Малика

В Киркволле редко бывает снег, зато ветра, приходящие с моря, продувают до самых костей. Малика поежилась, закрывая дверь, и поспешила к зажженному камину. Сегодня ее именины. Родиться в начале года — то еще удовольствие. Второй день после Первого дня — все еще слишком пьяны или страдают от похмелья, поэтому большой праздник закатить не удастся. Да и не нужно. Малика никогда не стремилась взять от жизни все. Стоило ей повесить плащ на крючок и пройти в гостиную, как в дверь постучали. Кадаш засеменила обратно в прихожую. На пороге стояла незнакомая женщина, гномка примерно одного возраста с Маликой. Розовые щеки и темные волосы с сединой. — Доброе утро, — поздоровалась Кадаш. — Вам что-то нужно? К ней часто приходили гости. Не из-за ее прошлого — хотя, быть может, и из-за него тоже — а потому, что она основала новую гильдию. Люди стекались к ней с предложениями и просьбами. Не очень это и отличалось от инквизиторских времен. — Здравствуйте, монна Кадаш, — тихо сказала гномка. — Вы меня не знаете, но вы знали мою сестру. Меня зовут Отти. — Здравствуйте, Отти. Проходите. Я только вернулась с рынка и не успела ничего приготовить, но давайте позавтракаем вместе. Гномка замерла в растерянности. — Нет-нет, я ненадолго, — залепетала она. — Мне только передать письмо… — Не волнуйтесь, вы меня не стесните. Побудьте моей гостьей. Малике исполнялось пятьдесят два. Кучка подарков, прибывших со всего мира, лежала в углу гостиной. Отти смущенно присела на край кресла. — Ваш сестра была в Хартии? — спросила Малика, и Отти кивнула. — Да. Ее звали Варья. Что-то неприятное зашевелилось в груди. Кадаш нахмурилась, и воспоминания посыпались одно за другим: далекие годы, когда она восстанавливала Хартию в Киркволле, куча ублюдков вокруг и девчонка, которая понесла от одного из них. — И как она? — Она умерла, — неловко произнесла Отти, сложив руки на коленях. — Но перед смертью попросила передать вам письмо. Эти воспоминания давили на нее, словно старый пыльный занавес. Откинуть — делов-то, но от каждого движения на тебя сыпалась многолетняя пыль, забивающая нос и глотку. Кадаш достала из принесенной корзины мягкий сыр и свежие лепешки. Разложила на скатерти на чайном столике. Села в кресло. Тоже на край. — Почему мне? — хрипло спросила она. Отти достала из переднего кармана платья письмо и аккуратно положила его на столик. — Она говорила, что обязана вам жизнью. Жизнью. Малика поджала губы. Это прошлое, которое она хотела забыть. Варье было восемнадцать, когда это случилось. Напилась и переспала с кем-то из хартийцев, а когда узнала, что беременна, кинулась умолять Малику о помощи. Малике было двадцать пять, и право оставаться боссом она выгрызала себе каждый сраный день. Носиться с глупыми девчонками не входило в ее планы. Но Малика всегда была слабачкой. — Ну такая себе заслуга… — пробормотала Кадаш, глядя на запечатанное письмо. Целитель в тот день смотрел на нее как на идиотку. Он говорил ей сто раз, что с Хартией дел не имеет, а она тащила и тащила к нему всяких болезных: молодых девчушек, оказавшихся в беде, детишек, зверят. У целителя тоже были свои слабости, помимо монны Хоук. В дверь раздался стук. Малика извинилась перед Отти и поспешила открыть. Ее встретила охапка еловых веток, а за ней — раскрасневшееся лицо Варрика Тетраса. — С Первым днем, с днем рождения и со всеми остальными праздниками, о которых я забыл, — прокряхтел он. — Это что? — Малика взяла ветки у Варрика, и ей в лицо сразу ударил хвойный запах. — Для настроения. — Поняла. Кадаш сгрузила ветки в пустую вазу в прихожей и, наспех расправив их, чтоб было красиво, прошла за Варриком в гостиную. Отти вскочила с места и заволновалась: — Мессир Наместник! — Он самый, — фыркнул Тетрас. — А вы, стало быть?.. — Это Отти, моя гостья, — представила ее Малика. Варрик кивнул и по-хозяйски отправился в другую сторону гостиной себе за стулом. Он давно чувствовал себя в поместье Кадаш как дома. — Выпьем? — предложил он, доставая из наплечной сумки бутылку вина. — А почему бы и нет? К сыру хорошо, — согласилась Малика. — Отти, присоединяйтесь к нам. Эта жизнь была размеренной — пара небольших тревог в неделю не в счет. Малика просыпалась с утра выспавшейся и шла на рынок за съестным. Перекидывалась парой словечек с торговцами, играла в шашки с моряками, а дома ее ждали бесчисленные посетители. У нее не было семьи, но она не чувствовала себя одинокой. Может быть, в этом была доля самообмана. На третий стук в дверь Малика поднялась, чувствуя странную вялость в ногах. Прошла в прихожую, мимо славно пахнущих еловых ветвей, стойки с оружием и пейзажа со Скайхолдом, который Жозефина подарила ей когда-то давно. Ручка двери была теплая, гладкая. Малика отворила засов и впустила внутрь холодный киркволльский ветер. — Привет. Я не опоздала? — улыбнулась женщина за порогом. Кадаш не могла разглядеть ее лица, будто зрение затуманили слезы. Поцелуй на щеке. Веселый голос Варрика из гостиной. Запах хвои. Всего этого еще не случилось. — Ну же, Кадаш! Она открывает глаза. Тетрас бьет ее по окровавленному лицу, а затем облегченно выдыхает. Над головой — ненастоящее небо эльфийской библиотеки. — У нас осталось что-нибудь? — Нет, — доносится взволнованный голос Дориана откуда-то слева, — нам нужно скорее возвращаться в Зимний Дворец. — Босс, давайте, — говорит Бык, поднимая Кадаш на руки. Доспехи на ней бренчат, словно кандалы. — Только не отключайтесь. Она ничего не может сказать. Лишь смотрит и смотрит на туман вместо неба. И на языке вместо крови Малика чувствует вкус мягкого киркволльского сыра.