Ах, какой ты славный – лапки, хвостик, уши. Вероника Долина
Но тут всё пошло решительно не так, как Сильвер предполагал. Во-первых, он, конечно, всяких воров себе представлял, но только не таких. Справедливости ради надо сказать, что он мало что успел разглядеть, потому что эти трое вертлявых, маленьких пушистых существ тут же метнулись к двери, испустив оглушительный и пронзительный фальцетный визг, мгновенно перебудивший весь дом, а Эльза, которая вдруг осознала, что операция уже началась, принялась яростно сражаться с занавеской, запутываясь всё больше и благородно призывая друзей держаться. К тому времени, как она потянулась за мечом, она уже была стиснута тканями настолько, что едва могла двинуться и издавать только короткие яростные вопли. В конце концов, кончилось тем, что Эльза во всей дури рванула вперёд, как разъярённый бык, и дорогущий карниз с дорогущими занавесками обрушился прямо на неё, и на полу осталась только выпуклая куча, присыпанная штукатуркой. Во-вторых, хотя это и произошло за считанные мгновения, воры успели проскользнуть мимо Нацу и Грея и со всех ног помчались прочь, истошно вереща. Тот, которому принадлежал гортанный голос, только тянул букву «О!». Двое друзей тут же бросились следом, Сильвер, проклиная себя последними словами, кинулся за ними. Люси, Венди и Шарли остались помогать Эльзе выбираться из занавесок. Оглушительный топот пронёсся по всей лестнице, соединяющей второй этаж с прихожей. На шум из своей комнаты выбежал Бебет со свечкой в руке и в халате и стал растерянно глядеть на процессию: со скоростью света мимо него пронеслись три маленьких вихря, вслед за ними бежали двое парней, снося ковёр, а уже потом мужчина, старавшийся не шарахаться о каждую стену во время бега. В продолжение погони они шестеро и Хеппи, летящий над головой Сильвера, успели обежать весь особняк. Они несколько раз перебежали лестницу, огромную, длинную, какую-то ещё переплетённую, петляли по коридорам, забегал в комнаты, даже пробежали через кухню, пока три маленьких вихря не нырнули в маленькое окошко, вслед за ними вылетел Хеппи. Нацу, Грей и Сильвер, покрасневшие от долгого быстрого бега и от досады, метнулись к входной двери. Окно, из которого выпорхнули четыре маленьких существа, выходило в сторону небольшой деревеньки, так что, едва оказавшись на улице, трое волшебников припустили направо, от души надеясь, что не упустят воров. Учитывая, что уже спустилась ночь и что на улице царил мрак, различить что-либо было практически невозможно, если бы не писклявое пыхтение впереди и серп летящей фигуры Хеппи, яростно давящего на газ. Дорога вдруг стала резко ниспускаться, три маленькие точки почти исчезали в темноте, и товарищи поняли, что они собрались убежать в лесок или спрятаться в кустах или кронах деревьев. Воры уже навострились резко повернуть влево, когда Нацу завопил: – Хеппи, летим! Хеппи послушно вытянул передние лапки, которые тут же исчезли в ладонях Нацу. – Ага! Они взмыли в небо, и Хеппи понёс друга над тропинкой раза в полтора быстрее. Воры, видимо, поняли, что погоня продолжается, потому что Сильвер уловил новую порцию визгов и похожих на звон колоколов «О!», но от долгого быстрого бега у него плыло в глазах. Однако он заставил себя двигаться дальше, хотя ноги уже были тяжёлые и неподъёмные, а Грей, тоже ничего не соображая от продолжительной беготни, уныло двинулся следом. За следующими двумя деревьями они обнаружили Нацу и Хеппи, теперь пеших, стоящих около какого-то огромного камня, рядом с которым был небольшой кустик, а в руках Нацу болталось и яростно извивалось три пушистых существа. Ростом они были на полголовы выше Хеппи. Один был рыжеватым с шикарным пушистым хвостом, как у белки, он походил на огромного котёнка; второй был похож на льва из-за желтоватой шёрстки и рыжих гривы и кисточки на хвосте; а вот третий был совершенной собакой – с огромными добрыми чёрными глазами, с малиновой феской на голове, с висячими ушами, из которых торчало два золотых кольца, язык был вывален из пасти и перекинут через плечо, как туника, а всё остальное скрывал малиновый халат с длинными шёлковыми рукавами, только сзади свисал слегка ободранный секущийся коричневатый хвост. Такова была наружность трёх воров. Нацу держал их за шкирки, и первые двое отчаянно сопротивлялись, поминутно вереща: «Пусти!», а третий только восклицал скорбно и гортанно: «О-ом!» Сильвер и Грей застыли в пяти шагах от них, и первый боролся с весьма противоречивыми чувствами: с одной стороны, хорошо, что они поймали их – это принесло облегчение, но с другой стороны мысль о том, что им доставили столько хлопот эти трое блохастых оборванцев, приводила его если не в бешенство, то в холодное негодование точно. Минуты две Нацу молча и обстоятельно изучал пойманных воришек, после чего поднял к носу правую руку, в которой болтались первые двое, и спросил, глядя на первого, похожего на кота и с узорчатой тряпочкой на голове: – Эй, это вы тут людям жить не даёте? – Пусти! Пусти!!! – извивался зверёк. – Мы ничего не крали, ясно?! Это... это они украли у нас... а мы ищем... – И мы сможем постоять за себя! – храбро прибавил второй, похожий на льва, которому дерзость первого придала уверенности. – Мы демоны-псы! – Пап, по-моему, это по твоей части, – флегматично заметил Грей, а трое зверьков смерили Сильвера настороженным и свирепым взглядом. Сильвер, конечно, был согласен, но не представлял, имеет ли смысл применять его магию против этих малышей. Кроме того, только один из них мал-мал походил на собаку, а все остальные были какой-то помесью семейства кошачьих с Бог знает чем. – Заберём их, что ли? – спросил Нацу, потрясывая правой рукой, точно это был кулёк конфет, а не двое демонов-псов. Но не успели Сильвер и Грей ответить, как тот пёс, который был похож на кота зарычал, уставившись на Драгнила налитыми кровью гневными глазами и, махнув в его сторону лапой, точно желая что-то распылить, закричал: – Пёсья магия! В воздух взметнулся столб пыли, и на месте, где только что стоял Нацу, возникла плотная завеса розовато-серого дыма. Ничего не было видно, так что ни Грей, ни Сильвер не решились броситься вперёд за тремя демонятами. Когда дым начал понемногу рассеиваться, то стало видно, что Хеппи лежит на земле, придавленный лапой самодовольного пса, похожего на львёнка, а рядом в такой же довольной, но слегка свирепой позе стоит тот, что похож на кота, а около него, спрятав лапы в рукавах и сложив их на груди, неподвижно стоял тот, что как раз и был собакой. По его длинному розовому языку струились слюни. Нацу видно не было. Только теперь отец и сын осмелились слегка приблизиться и заглянуть за камень главным образом затем, чтобы выпростать Хеппи из-под торжествующего пса-льва. И всё-таки Сильвер никогда не слышал про какую-то пёсью магию, поэтому в один момент ему даже стало интересно, в чём она заключается, и как эти трое обормотов решили расправиться с Саламандром. Они с Греем осторожно ступили за камень и огляделись. Демонята тут же отскочили и уставились на них так, словно были готовы драться, и Грей с радостью бы проучил этих мелких поганцев, если бы в этот момент отец не потянул его за плечо. Грей нехотя обернулся и остолбенел: смех застрял у него в глотке. Перед ними сидела маленькая пушистая бежевая собачонка с огромными серыми глазищами, таращимися на них с удивлением и тревогой, и розовым хохолком между торчащих кверху ушек. Она сложила передние лапы вместе и примостила хвост вокруг задней. Когда Грей потянул к ней руку, собачонка неприязненно оскалилась и зарычала, обнажив острые белые клыки, пару раз даже склочно тявкнула, но потом опять вернулась в ту же позу, только теперь глядела на Грея и отца с молящим укором. После непродолжительного обследования руки Грея у них больше не осталось никаких сомнения: Нацу стал собакой. Когда Люси, Эльза, Венди и Шарли наконец их нагнали (после того, как они выпутались из занавески, потребовалось некоторое время, чтобы нашёлся кто-то, кто мог точно сказать, куда побежали прочие волшебники, а поскольку они успели пробежать почти везде и почти во всех местах их успели увидеть и поправить за ними ковёр, то искать их пришлось довольно долго – к счастью, от долго сидения в одной позе Венди не утратила нюха) и увидели, что приключилось, у Люси была истерика. Она не смеялась, не катилась от хохота, не гримасничала, а только минуты три громко и беспорядочно выпускала в воздух панические вопли, металась, тыкала в Нацу пальцами, но так и не произнесла ничего раздельного. К счастью, Грею хватило предусмотрительности, почти сразу распознав в собачонке Нацу, быстренько наколдовать для троих демонят ледяную клетку, в которой они прыгали, извивались, метались проклятиями и бранью – Сильвер даже представить себе не мог, откуда возникли эти выражения. Хасл, когда был изумлён, недоволен или, наоборот, приятно счастлив, восклицал «Липрекона мне в жёны!», но это было самое дурацкое высказывание, которое Сильверу доводилось слышать. Так или иначе, все были поражены и совершенно растеряны. Когда Хеппи пришёл в себя и тут же хватился Нацу, то, увидев бежевую собачонку, взвизгнул и сел на землю, даже не попытавшись подойти к Нацу – теперь им суждено было стать природными и историческими врагами. Люси смогла произносить членораздельные слова только тогда, когда Эльза подошла к ледяной клетке, и демонята притихли, опасливо поглядывая на мага доспехов. – Мы ничего не крали, – вызывающе заявил тот, что был похож на кота. – Это они у нас украли. – Кто? – Мы не знаем, – отчеканил похожий на льва, – а он пытался нас схватить. – У нас задание, – сухо объяснила Эльза, – поймать вас. Мы вас поймали. – Отпустите, – потребовал пёс-кот. – Сначала расскажите, что вам нужно. Демонята с сомнением переглянулись, пёс-лев нехотя кивнул головой, а совершенно похожий на пса только протянул: «О-ом!» и затих. – Мы ищем сферу с Собачьи Богом, – проговорил пёс-кот так, словно выдал какой-то важный секрет. – Собачьим Богом?! – изумилась Венди. – А вы разве собаки? – Мы демоны-псы! – ощерился пёс-кот. – Меня зовут Тайчи, это, – он махнул лапой в сторону кота-льва, – Ясон, а там Дога-Будда, но мы зовём его просто Будда. Не обращайте на него внимания, он со странностями. Нам нужна сфера с Собачьим Богом. Кто-то взял её из нашего лагеря две недели назад, и мы хотим её вернуть. Собачий Бог – наш учитель и защитник, он покровитель всего нашего клана. Мы без него не можем. – А зачем шаритесь в богатых домах? – встрял Грей, схватив Нацу за хвост и забавляясь тем, что тот никак не мог его укусить. Люси между тем металась рядом, желая как-то этому помешать, но на деле лишь бестолково топталась из стороны в сторону. – У нас было ведение о том, где сейчас Собачий Бог, – важно поведал Тайчи. – Я видел большую комнату с деревянными панелями. – А я, – не менее деловито и с ноткой загадочности добавил Ясон, – видел комнату, в которой много дорогих и ценных вещей. – О-ом! – воскликнул Дога-Будда, всколыхнув слюнявый розовый язык. – Но сферы нигде не было, – печально заключил Тайчи, у которого вдруг обнаружилась привычка ковырять в носу. – Мы уже всё здесь облазили, но ничего не нашли. – А как эта сфера вообще выглядит? – включилась в разговор Шарли. – Ну, она такая большая и круглая, – Тайчи неловко изобразил лапами шар, – и фиолетовая. Люси ещё подумала, что что-то это ей напоминает, но тут же заметила, что Грей схватил Нацу за передние лапы, откровенно наслаждаясь происходящим, а Сильвер – ничуть не лучше! – схватил за задние, и они вдвоём подняли бедную собачонку в воздух, Нацу заскулил и повизгивал на свой жалкий собачий манер, и тогда Люси вспомнила, что должна бесноваться по поводу возмутительного обращения с животными. – Мы вам поможем, – мягко пообещала тем временем Эльза и осторожно сняла мечом крышу ледяной клетки. Трое демонят с облегчением вырвались на свободу и запрыгали на пушистых лапках. – Но сначала вы расколдуете Нацу, – напомнила Скарлетт. – Вы же можете снять заклятие? Тайчи и Ясон озадаченно переглянулись. Вид у них был потерянный и неуверенный, но это не помешало Тайчи решительно развернуться к Эльзе, и по-деловому засунув палец в нос, встать в богатырскую позу. Затем он провозгласил, как лозунг: – Мы бы и рады! Только мы забыли, как его снимать! Сильвер и Грей сразу же отвлеклись от своего увлекательного занятия, а Нацу уставился на демонят круглыми от ужаса глазищами, застывшими и обречёнными, как у хрюшки, которую собрались заколоть. Люси поперхнулась, Венди захлопала ресницами, Хеппи, кажется, рухнул в обморок. Перспектива, что Нацу навсегда останется блохастой собачонкой, всем вогнала в подавленное, почти падучее состояние, особенно Люси и Хеппи. Увидев, что, если никак их не утешить, то случится что-нибудь ужасное, Тайчи поспешно сказал: – Но Собачий Бог точно сможет его расколдовать. Члены сильнейшей команды Хвоста Феи переглянулись. Очевидно, вернуть Нацу прежний вид можно только одним способом: помочь демонятам найти сферу с Собачьим Богом. И хотя никто и близко не представлял, где её искать (мало ли богато обставленных комнат в Фиоре?), говорить об этом вслух не решился, так что, сумбурно извинившись перед хозяином и Бебетом за раскуроченные шторы, треснувший пол и две разбитые люстры, стоимость которых вычли из награды, после чего в ней осталось миллион и семьсот тысяч, первым же ночным поездом отправились в Магнолию. Тут же стало ясно, как воры, наводящие ужас на состоятельную округу, проникают в дом незамеченными: перед самым входом в поезд, дабы не привлекать лишнего внимания, Тайчи, Ясон и Дога-Будда обратились в обыкновенных собак, которые ловко проскользнули между ног волшебников и неподвижно уселись у их мест. Псари заходили первыми, а, поскольку псарь не может помнить всех многочисленных собак, и раз уж эти собаки такие крупные, то смешаться с ними было бы проще простого, и неудивительно, что в остальных домах так же. Ведь наверняка у любого богатого человека есть хотя бы гончая или любимая левретка. Из всех присутствующих Сильвер и Грей были самыми спокойными. Новое обличие Нацу и все трудности, с этим связанные, их не терзали – они всю дорогу забавлялись тем, что хватали его так и эдак, а Нацу извивался, скулил и тявкал, и только в конце Грей догадался сунуть ему кусок печенья. Собачка его обнюхала, потом уставилась на них обоих сверкающими сомнением глазами, и проглотила печенье с утробным хрустом. Отец и сын обменялись довольными взглядами. Экзекуторы, блин, мрачно подумала Люси, которую, непонятно, почему, всё это волновало больше всех. – Видимо, это семейное, – сказала Шарли, бросая на собачонку и ледяных магов брезгливо-манерный взгляд. – Наверное, – упавшим голосом подтвердила Люси.* * *
Когда они утром заявились в гильдию с Нацу, который щеголял рядом с ногой Люси на своих пушистых бежевых коротеньких лапках, начался, как выразился Сильвер, Большой Хай. Во-первых, всем вдруг стало дико интересно взглянуть на Нацу, который вываливает язык, виляет хвостом и приветливо тявкает, когда Ромео чешет ему за ушком. Во-вторых, Люси тут же отыскала Леви и в суматохе скороговоркой выложила ситуацию. Та обошла собачку со всех сторон, надевала очки, снимала очки, хмыкала, щурилась и наконец вынесла вердикт, что что-нибудь придумает. Между тем все вдруг внезапно вспомнили о том, что должны найти сферу с Собачьим Богом. От Тайчи, Ясона и Доги-Будды, который с периодичностью в три минуты выдавал раскатистые грудные «О-ом!», пользы было мало. Они только носились и скакали, как какое-нибудь племя аборигенов вокруг тотема или костра, раскинув руки и выкрикивая ритуальные словеса, только в бубны не били, то и дело восклицая: «Собачий Бог! О, Собачий Бог!» Венди в двадцать пятый раз выпытывала у них, что они видели в своём видении, но не добилась ровным счётом ничего нового: всё та же комната с деревянными панелями, наполненная дорогими вещами. Дога-Будда, кажется, вообще не умел говорить ничего, кроме «О-ом!», только, когда Миражанна любезно подала им три миски какой-то пахучей каши, предназначенной для собак, он слегка изменил своему обычаю и протянул «А-ам!», но нормальных слов от него дождаться так и не удалось. Хеппи стал понемногу приходить в себя и очень обрадовался, когда выяснилось, что Нацу даже и не собирался выходить на тропу войны: он приветливо и нежно лизнул Хеппи в морду, и кот обнял голову Нацу синими лапами. – Слушайте, а, может, так его и оставим? – предложил Макс. – Лично я большой разницы не вижу. – Нет! – взревела Люси отчаянно. Она вся раскраснелась, сжимая руки в кулаки, видимо, стараясь придумать предлог поубедительней. – Мы не можем оставить его в таком виде! Нацу – человек! – Кто тебе сказал? – искренне изумился Грей. Между тем он, очевидно, поняв, что Нацу, пусть и стал собакой, но тем не менее остаётся Нацу, а, значит, сохраняет к нему жгучую неприязнь, взял в руку стул и со всей дури разбил его об пол так филигранно, что у него в ладони осталась только ножка, напоминающая многочисленные палочки, которые по ночам таскают для хвороста. Он обернулся к Нацу и присел на корточки. Собака зарычала, обнажая клыки, но тут Грей движением фокусника извлёк из-за спины палку и соблазнительно помахал ею у Нацу перед носом. Неприязни как ни бывало. Нацу, на свой собачий, само собой, манер, разулыбался, его чёрные глазки засверкали неподдельным обожанием, хвост энергично завертелся, как пропеллер, язык вывалился – пёс дружелюбно и часто дышал, готовый к игре. На лице Грея было написано торжество. Он ещё раз махнул перед мордой пса палкой и, старательно занеся руку, кинул палку в другой конец гильдии, крикнув: – Нацу, апорт! Собака восторженно взвизгнула, подпрыгнула и понеслась за палкой так, что вываленный язык развивался на лохматой щеке, как флаг. Люси страдальчески взвыла. – Я одна такая, которую не вполне не устраивает нынешнее положение вещей?! – вопросила она бессильно и исступлённо. Потом метнулась к барной стойке за поддержкой Миры и Лисанны, но тут последняя, как назло, улыбнулась: – По-моему, он очень симпатичный, – заметила она, как раз, когда Нацу, виляя хвостом и подпрыгивая на ходу от удовольствия, принёс Грею в зубах палку и учтиво положил к его ногам, за что тот ласково потрепал его по розовому загривку. – Лисанна, и ты туда же?! Послушайте, так нельзя! – ...хороший пёс, – услышала она задушевный голос Грея. – Давай, сидеть, – приказал он. Нацу послушно присел, глядя на товарища снизу-вверх сверкающими любовью глазёнками. – Лежать, – Нацу лёг покорно, – перекувыркнись, – Нацу перевернулся на спину, подставляя Грею лохматое брюхо, – слюни пусти... Ой, нет, забери-ка назад... Слушай, Нацу, а собакой ты как-то умнее. – Дядя! – ухватилась Люси за последнюю соломинку. – Ну хоть вы скажите что-нибудь! – ...Слушай, Грей, куда ты дел палку – я тоже хочу разок ему закинуть... – Вы совсем, что ли, обалдели?! Так продолжалось часа полтора, в продолжение которых гильдия сотрясалась то от громоподобного хохота волшебников, то от очередного люсиного панического вскрика. Как выяснилось, она была единственной, кто отнёсся к сложившейся ситуации серьёзно. Хеппи, когда узнал, что Нацу намерен сохранить с ним дружбу, перестал тревожиться, хотя не сказать, чтобы был в восторге, но покорился судьбе и терпеливо ждал вердикта Леви. А за исключением него, то остальные держались с изрядной долей непрошибаемого оптимизма, отпуская шуточки, а под конец уже выстроилась очередь из желающих закинуть Нацу палку. Он самозабвенно бросался в любой уголок гильдии, как бы далеко не улетела его добыча, деловито брал палку в зубы и возвращался к остальным, покладисто складывая её на пол у своих лап и глядя на волшебников с восторженным ожиданием. Венди подумала мимоходом, что это хорошо, что в гильдии тогда не было Лексуса – он с Громовержцами ушёл куда-то на задание, поэтому они отделались, если можно так выразиться, малой кровью. Сложности начались тогда, когда за дело взялся Гажил. Теперь, когда Нацу не только был не в состоянии дать ему отпор, но и ещё и считал своим добрым и сердечным другом, у Гажила были совершенно развязаны руки, чем он и не преминул воспользоваться. Сначала он, как и все, со всей силы швырнул палку, из-за чего она угодила прямо за барную стойку, и Нацу, как стрела, помчался за ней, а, поскольку именно тогда Эльфман выносил оттуда бочку с вином, то собака со всей своей бешеной силой неиссякаемого игрового энтузиазма влетела прямо ему в лицо, и Эльфман, задавленный между стойкой и стеной, был вынужден газовать влево, но не удержал равновесие и рухнул на пол, произведя при этом колоссальный шум. Нацу тем временем успел нырнуть под его широкую огромную спину и схватить палку в зубы, но именно в тот момент Эльфман и приземлился на него, придавленный винной бочкой. Только Мира успела ахнуть и отскочить. Пока Эльфман, лёжа на спине, пытался сообразить, что такое с ним сейчас произошло, расплющенный на полу, Нацу истошно извивался и верещал, стараясь выбраться из-под огромной тяжёлой туши. Тайчи и Ясон, которые подскочили к ним, хотели уже что-то сотворить своей пёсьей магией, но Люси вовремя успела влепить каждому по затрещине. Если и Эльфмана превратить в собаку – для одной гильдии это слишком. Когда Нацу покорно отдал Гажилу палку, тот приказа ему лечь и перекувыркнуться, и тогда схватил его одной рукой за передние лапы, второй – за задние лапы и поднял в воздух, потряс, как трясут дети пакет с живой рыбой, так, что вид у Нацу стал обречённо-жалобный. И неизвестно, сколько бы ещё продлились мучения бедной собаки, если бы Леви не встала из-за своего стола, не захлопнула огромную толстую книгу и не сняла очки, подозвав друзей к себе. – Леви, лапочка, какие новости? – напустилась на неё Люси, которая заметно запыхалась, пока бегала от одних мучителей до других. Леви кашлянула и на секунду замялась. – Ну, у меня две новости. Плохая и... – ...хорошая? – с надеждой, почти заискивающе подсказала ей Люси. – Нет, скорее обнадёживающая. Так с какой мне лучше начать? – Наверное, лучше с плохой, – сказал Грей. – Так, плохая новость: я просмотрела все имеющиеся записи по этому вопросу, которых, кстати, не так много, и все они сводятся к тому, что заклятье, увы, не способен снять человек. – Почему? – пробасил Гажил, на что Леви только нахмурилась: – Наверное, потому, что эту магию не изучали люди. Эти демоны жили обособленно, и их магия очень самобытна. Насколько я поняла, аналогов ей нет, – объяснила она. – Ладно, а что там с обнадёживающей новостью? – Ну, тут всё просто. Заклятие может снять Собачий Бог, значит, если найдём сферу, то сможем расколдовать Нацу. – Другими словами, – вмешалась Шарли, – мы вернулись к тому, с чего начали. Леви сокрушённо кивнула. – Что, снова проверять богатые дома? – простонала Люси, которая уже к тому моменту был выжата, как лимон. – Давайте спросим ещё раз, – кисло предложила Венди, и они направились к тому месту, где Тайчи, Ясон и Дога-Будда наслаждались собачьим кормом. Дога-Будда, так и не вынувший лапы из рукавов и не изменяя выражение морды, восклицал «А-ам!», после чего его длинный, перекинутый через плечо, слюнявый язык опускался в миску, шарился там некоторое время, а потом отправлялся в рот. Выглядело это довольно нелицеприятно, поэтому Шарли только сморщила прелестный розовый носик и брезгливо отвернулась. Наверное, ситуацию усугублял тот факт, что она была кошкой, а они – собаками. Демонята нехотя оторвались от еды и снова повторили ту же историю про видения: комната с деревянными панелями, в которой много ценных вещей. Хоть убей, но во всём Фиоре могло быть миллион таких комнат! Однако тут Дога-Будда провозгласил: – О-ом! И шум, и гам вокруг, веселье властвует и льётся! Даже Тайчи и Ясон воззрились на товарища с изумлением, явно не ожидая от него такой многословности. Видимо, подумал Сильвер, этот парень только что израсходовал за один раз весь свой недельный, а то и месячный, словарный запас. Венди посмотрела на Люси. Что-то это им напоминало. Что-то было в этом мучительно знакомое, а если прибавить к этому фиолетовую сферу с Собачьим Богом... Тут в действие включилась Кана. Пьяная вдрызг (впрочем, а когда Кана бывала трезвой?), она подкатила к Нацу и чуть было не заехала ему по морде бутылкой, но тут вдруг о чём-то вспомнила и, приложив палец к губам, убежала куда-то в погреб, а, вернувшись, держала в руке не очень длинный изящный поводок ещё с тех времён, когда впервые, ещё ребёнком, пришла в Хвост Феи с маленькой кроткой собачонкой. Идея заарканить бедное животное пришлась Грею по душе, и они вдвоём с Каной, под бдительным руководством Сильвера, нацепили на Нацу поводок. Он совершенно не сопротивлялся. После этого Грей уселся за стол и, держа в руке поводок, наблюдал, как Нацу поскакал по гильдии во всю длину наброшенного на него лассо и остановился около места, где выпивали Макао с Вакабой. Там, хотя Ромео уже потянул руку, чтобы его погладить, Нацу не стал лишний раз заморачиваться и задрал заднюю ногу. Поднялась неописуемая суматоха, но Грей даже ухом не повёл, а потом, глядя на возвращающегося Нацу, счастливого, свободного, ничем не обременённого, сказал мечтательно: – Да, Нацу, ты и человеком был дебил, и собака ни о чём. Люси уже повернулась к нему, дабы высказать, что она обо всём этом думает, но тут Венди потянула её за край юбки и сказала громко: – Кажется, я поняла! Все взгляды мгновенно устремились на неё. Венди ойкнула, вздрогнула, залившись розовой краской, и неуверенно сказала: – Пойдёмте, я покажу. Если я, конечно, права. И она зашагала через всю залу, обогнула барную стойку и, немного повоевав с дверью, скользнула внутрь Трофейной. Мучительное чувство, ноющее под горлом, когда не можешь вспомнить что-то отчаянно знакомое, окатило Люси с новой силой, и они все вместе последовали за Венди. Тайчи, Ясон и Дога-Будда, одолеваемые нетерпением, пытались ускориться, и оттого всё время путались под ногами и мешали ходить, но совершенно ничего не замечали. Очевидно, Собачий Бог для них был выше любых материй. Они вошли в Трофейную и стали беспокойно рыскать глазами. Венди повертела головой, принюхалась и дала влево. Там, на полу, накрытый широким плотным куском ткани, лежал огромный фиолетовый шар, который Уоррен принёс с задания и который намеревался превратить в навороченную лакриму. Едва демонята увидели его, нагло и бесцеремонно пролезая между ногами волшебников, все, как один, благоговейно ахнули и запричитали: «Собачий Бог! О, Собачий Бог!» Они ринулись к сфере и, потея и кряхтя, выкатили её на середину Трофейной, навалившись на неё всем своим скудным весом. Маги покорно расступились, а Нацу принялся тявкать на еле-еле катящийся шар. Грей дёрнул поводок и не без удовольствия сказал: «Фу, Нацу!» Люси едва сдерживалась. Наконец работа была завершена, и демонята с облегчением расселись вокруг сферы. Нацу затрусил к ним и внимательно и досконально обнюхал искрящийся шар, пока не убедился, что ничего враждебного он не несёт. А Люси в очередной раз изумилась тому, как самые простые решения бывают самыми правильными. Уоррен, конечно, расстроится, когда проект модернизированной лакримы придётся прикрыть, но, зато, наконец появилась надежда, что Нацу вернут его прежний облик, к которому все привыкли. Правда, мысль о том, что им предстоит увидеть самого Собачьего Бога, вселяла благоговейный страх и любопытство, ибо, как ни пыталась Люси представить себе верховного Пса, собачьего самодержца и защитника, у неё не получалось. Однако она удивлялась, как же сама сразу не вспомнила про диковинную находку Уоррена, не сопоставила описание сферы с шаром, который волшебник осторожно и бережно пронёс через всю гильдию, а потом ещё и деревянную комнату, наполненную ценностями. – Ну? – сказала она, когда демонята начали медленно подниматься на ноги, проветривая висящие на подбородках языки, как сушат бельё на верёвке. – Теперь мы будем вызывать Собачьего Бога, – важно сообщил Тайчи. Они встали по разные стороны сферы, образуя что-то вроде треугольника, вскинули лапы над головой (даже Дога-Будда, не меняя при этом придурочного выражения морды и не считая нужным убрать необъятны слюнявы язык с плеча) и стали по очереди выкрикивать какие-то слова, которых даже Леви в жизни не приходилось слышать. Сначала ничего не происходило, а секунд тридцать спустя волшебников в лицо подул лёгкий тёплый ветер, вокруг сферы стал расползаться синевато-сиреневый туман, стелящийся по полу, как позёмка, который клубился, набирал обороты, взвивался всё выше и выше, расширяясь. Затем наверху синеватого вихря стали видны большие жёлтые глаза. Демонята произнесли финальные слова заклинания и пали ниц перед своим владыкой. Перед ними предстал Собачий Бог. Это был призрачный богатырь, у которого не было задних лап – вместо них тоненькая синевато-сиреневая струйка, обвивающая сферу, матёрый бульдог с обвисшими щеками, но с вполне кротким и добрым взглядом, серый лоб испещрили крупные борозды морщин, длинные седые волосы развивались за его спиной, белая, как снег, борода ниспадала на изысканную тунику. От него веяло мудростью и одухотворённостью, он смотрел куда-то вдаль, сквозь пространство своими старыми, древними глазами и, кажется, никого не замечал. Очевидно, его призвали на том же этапе размышлений, на котором он пребывал, находясь внутри сферы. Тайчи, Ясон и Дога-Будда подняли головы и с влажными сияющими глазами пролепетали: – О, Собачий Бог... Тут Собачий Бог их заметил. Он медленно повернул к ним свою огромную голову, его щёки всколыхнулись и ещё некоторое время колебались, а потом улыбнулся покровительственно и нежно. – Мои дорогие ученики, – сказал он. Голос у него был низкий и гулкий и отдавался в комнате эхом. Это был самый настоящий бог, только у собак. – Я безмерно рад видеть вас в этом... Он обвёл Трофейную долгим задумчивым взглядом, изучая каждого присутствующего, и с морды его (да простится мне это слово) не сходила улыбка старого мудреца. Он медленно переводил взгляд с одного волшебника на другого, высоко задрав подбородок и внимательно присматриваясь к лицам, пока наконец не добрался до Нацу, которому явно не понравилось, что какой-то огромный пёс, мгновенно приобрётший такие почести и уважение, появился вдруг ни с того ни с сего, посягая на его территорию влияния. Он уже хотел разразиться скандальным лаем, когда улыбка внезапно спала с просветлённого лица Собачьего Бога. Он так же медленно повернул голову обратно и посмотрел на троих демонят, распластавшихся на полу в раболепной позе. – Ах вы, дурачьё! Прежде, чем кто-либо успел что-то предпринять, на голову каждого демонёнка обрушилась деревянная дубинка, которая испарилась так же незаметно, как и материализовалась в огромной серой лапе Собачьего Бога. Они только коротко вскрикнули и как по команде схватились за ушибленный места, феска Доги-Будды печально смялась и обвисла между его безвольными огромными ушами. – Кто разрешил вам применять к людям свои заклинания?! – Нам очень жаль! – простонал Тайчи. – Это не повторится! – пообещал Ясон, который в порыве осознания вины хотел ещё раз пасть ниц, но не рассчитал силы и больно врезался лбом в деревянный пол. – О-ом! – проскулил Дога-Будда. Казалось, и без того широкая фигура Собачьего Бога раздулась от гнева и стала ещё больше и ещё более устрашающей. Он метнул в Нацу взгляд, мечущий искры, когда тот как раз занимался тем, что чесал задней лапой за ухом. Грей деловито обвил поводок вокруг кисти и стоял с видом крайне независимым. Собачий Бог испустил громоподобный вздох, сопровождаемый резким потоком горячего воздуха и махнул огромной лапой, распылив в воздухе какой-то порошок, из-за которого Хеппи начала кашлять. Однако заклятие мгновенно возымело эффект. На том месте, где только что сидела собачка Нацу с громким «чпок!» взметнулась розоватая дымовая завеса, а, когда она рассеялась, там снова был прежний, всё ещё орудуя за ухом задней лапой – теперь уже ногой. Вокруг его шеи был схвачен синий поводок. Потребовалось минуты три, чтобы Нацу наконец сообразил, что снова стал человеком. Тогда он сначала удивлённо посмотрел на Собачьего Бога, а потом почувствовал странный дискомфорт в ногах. Грей, для которого кончилось редкострое веселье, не ожидаемое для повторения, разочарованно выпустил поводок из рук, предоставляя Нацу разбираться с этим самому. Люси с облегчением осела на пол и глубоко вздохнула, как будто до этого надолго задержала дыхание. Хеппи бросился Нацу на шею, и последний радостно его лизнул и тут же стал плеваться шерстью. Ясон, Тайчи и Дога-Будда, как муравьи, втроём подняли сферу с Собачьим Богом в воздух, и гуськом потащили её в лагерь, то и дело получая от строгого учителя скалкой или кочергой по свежим шишкам, как кучер погоняет замечтавшихся лошадей. И хотя всё вроде бы наладилось, последствия этого заклятия ещё долго давали о себе знать: на следующий же день Люси обнаружила Нацу у себя в квартире, спящего у двери на коврике.