствие одного человека может стать невероятно «тесным». Как будто столбы склейки всех связей между ними вдруг превратились в трухлявые пни, и каждый из друзей злился на это, не в силах открыто высказать свои мысли. «Нам нужен Сириус». Так думала Тайра и раздражалась от лживой бесстрастности Джеймса. Так думал Джеймс и бесился от того, что остальные это знали. Качая ногой под столом, заставляя тем самым стул Лили слегка трястись, Питер шумно отхлебнул пиво. Никто не обратил на это внимания, и он повторил свой манёвр, дополнив его причмокиванием. Тайра, не выдержав, тут же скривилась. – Отвратительный звук. Как будто затычку вытащил. – Из чего? – заулыбался Питер. – Да неважно. У кого насколько фантазии хватит. – Интересно, тебя с таким же звуком вытаскивают утром из постели? – задумчиво протянул Джеймс, пряча улыбку. Римус кашлянул, опуская взгляд и сдерживая смех, остальные уставились на Тайру. Смешок юноши, будто выстрел, разорвал ту липкую паутину злобы, что окутывала друзей. На краткий миг всем показалось, что примирение возможно. – Остроумно, Поттер, – девушка хмыкнула. – И по-аристократически тонко. – Но ведь я прав. Пришла, спросила про Блэка, взбесилась и испортила всем настроение. Где логика? – А у тебя? – Это отдельная тема. – Да ладно, мне всё равно, как вы там выясняете с ним отношения. Просто мне казалось, что вы с ним лучший пример дружбы… – Тема закрыта, – глаза Джеймса потемнели. – И я думала, что именно в такой ситуации нам надо держаться вместе, – жёстко закончила Тайра. – Не думаю, что мы должны держаться с человеком, который чуть не испортил всё. – Гермиона сто раз тебе объясняла, что он не виноват. – Ребята, давайте не будем… – осторожно проговорила Лили, умоляюще глядя на подругу, заострившиеся от выражения злости на лице скулы которой яснее любых слов говорили, что она не намерена останавливаться на полпути. – Мне всё равно. – Какая тупость, Поттер… Тебе ведь не хватает его. – Прекрати. – Я же вижу, как ты смотришь, когда он мимо тебя проходит. – Я же сказал, хватит, Тайра! – Послушайте, хватит ссориться… – И драться ты с ним не хотел, а пытался привлечь внимание… – Ну, всё! – взбесившись, Джеймс резко отодвинул стул и поднялся на ноги. – Пойду проветрюсь. Намотав шарф на шею, он хлопнул входной дверью. Снова зазвенела стеклянная подвеска, только на этот раз слегка обескураженно. Подвешенные на нитях Санта Клаусы завращались вокруг своей оси, будто зароптавшие от изумления ожившие болванчики, сталкивающиеся между собой и негодующе взвизгивающие. Лили, шумно выдохнув, поднялась с места. – Я догоню его… – смущаясь под взглядом Тайры, она вскочила и, одеваясь на ходу, выбежала на улицу. Постукивая пальцем по округлой ручке кружки из-под пива, Римус тяжело откинулся назад. Внимательно взглянув на девушку, он чуть нахмурился. – Ему нелегко, Тайра. Что бы ты ни думала. – Знаю. Поэтому и довожу его. – Ему и бродяге нужно время. – Ты веришь Гермионе? – Разумеется. Пытливо взглянув на Римуса, Тайра кивнула и тут же вымученно улыбнулась Мадам Розметте, что живо шла с серебряным подносом к их столу. – А где же остальные? – по выражению лица хозяйки таверны было видно, что она не надеялась встретить такое запустение за данным столом. С неподдельным изумлением переведя взгляд с одного пустого стула на другой, она ловко перехватила поудобнее поднос и принялась расставлять кружки сливочного пива по столу. – Сейчас придут. Вышли прогуляться. – Скажите им, когда придут, чтобы попросили меня подогреть пиво. – Всенепременно. С благодарностью приняв бокал сливочного пива у Мадам Розмерты, Гермиона вновь погрузилась в свои мрачные мысли. Осознание, что никто из друзей не догадывался о тайне маховика времени, превращало всё в нереальную фантасмагорию – казалось, что так не должно было быть. Возможно, именно поэтому она иной раз испытывала огромное желание обо всём им рассказать. Или, напротив, это желание испытывало её. Джеймс не хотел и слышать о западне, в какую попал Сириус, и это причиняло Гермионе, как ни странно, боль. Она нередко обижалась на Рона или Гарри, однако здесь всё было серьёзнее. Зная, что примирение необходимо, она, тем не менее, не чувствовала себя способной помочь Сириусу, и это осознание огромными булыжниками висело на кистях рук. Медленно потягивая пенистый шипучий напиток, Гермиона вдруг почувствовала, как по спине швейной иглой проехались мурашки. Пытаясь понять их причину, девушка оглянулась, и тут же в оцепенении застыла. В нескольких метрах от неё, сидя в полутени, что отбрасывала высокая праздничная ель, незнакомый юноша что-то обсуждал со своим приятелем. И, почему-то, не сводил глаз с Гермионы. Можно было подумать, что он всего лишь с интересом рассматривает её облик, если б не взгляд, ледяной стальной наконечник которого мог оцарапать кожу до крови. Серые радужки, как стрелы, переливались в слабом свете огней ёлки, и они, бесспорно, были Гермионе знакомы. Резко отвернувшись, девушка сделала большой глоток и, закашлявшись от жгучести сливочного напитка, готова была поклясться, что наблюдающий за ней юноша искривил губы в усмешке. – Ты чего? – Тайра обеспокоенно взглянула на подругу. – Горячо очень. – Похлопать? – Питер протянул руку к Гермионе, воодушевлённый желанием помочь. – Нет, спасибо, всё в порядке. – Ладно… Улыбнувшись, Гермиона сделала вид, что смотрит на ловко разливающего пиво крупного и удивительно проворного бармена. Но она понимала, что наблюдающего за ней юношу она не обманула. Разумеется, она не могла не узнать Регулуса – его поразительно тяжёлый взгляд не смог бы затеряться даже среди миллионов других глаз. Без сомнения, ему она очень не нравилась. И у Гермионы даже не возникало сомнений в том, что Регулус, дай только ему шанс, непременно бы высказал открыто свою неприязнь. Возможно, Дамблдор был не совсем прав, рассказав о событиях недавних дней в письме матери Сириуса, не утаив того факта, что мысли и воспоминания её сына выпотрошила какая-то незнакомая им девчонка. Какая-то Гермиона Грейнджер, что оказалась достаточно смелой, чтобы влезть в тайну их семьи. Или достаточно глупой. В любом случае, Регулусу требовалось время, чтобы разобраться с внезапно возникшей проблемой в лице Гермионы. Ведь она единственная знала наверняка, что семья Блэков давно продала себя. Однако пока Регулус только наблюдал. Молча и внимательно… Хлопнула входная дверь, впуская обратно в таверну Джеймса, за которым с поникшим видом брела Лили. Она прятала глаза и закусывала губы, терзая их столь сильно, будто хотела прокусить их вишнёвую кожу. Тайра, отпив сливочного пива, с грохотом, на который обернулись многие сидящие близ посетители, поставила кубок на стол. – Извините, ребята. Нам с Гермионой пора. – Куда вы уходите? – Разговор всё равно не клеится. – Жаль… – тихо произнёс Питер, наблюдая за тем, как Тайра накинула на себя мантию. Гермиона последовала её примеру, радуясь возможности уйти. Пока она укутывалась шарфом, Тайра уже выскочила из-за стола и стремительно подошла к идущему ей навстречу Джеймсу, загородив ему узенький проход между стульями. – Ты довёл её до слёз! – палец Тайры с силой ткнул юноше в грудь, как будто нажав на кнопку тишины, отключив мгновенно весь гомон, что ранее наполнял таверну. – Ты, вонючий кусок, что ты ей сказал? Джеймс, бледный то ли от ярости, то ли от волнения, плотно сжал губы. Наклонившись к девушке так близко, что смог бы носом коснуться её волос, он указал рукой на дверь. – Проваливай. – Ну, Поттер, тут ты даже Блэка переплюнул. – Я сказал, проваливай! – Ребята, что у вас случилось? – откуда-то со стороны послышался встревоженный голос Мадам Розметты. – Да пошёл ты к дьяволу! – Тайра, толкнув юношу в грудь и кипя от гнева, кинулась прочь под наблюдением изумлённых посетителей. Джеймс сжал кулаки. Он с прищуром глядел на проскочившую мимо него Гермиону, которая так и не осмелилась поднять на него глаза. Возможно, от стыда. Возможно, от смущения. Приобняв попытавшуюся возразить Лили за плечи, Тайра вывела её на улицу и тут же накинулась с вопросами. Подруга молчала, отворачиваясь, но так и не смогла сдержать заново хлынувших слёз. Отступившись от попытки вытянуть из Лили правду, Тайра в полном бессилии смотрела, как она зло утирает мгновенно застывавшие на ветру прозрачные дорожки на лице. Гермиона переступала с ноги на ногу, нервно дёргая обмотанный вокруг шеи шарф. Казалось, вместе со слезами Лили на землю опустилась всепоглощающая грусть. – Может быть, нам прогуляться? – тихо предложила Гермиона, вопросительно глядя на пожавшую плечами насупленную Тайру. – Да, пожалуй, – Лили, кивнув, резко развернулась и направилась вниз по улице. Подругам ничего не оставалось, кроме как молча последовать за ней. Снег хрустел под их ногами, ветер толкал в спины, заставляя девушек неловко запинаться. Пружинистой походкой быстро семеня впереди, Лили шумно всхлипывала и с раздражением, направленным на саму себя, то и дело запахивала развевающуюся мантию. Редкие прохожие бросали на них любопытные взгляды, Тайра отвечала им размашистыми пинками ботинок по снежным комьям. – Не думала, что Поттер станет вымещать злость… – Я всё слышу! – Лили резко остановилась и зло уставилась на подругу. – Джеймс ни на кого ничего не вымещал! Очередной снежный ком под ногами Тайры от силы её удара, превратившись в сверкающее месиво, стремительно взмыл в воздух и помчался куда-то вперёд, чтобы смачно врезаться во что-нибудь движущееся. – Что он тебе сказал? – Ничего, что могло бы меня обидеть. – Да ла-а-адно, – Тайра всплеснула руками. – Я же дурочка, это ведь не слёзы, а всего лишь аллергия на ветер. Лили, вздохнув, сжала пальцами переносицу. – Я просто встретила Северуса… – её голос прозвучал глухо и спокойно – как будто и он вместе с ней сдался напору подруги. – Где? – У трёх мётел. Когда мы вышли с Джеймсом… Я просто хотела подойти к нему поздороваться… Задержав дыхание, Лили часто заморгала, в смятении отвернувшись. Тайра нахмурилась. – Опять кулаки? – Нет… Просто развернулся и ушёл. – И всё? – А этого недостаточно? – Лили гневно сверкнула зелёными глазами. Казалось, слёзы омывают их и полируют, стирают слой какой-то тусклой пелены, и они, будто чистые листья после обильного дождя, искрятся ещё ярче. – Джеймс не будет держать на тебя зла, – весомо заметила Гермиона. – Знаю… – Поэтому и реву без причины, – проворчала Тайра. Всем своим видом изображая недовольство, она тем не менее подошла к Лили и властно прижала её к себе. Поймав взгляд Гермионы, она ободряюще улыбнулась. – Я как девочка-губка, все чужие слёзы на мне немедленно высыхают. – Это дар. – Нет… Всего лишь температура моего тела. Гермиона издала тихий смешок. Тайра по спине похлопывала уткнувшуюся ей в плечо Лили, продолжающую шмыгать носом. – Знаешь, кто я, Гермиона? Стена плача. Я уже вся измазана девичьими соплями. – Господи! – Лили недовольно отпрянула от Тайры. Утирая слёзы кулаками, она с обидой обратилась к Гермионе. – Почему я не могу просто выплакаться без её шуток? – Потому что если я тебя не остановлю, ты сделаешь у моих ног маленькую весну, – улыбаясь во весь рот, Тайра для наглядности изобразила рокенрольный танец. – Снег бы растаял, цветы взошли… Закатив глаза, Лили перевела дыхание. – Видишь, Гермиона, пара шуток, и она уже не самый несчастный человек на планете. – Зато ты лопаешься от гордости. – А почему бы нет? Лили фыркнула, не желая поддаваться подначивающему тону Тайры. Но слабая улыбка тем не менее вырвалась наружу. – Ладно, идёмте… ветер сильный, – запахнув воротник своей мантии, девушка кинула взгляд на качающуюся вывеску трёх мётел. Та как ни в чём не бывало скрипнула, заставив бредущую мимо старушку поднять голову вверх. – Куда мы теперь? – Домой, Гермиона… Наверно. – Да, – Лили печально вздохнула. – Обратно в Хогвартс. Подгоняемые бросающимся им в спины ветром, девушки понуро выбрели из ворот деревушки. Золотистые огни в окнах таверны остались позади, но Лили то и дело оглядывалась, будто надеялась, что Джеймс одумается и успеет её догнать. И их действительно догнали. Только далеко не тот, кого хотела видеть девушка. – Не так быстро, милая! – послышавшееся сзади тяжёлое дыхание заставило девушек в изумлении обернуться. Вспыхнувший блеск в глазах Лили тут же разочарованно потух, однако Гермиона хитро заулыбалась. – Куда так бежишь? – Чего тебе? Поймав на себе растерянный взгляд Лили, Гермиона покачала головой. Замерший перед девушками парень, ловко расстегнув первую пуговицу чёрной драпированной куртки, подёргал ужом обвившийся вокруг шеи тёплый платок. Когда очередной порыв ветра броском кобры прыгнул на него, юноша развёл руки в стороны, позволяя стихии охладить его вспотевшее от бега тело. – Поговорить хотел. – О чём? – А разве мало тем для разговора? – О чём конкретно хотел поговорить? – давясь от раздражения, с нажимом переспросила Тайра. – Хотел обсудить с тобой важную новость. Пока Тайра пыталась выровнять дыхание от злости, юноша в знак приветствия подмигнул Гермионе. Та благосклонно ответила ему кивком. Возможно, именно чувствуя эту благосклонность Гермионы к себе, Грег и позволял себе морочить её подруге голову. На продолжении двух недель Грег то и дело находил объект своего обожания в библиотеке, заглядывал в кабинеты её занятий, сталкивался с ней в коридоре и при этом всегда невинно изумлялся такой прекрасной встрече. Тайра фыркала, а юноша, ухмыляясь, не давал ей прохода, пока та не начинала зеленеть от злости. Когда он неожиданно выскакивал прямо перед Тайрой и начинал ворковать перед ней на всех языках и диалектах мира, Гермиона никогда не могла сдержать улыбки. И не потому, что он её забавлял. А потому, что Грег забавлял Тайру, и хоть та продолжала язвить и хмуриться при виде его, Гермиона чувствовала, что этот строптивый слизеринец очень даже симпатичен её столь же строптивой подруге. – Какую? – Ты ещё не знаешь? – открыто издеваясь, Грег расплылся в широкой улыбке. Кончик его шарфа затрепетал на ветру, будто сотрясающееся от смеха существо. – Говори или уйди, наконец! – Ты уверена? – Ты о чём? – Что? – Что за чёртов цирк! – Я был на их представлении, они хороши. – Скройся с моих глаз! – Я же не циркач. Грег переступил с ноги на ногу, брутально засунув руки в карманы брюк. В свободное время он никогда не носил школьную мантию, что в сочетании с татуировками и серьгой в ухе всегда выделяло его из толпы сверстников. Тайра, вздохнув, сложила руки на груди. – Это всё? – Я… – юноша, прервавшись, оглянулся. Выкрикивая его имя, у дверей Сладкого королевства толпились три пуффендуйки. Одна из них подняла вверх корзину с белым миндальным шоколадом, недвусмысленно поманив Грега красным от холода пальцем. Юноша помахал им в ответ. – Иду, дорогая! Порыв ветра ударил Тайре в спину, когда она резко развернулась. – Стой, куда ты? – Тебя зовут, кажется, мистер сладкая задница! Грег расхохотался. – Ну, тогда я заберу с собой Гермиону. Подскочив к девушке, он аккуратно приобнял её за плечи и повёл обратно к воротам Хогсмида. Лили остолбенело наблюдала за тем, как Грег, оглянувшись, с ухмылкой подмигнул ей. – Как думаешь, она заревновала? – юноша доверительно понизил голос, обращаясь к послушно семенящей рядом Гермионе. – Можешь не сомневаться… Но всё-таки будет лучше, если ты меня отпустишь. – Боишься её мести? – Боюсь того, что она тебя никогда больше к себе не подпустит, – покачала головой Гермиона. Грег тут же поднял вверх ладони и, дурачась, блестящей лунной походкой отошёл от девушки. – О-окей, тогда отъезжаю! Мне такие проблемы не нужны. Вид скользящего по льду на носочках ног столь грозного вида юноши вызвал у Гермионы смех. Крутанувшись вокруг своей оси, Грег изящно встал на одно колено и покорно снял с головы невидимую шляпу. Тайра, наблюдая за этим спектаклем, фыркнула. –...Позёр! Больше ничего не умеет! – ступенька лестницы Хогвартса под ногой Тайры хрустнула, стоило девушке наступить на укрывающую камень корку льда. – Он забавный. Зря ты так, – беспечно заявила Лили. Всю дорогу выслушивая жалобы подруги, она пришла к выводу, который взбесил Тайру до самых кончиков её иссиня-чёрных волос. – Он ведь тебе нравится. – Немедленно забери свои слова обратно, иначе я клянусь, что поверю, будто ты глупее, чем кажешься. – Как ни странно, не напугала. С улыбкой переглянувшись с Гермионой, Лили ускорила шаг и самая первая оказалась в медном сиянии холла замка. Двери Хогвартса издали протяжную низкую симфонию при открытии. Стены школы не отдавали теплом, но, по крайней мере, защищали от ветра, и это делало замок надёжным пристанищем для всех путников. Сейчас просторный холл Хогвартса был безлюден – те немногие ученики, что не ушли затариваться сладостями в Хогсмид, с горячей чашкой какао сидели у каминов в гостиных своих башен. Предрождественское волшебство уже пустило корни в многовековых камнях замка. Сегодня-завтра в Большом зале будут устанавливаться огромные праздничные ели, и эфир их аромата – заготовленных на балконе второго этажа, перевязанных волшебными нитями и блестящих от растаявшего снега – уже вовсю переливался в толщах воздуха. Распускалась омела, опоясывающий арочные своды Хогвартса мох покрывался хрустящим инеем, горячий шоколад становился слаще, огонь в каминах – насыщеннее, вечера – уютнее. На занятиях то и дело можно было услышать перешёптывания о грядущих каникулах и выборе подарков для родных. Дожидаясь подруг, Лили поздоровалась с проплывшим мимо сэром Николасом, который с драматическим вздохом пожаловался на холод и завистливо глянул на тёплый шарф в ладонях ученицы. Ответив ему улыбкой, девушка, притоптывая на месте, крутанулась, расставив руки в стороны. – Привет… Улыбка Лили медленно скрылась в тени, пробежавшей по её лицу. Мгновенно вернулось сосущее ощущение тоски – оно даже не подкрадывалось, а набросилось уверенно и быстро. Бросив беглый взгляд на ворота замка и убедившись, что подруги задерживаются, Лили направилась навстречу спускающемуся по лестнице юноше. – Привет, Сириус. – Как сходили? – замерев на несколько ступеней выше девушки, парень с улыбкой облокотился о перила. Сонный и одетый в помятую рубашку, он производил впечатление проспавшего все самые важные вещи на свете лентяя. – Ну, как сказать… – Весело было? – Знаешь, – Лили серьёзно вгляделась в лицо друга, – без тебя не очень. Тайра опять довела Джеймса. – Прокипятила его косточки? – Точно. – Значит, сегодня вечером меня опять ждёт драка? – Сириус попробовал усмехнуться, но печаль в его глазах никуда не уходила. Более того, стремительно набухала, как грозовая туча, впитавшая в себя всю соль морей. – Ох, Сириус… Лили вздохнула. Многие гриффиндорцы уже успели понять, что между лучшими друзьями школы происходит что-то неладное. Случайно оказываясь рядом в коридорах, они неизменно сцеплялись в драке, конец которой положить мог только один из профессоров. Лили даже начало казаться, что МакГонагалл всерьёз обдумывает идею следить за одним из друзей в целях профилактики… – Мда… – в повисшем молчании Сириус по привычке взъерошил волос. – Ты одна? – Нет, там Гермиона с Тайрой где-то идут… – Вечно отстающие. – Не вздумай при них это сказать, – Лили улыбнулась, погрозив юноше пальцем. Тот покорно склонил голову. – Повинуюсь. – Ты чем занимался? – Я? Ну, всем, чем занимаются неудачники: поспал, поел… Домашнее задание выполнил. – Вот это да! – Лили рассмеялась. – Рождественский подарок профессорам? – Что-то вроде того, – улыбаясь, Сириус кинул взгляд на заскрежетавшие двери Хогвартса. Лили в смятении оглянулась. Там, где огромные двери замка образовали сияющий белоснежный проход, нарисовались две фигуры – Гермиона и хромающая рядом с ней Тайра, ворчание которой откликнулось недовольным эхом со всех сторон. Пытаясь идти без посторонней помощи, она то и дело морщилась. К счастью, Гермиона без слов всё понимала и ненавязчиво, но уверенно подхватывала её под руку. Левый бок Тайры белел от снега, что медленно осыпался хлопьями от её тяжёлых шагов. – Кто-то пострадал? – тихо предположил Сириус. – Боюсь, да, – подтвердила Лили, хмурясь. Они в абсолютном молчании дожидались, пока подруги медленным строевым маршем доковыляют до лестницы. Не сводя взгляда с Гермионы, Сириус напряжённо ждал, когда она заметит его. Внутри вновь закололо – казалось, маленькая колибри своим острым клювиком проткнула сердце и принялась жадно пить его кровь. Так происходило каждый раз, стоило ему увидеть Гермиону – неважно, во сне, в библиотеке или сидящей за первой партой на занятии. Иногда Сириусу мерещилось, что в один прекрасный день эта колибри озвереет и разорвёт его сердце на части… Однако пока она лишь аккуратно порхала рядом с ним – дрожащим и мерно постукивающим в груди. Встревоженно глядя на Тайру, Гермиона мягко помогала подруге преодолеть скользкий от лёгкой влаги каменный холл. Сириус видел, как она хмурит брови и следит за каждым движением Тайры. Её глаза как всегда потемнели от сосредоточенности – в этом можно было не сомневаться, он уже успел изучить все их оттенки. На этот раз они, вероятно, сияли чем-то схожим с проржавевшей медной пластиной, посыпанной золотой пылью. Её волосы завились от снежных порывов и распушились ещё больше, на щеках рдел лёгкий румянец, маленькие и даже в выходной день покрытые пятнышками чернил руки покраснели от холода, плечи, как обычно, чуть ссутулились – это была его Гермиона, трогательная и серьёзная одновременно, знакомая, но далёкая и не желающая быть ближе, чем того требовала её гордость. Она знала о нём и его жизни всё, но скорее всего даже не догадывалась, как у него прерывается дыхание, когда она смеётся в ответ на его самые глупые шутки… – …Привет, Блэк, – хмуро поприветствовав юношу, Тайра на миг замерла у подножия лестницы и, вздохнув, медленно принялась взбираться по её ступеням. – Привет, дорогуша, – Сириус с ухмылкой кивнул девушке. Он не успел поймать тот момент, когда Гермиона подняла на него глаза, но, тем не менее, он уловил, как от её взгляда по его телу вниз стекла тягучая горячая смола. – Неудачное приземление? – Неудачный взлёт, – Тайра усмехнулась. – Хотела перепрыгнуть заледеневшую лужу. Она оказалась больше, чем я рассчитывала. – Ты случайно не про Чёрное озеро говоришь? – Остроумно, но нет, Блэк. Скорее я говорю про ту кучку слёз, что ты оставил у входа в замок, когда Поттер не взял тебя в Хогсмид. – Ну, к сожалению, я не умею слёзы собирать в кучки. – Зато я знаю, из чего у тебя получаются прекрасные кучи. – Эй, в запретную зону лезешь! – Сириус усмехнулся, глядя на поравнявшуюся с ним Тайру. Та, на удивление Лили, рассмеялась и, дав юноше почти невесомую затрещину, направилась дальше. – Возвращайся к нам, Блэк. – Постараюсь. Следя за тем, как Тайра медленно, но упорно хромает по лестнице, Лили вздохнула. – Что ж, Сириус… Ещё увидимся. – Конечно. Улыбнувшись, Лили, бойко перепрыгивая через каждую ступень, в два счёта догнала медлительную подругу и заботливо позволила ей опереться на её руку. Гермиона, замерев у подножия лестницы, в ступоре наблюдала, как девушки скрываются в сумраке раскрывающегося прямо у вершины лестницы коридора. Спохватившись под внимательным взглядом юноши, она быстро устремилась вслед за ними. На ходу расстёгивая тёплую мантию, Гермиона не глядела на Сириуса, и только лишь поравнявшись с ним, на секунду перехватила его взгляд. И, конечно же, Сириус как всегда всё понял. …Несмотря на заметную прохладу, ладони Гермионы вспотели. Корешок зажатой в её руках книги будто накалился – ещё немного, и в воздухе вместо аромата стены и пыли запахнет жжёной бумагой. Вздохнув, девушка отложила в сторону так ни разу и не раскрытый фолиант. Пытаясь убедить себя, что нужно делать домашнее задание, Гермиона продолжала нервничать. И даже не могла себя за это как следует отругать. Сегодня она спряталась в восточной части библиотеки – рукой подать до запретной секции. Также зовуще пылали фонарики, шелестела перескакивающая со страницы на страницу пыль. Под куполом разбухали лианы омелы. Всё призывало Гермиону к спокойствию, тем не менее она продолжала тревожно хмуриться. Каждый раз она находила новое место в просторной библиотеке. И каждый раз Сириус её находил. Эдакая игра в кошки-мышки. Вот только если она и была мышкой, то он – настоящим снежным барсом. На этот раз всё должно быть по-другому, в этом Гермиона себе клялась. Она понимала, что больше не выдержит этих ночных кошмаров. И многозначительные ухмылки Тайры ей, к слову, тоже вовсе ни к чему. – Что учишь? Несмотря на тревожное ожидание и свою собранность, Гермиона вздрогнула и тут же с шумом втянула в себя воздух. Позади послышался смех. – Чёрт, забыл, какая ты пугливая. – А тебе опять нужна помощь по зельеварению? – Ну… не совсем. По нумерологии. Обойдя Гермиону со спины, Сириус уселся напротив неё и невинно подтолкнул к девушке пергамент – мнимую причину их встреч. Гермиона, изобразив заинтересованность, посмотрела на жирную просвечивающую свозь свиток кляксу, зная, что к ней никто из них, конечно же, за этот вечер так и не притронется. Как и обычно, повисла тишина. Они словно оба набирались мужества, прежде чем начать разговор. Сириус изучал трещинки на дубовом столе, пока Гермиона украдкой разглядывала новые ссадины на его лице. Заживший кровоподтёк в уголке губ вновь набух от полученного вчерашним вечером удара кулаком Джеймса. Царапина на его щеке причудливо огибала его скулу, и это выглядело почти красиво… Взгляд Гермионы быстро скользнул по губам Сириуса, к которым она после того поцелуя больше не притрагивалась. В ответ на эту мысль из её груди вырвался тихий вздох. После того поцелуя она не избегала его, нет. Более того, позволяла ему приходить к ней в библиотеку и бессовестно отвлекать от домашних заданий. Позволяла себе смеяться в ответ на его дурачества и краснеть от долгих, необъяснимо смущающих взглядов. Позволяла себе неосознанно тянуться навстречу к нему, но думать о нём – никогда… – Что? – юноша тут же поднял голову. – Всё нормально. – Что делает Тайра? – Мадам Помфри быстро сняла ушиб, так что Тайра сейчас отдыхает. – Понятно. Рад за неё. – Да уж… Джеймс ещё не пришёл? – Нет, – Сириус удивлённо приподнял брови. – А что? – Ничего. – Боишься драки? – Не то, чтобы… – Значит, предвкушаешь? – Сириус заулыбался. – Я не настолько кровожадна. – Помню, ты мне обещала нос проткнуть когда-то в теплице. – Это было давно… – Я ещё была молодой и дурной девицей, – закончил Сириус. Гермиона тихо рассмеялась. – Зато сейчас стала похожа на МакГонагалл. – Ну, пока ещё нет. – Ты сам так сказал. – Когда? – Подумай. Сдвинув брови, юноша замолчал, делая вид, будто хорошенько копается в своей памяти, хотя Гермиона знала, что это не так. Странно было признать, но она изучила его и если пока ещё не наизусть, то на половину точно. Гермиона уже знала, что когда он небрежно проводит ладонью по волосам – он смущён. Когда расстёгивает и застёгивает пуговицу рубашки – задумчив. Когда высокомерно вздёргивает подбородок – обижен. Когда вразвалочку спускается по лестнице – чрезвычайно доволен собой. Она замечала все тонкости его поведения… и кажется, была влюблена в них. Ей нравилось, как он дерзко спорил с зеленеющими от злости преподавателями, как взваливал на плечи врезавшихся в него первокурсников и тащил их, хохочущих, по всему коридору. Глаза Гермионы сияли, стоило ей увидеть, как он за несколько минут до конца занятия нервно дописывает половину контрольной работы, делает там кляксу и в раздражении хватается за голову. Ей нравились его движения – ленивые и вместе с тем спокойные. Она могла не отрываясь наблюдать за тем, как он закидывает на плечо школьную сумку, как летает на метле во время занятий, как закидывает в рот конфету, а фантик подсовывает в сумку Римусу. Он был сиянием. Его хотелось схватить, сжать в коготках, воспламенить его, но что-то мешало… – Ладно, сдаюсь. Не могу вспомнить. – Жаль… – задумчиво пробормотала Гермиона и вдруг нахмурилась. – Я хотела насчёт Сьюзен спросить… Она… – Завтра. Дамблдор сказал, что она готова. В повисшем молчании Гермиона вновь схватила книгу – просто, чтобы в руках что-то было. – Я хочу попросить у неё прощения. – Ты? – Сириус изумлённо выгнул бровь. – За что? – Я… не знаю. Мне просто её жаль. – Мне тоже. – Она ведь не такая… ужасная. – Знаю. Выдержав долгий взгляд Гермионы, Сириус сцепил руки в замок. – Зато теперь Римус будет в безопасноти. – Да… – Да. И ты тоже. – Я и так была в безопасности. – Ну, да ладно, – Сириус ухмыльнулся. – Опять храбришься. – Нет, – в каком-то ступоре выговорила Гермиона. – Лили ведь она и не трогает. – А причём тут Лили? – И Тайру не трогала. – Потому что понимала, что её просто так не взять… Но к чему всё это? – Сириус прищурился. Гермиона потупила глаза и плотно сжала губы. В груди стало так горячо, что волнение превратилось в боль. – Ты может быть думаешь… – осторожно начал Сириус, пристально глядя на девушку. – Что она считает тебя моим другом, а я… – Я и есть твой друг. – Нет, я хочу сказать… – Я твой друг, Сириус, – Гермиона, мучительно сдерживая резь в горле, почти по слогам выговорила. – Друг. Ведь так? Сириус мрачно молчал. Девушка запальчиво продолжала. – Ну, если хотя бы не друг, то приятель. Я не настаиваю, чтобы ты называл меня другом, но… – К чему ты клонишь? Гермиона сжала в руках книгу. На затворках её памяти опять захохотала Беллатриса. – Я к тому, что с друзьями не целуются. – Так мы… – Поэтому мы больше не будем! – Гермиона нервно заправила прядь волос за ухо. – Я хочу всё разъяснить. Я… – Так разъясняй понятней. – Хочешь начистоту? – Естественно. – Это надо прекратить. – Что? – Всё. – Почему? – видя, как Гермиона напряжённо распрямилась, Сириус подался вперёд. – Уоллер? – Что? – Этот чёртов Уоллер? – цедя каждое слово, юноша с шипением выдыхал воздух. Костёр ярости вновь начал стремительно разгораться. – Нет, причём тут он? – Тогда кто? – Я. Будто получив пощёчину, Сириус безвольно откинулся на спинку стула. Барабаня пальцами по столу, он зло глядел на Гермиону. Она прятала от него взгляд. Вновь ускользала. Непонятно почему. – Хочешь сказать, что тогда ты была против? – Я… – Против? – Да, – Гермиона вздёрнула подбородок. Гордость опалило стыдом и её последняя искра медью мигнула в её взгляде. – Понятно… – Сириус усмехнулся. – Я всего лишь хочу сказать, что… Это неправильно. – Что именно? – Наше общение. – Объясни. – Не могу, – Гермиона понуро опустила плечи. – Ты многого обо мне не знаешь. – Узнаю потом. – Тебе это не понравится, – швырнув последнее слово юноше в лицо, Гермиона стремительно поднялась и кинулась в лабиринты книжных полок. Те фолианты, что она принесла с собой, так и остались лежать на столе, однако впервые в жизни их участь не волновала девушку. Быстрым шагом она огибала стеллаж за стеллажом. Горло сдавливала раскалённая леска, но Гермиона не позволяла себе оглянуться. С каждым шагом хохот Беллы в её голове стихал, и девушке казалось, что она наконец-то оставила свои кошмары позади. Несмотря на дрожь в груди, она чувствовала себя сильной, сделав тот выбор, который в будущем, она не сомневалась, Сириус посчитает единственно верным. Однако тот Сириус, который неожиданно преградил ей путь, как оказалось, был другого мнения. – Ты считаешь меня идиотом? – Что? Я не… – Я сам решу. – О чём ты? – пятясь, Гермиона растерянно озиралась. – Сам решу, что мне понравится, а что нет. – Сириус, пожалуйста, ты не понимаешь… – Да и плевать. – Мне не плевать! Вытянув руку, не подпуская наступающего юношу ближе, Гермиона рвано выдохнула. – Меня скоро не будет в этой школе… Я уеду. Сириус резко остановился. Изумление в его глазах приобрело тёмно-бирюзовый оттенок. Пристально глядя на Гермиону, он потрясённо выдохнул. – То есть? – Я скоро уеду. Я здесь всего лишь на какое-то время… – Но почему… – Об этом никто не знает! Сделав несколько шагов назад, Сириус опёрся руками об одну из полок и молчаливо склонил голову. – Никто не должен был знать… – Гермиона неуверенно попятилась назад, заламывая дрожащие пальцы, желающие вцепиться в ткань рубашки Сириуса и срастись с ней навсегда. – Я уже говорила, что считала тебя хорошим человеком… Я не обманывала, но на самом деле я буду рада называть тебя своим другом. Так что… Извини… Мне жаль. – Чёрта с два! – Мне правда жаль. – Я не об этом! Сириус распрямился. – Мне плевать. Два быстрых шага, и Гермиона вновь оказалась в кольце обжигающе нежных рук. Попробовав отстраниться, девушка ощутила, что кольцо сомкнулось вокруг неё ещё сильнее. – Сириус, пожалуйста… Юноша не церемонился. А она вновь не сопротивлялась. В детстве мама любила ей говорить, что когда люди касаются друг друга, внутри каждого из них взлетают стайки звёздной пыли и, мелодично звеня, заставляют их глаза сиять. Сейчас, Гермиона чувствовала, что эта звёздная пыль не просто заставляла её глаза сиять – она плавила кожу. Оседала на ней изнутри и превращала её в податливый засахаренный мёд. Само её сердце превращалось в тягучую каплю смолы – стоило лишь притронуться, и на нём останется отпечаток. Она отвечала на поцелуй Сириуса, запускала пальцы в его волосы, позволяла его рукам жадно касаться её талии. Невероятно было чувствовать, как сильное мужское тело скучало по её изгибам. Широкие плечи казались её ладоням двумя скалами, которые, если потребуется, закроют и защитят её от всего враждебного мира. Она приникала к нему, вздрагивала и вальсировала в бешенном ритме их тесно сцепленного дыхания. Аромат его духов обжигал гортань, но девушка продолжала жадно глотать его, сминать этот шлейф пальцами с воротника его рубашки. Сириус цеплялся за неё. Его руки бесстрашно гладили её спину. Одна из них медленно, осторожно и непередаваемо нежно дотронулась до поясницы Гермионы, и она инстинктивно, по-кошачьи лениво выгнулась. В какой-то момент девушка успела испугаться того, что совершенно потеряет над собой контроль. В животе стало так тесно, что сердце испуганно затрепыхалось от наползающей на него лавы. Гермиона уже понимала, что проиграла схватку. И уже не приходилось себя убеждать, что она сильнее, чем её симпатия к Сириусу. Потому что «чёрта с два»!.. –…Куда делась вся твоя порядочность? Неожиданно раздавшийся близ голос заставил подростков резко отпрянуть друг от друга. Задыхаясь то ли от смущения, то жара, что румянцем окрасил скулы, Гермиона быстро заправила выбившиеся из причёски пряди волос за ухо. – А, братец? В проходе между стеллажами, опираясь плечом о полку, стоял Регулус. Он со злорадной усмешкой глядел на взлохмаченного, тяжело дышащего Сириуса, который, вздёрнув подбородок, аккуратно загородил собой тревожно застывшую Гермиону. – Чего тебе? – Давно библиотеку стал посещать? – Чего тебе? – сквозь зубы процедил Сириус. – Скоро Рождество. Мать отклонила твою просьбу остаться в Хогвартсе. – Это была не просьба. – Вынужден тебя огорчить, – Регулус бесстрастно стряхнул невидимую пыль с нагрудного кармана мантии, – но праздник ты будешь встречать в кругу семьи. – Я не поеду. – Тебя, кажется, никто не спрашивал. Меня ведь не подводит память, да? Ты сам решил, но твоих детских претензий мало. К тому же, они мало кого интересуют. Сириус тяжело вздохнул. Гермиона обеспокоенно следила за тем, как на его скулах забегали желваки. – Это всё, что ты хотел сказать? – Возможно… – протянул Регулус. Его сочащийся ядом взгляд прыгнул на лицо Гермионы, на мгновение вырвав из лёгких девушки весь кислород, которого ей и так катастрофически не хватало. – Она ведь не будет против, если ты уедешь? Сириус рукой схватил запястье Гермионы и придвинул её ещё ближе к себе. Регулус с брезгливостью следил за тем, как пышная шевелюра девушки почти полностью исчезает за спиной его брата. – Убирайся, Регулус. – Ах, да, тебе же не до разговоров… Сьюзен бы нашла способ тебя успокоить, а эта только и делает, что прячется за тобой. Гермиона гневно дёрнулась, но Сириус ещё крепче сжал её руку, не позволив ей ответить. – Никто не сомневается, что Сьюзен всегда была твоей любимицей. – Среди всех твоих домработниц, да. – Проваливай отсюда. – Она меня боится? – Регулус вытянул шею, пытаясь разглядеть пылающее лицо Гермионы. – Нет. – Кажется, она познакомилась со мной в твоей голове… – Именно поэтому она тебя не боится. – Я… – Гермиона набрала в грудь воздуха, но Сириус столь сильно вцепился в её запястье, что вспышка боли резко оборвала голос девушки. Рассмеявшись, Регулус покачал головой. Продолжая ухмыляться, он распрямился и, кивнув напоследок, медленно развернулся. – До встречи дома. – Только в твоих снах. – К сожалению, наяву, – обернувшись, Регулус искривил губы в некоем подобии усмешки. – Будь уверен.11.
3 августа 2017 г. в 14:04
Примечания:
2 часть.
– Не смей! Не приближайся, а ползи, вымаливай прощения за собственную глупость!.
Тонкий визгливый смех, похожий на скрежет пилы, в очередной раз оглушил Гермиону, хотя, казалось, она должна была привыкнуть. Темнота вокруг делала её практически слепой, однако не беспомощной – она слышала каждый шорох ткани, каждый скрежет камня под каблуками сапог, всё, что неуловимо для остальных и оглушающе для загнанных в ловушку. Эхо сумасшедшего хохота металось между пропахшими запахом гнилого мяса стенами, и Гермионе приходилось опасливо крутиться на месте, чтобы понять, откуда ей в очередной раз ждать нападения.
– Часть тебя… Каково это?
На несколько секунд повисла тишина. Тревожно слушая удары своего сердца, девушка пропустила тот момент, когда вновь завизжавшая женщина оказалась за её спиной.
– Получай же её!
Глухой удар в грудь напрочь выбил весь воздух из лёгких Гермионы. Взорвавшийся перед глазами алый цветок из пепла и искр заставил девушку медленно осесть на пол, и чтобы не задохнуться, ей пришлось открыть глаза…
На магических часах сонно мерцали цифры – зрачки полуночи. Где-то там, в сумраке, посапывали Тайра и Лили, и кто-то из них ещё даже успевал временами всхрапывать. Всё было умиротворённо и тихо – так, как бывает только замороженной зимней ночью.
Глубоко вздохнув от практически мучительного облегчения, Гермиона рывком села на кровати и, обливаясь холодным потом, обняла себя за плечи, словно желая спрятать неистово колотящееся в груди сердце. Удивительно, на что только не шло её сознание: вчера – Гарри, сегодня – скалящаяся Беллатриса. Её ночные кошмары были извращённо жестоки и хитры – герои её снов никогда не повторялись, но эффект от них был одинаков. И если прошлой ночью она проснулась от слёз, то этой – от ужаса, что вызвала держащая на вытянутой руке целый комок грязи Беллатриса.
– Ты превращаешься в неё!
Грязь капала с её пальцев, а сама Пожирательница, не замечая, как чёрная жижа пачкает её мантию, буравила Гермиону взглядом.
– Виновата… Ты во всём виновата.
Гермиона качнула головой, прогоняя наваждение. Пижама сползла с её плеча, позволяя прохладе прильнуть к коже, взрывом морозца пробежаться по ключицам и вызвать настоящую дрожь – как будто обычных мурашек девушке было мало.
Сворачиваясь под одеялом и пытаясь вновь заснуть, Гермиона искренне надеялась, что ночные кошмары наконец смогли её убедить в том, во что ей самой верить не хотелось.
Она знала, что далеко зашла. Возвратиться было сложно, но она ещё могла это сделать. Нужно было лишь в нужный момент вспомнить, что любовь юной девушки к взрослому мужчине постыдна. Даже не запретна – просто-напросто недопустима.