Приговорённые к жизни

Стану ноги пилить – Можешь ересь болтать, Чтобы казнь отдалить, Буду дольше пытать. Владимир Высоцкий «Палач»

       Сильвер очнулся с ощущением, что только что его кто-то звал, а ещё с неимоверной тревогой, шипящей и пенящейся в груди. Открыв глаза, он первым делом огляделся и только потом стал медленно и постепенно осознавать, что произошло. Справа послышался глухой и тоненький стон, могущий принадлежать только прелестной юной Венди, которая распласталась рядом, держась за гудящую голову. Шарли сидела чуть поодаль, как контуженая взрывом рыба, пялясь себе между лапок на пол удивлённо-испуганными глазами. Когда Венди наконец тяжело осела, они ещё минуты три смотрели друг на друга, как будто не узнавали. В самом деле, чтобы после такой встряски воспоминания устаканились и перестали кочевать туда-сюда, как на корабле в шторм, нужно некоторое время.       – Где мы?.. – тихо и хрипло спросила Венди. Сильвер и сам хотел бы это знать.       Он был не из тех людей, кто склонен не доверять тому, что говорят его глаза и уши, стараясь изыскать всюду тонкую скрытую истину, поэтому этот вопрос не должен был поставить его в тупик. Однако, окончательно удостоверившись в том, что и голова его, и прочие так или иначе выступающие части тела на месте, Сильвер со всей отчётливостью обнаружил, что даже близко не может представить, где они находятся. Со всех сторон их сдавливала синевато-фиолетовая тьма, сгущавшаяся чуть вдалеке и превращавшаяся в одно расплывчатое пятно.        Подобного, впрочем, был мало, чтобы Сильвер начал испытывать трепет – в конце концов, ему случалось висеть в воздухе на ковре-самолёте в такой же непроглядной мгле, да ещё и со связанными руками. Он встал, всматриваясь во тьму, полный решимости немедленно начать разбор полётов. И только одно обстоятельство заставило Сильвера остаться на месте и не отправиться сейчас же на разведку: минуту назад – или не минуту, потому что ему показалось, что летели они целую вечность – они стояли в прихожей старого особняка. Было это поместье графа или не было, но факт остаётся фактом.       И тут послышался голос Найтонмэйра, словно бы шедший отовсюду, звонкий, отдававшийся в голове эхом и задушевный:       – Господа волшебники, добро пожаловать в Камеру Пыток. – Венди и Шарли вскочили на ноги, как ошпаренные, и их измотанности как ни бывало. – К сожалению, у меня не будет возможности постоянно наблюдать ваши, безусловно, отрадные для меня мучения, но, думаю, что вы простите мне мою занятость. Только прошу, не заставляйте меня долго ждать и умирайте поскорее – у меня не так много времени. Ну что ж, приступим.       Голос умолк и пропал куда-то, а поскольку был везде, но не виден, то не исключено, что всего лишь затаился.        И тут произошло кое-что ещё.       Поскольку после столь краткой, но проникновенной и в некотором смысле информативной речи Найтонмэйра ни Венди, ни Шарли не осмелились дышать, раздавшийся внезапно щелчок разнёсся по комнате громким эхом вылетевшей из горлышка пробки. Вслед за этим Камера наполнилась ярким светом, от которого Шарли дважды чихнула, а у Венди заслезились глаза. Когда хлынувшая волна белых лучей сделалась вновь привычной, они решились наконец оглядеться, дабы узнать, куда же всё-таки попали.       Насколько можно было судить, они очутились в неком подобии самопального тропического леса, вальяжно раскинувшего тяжёлые сочные зелёные листья, протянувшегося на необозримые расстояния. И если бы они не знали, что совсем недавно находились в прихожей особняка, то ни на секунду не усомнились бы в его – то есть, леса – подлинности. Влажный воздух всё время норовил оставить на лице прохладный след мокрыми скользкими пальцами, а над головами у них клубился густой кипящий туман, пересыпанный, как стружкой, сверкающими разноцветными бриллиантиками света. Но не это было самое главное. Самое главное было то, что этот лес был бесконечен, то есть со всех сторон на них надвигались, и в то же время бежали во все стороны, джунгли, и деревья множились, множились, множились... и им не было конца, что привело присутствующих в недоумевающее оцепенение.       Сильвер ещё раз огляделся.        Камера Пыток. Здесь не было ни толстых деревянных столов с крепкими твёрдыми ремнями, ни дыбы, ни стальных клеток, ни «железных дев» с шипами в утробе, ни прессов – словом, ничего, что казалось самой стандартной атрибутикой обители мучений. Да и в его понимании пытки не были возможны без исполнителей, а Найтонмэйра явно куда-то собирался и не был расположен держать при себе третьи и четвёртые лица. Так что Сильвер, как ни старался, не мог заставить себя бояться. Единственное, что его беспокоило, так это то, что он понятия не имел, как задумал поступить с ними этот хитрый мерзавец, и это внушало ему, мягко говоря, дискомфорт.       Но ещё больший дискомфорт внушало то, что Венди, убийца драконов, сильная волшебница, отличный ценитель, а на самом деле ещё совсем юная девочка, побледнела, отпрянула и съёжилась от ужаса. Она судорожно вертела головой, стараясь не пропустить момент, когда надо будет защищаться, её огромные испуганные глаза шныряли из стороны в сторону, пальчики дрожали, губки тряслись. И Сильвер, непонятно, почему, почувствовал себя последним мерзавцем, возможно, потому, что не знал, как помочь ей, девочке, ребёнку. К счастью, Шарли, которая, видимо, не способна была терять присутствие духа и неистребимую трезвость ума, не была намерена долго стоять и трястись от страха.        – Успокойся, Венди, – твёрдо велела она. – Ничего пока ещё не случилось.       Венди шмыгнула, кивнула и выпрямилась, всё ещё белая, как полотно.       – Дядя...        Сильвер вздохнул, чувствуя ответственность.       – Да не волнуйся ты так, ребёнок. Я тебя в обиду не дам, – пообещал он, улыбаясь и от души надеясь, что это прозвучало утешительно. Судя по тому, как Венди почти заскулила от облегчения, прозвучало. Потом стал прикидывать, что сделать сначала: посидеть и подождать или сразу пойти и всё разведать про этот лес, а, может, подумать, чего ожидает от них Найтонмэйр. Хотя Сильвер скорее склонялся к тому, что нужно пройти дальше вглубь леса и всё тщательно исследовать, возможно, они выяснят, как отсюда можно выбраться.       Венди проследила его взгляд и тревожно спросила, вяло ткнув пальцем в зелёную кипень джунглей:        – Мы что, пойдём туда?        Сильвер посмотрел на неё. Брать её с собой означало подвергнуть паническому испугу, а оставить здесь – значит, бросить на произвол судьбы без защиты в обществе летающей кошки. В конце концов, не так уж ему было интересно, да и, по правде говоря, оставаться одному ему тоже не больно хотелось. Но делать что-то нужно было, хотя бы для того, что время не тянулось бесконечно.       – Послушай, ребёнок, нам нужно срочно отсюда выбираться. Этот тип не шутит.        – Но как? То отверстие, через которое мы сюда попали, уже исчезло, – сказала Венди, указывая наверх. Вскинув голову, Сильвер не увидел ничего, кроме молочно-белого тумана, клубящегося в незанятом деревьями пространстве, но был уверен, что девочка права.       – Ты же должна чувствовать, если откуда-то идёт свежий воздух. Значит, там и выход. Должен же он где-то быть, – сказал Сильвер, а сам подумал: и с какого же это лепрекона он решил, что говорит правду? А потом осёкся, поймав себя на том, что говорит совсем, как старик Хасл. Этого ещё не хватало. – Может, попробуешь поискать?        Венди согласно пожала плечами и сосредоточилась, закрыв глаза от старания. Шарли стояла рядом и то и дело ошпаривала Сильвера недовольными взглядами. Минуту Венди хранила молчание, скрупулёзно прислушиваясь к колебаниям воздуха, пока наконец не выдохнула.       – Нет, – сказала она наконец сокрушённо. – Я не чувствуя. Нас замуровали здесь.       Говоря откровенно, Сильвер примерно того и ожидал. Всё-таки они долго летели по каким-то неведомым подземным пролётам, не ведая, что происходит в кромешной мгле, и не удивился, что свежего воздуха не чувствуется. Наверняка они сейчас глубоко под землёй. Но даже если на секунду допустить, что какие-то каналы и существуют, тем не менее ощутить что-либо трудновато. Стало быть, действовать придётся наощупь.       – Я всё думаю, – произнесла вдруг Венди задумчиво и медленно, – почему он сказал, будто я разрушила какую-то печать? Я вроде ничего такого не делала. Я даже не знала.       – Может, ты случайно? – предположила Шарли.       – Я вообще ничего не делала, – продолжала Венди, – выходит, теперь из-за меня все в опасности.        – Не говори ерунды, – усмехнулся Сильвер. – Стал бы он с нами возиться из-за этого. Он ещё чего-то хочет.       – Конечно, Венди, – поддержала его Шарли, а потом добавила с нажимом: – Не бери в голову.       Хотя они стояли посреди джунглей, Сильвер нутром чувствовал, что что-то тут не так. Для начала он посмотрел налево, туда, где открывалась некая ниша, ведущая вглубь зарослей, предваряемая огромными раскидистыми резными листьями, подошёл поближе и слегка пощупал лист. Обычный влажный тропический лист. И ничего вроде бы не произошло. Однако оглянувшись, он, к своему величайшему удивлению, увидел самого себя, сидящего на корточках перед огромным листом. С минуту вглядываясь в того, другого себя, Сильвер всё пытался вспомнить, где с ним такое уже случалось, но все дельные мысли обтекали его оцепеневшее сознание и уносились из головы прочь. Венди тоже обернулся и даже слегка вскрикнула.       Выходит, что лес не такой уж бесконечный, и это несколько успокаивало. Кроме того, в стекле, которое составляло огромное зеркало, сложенное из идеально соприкасающихся пластин, имелись царапины, стало быть, не первый раз так называемая Камера Пыток используется по назначению. В продолжение дальнейшего осмотра оказалось, что они находятся в помещении формы правильного шестиугольника, стены которого сплошь выложены стеклянными пластинами, создающими иллюзию бесконечных джунглей. Тут Сильвер явственно услышал кряхтящий голос Хасла: «Эта тварь владеет зеркально-иллюзорной магией» Только Найтонмэйр пошёл более длинным путём – устроил всё на уровне смышлёного, но всё же человека. Пластины должны были быть достаточно прочными, чтобы вытерпеть любые поползновения со стороны загнанной в клетку жертвы, вплоть до самых тяжких и разрушительных. Магии тут никакой не было.       Кроме того, через минуты три после обнаружения зеркальных стен в Камере Пыток стало заметно жарче.       – Может, сломать стену, и дело с концом? – предложил Сильвер, машинально оттягивая ворот от шеи. Не успела Венди открыть рта, как в уши им ударил не понятно откуда взявшийся голос графа:       – Нет-нет-нет, не советую! Ох, не советую! Если только хотите умереть немедленно и безболезненно.       И Сильвер опустил руку, которую уже занёс, чтобы наколдовать что-нибудь, чем можно пробить стену. Верить всему на слово, конечно, нельзя, но экспериментировать в их положении тоже непозволительная роскошь. А ещё стоило воспользоваться шансом узнать, что сталось с остальными. Хотя, если быть честным, из всех, кого сейчас с ним не было, он мог думать только про Грея и молиться, чтобы он был в порядке. В конце концов, будет горько и обидно, если всё опять вот так закончится.       – А все остальные? Их ты тоже решил замучить?       – Не совсем. Одна, кажется, угодила в мой кабинет – моя ошибка, придётся срочно пойти и сказать, чтобы ничего там не трогала. Двое с котом сейчас, кажется, в подвале, где я храню заготовки – я ведь обещал, что приобщу вас к виноделью, помните? – а тёмненький молодой человек при мне, даже ближе, чем можно представить.       Внутренние органы у неё взбрыкнули, а потом он замер, чувствуя, как кромешный ужас медленно сводит желудок. Кажется, он даже открыл рот, чтобы что-то сказать, но так и не сказал. И так было понятно: произошло нечто страшное.       – К слову, раз уж вы стали подумывать о побеге: советую придумать какой-нибудь другой способ, нежели волшебство. Мера предосторожности, знаете ли. Абсурд, наверное, просить о таком волшебников, но это для вашей же безопасности. Колдовать строго воспрещается – будьте любезны, ни под каким видом.       Минуты на две голос затих, словно бы Найтонмэйр отошёл куда-то ненадолго, чтобы, возможно, прикрыть дверь, подвергающуюся пощёчинам сквозняка. В продолжении этого красноречивого молчания, Сильвер всё пытался решить, услышит Грей, если его позвать, или нет, и стоит ли вообще предпринимать попытки связи, хотя всё его существо вопило, стенало и умоляло о любом знаке или намёке, даже самом незначительном. Желая узнать хоть что-нибудь о постигшей сына участи и одновременно панически боясь услышать ответ, он стоял на месте, не зная, в какую сторону ему метнуться. На висок ему скользнула тоненькая капелька пота, в горле пересохло, шрам начало саднить.       И отовсюду вновь раздался умиротворённый, учтивый серебристый голос:       – Кстати, а вы заметили, что Пытка уже началась? – как бы невзначай поинтересовался Найтонмэйр и пропал, как в прошлый раз, оставив недоумевающих Сильвера, Венди и Шарли.       Следующих пятнадцати минут своей жизни Сильвер вообще не помнил. Его мысли были заняты только сыном и тяжёлыми прогнозами на будущее, сменяющими друг друга по градации – от утешительного к катастрофическому. До этого Сильвер думал, что не испытывает к Найтонмэйру ничего, кроме чисто профессиональной неприязни, такой лёгкой и незначительной, словно к нему это не имеет ни малейшего отношения, однако теперь ненавидел его люто и безбожно, изобретая страшные и изощрённые способы убийства, обнаруживая, что это несколько притупляя его отеческую безбрежную тревогу и столь же всепоглощающие страдания. Впервые в жизни Сильвер пожалел, что рядом нет алкоголя.       Кажется, Венди даже что-то пыталась ему сказать, но он ничего не слышал, и относительно пришёл в себя только несколько позже, обнаружив, что уже сбросил жилет и расстегнул рубашку чуть ли не до середины. Он даже не подозревал, что, пока предавался родительским чувствам, в Камере Пыток стало невыносимо жарко. Венди уже сняла свой красный с чёрными вставками жакетик и аккуратно сложила его у стенки, вылезла из ботинок и стянула чулки. И топталась беспомощно рядом, всё пытаясь как-то подступиться к Сильверу, хотя её слова растворялись и рассыпались в прах, так и не достигнув его слуха.        – ...будем делать? – услышал он наконец тихое и жалобное.       Взгляд Венди, помимо безбрежной тревоги, выражал ещё и вопрос. Взгляд Шарли тоже выражал вопрос, но вопрос, содержащий ещё и прямой упрёк. Вообще до этого Сильвер даже не подозревал, что исторгнутый кошкой вопрос из трёх слов способен вылиться ему на голову таким ощутимым потоком неодобрения.       Прежде, чем ответить, Сильвер ещё раз посмотрел за спину Венди – на безупречно сложенные ряды пластин зеркал. Если сложить воедино всё, что с ними произошло и всё сказанное Найтонмэйром, складывалось такое впечатление, что он чего-то ужасно боится, и это что-то каким-то образом связано с колдовством. В Камере нельзя колдовать из страха быть уничтоженными, а всё окружающее было плодом никак не магии, но лишь человеческой изобретательности. Свет включился после щелчка, стало быть, здесь имеет место быть некий механизм. А раз они способны слышать голос графа, то и выход должен быть, раз есть каналы, по которым его слова попадают в Камеру. Размышляя таким образом, Сильвер пришёл к выходу, что, если хорошенько поискать в стене, возможно, им удастся отыскать какую-нибудь отмычку, пружинку, которая разверзнет перед ними зеркальные стены без всякого вмешательства магии.       – Попытаемся найти выход в стене. Больше нам ничего не остаётся.       Венди и Шарли обменялись взглядами, после чего кивнули.       Задачка эта оказалась не из лёгких. Помимо того, что поле для действий представлялось почти необъятным и всем своим видом давала крайне мало надежд на успешное завершение предприятия, неимоверная жара, стискивающая голову, мешала соображать, а пот застилал глаза. К счастью, это хоть немного, но всё же отвлекало Сильвера от мысли, что он мог быть и не прав, однако каким-то своим внутренним, потаённым чутьём он знал, что делает всё верно. Единственным путём было запастись терпением и постараться представить, будто он снова в ледяном омуте, куда загнал его Хасл, а сам остался сидеть на высоком гладком камне, неторопливо куря длинную тонкую трубку.       В самом деле, когда старик велел ему лезть в эту неподвижную водную муть, которая так и дышала холодом, источая белый ледяной туман, Сильвер не сразу сообразил, что от него требуется. Или, если быть точнее, не захотел осознавать, что то, что он сообразил, нужно делать на самом деле. Несколько раз он подступался к этой прозрачной холодной кипени, но одного лишь соприкосновения пальцев ног с водой хватало, чтобы отскочить в сторону и потерять всякое желание вновь приближаться к озеру. А когда он наконец, после недельных безуспешных попыток и истерических воплей Хасла, молотящего по земле посохом и исторгающего проклятья и восклицания такой потрясающей сложности и неслыханности, что Сильверу и не снилось, поборол всякое физическое сопротивление этому ледяному прессу, и с головой окунулся в воду, в первый момент ему показалось, что чья-то огромная мощная ладонь стиснула его голову и медленно сжимает, желая раскрошить, как лопается и растекается в кулаке яйцо.       Потом он – не помнил, правда, как – поплыл, ощущая, что откуда-то из глубины тела поднимается волна тепла, распространяющаяся до самых кончиков пальцев и согревающая его, словно ему куда-то в область солнечного сплетения вставили лампочку. А оказавшись на поверхности, он просто рухнул на землю, тяжело дыша и просто изо всех сил стараясь осознать, что это сейчас с ним такое было. Тело сотрясалось судорогами, зубы стучали, в глазах пульсировали какие-то расплывчатые пятна, а в промежутках между ними маячила довольная физиономия Хасла.        Тогда Сильвер даже в самых смелых своих суждениях не смог бы предположить, что настанет однажды момент, когда он взлелеет одно воспоминание об этом ледяном омуте и будет мечтать хоть на одну секунду погрузиться в его плотную, чистейшую, прозрачную, исторгающую мороз утробу.       Раскалённый шестиугольник обжигал ему пальцы и ежесекундно выдыхал в лицо горячий пар. Было ощущение, будто кто-то, воспользовавшись моментом, снял Солнце с неба, сжал и быстро-быстро запихнул в эту комнату, так что теперь его лучи обдавали волшебников по спинам шипящими, знойными оплеухами. Подобная догадка почему-то вызвала у Сильвера какой-то необычайный необъяснимый интерес, он вскинул голову, и раскалённая серьга на долю секунды обдала его шею коротким обжигающим поцелуем. Шрам противно и непереносимо саднило.       Горло пересохло. Адская сковородка, на которую сбросил их граф, с каждой минутой накалялась всё сильнее, и Сильвер слышал, как прерывается дыхание Венди, для которой отсутствие свежего воздуха было ещё большей пыткой, чем для него. Она молчаливо и тихо захлёбывалась ужасом, изнемогая без воды, маясь от жары и нетерпения. Она подпрыгивала на месте, пытаясь хоть как-то избавиться от нытья в низу живота, доставляющего ей ежеминутные мучения. Венди то и дело бросала в сторону Сильвера орущие взгляды, но тут же отворачивалась. Она попыталась глотнуть раскалённого воздуха, и этот глоток чуть было не лишил её чувств.       В какой-то момент она, несмотря ни на какие увещевания Шарли, которая с трудом ворочала языком и уже начинала путать слова, пропускать их, так что её предложения стали напоминать шпионские шифры, где, чтобы хоть что-нибудь понять, нужно последовательно подчёркивать каждое четвёртое слово, легла на траву и вытянула ноги. Потом Венди ещё долго елозила, ёрзала, вставала, снова ложилась, но ничто не могло унять выверты и завороты её внутренних органов, которые, казалось, как назло, выстроились в несвойственном им порядке, просто-напросто спятив от жары.       Мокрой от пота спиной Сильвер чувствовал, как всё её существо стонет: «Мы умрём! Как бы мы ни старались, ничто нам не поможет. Нам не выбраться из этого леса. О, как же я хочу пить, я умираю от жажды! Всё, что нам остаётся – это лечь и ждать смерти. Что же вы там копаетесь, когда вы отыщите эту пружину, или как там её?! Да будь оно всё проклято!», но с её губ не сорвалось ничего, кроме сдавленного скулежа, почти не слышного. Сильверу тоже безумно хотелось пить. Но он не мог позволить себе думать о воде. Чтобы хоть немного отвлечься, он решил немного мысленно повосхищаться выдержкой этой девочки, не боявшейся вступать в такие ужасающие поединки, где даже взрослые сдают и падают на колени, умоляя о быстром конце. Любая другая на её месте давно бы закатила истерику, забилась кулачками о проклятые – трижды проклятые – стены и забилась в бессильных рыданиях, а потом, может быть, потеряла бы сознание, сошла с ума, в конце концов...       Невыносимо было думать о том, что кто-то посчитал себя вправе поставить их на равных, вменить ребёнку испытание, которое ему не по силам... Какой бы она ни была сильной колдуньей, через какие бы битвы не проходила, он оставался взрослым сильным мужчиной, а она – просто девочкой, и он обязан был вытащить хотя бы их двоих.       Между тем усилия его были бесплодны. Он искал иголку в стоге сена, не будучи до конца уверенным, как она должна выглядеть. Мозги кипели, и каждый вздох ошпаривал горло сухим колючим веником, но Сильвер знал, что, если сейчас отступит, для них всё будет кончено. И ему нечего было сказать ей в утешение – да и она, скорее всего, ничего бы не услышала. Сейчас Венди находилась в каком-то полуобморочном-полумаразматическом состоянии, которое характеризуется утратой всякого желания поддаваться контактам извне, но при этом и едким, несуразным наплевательством к опасности. Шарли бессильно топталась рядом с подругой, как ребёнок, не знающий, как подступиться к незнакомому агрегату, как его включать, куда нажимать, куда втыкать штекер.       На неслушающихся лапках она подбрела к Сильверу и подняла на него измученные глаза.       – Есть какие-нибудь успехи?       Сильверу бы очень хотелось сказать «да», но он не посмел соврать. Более того, у него не было на это сил. Он коротко мотнул головой.       После этого он услышал рокот. Точнее, его уловил не столько слух, сколько уловили голосовые связки. В горле зазвучала низкая, протяжная, мелкая вибрация, отдающаяся в груди судорожным волнением. Вслед за этим на ноги вскочила Венди, отчего Шарли испуганно отшатнулась и замерла. Небесная Убийца Драконов, не шевелясь и не дыша, долго и молча смотрела туда, где бескрайние неприступные джунгли размыкали уста и открывали длинный коридор, ведущий бог знает куда. Сильвер не оборачивался. Но тут звук повторился – громче и явственнее, так что стало совершенно ясно: скорее всего, теперь они не одни в этом сердце адских прерий. Это был рык дикого зверя – льва или тигра, или кого-то в этом роде. Он раздавался несколько раз подряд, всё ближе и ближе, но зверь не показывался.       Венди, обалдевая от жары и удушья, от жажды, голода и вынужденного бездействия, тщетно боролась с головокружением, чтобы, если вдруг зверь решит напасть, быть к этому готовой. Но шли минуты, час, и никто не показался, хотя лес то и дело взрывался кровожадными воплями пум, барсов, гиппопотамов и прочих малоприятных существ, которых занятно наблюдать на расстоянии и к которым не приведи бог подойти ближе, чем на двадцать пять-тридцать метров. И пусть вас не обманывает их сонный вид – всё это лишь приманка для наивных, бесстрашных простаков. Истерзанная страхом и изнурённая безводьем, Венди бросила вопящий взгляд себе через левое плечо... и воскликнула:       – Вода! Дядя, там вода!       Сильвер нехотя взглянул туда, куда она указала, и к собственной удрученности, просто обомлел. Да, это действительно была вода, оазис, источник жизни, средоточие земных наслаждений, слившихся в одной этой прозрачной девственной прохладной струйке. О, он не просто видел ручеёк, бьющий вдалеке, он его услышал, услышал его тихое ненавязчивое журчание, будоражащее слух сладким любовным бормотанием. Отголосок здравого смысла неотступно твердил, что всё это обман, мираж, ещё одна ступень на пути к отречению рассудка, которую заготовил для них граф, но желание напиться, желание верить в эту иллюзию, эту призрачную надежду, было сильнее всяких увещеваний разума, и Сильвер отступил от стены.       Если вы никогда не слышали воды, то вы не знаете, что такое – пить. Пить, самозабвенно поддаваясь притяжению губ к прохладной податливой жидкости, чувствовать, как горло, всё тело наполняется влагой, оживает, возвращает себе радость существования, и нет ничего прекрасней, ничего вкуснее воды, этой высшей материи, стоящей гораздо выше всяческих других. Кому будут нужны золото, бриллианты, экипажи и роскошные длинные столы, заставленные откупоренными бутылками с вином, нарядные пышные туалеты и счёт в банке, который не помещается ни в одно табло – если не станет воды? Вода: сколько слилось в одном этом звуке, какова концентрация в нём жизни!       Сильвер счёл, что в его положении простительна эта маленькая слабость, подсказанная элементарной природой, заложенной в нём помимо его ведома или выбора – просто было угодно создать человека так, что, если можно верить в лучшее, он будет в это верить, пусть даже это последняя глупость, какую только можно было придумать. В тот момент ему было всё равно, обман это зрения или нет, на самом ли деле он осёл и болван, что не верит глазам и ушам своим, не верит, будто ручеёк, и лес настоящие, он хотел только одного: глотка воды.       Венди, спотыкаясь на ровном месте, брела к ручейку, бормоча что-то бессвязное и непонятное. Даже не заглядывая ей в лицо, было совершенно ясно, что она на пределе. Ещё немного и...       Послышался шум дождя. Но только послышался.       Ни единой холодной капли не упало им на плечи и головы – дождь отстукивал долгую мелкую дробь, шумела гроза, все их глаза и уши были полны воды, но дождя не было. Проклятая пытка набирала обороты, и конца ей не было видно.       Если бы в этом адском шестиугольном котле, из которого давным-давно выветрились последние пары милосердия, ещё могла существовать хоть какая-то влага, то Венди, подползая к ручейку, непременно разрыдалась бы, но сейчас, несмотря на полное уныние и лихорадочную тоску, уверенно приближалась к вожделенному водопою. Она подползла к самому зеркалу, игрой света порождающему иллюзию воды, и почти дотронулась до раскалённого зеркала языком, но носом она коснулась его раньше, и секундой спустя упала на землю, задыхаясь и кашляя. А каждый новый глоток обжигающего воздуха обдавал горло всепоглощающей волной боли.       – Венди! Венди!!! – кричала Шарли срывающимся голосом, положа лапки ей на плечи и бессильно заглядывая в лицо. – Венди, держись, прошу тебя! Потерпи ещё немного, пожалуйста! Венди, Венди!       Сильвер отшатнулся и осел на землю. Впервые за долгое время он испытал томления мучительностью и бессмысленностью стараний, удивительным образом соседствующие с полным нежеланием действовать.       – Проклятие! – в сердцах выпалила Шарли. Трудно сказать наверняка, кому были адресованы её агрессии, но так или иначе всеобщему терпению наступил предел. – Если это продлится ещё хоть полчаса, Венди не выдержит, да и мы тоже. Судя по тому, как продвигаются ваши поиски (Сильвер даже не знал, что упрёки со стороны кошки могут так его устыдить), надеяться на скорое освобождение не приходится.       Сильвер сидел, как провинившийся школьник, тупо глядя на мелькающие перед ним белые лапки, почти ничего не соображая. А что ещё хуже, в глубине души Сильвер осознавал всю справедливость её недовольства.       Однако кое-что из её слов послужило и душевному подъёму. Уже почти смирившись с неизбежностью своей гибели в Камере Пыток, Сильвер уже успел мысленно попрощаться с Греем и оставить всякие надежды на новую встречу. Теперь подобные мысли показались ему верхом абсурда и собственного идиотизма. Он даже представить не мог, что способен размышлять в столь малодушном ключе. Но он не успел даже подняться на ноги, потому что именно в этот момент тирада Шарли завершилась кульминационным «Проклятье!». За ним последовал финальный, полный драматизма аккорд – пламенный топ лапой по земле – как пианист вдаривает по басам рояля так, что клавиши ходят ходуном, и – громкий щелчок, удар разверзшейся двери.       Первые несколько секунд прошли в полном оцепенении. Затем Сильвер разглядел впереди квадратную дыру в полу и железную дверь, материализовавшуюся там, куда только что тянул длинные руки бесконечный тропический лес. Венди подняла голову, и в её глазах блеснул живой, яркий огонёк. Очевидно, они подумали об одном и том же: там, внизу, может быть вода.       Это был люк, ведущий в тёмное помещение, до сего момента он был замечательно замаскирован травой. Сильвер укрепился в мысли, что с самого начала правильно понял принцип работы Камеры Пыток, основанный исключительно на достижениях механики, но никак не магии, хотя на магию реагирующий. Он полез внутрь первым, желая хоть как-то обеспечить Венди безопасность. Вглубь люка уходила стальная лестница. Спустившись, Сильвер обнаружил, что потолок маленькой тёмной комнаты находится на полголовы выше его самого, стало быть, не такая уж она и глубокая. Венди и Шарли спустились следом.       Тут уж Венди на самом деле разрыдалась, потому что в комнате было прохладно и пахло сырым деревом. После часов, проведённых в адских чащобах Камеры, находиться здесь было райским блаженством.       Комната напоминала собой тесную кладовку. Здесь повсюду стояли какие-то ящики, бочонки, успевшие покрыться пылью.       – Может быть, там вода? – с надеждой предположила Шарли.       Сильвер подошёл к первому попавшемуся бочонку и, не без труда освободив его от крышки, осторожно заглянул внутрь. Она была до краёв наполнена каким-то странным порошком, но воды и в помине не было. Не будучи вполне уверенным в том, что он делает, Сильвер сунул внутрь руку и зачерпнул ладонью пригоршню порошка, вынес на свет божий и принюхался.       Его лицо скривилось от отвращения и изумления.       – Порох!.. – поморщился он.       Венди и Шарли удивлённо переглянулись.       – Ребёнок, – сказал Сильвер, поспешно вернув порошок обратно в бочку, – ну-ка помоги мне сдвинуть эту штуку.       Венди послушно подошла, и Шарли демонстративно присоединилась к ним, так что сдвинуть бочку оказалось несложно.       Нагнувшись, Сильвер обнаружил под дном крошечный, почти незаметный кусочек верёвки, замахрившийся на конце.       – Фитиль, – мрачно констатировал Сильвер, но затем его лицо посветлело. – Ясно. Значит, сколдуй что-нибудь или попробуй с помощью магии деформировать стену, сработает механизм возгорания, и – бум.       Венди вздрогнула и шумно выдохнула.       – Неплохо придумано. Этот тип не шутит.       Когда они вылезли обратно, жара уже спала. Очевидно, все механизмы, так или иначе связанные с Камерой Пыток, были завязаны в какую-то обоюдную систему, и, когда была найдена пружина, открывающая дверь и люк, Пытка автоматически прекращалась.       Венди поспешно подобрала свой жакетик и накинула его на дрожащие от облегчения плечики. Шарли вновь приобрела неприступный и многозначительный вид, и вся благожелательность, кою Сильвер позволял себе надеяться в ней различить, улетучилась. Впрочем, он её не винил – в конце концов, освобождением они были обязаны исключительно ей и её праведному негодованию.       В Камере Пыток начал меркнуть свет, и они поспешили к открытому дверному проёму, из которого соблазнительно и отрадно тянуло прохладой. В какой-то момент Сильверу показалось, что вот-вот, вот сейчас на всю Камеру загремит голос Найтонмэйра, обнаружившего свою клетку распахнутой настежь, но этого, к его величайшему облегчению, так и не произошло. Обменявшись взглядами (щёчки Венди даже покрылись здоровым очаровательным румянцем), волшебники двинулись вперёд.       Они были свободны