Сущность зверя

Джон провел день в нервозном состоянии. Вернулся тремор руки, и это его злило. Шерлок пропал на весь день, это означало, что сегодня никакого совместного дела, на которое можно было отвлечься, не предвидится. К вечеру нервное возбуждение достигло пика, и его словно выключили. Одеваясь, Джон чувствовал хладнокровное спокойствие. Он не собирался блефовать или беречь силы сегодня. И вряд ли тигр настроен на это. Такое понимание впускало в кровь адреналин предстоящей схватки, и лев рычал и скалил зубы, предвкушая возможность показать себя. К месту Джон доехал на последнем автобусе, потом отошел на приличное расстояние и обернулся, предстояло пробежаться, заодно и проверить состояние лап. Закрыв дверь за Джимом, Себастьян убрался в квартире и с первыми сумерками ушел. Добравшись до нужного места на такси, он сошел в сторону поля, оглядевшись, Моран стал тигром. Он как можно тише и незаметней крался по полю, скрываясь в траве. Зверь принюхивался, ожидая, когда лев заявит о себе. Сам тигр рассчитывал на элемент внезапности. Все его мышцы были напряжены как взведенная пружина. Он был взволнован, и все мысли крутились вокруг предстоящей стычки. На поле лев вышел, не скрываясь. Фигура зверя выбивалась из индустриального пейзажа, виднеющегося на горизонте. Легкий ветер трепал гриву. Приподняв голову, зверь принюхался. Он чувствовал, что его соперник на месте. Таится в засаде. Низкий рокот рычания. На пружинистых лапах лев обходил поле, прислушиваясь. Все тело было как натянутая струна. Он не торопился нападать, желая посмотреть на первый ход противника. Тигр же привык нападать первым, из засады, выжидая, затаившись в траве, подбираясь медленно и осторожно. Он ждал, когда лев подойдет как можно ближе, прежде чем рвануть к нему в полную силу, выдавая себя рыком уже в прыжке, оскалившись и расставив передние лапы, готовясь вцепиться в противника. Если удар будет удачным, то не отцепляться, но в случае ошибки или сильного ответного удара тигр был готов отпрыгнуть в сторону. Зверь словно дразнил, подбираясь все ближе и ожидая броска, чтобы, когда тигр бросится на него, отпрыгнуть и, размахнувшись лапой, отвесить оплеуху. Пока в полсилы, издеваясь. Когти царапнули по полосатой шкуре. И лев, не делая даже короткую паузу, бросился вперед, стараясь подмять под себя противника. Промахнувшись, тигр, рыча, приземлился на лапы, в тот же момент пружинисто отскакивая в сторону и прыгая на летящего на него льва. Огромная сила удара от столкновения двух сильных тел. Тигр, рыча, скалился, стараясь вцепиться зубами в противника. Лев был силен, и столкновение с ним оглушало, тигр присел на задние лапы, пытаясь не опрокинуться, в ушах звенело, но зверь игнорировал это, он не мог себе позволить проиграть. Когда не вышло опрокинуть противника сразу, лев отскочил, экономя силы. Зарычав, он прижался к земле, готовясь к прыжку. Травма передней правой лапы заставляла беречь эту сторону. Но в целом он чувствовал себя в силе. У Джона была серьезная цель — выиграть, и, пока он управлял зверем, у него был отличный шанс. Хуже будет, если лев поймет, что выигрыш ему не выгоден. Но даже в этом случае он не мог позволить себе проиграть. Для самого зверя любой исход драки означал проигрыш. Тигр, видя промедление льва, первым бросился в атаку, целясь в поврежденную лапу, он не собирался отступать или останавливаться. Никакой передышки, пока исход не будет очевиден. Он настолько вошел в раж, что все остальное не имело значения. Все равно что битва за территорию или самку, пусть тут и не совсем то же самое, но важность победы это не умаляло. Тигр во всем был максималистом, считая, что проигравший может покинуть бой только на щите. Тем более что тут он боролся за возможность добиться своего в отношении Джона. Лев отпрыгнул вбок, но тигру удалось задеть его. Не тратя время, он бросился в ответ, и два зверя покатились по траве, рыча и стараясь порвать шкуры друг другу. Льву удалось вцепиться в предплечье тигра, его когти драли спину. В пылу драки о собственных повреждениях он не думал. Проиграть означало потерять свой статус. Тигр взвыл от боли и с большей силой наотмашь бил льва, стараясь зацепить посильнее. Хоть и понимал, что в таком положении это не так эффективно. Звери крутились в траве, оглашая воздух яростным рычанием. Тигр рычал и клацал зубами, старался вывернуться из хватки. Боль только еще сильнее злила, быстрее разгоняя адреналин в крови, заставляя прикладывать все силы, чтобы вырваться. Получив лапой по морде, лев на секунду ослеп и, ослабляя хватку, отскочил. Песочная шкура была покрыта кровью, не ясно, чьей. Он пошатнулся, неловко наступив на травмированную конечность, и затряс головой, возвращая себе зрение, чтобы изготовиться к прыжку, целясь в горло своего противника. Зверь вошел в раж, в таком состоянии он легко мог убить тигра, если выпадет такой шанс. Тигру казалось, что все его тело болит от нанесенных ран, он смотрел, как лев трясет головой, и понимал, что это хороший момент для атаки, несмотря на слабость и боль. Он прижался к земле, стараясь отдышаться и восстановить силы. Тигр собрал все свои силы и бросился на готового к прыжку льва, это было почти отчаянной попыткой, но и остановиться тигр уже не мог. Тигр успел раньше, и лев оказался сбит еще на земле, раненая лапа подломилась, неприятно хрустнув. Болезненно взревев, зверь дернулся, стараясь вырваться из захвата, но боль ослепила его, лишив возможности ориентироваться в пространстве. Если бы Джон полностью отпустил контроль, то, возможно, у него еще был шанс, но совокупность всего — темноты, боли, нападения — воскресила исключительно человеческие эмоции о ранении и его последней битве в Афганистане. Он полностью потерял контроль, а лев уже понимал, что ему-то драться не за что. Зверь припал к земле, группируясь, чтобы защитить морду от когтей тигра. Тигр уже был готов вцепиться в горло, как того требовал инстинкт, но, видя что противник защищается, а не атакует, он тихо зарычал. Зверь так спрашивал, сдается ли его оппонент, чтобы тот не кинулся на него со спины. Чувство победы придавало сил, несмотря на все свои раны, тигр гордо приосанился, отходя в сторону. Себастьян помнил, что это не бой до смерти, но на всякий случай настороженно смотрел на льва, да и самому нужно было успокоиться и помнить, что это соревновательный бой. Лев глухо ответил на вопросительное рычание и отступил на задний план, давая человеку самому разбираться с тем, что натворил. Джон лежал на земле, свернувшись и подобрав под себя руку. Порванная одежда была в крови. Он чувствовал, как ногу сводит судорогой, напоминание о травме, которой не было. Только гордость заставила его подняться на ноги, шатаясь. Перед глазами было темно, в ушах звенели звуки выстрелов. Себастьян обернулся и зашипел от боли, человеком было тяжелее переносить раны. Спина и предплечья буквально горели от боли. Он не столько увидел, сколько почувствовал, что с Джоном что-то не так. Он поймал его за руку, поддерживая и удерживая одновременно. — Джон? — позвал он, глядя в глаза Джона. Себастьян видел расширенные зрачки военврача, его взгляд был затуманен, и это настораживало. Раны серьезней, чем кажутся? Повредилось когда-то раненое плечо? Джон дернулся, тяжёлое дыхание с хрипом вырывалось из губ. Он старался выровнять своё состояние, справиться с панической атакой, такое уже случалось, когда он просыпался от кошмара. Выстрелы начинали стихать, он застонал, закрывая лицо руками. — В норме, — хрипло ответил Морану через некоторое время. Ложь. Но не показывать же собственную слабость. — Ложь, — уверенно произнес Себастьян, не выпуская Джона и только крепче держа его за руку. — Ты не тому врешь. — Впрочем, он не собирался давить на Джона. — Поздравляю, ты выиграл, — в голосе звучала даже не злость, а усталость. Поздравления с победой Себастьян пропустил мимо ушей, не до этого было. — Идем, нужно заняться ранами, и тебе сейчас явно не стоит оставаться одному. Тигр не знал, что такое паническая атака, но чувствовал чужое смятение и то, что тот не должен оставаться один. Поддавшись порыву, Моран обнял Джона, успокаивающе проводя ладонью по его спине, стараясь не задевать раны. — В больницу нам нельзя, своему другу ты не настолько доверяешь. Остается только идти ко мне. Придется быть осторожными, чтобы не попасться на глаза людям. Стань львом, так легче терпеть боль и ты сможешь быстрее идти, — Себастьян говорил серьезно, стараясь словами отвлечь Джона от боли. — Ты можешь идти или слишком сильно болят лапы? Только честно. Джон заскрипел зубами, отталкивая человека. — Вот только не надо этой жалости, — рыкнул он и обернулся, падая на передние лапы, глухо рыча и хромая, пошел в сторону города. — Скажите, пожалуйста, — фыркнул Себастьян, снова становясь тигром. Джоном явно руководила гордость и уязвленное самолюбие, но сейчас Морану было на это плевать, хоть не пришлось тащить его на своей спине. Они без проблем, хотя и сильно растеряв свои силы, добрались до дома Себастьяна. Зверем было легче контролировать своё состояние. Под покровом ночи они пробрались по улицам Лондона к уже знакомой Джону квартире. Лев, оказавшись в проигрыше, следовал за тигром. Теперь волей-неволей он думал о нем, как о вожаке. Хотя человеческая гордость по максимуму блокировала это чувство. Собственных сил Морана едва хватало, чтобы идти, но нужно было обработать свои и чужие раны. Теперь он чувствовал на себе ответственность за Джона. Тигры — одиночки по своей сути, но сейчас приходилось учитывать жизнь побежденного. Тяжело дыша, тигр стал человеком, им обоим пришлось стать людьми, чтобы подняться по лестнице, не то состояние, чтобы спускаться, как обычно, с крыши. Себастьян открыл дверь, впуская Джона и тут же запирая ее за собой. Снова став тигром, он проковылял в ванную, рыком позвав за собой, там была аптечка и вода, чтобы промыть раны. Сев на гладкий пол, тигр вылизывал себя, дожидаясь Джона. У Джона хватило сил, чтобы дойти до ванны и сползти по стене коридора напротив двери. Он придерживал травмированное плечо, наблюдая, как тигр «обрабатывает» раны. — Верх гигиены, — фыркнул он. Он видел прокушенное плечо у Морана и черт знает сколько ещё следов от когтей. Наверно, он и сам выглядел не лучше. Нужно было подняться. Он с трудом встал на ноги и стянул с себя рваный свитер и рубашку. На плече под свежим розоватым шрамом багровел синяк. Грудь и плечи пестрели следами когтей. Он хотел пройти к ванной, но проход занимал полосатый. Тигр пожал плечами на комментарий Джона, но с дороги ушел, чуть подумав, он перебрался в саму ванну, положив голову на бортик и наблюдая за ним. Хотелось закрыть глаза и уснуть, но он должен был убедиться, что с человеком все будет нормально, да и собственными ранами нужно было заняться. В отличие от Джона он знал, что это как раз нормальный вариант, и прекрасно бы обошелся только этим, но он не змея, чтобы выгнуться и дотянуться до ран на спине. Тигр старался пристроить поврежденное плечо с минимальной болью, сложнее было остановить кровь, которая тонкой струйкой стекала по шерсти. Себастьян считал, что ему просто повезло, с прокушенным предплечьем он много не навоевал бы. Видя, что человек вроде справляется своими силами, тигр вернулся к вылизыванию ран, тех, до которых мог дотянуться сам. Джон осторожно промывал раны тёплой водой, морщась от боли в руке. Она лишала подвижности, но гордость не давала просить помощи. В зеркале он видел, что спина тоже вся в ссадинах, но туда не дотянуться. — Тебе перевязку так делать? — мрачно спросил он, видя, что прокушенное плечо тигра кровит. Врач в Джоне был сильнее. Оставить все просто так он не мог. Вытащив бинт, он ждал, пока Моран обернётся. Тигр нехотя стал человеком. Шипя от боли, он стянул ошметки куртки и рубашки. Боль в человеческом теле была просто адской, и Себастьян терпел, стиснув зубы. В какой-то момент его даже повело, но он схватился за край ванны здоровой рукой. — Делай так, — прохрипел Моран, переведя дыхание, он добавил: — Тебе-то помочь обработать раны? Он хотел скорее стать тигром, так боль было легче терпеть, да и заживет быстрее. — Ты свалишься скоро. — Джон придержал его, помогая сесть на бортик. — Ну что ты шипишь как змея. Терпи уже. Он осмотрел рану, порадовавшись, что его зубы вошли не слишком глубоко, обработал перекисью и наложил повязку. — Если обернешься, то бинт останется? — спросил он, скептически глядя на Себастьяна. Одежда как-то трансформировалась в шерсть, а что будет с бинтом? Не растянется же он на тигриную лапу. — Давай помогу вылезти. Он забыл о своих травмах, переключаясь на лечение. Но ровно до момента, когда неловко наступил на ногу и зашипел от боли. И что ему теперь сказать Холмсу? Что он пошел в зоопарк и полез в клетку с тигром? — Вот именно поэтому и спрашиваю, — прохрипел Себастьян. — Останется. Когда ты меня в Афгане перевязывал, повязка никуда не девалась. Перевалившись через бортик, Моран подхватил Джона, когда тот зашипел. — Ну и кто тут тогда змея? — не удержавшись, поддел он. Тигр был бы и рад стать зверем, но, пока Джон сам еле стоял на ногах, приходилось оставаться человеком. — Давай я тебе помогу спину обработать. И тоже стань львом, быстрее все заживет. Себастьян подумал, что наблюдательный друг военврача обязательно заметит и будет допытываться, в чем причина странного состояния своего соседа. Про то, что ему утром самому на дело, он начисто забыл. — Как ты, мне интересно, поможешь стать львом? — Джон повернулся к нему спиной, отдавая аптечку, ожидая, пока не слишком приятная процедура завершится. В состояниях стресса Ватсон научил себя прочно блокировать звериную сущность, иначе лев выбрался бы чаще, чем он того хотел. Он не хотел отрубаться, пусть сейчас и валится с ног. Но это грозило кошмарами. Может быть, обернуться зверем и будет лучшим выходом. Льву не снятся сны о войне. — Для начала хватит ставить ему преграды. Сейчас так особенно. В итоге вы передергиваете друг у друга руль. А могли бы действовать сообща. Не обращал внимания, что зверь чует не просто запахи, но и настроения, эмоции? — Себастьян разговаривал с Джоном, отвлекая его от неприятных ощущений. — Про регенерацию ты сам знаешь. Может, у тебя даже быстрее, чем у меня, всё-таки проклятья — это дело такое... Моран осторожно обрабатывал следы от когтей. Забавно все-таки, вот они недавно были готовы перегрызть друг другу глотки, а сейчас сидят и обрабатывают раны. — Как я должен «не ставить ему преграды», если я всю жизнь учился самоконтролю? — устало буркнул Джон, морщась, когда Моран касался травмированной кожи. — Вот и зря учился. Лучше бы договорился с ним, так вы можете вместе действовать. Воспользуйся его нюхом или силой, когда это нужно. Дай ему побегать ночью, если он хочет размяться. Или просто побыть львом. Не будь эгоистом, подумай и о другой своей половине. Конечно, тот был в чем-то прав, в симбиозе, а не с ограничением было бы проще. Сколько сил тратится, чтобы сдерживать зверюгу. — Спасибо, — мрачно произнес Джон, поднимаясь, вышел из ванны, чтобы выпустить тигра. Себастьян убрал все обратно в аптечку и вышел из ванной следом за Джоном. Со стороны его мощь поражала. Джон понимал, что тот мог его убить, если бы захотел, но не стал... И это странное желание научиться сосуществовать с львом? Зачем это полковнику? Он бросил на него подозрительный взгляд и проковылял в гостиную. Немного постояв, собираясь с силами, он позволил зверю забрать контроль. И на ковер опустились львиные лапы. В гостиной был большой и мягкий ковер, специально чтобы на полу было не так жестко. По этой же причине он заморочился с подогревом пола. Тигр считал кровать слишком мягкой, к тому же в матрасе и постельном белье вечно застревали когти, нового не напасешься. Но просто пол был слишком уж холодным и жестким. Обернувшись, лев проследил, куда лег тигр, и опустился чуть поодаль, но так, чтобы можно было видеть друг друга. Тигр, убедившись, что лев тоже устроился недалеко от него, опустив голову, закрыл глаза. Сон лечит. Джон никогда не спал зверем. Даже в детстве, когда все началось, Гарри будила его, чтобы он обернулся обратно. Поэтому среди ночи на ковре гостиной Морана оказался человек. Было холодно, во сне Джон пытался укрыться, и, шаря по полу рукой, ткнулся в бок тигра, и, почувствовав тепло, перебрался ближе, где и уснул. Но не так спокойно, как хотелось бы. Лев не видел снов, что нельзя было сказать о человеке. Джон опять наблюдал свои самые любимые кошмары о войне. Днем он искал ее, а по ночам, во сне, она преследовала его. Тигр спал хоть и крепко, но чутко, он почувствовал движение и открыл один глаз. Лев все-таки стал человеком и теперь, естественно, мерз. Хищник, вздохнув, поднял лапу, поворачиваясь на спину и осторожно пододвигая к себе человека, также сверху укладывая на него лапу. Джон спал беспокойно, но с этим тигр ничего не мог поделать, только согревать, чтобы тот не замерз. Себастьяну даже в голову не пришло, что человека можно разбудить и отправить в кровать, чтобы не отморозил себе ничего. Давление тигриной лапы во сне ощущалось, но Джону казалось, что это удушье. Он все чаще и глубже дышал, пока не проснулся и не подскочил с хрипом. Тяжело дыша, он оглядывался по сторонам и наткнулся на светящиеся в темноте звериные глаза. — Вот черт, — выругался он, — бесполезно. Я, видишь ли, в начале человек, а потом уже зверь... Джон тяжело поднялся с пола, намереваясь перелечь в кровать. От жесткого пола ломило спину. Тигр дернулся, когда человек вскочил, но, успокоившись, улегся обратно. Он не стал перекидываться в человека, чтобы сказать, что тот может и на кровати тогда спать. Сам догадается. Вытянувшись на полу, Себастьян снова уснул. Утро встретило писком будильника, который он поставил перед уходом на девять утра. Тигр недовольно заворчал, в сонный и усталый разум никак не пробиралась мысль о том, какого черта раздаются такие звуки. Тигр, рыча поднялся с ковра, щурясь со сна, и медленно добрался до тумбы, просто смахивая лапой будильник. Глядя на его обломки, тигр ушел на кухню. Нужно было быстро поесть, одеться и уходить. Он вспомнил, что к двенадцати его ждет Джим. Себастьян хотел как можно больше сделать тигром, чтобы не до конца зажившие раны причиняли меньше проблем. Джон спал так, словно и не было всей этой какофонии, хмыкнув, Себастьян начирикал, что он ушел по делам, а Джон может оставаться хоть весь день. Если решит уйти, то чтобы запер дверь, а ключ убрал под ковер у двери. Он положил лист на кровать рядом с Джоном и как можно тише ушел, прихватив винтовку. Спина болела, незажившие раны горели, но работа есть работа. Ладно хоть морду не повредило, особо не спалится, что ночью дрался. Джон проснулся разбитым и усталым, но в гораздо более бодром состоянии, чем он мог рассчитывать. Подскочив с кровати, в первую секунду он не мог понять, где находится, но потом вспомнил все, что предшествовало пробуждению. Львы — очень любопытные животные. Да и человеческое желание засунуть нос в чужие дела не оставляло. Поэтому он не стал сразу одеваться и уходить, решив остаться и посмотреть, как живет тигр.