Гонит неудачников По миру с котомкою. Жизнь течёт меж пальчиков Паутинкой тонкою. А которых повело, повлекло По лихой дороге – Тех ветрами сволокло Прямиком в остроги. Владимир Высоцкий «Разбойничья песня»
Как и сказала женщина, в палатке обнаружилась пустая жестяная коробочка. Только, насколько Сильвер помнил, это была та самая коробочка, из которой главный в спешке извлёк ключ от антиволшебных кандалов. Впрочем, ведь ничто не мешало ему воспользоваться собственностью этой женщины в своих целях, а, если учесть, что главный на поверку оказался человеком, если честно, недалёким, то нечего было удивляться, что он не распознал в этом предмете сокровища. Неприятно было признавать, но и Сильвер бы в жизни не подумал, что этот кусок отполированного металла может представлять какую-то ценность, настолько значительную, что ради неё люди готовы жертвовать жизнью. Пожав плечами, Сильвер поднял коробочку с пола и положил в карман. И тут же вспомнил про своё кольцо. К счастью, ему хватило волшебных сил, чтобы немного разогнать льдом огонь, да и кровь он остановил, но периодически ему казалось, что он стоит на палубе корабля в шторм, земля отчего-то сама врезалась в него, он никак не мог предсказать ширину своих шагов, в глазах мутнело. Ему нужно было отнести коробочку женщине. Она была готова отдаться в пасть ненасытному огню, ввернуть себя в ураган пепла и жары, только чтобы забрать эту вещь. Этого было достаточно, чтобы Сильвер допустил мысль, будто коробочка – и впрямь сокровище, но... Он судорожно озирался вокруг, пытаясь отыскать то место, где главный сидел перед самым пожаром, но и его подушку, и подушку, на которой сидела герцогиня, уже прибрали жадные огненные лапы, и Сильвер проглотил подступивший к горлу тошнотворный ком. В ушах звенело, и сквозь всю канонаду шума и криков, он смутно стал осознавать, что главный пока ещё здесь. Точнее, уже минут десять лежит без сознания, рядом с грудой того, что раньше было каменной оградой. Он, конечно, жутко не нравился Сильверу, но из-за этого он не собирался брать грех на душу, и решил во что бы то ни стало вытащить и этого самонадеянного обормота, надеясь, что хоть такая встряска заставить его пересмотреть приоритеты. Выбравшись на улицу, он сразу увидел главного. Лицо у него посерело, волосы растрепались, и дышал он чуть заметно. Страх в купе с жаром и едким дымом окончательно его доконали. Первым делом Сильвер обложил беднягу льдом, чтобы хоть немного охладить (времени оттаскивать его куда-то ещё не было), и дал хорошую пощёчину, потому как не видел более действенного способа привести его в чувства. Веки главного дрогнули, но он не открыл глаз. Мысленно выругавшись, Сильвер отвесил ему по другой щеке, обнаружив в себе пробудившееся кровожадное удовольствие. Однако процедура возымела почти потрясающий эффект. Главный не только раскрыл глаза, но и вытаращил их, увидев перед собой лицо человека, которого намеревался поработить. Сильвер вздохнул с облегчением, и тут же спохватился. Сколько, чёрт возьми, прошло времени? Он вскочил, главный, издав слабый стон, тоже поднялся на ноги, и они вместе вошли в... впрочем, это уже были не ворота, а огромные прямоугольные доски, симметрично лежавшие на земле. Едва оказавшись внутри каменного круга, Сильвер понял, что опоздал. Ни ковра, ни Гилдартса, ни невольников там уже не было. Ледяная тропа, подобно расступившимся океанским волнам рассекала лес, и уже минуту спустя они оба бежали по ней вглубь чащи. Судя по всему, Гилдартс и остальные успели уйти достаточно далеко. Проковырявшись с главным, он и думать забыл про коробочку и женщину с ребёнком. Но они были живы и спасены, и это главное. Ещё раз окинув взглядом пылающий лес, Сильвер подумал, что прошла целая вечность, тогда как с момента его вызова к главному не прошло и двух часов. Главный продолжал топать всё дальше неровными шагами, а Сильвер, полусонный и смертельно уставший, стоял и смотрел, как истлевает лес, чуть было не поработивший его навсегда. Забавно, ведь он даже не предполагал, что способен зайти так далеко в своей ненависти. И ещё больше удивлялся тому, что не испытывает к главному той былой ярости, которая бушевала в нём поначалу. В какой-то момент его перестало волновать что-либо, он рассеянно наблюдал, как огонь сжирает ветхую лачугу, пристройку, палатки надзирателей, чавкая и глотая нетщательно пережёванную пищу. Страшно даже представить, какого досталось животным или людям, о которых он не знал, но которые тоже, быть может, потеряли своих близких и дом, как он когда-то... Он осторожно ощупал рану, но тут же одёрнул пальцы – боль обожгла тело, как раскалённое клеймо. Клеймо, Мириам... где-то она сейчас... Он завёл назад правую руку и, сделав один тяжёлый, глубокий, долгий вдох, рассёк ею воздух, и на него свалился хрустальный леденцовый холод, огонь померк, замерцал, как ледовые горки в парках, и остановился, точно чья-то умелая рука навела «мышь» на значок «стоп». Всё затихло, и эта тишина казалась почти невыносимой. Лес замёрз в одно мгновение, превратившись в одно сплошное светло-розовое, почти сиреневое пятно, облитое робким сияниям входящей в свои права луны. И ноги у него подогнулись, земля завертелась, качнулась и взмыла вверх, и на мгновение ему показалось, что он вновь возносится на ковре самолёте к самой стене и со сладким ужасом, перехватывающим горло, смотрит вниз, в ночные утробные пучины леса. Он подумал было: «Всё-таки, Гилдартс, не быть нам с тобой в одной гильдии», – но тут же забылся и уснул на земле, радуясь возможности наконец лечь и раскинуть руки.* * *
Года через три, когда им с Мириам вновь пришлось расстаться на неопределённый срок (что было вполне нормально для их неформальных, ни к чему не обязывающих отношений, и она исчезала, не появляясь месяцами, а потом вдруг, как ни в чём не бывало, вновь оказывалась рядом с ним, и они даже иногда подхватывали какую-нибудь работёнку, если дело оказывалось срочным, чем он, собственно, и перебивался, не имея желания вступать в какие бы то ни было гильдии и наслаждаясь своей скромной необременительной компанией), он вдруг заметил, как сильно изменился. Впрочем, в сущности всё осталось прежним: и обаяние, и улыбка в уголках рта, и сила, и стать, и порода – только теперь он стал не то взрослее, не то старше. Постарел, подумал он больше с изумлением, чем с досадой. Впрочем, в свои сорок лет он мог с гордостью утверждать, к своему утешению, что старел он красиво. Мириам, помнится, в последний раз тоже показалась ему старше, чем раньше. Однако же удивительно: её бессмертное (?) тело способно стареть и меняться, что никак не могло уложиться в голове. Правда, следовало признать, что Мириам не выглядела на свои года – проще всё же считать годы, проведённые ею на земле сверхурочно – довольно молодо. Кроме того, куда бы они ни пришли, их везде принимали за семейную пару и делали скидки, поэтому им не приходилось брать две комнаты, а только одну с двумя кроватями. Так вот, в тот год, когда ему исполнилось сорок – а это что-нибудь да значит, – он был горд и свободен. К тому времени у него уже было три связи (Мириам взирала на всё это с ревнивой снисходительностью и всячески давала ему понять, что плевать хотела на его шашни – на самом деле была тайно уязвлена). Две пустячные и одна, задевшая настолько, что даже сдуру подумал: надо жениться. А потом вдруг вспомнил, что в этот самый день сыну исполнилось бы шестнадцать лет, и бросил эту глупую, нелепую мысль. Кроме того, каждый раз, просыпаясь чуть живым на рассвете и поворачивая голову, он почему-то каждый раз ожидал увидеть эту дивную, обрамлённую густыми иссиня-чёрными волосами головку, и не понимал, как может жить, не видя её перед собой по утрам. Ни с одной женщиной он никогда не хохотал так весело и заразительно в постели, как с женой. И хотя он умел выбирать женщин, всегда относился к этому скрупулёзно и тщательно, был с ними непробиваемо вежлив и даже заботлив, ласков и щепетилен, он знал, что это только на одну ночь. Ни с одной из них он не мог представить себе жизни. Этой женщине придётся стирать его бельё, готовить еду, ему – спать с ней и, каждый день просыпаясь, видеть её рядом с собой, из года в год, заводить детей, жить как все остальные люди, но – Господи – нет, никогда! Лучше быть свободным и одиноким, чем тяготить другого человека своим прошлым, от которого от него потребуют отмахнуться. ...В тот год Сильвер вдруг нарвался на заказ. Он висел на стене за спиной у трактирщика в одном городе на западе Фиора, обшарпанный, но суливший волшебнику чуть ли не полмиллиона драгоценных, а кроме того в самом низу была приписка: «Для выполнения требуется убийца демонов» Надеясь, что второй такой ещё не сыскался, Сильвер торопливо сорвал листок и, даже не успев допить стакан чая, заплатил и вышел прочь. В общем это был стандартный клич о помощи, обличённый в официальный формат нормального заказа, который расклеивают во всех гильдиях королевства. Требовалось разобраться с бандой разбойников, которая ограбила деревню заказчика и похитила все ценности. Правда, зачем им понадобился убийца демонов, Сильвер решительно не мог понять. Но раз заказчик утверждал, что это важно, стало быть, есть какие-то причины, которые неприлично размещать на всеобщее обозрение. Ну, или на листке просто не хватило места. Так или иначе, но Сильвер решил, что за пятьсот тысяч готов потерпеть и неудобства. В конце концов, за такие деньги дают работу и труднее. И он оказался почти прав. Староста деревни принял его радушно, как будто он был не исполнителем заказа, а зятем, или, по крайней мере, хорошим другом, и со слезами на глазах (настоящими слезами!) пожаловался, что нынче найти подходящего волшебника чрезвычайно трудно. Сильвер в свою очередь изумился с какой потрясающей наивностью и воистину чистейшей добротой его приняли за того, кем он в определённых обстоятельствах мог и не являться, даже не проверив хотя бы официальную версию его биографии, но говорить ничего не стал, ожидая, когда наконец перейдут к главному. Как выяснилось, деревня подверглась жестокому нападению разбойников, а, поскольку волшебников в деревне не оказалось, она была разграблена подчистую, унесли всё, что только могли унести. Разумеется, в округе было несколько сильных мужчин, но тут уж они не виноваты, это не в их власти. Тут, собственно, и пошла речь о том, зачем им потребовался Сильвер. – При них был демон – лютый, скажу я вам! Держат его при себе, как зверушку ручную. Принимает он облик прекрасного юноши со смуглой кожей и чёрными вороными волосами. Если бы не этот демон, уж мы бы дали отпор нечестивцам. – А вы знаете, где их искать? – Как же не знать. Так гоготали, что глухой услышит. Говорили, мол, поедут к какому-то Кристаллу или что-то ещё в этом роде... Вроде как считается, будто сокровища, оставленные подле него, будут неприкосновенны. «Ну вот, – подумал Сильвер. – Ещё один миф о Кристалле, который никто не может описать.» – Слабо верится, чтобы разбойники страдали от суеверий, – сказал он, мысленно прикидывая, как же поступить, когда всё будет сделано. Если это тот Кристалл, который так нужен Мириам, стоит ли вначале отыскать её или сделать всё самому? Да и как быть с утверждением, будто от него ещё никто не возвращался? – Однако ж они туда направляются, – уверенно подытожил старик. Сильвер не был расположен спорить, кроме того, как уже и говорилось, за полмиллиона можно всякое потерпеть. А если всё пройдёт наилучшим образом, в скором времени при нём будут и деньги (само собой, после того, как все сокровища вернутся в деревню), и Кристалл, что бы там кто про него не болтал. Говоря высоким штилем, драма разыгралась на обыкновенной зелёной равнине, стелющейся вокруг, сколько хватало глаз и даже дальше. Целое скопище разбойников (трудно было даже примерно рассчитать их возраст – все они, как один, замотали лица так, чтобы были видны лишь глаза) расселось на траве и предалось своему обыкновенному развлечению, рассматриванию и дележу награбленного. Вслед за этим, само собой, последовала весёлая попойка, утробный смех, неистовый звон монет и один тост за другим. Огромный камень, к выступам которого были привязаны лошади, вот уже десять лет служил пристанищем Кристалла Владыки Смертных. Созданный несколько веков назад, он вобрал в себя души сильнейших колдунов той эпохи и был одним из оружий Совета. Собранный из душ некогда живших, он обладал невиданной силой, увеличивая магическую мощь использующего в несколько раз, но неуклонная потребность поглощать человеческие эмоции и на их основе вырабатывать магию заставляла его сначала подчинять себе, а затем и забирать души использовавших его. Для обыкновенных людей он был столь же губителен. Отсюда и пошла легенда о том, что, сумевший не поддаться чарам Кристалла и при этом поглотить его мощь, станет единоличным правителем всего мира. Сильвер добрался до них ближе к вечеру, когда веселье было в самом разгаре. Надо сказать, что с безопасного расстояния (но, чтобы при этом было хоть что-нибудь видно в сгущавшихся сумерках) он не увидел никого, похожего на описанного демона, то есть красивого смуглого юношу, сколько ни приглядывался. Все сплошь были завёрнуты в ткани, в тёмных плащах, с саблями за поясом и в сапогах. Сильвер решился подобраться поближе и начал осторожно пробираться вдоль кромки леса, стараясь делать как можно меньше шума. Однако веселье разбойников было устрашающим, так что предосторожности были излишни. Они уже были порядочно пьяны и настолько горласты, что не слышали даже друг друга. – Ну так что, берём Кристалл или как, атаман? – услышал Сильвер и замер. В ответ кто-то с угрюмым мычанием поёрзал на насиженном месте. – Да чёрт с ним, – послышалось после этого. Сильверу показалось, что где-то он уже слышал этот голос, только никак не мог припомнить, где. – У нас уже есть то, что нам нужно. К чему то, чем мы даже не сможем воспользоваться. Колдунов среди нас нет, насколько мне известно. Гм, это сильно упрощало дело. – Но, атаман, – не унимался его товарищ, – разве не здесь Леннокс Белец убил того самого Хромого Демона? И запечатал Кристалл? Не знаю, как вы, а я просто благоговею перед этим местом. – Ты что, веришь в этот вздор? – усмехнулся атаман и громко хлебнул вина из фляжки. – Брось, глупая сказка, чтобы пугать ею непослушных детей. Если всё так, как ты говоришь, то где же тогда этот самый Леннокс? Ну, или, на худой конец, его скелет? Чепуха всё это, нашёл, чему верить. – Но отсюда, между прочим, никто не возвращался, – бесстрашно продолжал тот, кто сидел подле атамана. Но, поймав красноречивый взгляд своего предводителя, поспешно добавил: – Само собой, всякое отрепье, и всё-таки. По какой-то же причине люди отсюда не возвращаются. – Да просто никто сюда и не приходил, – проворчал атаман, которого этот разговор явно начал утомлять, – а те, кому нечем заняться, сочиняют все эти бредни, чтобы потешать себя и таких же простофиль, как ты. Слушай, если ты боишься, то почему не скажешь прямо? Или тебе не нравится вино, которое я украл? На минуту повисло молчание, но Сильвер не смел пошевелить ни одним мускулом, каждой клеточкой тела предвидя, что сейчас он услышит или произойдёт нечто чрезвычайно важное. А до того он не должен выходить из укрытия ни под каким видом. – Что, хочешь тоже быть атаманом? Не глупи. Вспомни, в каком состоянии ты был, когда я тебя нашёл. Это было поистине жалкое зрелище. Ты обязан мне всем, что теперь имеешь, так что даже и не помышляй. Я дал тебе имя, дал тебе богатство, коня, еду и компанию. Без меня ты ничто. – ...Стало быть, – осторожно переменил тему знакомый Сильверу голос, – рассказам о Кристалле вы не верите? – Да сколько можно, чёрт возьми?! – разозлился атаман, швырнув в камень фляжку с вином. – Забудь об этом проклятом куске стекла! И без того испортил мне всё веселье своими дурацкими страхами. Что мне сделать, чтобы ты наконец заткнулся? Знаю! Сильвер услышал, как атаман поднялся на ноги и прошёл дальше к камню. Его товарищи, хоть и хмельные, почтительно расступились, давая ему дорогу. Предводитель разбойников, встав лицом к остальным, громогласно и торжественно провозгласил, что намерен развеять всякие суеверия, касающиеся Кристалла, а потому призывал их смотреть внимательно, как он заберёт Кристалл Владыки Смертных, и убедиться, что все легенды и тайны, окутывающие этот загадочный артефакт, не более, чем плод чьего-то больного воображения и не стоит выеденного яйца. Сильвер ничего не мог толком разглядеть за спинами обступивших атамана разбойников, хотя желудок ему свело какой-то сладостной судорогой-предвкушением чего-то необычайного (пожалуй, это было единственное, что было у них похожего с женой – неистребимое, пунктуальное, безошибочное ощущение Судьбы). В лагере застыла тишина, и та минута, которую Сильвер провёл, напряжённо вглядываясь и стараясь хоть что-нибудь различить, показалась ему целой вечностью. И тут вдруг в воздух взметнулся яркий столб бело-голубого света, на мгновение ослепивший Сильвера, пронзил гранатово-алое небо и померк так же внезапно, как и возник. Вслед за этим равнину огласил целый хор нестройных голосов, испустивших, как по команде, крик ужаса и смятения. – Атаман! – завопил один из разбойников. – Какого чёрта?! Что это было?! – Атаман! Словом, Сильвер понял, что враг обезглавлен, и момент истины настал. И даже испытал некоторое разочарование, когда всё закончилось меньше, чем через три минуты после того, как он покинул укрытие. Перепуганные разбойники, беспорядочно и исступлённо метавшиеся по лагерю, даже не сразу заметили его приближения, а когда наконец взялись за сабли, было уже поздно. Лишь единожды замахнувшись, Сильвер обратил их в неподвижные, отполированные ледяные фигурки, заставшие и готовые нанести удар. Зато теперь у него было достаточно времени, чтобы освоиться с обстановкой. Он обошёл всех без исключения, старательно заглядывая в их остановившиеся лица, но не нашёл атамана. Не нашёл Сильвер и демона, описанного стариком. Сильвер, конечно, не исключал, что он мог затесаться и среди обвязанных тканями, но с трудом в это верил. Демоны не те твари, которые помогают людям по первому их зову и уж тем более принимают человеческий облик. А если этот действительно на такое способен, то его следовало отнести к категории страшнейших демонов, ибо нет ужасней тех, что имеют человечью личину. Ещё некоторое время побродив среди застывших фигур, Сильвер уже было решил забрать сокровища, возвратить их в деревню и получить свои законные полмиллиона драгоценных, но тут взгляд его упал на огромный камень, к которому по-прежнему было привязано несколько лошадей. Странный столб света и пропавший атаман разбойников. Кристалл Владыки Смертных. Когда Сильвер наконец осознал, как близок он к тому, чего Мириам жаждет больше всего, им овладел какой-то странный трепет, благоговейное волнение, поднимающееся из глубин живота и будоражащее внутренности. Кристалл был в нескольких шагах от него, лежал неприступно в своём каменном коконе, спящий и жаждущий быть пробуждённым. Забыв про задание и сокровища, Сильвер завороженно подошёл к камню и взглянул в его середину. Там, в пробоине, повторявшей его форму, лежал бело-бирюзовый Кристалл, отливающий голубизной, маленький, размером с мизинец, и такой же тонкий, четырёхгранный с заострениями в обоих концах. Такой чистый и прозрачный, что даже не верилось, будто он способен на чудеса, ему приписываемые. В одно мгновение в голове Сильвера пронеслось столько смелых, почти сумасшедших мыслей, пока он неотводно глядел на эту огранённую слезу. Он уже готов был поверить и в невозможное. «Если Кристалл действительно настолько могущественен, как о нём говорят, то, после того, как я вернусь к жизни, мы сможем воскресить и твою семью.» Мысль эта обрушилась на него тяжкой болезненной оплеухой, и он в ужасе отшатнулся от проклятого камня. «Неужели, неужели ты не хочешь быть с теми, кого любишь? Почему так упорно не желаешь быть счастливым?» Он думал, что это в прошлом. Думал, что больше никогда не ощутит толчка в груди, отдающего нестерпимой тоской, сквозняка, проходящего по сердцу, надеялся, что отныне это больше его не остановит. Но колени задрожали, горло сдавило, пальцы вспотели и затряслись, его словно заперли в погребе, где он был беспомощен и слаб, бился обречённо в железные двери без всякой надежды выбраться на свободу, умолял о пощаде, задыхаясь без её голоса, улыбок, смеха, тщетно отыскивая рукой в темноте маленькую ладошку. Он был холоден, как лёд, и был согласен умереть. Умереть за одну только возможность обнять, сжать и не отпускать от себя ни на шаг. Господи! «Мы сможем воскресить и твою семью» Остановившись в паре шагов от камня, Сильвер неотводно смотрел на его вершину, не зная, чего ему хотеть. Возможно, ему нужно было всего лишь протянуть руку, и вся его счастливая жизнь возвратилась бы так, словно и не пропадала. Словно и не было этих десяти лет одиночество, скорби и метаний. Все эти десять лет он боролся с ночными кошмарами и кошмарами при свете дня, каждый день, истерзанный своей неподъёмной любовью, силился выстоять, и считал себя вправе рассчитывать хоть на какое-нибудь утешение. Скользкий, эгоистичный соблазн, толкнул его к камню, и Сильвер послушно подступил, не умея оторвать взгляда от Кристалла. Говорят, он забирает душу, что ещё никто не вернулся живым после встречи с ним, что того, кто сумеет его подчинить, будет править миром. Ему не нужен был ни мир, ни власть, ни могущество колдуна, он готов был расстаться с душой, если потребуется. Пусть только они живут, пусть только радуются, будут сыты, здоровы и счастливы, за это ему не жалко было ни своей души, ни своей жизни. Он забыл и о Мириам, и о том, как беззащитно она приникла к нему, единственному, кто принял её и страшную правду, которую она на себе несла, забыл, что она сделала для него, даже из обиталища демонов умудрившись протянуть ему руку помощи, когда он в ней нуждался. Всё померкло перед умопомрачительной возможностью, маячившей перед глазами неотступным фантомом. Он пожелал Кристалл так, как почти ничего не желал, и протянул к нему дрожащую руку. Он явственно услышал то, что уже не слышал несколько лет и успел позабыть, как при этом у него сжимается сердце: «Сильвер! Я буду ждать тебя столько, сколько потребуется». Кончиками пальцев он ощутил прохладу, напоминающую неподвижную водную гладь озера. В тот же миг всё его естество обратилось вперёд, подалось, развернулось, он сжал Кристалл в кулаке, упиваясь торжеством, почти захлебнувшись в собственном безумии. В следующий миг он ощутил на лице дуновение ветра. Слезинка у него в руке сделалась обжигающей, как раскалённые угли, но Сильвер не успел даже разжать пальцев, как весь мир заполнил ослепительный свет. Он лился и лился, обволакивая собой и его голову, и тело, и обледенелую равнину, и лес далеко позади, и в какой-то момент Сильвер осознал, что тает. То есть в прямом смысле слова – тает, исчезает, растворяется в потоке всепоглощающего света, уносясь, как на ковре-самолёте в бескрайнее белёсое Ничто, и Кристалл медленно вытекает у него из пальцев, как песок. Миг болезненного отчаяния, ужас, овладевший им заставили попытаться закричать, но он так и не понял, смог ли выдавить из себя хоть звук. На мгновение перед его взором пронеслось чьё-то лицо, грубоватое, полускрытое так, что видна лишь пара маленьких глаз, и Сильвер понял, что сейчас отправится вслед за атаманом разбойников. Его засасывало бешеным водоворотом света, пока он, парализованный страхом и смятением, терял всякие мысли, чувства и воспоминания. Мгновением позже на их месте возник чистый белый лист. Равнина опустела и затихла. Кристалл Владыки Смертных предался сну. Сильвер Фулбастер исчез бесследно, как и те, кто, как и он, потревожили печать Кристалла. Два дня спустя в журнале «Волшебник» появилась статья о том, что колдуны, отправившиеся на священный остров своей гильдии для прохождения экзамена на мага S-класса, пропали без вести, а сам остров ушёл под воду.