Малика

Кадаш наконец-то трезвеет, стоит ей ощутить, что она задыхается. Мозолистая горячая рука давит на затылок, старается вдавить пьяное лицо в илистое дно маленькой речушки. Кадаш захлебывается, но разум ее, к счастью, прояснился, и мокрая ладонь отчаянно тянется назад, к нападающему, слепо пытаясь ухватиться за что-нибудь и натыкаясь на чужое мясистое ухо. Крик боли раздается над темной окраиной Ансбурга. Малика чувствует удовлетворение — ухо не оторвала, но хрящ точно поломала. Нападающий хватает ее за волосы, но она с трудом выворачивается и бьет тяжелым сапогом по чужому колену. В ушах вода, в глотке тоже. Малика откашливается, пытается вырваться, невпопад бьет несостоявшегося убийцу. Он один из хартийцев. Кажется, его зовут Мятый. Не самое лучшее прозвище, по мнению Кадаш. Прозвища вообще вызывают у нее омерзение. После распада злополучного «Дуэта» ее какое-то время называли Вдовой. Отвратное имя. Пахнущее могильной землей. Мятый выкрикивает дрянные ругательства, пытается намотать волосы Малики себе на кулак, и гномка шипит от боли, брыкается, стараясь вырваться из захвата. Сверху льет ледяной дождь, сапоги скользят по илистому берегу, и Мятый, не удержавшись, поскальзывается и заваливается на спину, утягивая за собой и Кадаш. Она сильнее его, она знает. В Мятом нет ничего, кроме пивного пуза и бесконечной ярости. У Малики есть стальные руки и не растерянное пока что безразличие к этому ублюдку. Он нашел ее в одной из таверн Ансбурга. Кадаш к тому времени уже была изрядно пьяна и безрезультатно пыталась утянуть разносчицу к себе на колени, получая в ответ только смех и шлепки по рукам. Это, в общем-то, был неплохой вечер. Неплохой вечер забытья после дня, на протяжении которого Малике приходилось выслушивать слащавое дерьмо от ее нового босса, Шибача. Она теперь была более-менее важной шишкой. По крайней мере, вырвалась из прозябания в шестерках. Вот только кто-то все равно был выше нее. И это раздражало. Кадаш ненавидела подчиняться кому-либо, и, тем не менее, именно это она и делала всю свою жизнь. Видимо, Мятый решил сыграть на этом, начав разговор с того, какая же все-таки сволочь их начальник. Малика радостно поддержала эту тему, нажаловалась на то, как сильно Шибач достал ее с бесконечными пошлыми намеками и как ее бесят его имперские амбиции. Кадаш первое мгновение не могла вспомнить, как оказалась у этой чертовой речушки, но сейчас воспоминания вернулись. Кажется, Мятый обещал отвести ее в более веселое место, где будет еще больше выпивки и девочек. Кажется, Малика поверила ему и облажалась. Они возятся по грязи, поочередно пытаются придавить друг друга, обездвижить, и в один момент это получается сделать у Кадаш. Она не теряется, бьет крепкими кулаками по чужому лицу, и лицо это расплывается у нее перед глазами, превращается в бледное пятно в кровавых разводах. Кадаш не злится, она просто не может остановиться, и бьет, бьет, бьет, долгое время не осознавая, что уже не получает сопротивления. Ей не за что злиться на этого хартийца. Они виделись всего пару раз. Она знала о нем только его прозвище и область его деятельности. Он почему-то желал ей смерти. Малика судорожно выдыхает, упирается руками в неподвижную грудь и не чувствует в этот момент ничего, кроме воды, заливающейся за шиворот и ледяным потоком стекающей по позвоночнику. Как она дошла до такого? Как они все дошли до такой жизни? Что вообще заставляет гномов вступать в Хартию, выдирать себе место в ней, впиваясь в чужие глотки зубами? Только ли то, что Хартия принимает всех подряд, в отличие от Торговой Гильдии? Малика сомневается. Лантос находит ее спустя долгие, бесчисленные минуты. Кадаш сидит рядом с телом Мятого и все не может понять, мертв тот или нет. Добивать ей не хочется. Лантос называет ее дурой, подхватывает под руки, резко дергает вверх, заставляя подняться на ноги. «Убери его, убери…» — бормочет Малика, давя рвотные позывы и отворачиваясь. Ее тошнит от самой себя. Лишь позже Лантос скажет, что Шибач выгнал Мятого взашей еще на прошлой неделе и что Кадаш, видимо, заняла его место. Малика заторможено слушает все объяснения и с болью осознает, что это лишь начало. Скольким еще таким «Мятым» она перейдет дорогу? Сколько из них будут настолько целеустремленными, чтобы совершить на нее покушение? Будут ли среди них достаточно умные, чтобы убить ее не своими руками, а наняв убийц? И, наверное, самый важный вопрос, проистекающий из этой истории… Как скоро сама Малика пойдет на такое, чтобы удержать свое место в Хартии?