Сага об Основателях

Поднимаясь в свой кабинет, Хаширама ощущал, как с каждым шагом им все больше овладевает волнение. Но это не было тем приятным чувством предвкушения, что щекочет живот и сладко захватывает дух — скорее тягостным предчувствием, что все, что может пойти не так, обязательно так и сделает. О возвращении Токи он совсем забыл. Саму девушку иногда вспоминал, но все, что их связывало, казалось, принадлежало исключительно прошлому. И теперь, когда она внезапно вновь возникла из небытия, он не мог придумать ни единого слова, что мог бы сказать ей. Особенно учитывая, как именно они расстались и к чему это привело — каким сокрушительным тайфуном пронеслись ее последние слова по его жизни. Чего еще она могла хотеть от него после того, как своими руками разрушила все, что было ему дорого, отняв у него в своем глупом мстительном порыве и жену, и друга? Когда Первый вошел в свой кабинет, он сразу ее увидел — Тока стояла около окна и смотрела оттуда на украшенную россыпью редких огней деревню. Ее бледное лицо отражалось в залитом вечерней темнотой стекле, напряженное и вместе с тем обреченное, словно она смирилась с неизбежностью грядущей бури. Обернувшись на звук открывшейся двери, она несмело улыбнулась Хашираме, но прежде чем он успел открыть рот, чтобы спросить, зачем она явилась, к нему подскочил какой-то незнакомый молодой парень — светловолосый, приглаженный и лощеный, слишком тощий для шиноби, но юркий и вертлявый, как мелкая собачонка. — Сенджу Хаширама! — нараспев произнес он, схватив его руку и принявшись неистово трясти ее. — Какая честь познакомиться с вами лично! Вы... определенно выше, чем я думал. Вау, какие плечи! — Восторженно хихикнув, он ткнул пальцем свободной руки в бицепс Хаширамы, который от неожиданности не мог произнести ни слова и только растерянно переводил взгляд с собственной пойманной в ловушку руки на лицо излишне дружелюбного гостя. — Простите, я все не могу привыкнуть... Хотя, чего еще стоило ожидать от главнокомандующего армии Страны Огня! Вы должны быть примером и образцом для подражания для своих людей, верно? Ох, извините мою бестактность. Он сделал шаг назад и, вытянув руки вдоль туловища, поклонился. — Шио Такеру к вашим услугам. — Тока, кто это? — наконец обрел утраченный дар речи Хаширама, от удивления даже забыв о правилах этикета и приличия, требующих ответить на формальное представление. — Мой... — Она досадливо закусила губу, не желая произносить это слово вслух. — Это... — Я представитель научной интеллигенции и просветительского движения, — тут же снова перехватил инициативу Такеру. — Причем «просветительского» почти в прямом смысле этого слова. Что это у вас на столе, ради всего святого? Керосиновая лампа? Свечи? Дорогой мой Хокаге, мы вступаем в новый век, и подобный хлам должен немедленно отправиться на свалку истории! Я предлагаю вам новое, эффективное и совершенно не имеющее аналогов решение! Электричество! В каждый дом и на каждый стол! — Я... слышал про это, — неуверенно и с объяснимой толикой опасения в голосе произнес Первый. — Руки не доходили заняться. — Теперь у вас для этого будут отдельные руки! — с готовностью возразил Такеру, поднимая собственные ладони. — Я готов взять на себя переговоры с рабочими, наладить поставки и полностью обеспечить проектную документацию. За небольшой процент от общей цены контракта, разумеется. — Я должен подумать об этом, — проговорил Хаширама, чувствуя, как у него с непривычки начинает слегка гудеть голова. После долгого рабочего дня и не слишком приятной процедуры сдачи нескольких видов анализов для Акайо он не чувствовал в себе способность разделять переполнявший молодого человека энтузиазм. У него вдруг мелькнула мысль о том, что еще лет пять назад он бы мгновенно загорелся этой идеей. Усадил бы Шио Такеру за свой стол и всю ночь обсуждал бы с ним перспективы этого проекта, возможности и сроки реализации. А потом вместе с ним ездил бы по всем магазинам, инженерам-конструкторам и стройкам, внимательно отслеживая каждый этап претворения этого поистине грандиозного плана в жизнь. Так и было, когда они взяли под свой контроль Южную шахту. Он дневал и ночевал на месторождении амарина и даже сам лично брался за кирку, укреплял каждый тоннель с помощью своего древесного дзюцу и требовал приносить ему на стол каждый доклад и отчет по ходу идущих работ. Тогда это было способом отчасти отвлечься от того безобразия, в которое превратилась его семейная жизнь, а отчасти — убедить самого себя, что лишь таким и никаким иным может быть его путь. Помогать другим, строить новый мир, менять реальность — в этом было его предназначение. Должно было быть. Но потом, со временем, мужчина перегорел. Может, просто выдохся. Может, те эмоции, что он получал, заканчивая очередное сложное дело, перестали соответствовать тем усилиям и ожиданиям, что были в него вложены. Ему давно твердили, что он слишком многое на себя взваливал и слишком многого от себя требовал, но еще некоторое время назад подобные заявления казались ему глупостью. А теперь он приходил к пониманию, что эта затянувшаяся охота на Треххвостого была просто предлогом, чтобы побыть где-то за пределами деревни и освободить перегруженный разум. Он получал невероятное удовольствие от неспешной дороги, общения с Широ и другими людьми, которые порой даже не знали, кто он такой. Но даже в самые тихие и полные умиротворения моменты он всегда знал, что рано или поздно ему придется вернуться. Это знание принималось им с покорностью и смирением, и иногда Хашираме даже казалось, что он соскучился по работе и интенсивному ритму жизни последних лет. Но потом снова приходила досадная мысль о том, что всем этим он безуспешно и наивно пытается заткнуть дыру, образовавшуюся в его душе после ухода Мадары и разлада отношений с Мито. Это отчего-то вмиг обесценивало его старания и совершенно лишало его сил и желания продолжать. У него из души без спроса и без жалости наживую выдрали огромный кусок, и сейчас он просто занимался тем, что отрезал и раздавал оставшиеся лоскуты самого себя. Просто чтобы доказать самому себе, что поступил верно — когда не стал удерживать одного и когда прогнал от себя другую. — Такеру, подожди меня за дверью, пожалуйста, — услышал он негромкий голос Токи. — Вот еще! — возмутился тот. — Я и половину своих идей не изложил многоуважаемому Хокаге. — Думаю, нам следовало заранее назначить эту встречу, а не вламываться в его кабинет силой, — с некоторым запозданием заметила молодая женщина. — Сейчас уже поздно, чтобы обсуждать подобное. Может, перенесем на завтра? — Никогда не откладывай на завтра... — начало было Такеру, но увидев, как рот Хаширамы сжался в тонкую жесткую линию, сдал назад. — Хорошо, давайте договоримся так. Может быть, позавтракаем вместе, как деловые люди, Сенджу-сан? Уверен, у вас в деревне должно найтись местечко, где два взрослых мужчины могут обсудить свои дела. На худой конец можно пойти в ту захудалую лапшичную, где мы с моей невестой обедали сегодня. Обслуживание там не очень, но если есть их стряпню достаточно горячей, можно пережить посредственность ее вкуса. — Такеру, выйди! — не выдержала Тока, и лицо ее налилось краской от досады и смущения. — Подожди меня снаружи. Пожалуйста! — Ладно, милая, не кипятись, — вскинул руки он, а потом бросил на Первого извиняющийся снисходительный взгляд, мол, чего вы хотите от этих истеричных женщин. — Значит, договорились, Сенджу-сан? — Хорошо, — сдался он, желая больше всего на свете, чтобы этот громкий и навязчивый человек поскорее покинул его кабинет. Такеру напоследок еще раз огляделся, словно убеждаясь, что не упустил из внимания ничего важного, потом удовлетворенно кивнул сам себе и наконец-то вышел. — Хаширама, прости, пожалуйста, — сконфуженно пробормотала Тока, прижимая руки к лицу. — Я не думала, что он будет так много болтать. Он идиот, но идиот с хорошими связями. Если будешь ему поддакивать и не мешать наслаждаться собой, он в самом деле сможет сделать то, что обещает. Я подумала, что это важнее, чем... его неприкрытая невыносимость. — И где ты только его нашла такого, — устало улыбнувшись, пробормотал Хаширама и опустился в свое рабочее кресло. — Не спрашивай, — поморщившись, помотала головой она. — Сама толком не понимаю, как во все это вляпалась. Не поверишь, пока я жила в столице, в его мире, это казалось приемлемым. Почти... нормальным. А теперь, здесь, он похож на какого-то пришельца с другой планеты. Понятия не имею, как это работает. Она замолчала, кусая губы, и Хаширама тоже ничего на это не сказал. Тишина медленно окутывала их обоих, перемигиваясь с огнями за окном. Тока смотрела на мужчину, которого так безрассудно и так безудержно полюбила еще в детстве, и приходила к ужасающему пониманию — ничего не изменилось. Ничего не могло измениться, и она не там искала утешения. Столица со всеми ее красотами, излишествами и якобы возможностями для самореализации оказалась просто красивым сном, картонным и плоским, как театральные декорации. Семь лет пролетели, как их и не было, словно она просто все это время провела в зале ожидания, беспрестанно косясь на часы и пытаясь занять себя хоть чем-то, чтобы просто не сойти с ума от безысходности и тоски. Неужели она могла хотя бы на миг допустить, что кто-то вроде Шио Такеру окажется способен вытеснить из ее сердца мужчину подобного Сенджу Хашираме? Такие, как он, рождались раз в столетие, им не было равных, а потому их невозможно было кем-то заменить. Забыть его было самым правильным, что она могла сделать, но разве можно было просить забыть небо или солнце, когда однажды увидел их? Разлюбить красоту и отвергнуть истинное благородство, которого так не хватало многим в их непростое время? Отказаться от силы его духа и закрыть глаза на то огромное, что стояло за ним? Легче было, право, просто вырвать себе сердце и перестать чувствовать что-либо в принципе. Она была уверена, что у нее это получилось — раз она столько лет смогла жить с таким, как Такеру. А сейчас понимала, что ни черта подобного. Ничего не изменилось. Ничегошеньки. — Хаши-кун... — тихо и прочувствованно проговорила она, потянувшись к нему, но он плавно, но твердо перехватил ее руки. — Не нужно, — мягко попросил он. — Это лишнее, Тока. — Я больше не Тока-чан для тебя? — через боль улыбнулась она. — Тока-чан, которую я знал, не стала бы разбивать сердце дорогому ей человеку для того, чтобы потешить собственное эго, — покачал головой Хаширама. — Я просто хотела, чтобы ты знал правду, — с укором произнесла молодая женщина. — Чтобы не жил во лжи и не любил того, кто этого не заслуживает. — Тебе это удалось, — отрывисто произнес он, неосознанно стиснув кулаки. — Ты убила во мне… что-то. А может... Может, я сам это убил, решив, что не могу поступить иначе. Я ведь… много думал об этом в течение этих лет. О причинах и следствиях и о выборе, который мы делаем каждый день. Имеем ли мы право быть столь категоричными и непреклонными в том, что касается тех, кого мы любим? Или любили однажды. Когда нужно было выбирать между ней и самим собой, я выбрал себя. И продолжал выбирать год за годом. Потому что я был нужен людям, потому что существовали вещи важнее, чем мое разбитое сердце. Я все еще так думаю. Скажи мне одно, Тока. Почему, поступая правильно, я чувствую себя так плохо? Она растерялась. Его горячечный монолог, обращенный как будто не к ней, но к самому себе, сбил ее с толку. Ей вдруг почудилось, что ее появление стало тем самым надрезом, что наконец-то вскрыл старый нарыв, в котором годами копился гной. Только вот молодая женщина была совсем не уверена, что это было к лучшему. — Хаширама, ты поступил правильно, прогнав ее из своей жизни, — торопливо произнесла она, опираясь на стол и наклоняясь в его сторону. — Она никогда не была тебя достойна и доказала это, променяв тебя на другого. Что бы ты там ни думал о ней, она тебя обманула. Воспользовалась твоим доверием и наивностью, чтобы втоптать в грязь то, что было между вами. Разве я не права? — Это неважно, — задумчиво пробормотал он, поглощенный уже какой-то совсем другой мыслью. — Тока, мне нужно идти. Извинись перед своим... другом и направь его к Тобираме. Уверен, их темпераменты прекрасно уравновесят друг друга. — А ты куда? — торопливо спросила она, испытав отчего-то острое желание загородить собой дверь. — А это, Тока-чан, тебя не касается, — ответил он, и от холодности его голоса у нее по спине побежали неприятные мурашки. Когда он обошел ее, направившись к двери, она не смогла даже пошевелиться, чтобы броситься за ним. Словно бы прямо ей в душу дохнуло чем-то гнилостным и сладковато вязнущим на зубах. Запахом туго переплетенного клубка стеблей и цветов, что много дней лежал в сыром подвале. Она никогда не думала и даже не представляла себе, что Хаширама может быть жестоким. И одна только мысль, что она сама могла приложить к этому руку, ужасала ее почти до обморока. Что же здесь произошло семь лет назад и происходило все эти годы? Что именно она натворила теми своими словами, казавшимися столь непреложно правильными и необходимыми в тот момент? Хаширама обошел почти полдеревни, прежде чем нашел ту, кого искал — и, наверное, ему повезло, потому что молодая женщина как раз закупалась необходимым к следующей миссии. Они еще не виделись после его возвращения, а потому, увидев Первого Хокаге, она расплылась в улыбке и сдержанно, поскольку их окружало слишком много чужих глаз и лиц, поклонилась ему. — Первый, какой сюрприз. Не знала, что вы тоже лично выбираете себе кунаи. Очень советую вот эту модель, с облегченной ручкой и более тонким лезвием. Баланс почти идеальный, а скорость полета увеличилась в разы. — Амари, — ласково улыбнулся он, а потом, невзирая на вспыхнувшее на ее лице смущение, обнял ее. — Прости, что не выбрался навестить тебя раньше. Не привыкшая к столь сердечному отношению с его стороны, Учиха какое-то время открывала и закрывала рот, подбирая слова, а потом неловко пробормотала: — Если бы вы не произнесли мое имя, я бы почти решила, что вы меня с кем-то спутали. У вас все в порядке? — Мы можем поговорить? — спросил он. — Наедине? — Хотите, освобожу для вас магазин? — тут же угодливо вклинился в их разговор хозяин оружейной лавки. — Я мигом, только скажите. — Нет, спасибо, не нужно, — рассмеялся Хаширама. — Мы лучше прогуляемся. Погода сегодня славная, правда? — Пожалуй, первая теплая ночь в этом году, — согласилась Амари. — Хорошо, сейчас я расплачусь за свои покупки и буду рада составить вам компанию. Пока молодая женщина занимались оплатой, Первый ждал ее на улице. Совершенно внезапно он осознал, что воздух обрел плотность и вкус — наполняя его легкие, он нес с собой теплые домашние ароматы, разжигая аппетит и желание оказаться в уютном семейном кругу за одним столом. И это было далеко не все — он стал яснее различать звуки и словно бы видеть дальше. Как будто все это время душа его томилась в плотном тугом коконе, ослепленная и оглушенная своим горем. А теперь, впервые за очень долгое время, рискнула робко приподнять голову и оглядеться по сторонам. Он чувствовал, как по его жилам заструились новые силы, изгоняя прочь вязкий яд, который он уже начал привыкать считать частью себя. Всего одно принятое решение сдвинуло с места огромный замшелый валун, что перегородил собой живительный источник в его душе, что когда-то питал не только его самого, но и всех вокруг, а последние несколько лет был наглухо перекрыт. — Так что случилось? — спросила Амари, вышедшая из магазина с двумя тканевыми сумками, из которых доносился приятный слуху металлический перезвон. — Надеюсь, вы не собираетесь опять бросить всех нас на произвол судьбы и довести моего бедного супруга до преждевременного инсульта? — Прозвучало ужасно, но, кажется, именно так я и собираюсь поступить, — с виноватым смешком покачал головой он. — И поэтому я бы хотел попросить тебя о двух вещах. — О боги, — закатила глаза молодая женщина. — Вы всерьез? Первый, вы и месяца дома не пробыли! Тобирама никогда не признается, но вся эта ситуация давно уже начала выходить из-под контроля. Он просто не справляется с объемом... — Поэтому я на этот раз оставлю Широ-куна с ним, — торопливо перебил ее Хаширама. — И поэтому я хотел просить тебя также остаться. — Что? — не веря своим ушам, переспросила она. — Нет... Нет, вы не можете меня просить о таком! То есть... У меня же миссия! — Она выразительно подняла одну из сумок и потрясла ее, отчего лежащие в ней кунаи жалобно зазвенели. — Я почти уверен, что эту миссию можно поручить кому-то другому, — покачал головой Первый. — Мы оба это знаем. Тобирама рассказал мне о том, как ты помогала ему, пока меня не было. Он никогда не признается и в том, как был благодарен тебе. Если ты и Широ составите ему компанию, я надеюсь, что мы обойдемся без преждевременных инсультов. Я знаю, что для тебя это непросто и что ты привыкла сама распоряжаться своим временем, но я прошу тебя как друга, Амари. Я не смогу уехать, если не буду уверен, что за Тобирамой кто-то присмотрит. Кто-то, кому я всецело доверяю. — Да чтоб тебя, — с бессильной досадой закатила глаза она. — Ладно. Но прежде чем я соглашусь, мне нужно знать, куда вы направляетесь, Первый, и что там за срочное дело, которое не может подождать хотя бы пару месяцев, пока я разберусь со своим заданием, а Тобирама перестанет засыпать за столом от переутомления. — Это как раз вторая моя просьба, — с серьезным видом кивнул он. — Ты наверняка знаешь... И хотя у тебя нет никаких причин говорить мне это, кроме моего слова, что я хочу... хочу попробовать взглянуть на ситуацию под другим углом... — Хаширама говорил сбивчиво и медленно, словно сама эта мысль, которую он пытался донести, все еще не до конца вызрела и оформилась у него в голове. — Понимаешь, я боюсь, что если буду медлить, то снова найду для себя миллион причин не делать этого. — Да о чем вы вообще? — Амари начала терять терпение и хмуриться. — Ты ведь знаешь, куда уехала Мито? Тобирама сказал, она покинула деревню буквально через пару дней после твоего возвращения, — перестав ходить вокруг да около, напрямую спросил мужчина. — Прошу, скажи мне, если знаешь. Учиха медленно кивнула, но словно бы самой себе, подтверждая собственные возникшие догадки. Потом ответила, отведя глаза: — Не думаю, что мне следует говорить это вам, Первый. — Она просила тебя этого не делать? — уточнил он, чуть сощурившись. — Нет, но... Просто она вряд ли думала, что вы спросите, — выразительно двинула бровями молодая женщина. — Мы с ней вообще о вас... не говорили. И тем не менее мне кажется, что она бы была против. — Амари, прошу тебя. — Он старался говорить сдержанно и спокойно, но отчаяние, сквозившее в его взгляде, выдавало его с головой. — Это важно. — Я бы сказала, правда, — пробормотала она, отступая на шаг назад. — Но это не тот случай, когда... В общем лучше вам дождаться ее возвращения. Если вы в самом деле хотите поговорить с ней, вам лучше быть уверенным, что вы не пожалеете о своем решении, когда охвативший вас порыв сойдет на нет. Для нее... для нее это будет значить слишком много, чтобы я могла доверить этот разговор случаю. Он не верил своим ушам. В глазах Учихи не было ни капли жалости — разве что легкое чувство неловкости. Впервые за прошедшие годы он подумал о том, что Амари все это время была рядом с Мито — может быть, не постоянно и каждый день, но их история так или иначе разворачивалась на ее глазах. Она ничего и никогда ему не говорила, связанная субординацией и собственным чувством такта, но сейчас Хаширама как никогда ясно ощутил, что та, кого он искренне считал своим другом, на самом деле ни на секунду не забывала о боли, что он причинил — и все еще продолжает причинять — той, кто стал ей ближе родной сестры. И поэтому, возможно, единственной возможностью переубедить ее, удержаться за край той симпатии, что еще тлела где-то в ее душе под толщей обиды за подругу, была искренность — безжалостная к самому себе и тому, что он считал правильным еще несколько дней. Вдохнув поглубже и наполнив до отказа легкие теплым воздухом апрельской ночи, Хаширама заговорил.

~ * * * ~

— А здесь больно? — седой доктор с суровым выражением лица вдавил два пальца Мадаре в живот, и тот едва не согнулся пополам от острой рези. — Понятно. Ничего хорошего, милок. Запустили вы себя совсем. Я бы вам советовал не откладывать лечение. Я сниму вам болевой синдром, но проблему это не решит. К сожалению, здесь у нас нет соответствующего оборудования для глубокого чакрового сканирования, за этим лучше обратиться в одну из крупных Скрытых Деревень. Например, в Конохе, я слышал, есть все необходимое. — Сочту это неудачной шуткой, — хмуро огрызнулся Мадара, опуская задранную рубаху. — А я не шучу, — покачал головой доктор, что-то записывая к себе в большую выцветшую тетрадь в кожаном переплете. — В Амэ такой техники нет. Я могу прописать вам несколько порошков и строгую диету, но вам обязательно нужно будет убедиться, что поражение не затронуло другие органы и не проело стенку желудка. Вы говорите, рвота больше не повторялась? — Нет, — помотал головой мужчина, сев на кушетке и спустив ноги к полу. — С того дня все было в порядке. Только живот ноет иногда. Так что просто пропишите мне эти ваши порошки, и я пойду. — Молодой человек, — терпеливо произнес его собеседник, глядя на него поверх очков, — ваше состояние требует внимания. Я не могу вылечить вас, пока не буду точно уверен в том, что нужно лечить. Мои средства лишь снимут боль и... — И для начала этого вполне достаточно, — перебил его Мадара. — Выписывайте, док, дальше я как-нибудь сам разберусь. Седой мужчина поджал губы, неодобрительно цыкнув, но спорить не стал. Он повидал на своем веку немало таких, как этот пациент — слишком бедных или слишком упрямых для того, чтобы вплотную заняться своим здоровьем. На плохое самочувствие и боли разного толка здесь жаловался каждый второй. Плохая вода, которую деревенский водопровод гнал прямо из заваленного отбросами озера, почти не очищая, отсутствие в рационе большинства необходимых витаминов, пристрастие к алкоголю и специям, которые придавали хоть какой-то вкус пресным рыбным похлебкам и жестким лепешкам из заплесневевшей рисовой муки, и, конечно, бесконечная слякоть и дождь — все это сказывалось на здоровье местных весьма однозначно. А уж вкупе с общим недоверием к врачам, которые, как считалось, выдумывали несуществующие проблемы, чтобы выудить у бедняка последний медный грош, и общим наплевательским отношением людей к своему состоянию, пока то позволяло им ходить на работу и тратить на выпивку полученные там деньги, ситуация становилась совсем плачевной. В Амэ каждый год умирало по несколько сотен мужчин и женщин, не достигших даже зрелого возраста, не говоря уже о старости. При общем населении, не достигавшем десяти тысяч человек, это были весьма внушительные цифры. Но с такой экологией и общим уровнем жизни иного ждать и не приходилось. В начале своей практики доктор пытался с этим бороться — читал пациентам душеспасительные проповеди о важности заботы о себе, писал в высшие инстанции, требуя увеличить финансирование на больницы и вплотную заняться очищением озера — или хотя бы установить фильтры новейшего поколения в системе деревенской канализации. Оббивал пороги и стучался в закрытые двери, терпя неприязнь как низов, так и верхов во имя благой цели. Но Небесные Башни остались глухи к его мольбам, а у бедняков не было ни сил, ни возможности лечиться так, чтобы это возымело хоть какой-то эффект. Поэтому в последние годы уставший врач давал своим пациентам всего один совет. — Лучше уезжайте отсюда, пока не поздно, — произнес он, расписываясь на выписанном рецепте и протягивая его Мадаре. — Поживите пару лет на солнышке и ешьте побольше зелени и витаминов. Возможно, это поможет. — Я приму ваше ценное мнение к сведению, — не особо убедительно кивнул Учиха, принимая рецепт, но седой мужчина только пожал плечами, мол, поступайте, как знаете, и попросил пригласить следующего. Выйдя на улицу, Мадара привычным жестом поднял воротник своей кожаной куртки, чтобы защитить шею от холодных капель дождя. Потом закурил и в процессе пробежал глазами список препаратов, которые выписал ему доктор. Сунул руку в карман, перебрал пальцами лежащие там липкие монетки и досадливо скривился. Последняя его миссия для Рэйдо состоялась месяц назад — примерно тогда же он впервые попробовал пыльцу Фэя и с тех пор существовал от дозы до дозы, отсыпаясь за долгие годы и просто наслаждаясь тишиной в собственной голове. Накопления, собранные им до того и отложенные на день гипотетического триумфального возвращения в Коноху во главе личной армии — как-то так он себе это представлял порой, — медленно таяли. Наличных оставалось совсем мало, а для того, чтобы снять деньги со счета в банке в Стране Земли, который считался одним из самых надежных в мире, нужно было ехать в Скрытый Камень и лично подтверждать свое намерение. Довольно дурацкая ситуация складывалась — чтобы получить денег для того, чтобы поправить здоровье, нужно было поправить здоровье, чтобы съездить за деньгами. Догадывался ли он, в какой идиотской ситуации может оказаться, когда месяц назад бросился в омут с головой, мечтая лишь о лишней паре часов сна? Уж точно не воображал себя стоящим под дождем со всего горсткой монет в кармане и рецептом на лекарства, которые он не мог себе позволить и которые даже не могли толком ему помочь. Все это попахивало каким-то абсурдом. Интересно, сколько нынче дают за ограбление аптеки? — Если никто ничего не увидит, то нисколько, — сам себе ответил Мадара и усмехнулся, выпустив дым сквозь приоткрытые губы. — Господин! Эй, господин! — Заметивший его с той стороны улицы мальчишка лет тринадцати в рваных сандалях и залихватски сдвинутой на ухо кепке с коротким округлым козырьком помахал Мадаре рукой, а потом подбежал ближе. — Чего тебе? Газету не куплю, — сразу предупредил его Учиха. А потом, подумав, добавил: — И вообще ничего не куплю. — Дак мне и не надо, чтобы вы покупали, — отмахнулся паренек. — Я вас искал, господин. Мой хозяин просил вам напомнить, что бой с братьями из Скрытого Облака состоится уже через три дня. Он беспокоится, что вы давно его не навещали, и попросил меня разыскать вас, Изуна-сан. — Вот как... — задумчиво протянул мужчина, который уже давно ни сном, ни духом не помнил про этот бой. С другой стороны, это звучало как неплохая возможность подзаработать — именно то, что ему было сейчас нужно. И хотя больной живот отозвался на эту мысль протестующим стоном, напоминая, что ему прописали покой, горячее питание и лекарства, а вовсе не удары кулаками, Мадара предпочел его проигнорировать. Не стеклянный, не развалится. — Хорошо. Скажи своему хозяин, что я приду. Мальчишка просветлел и радостно кивнул. — Это чудно, господин! — обрадованно подхватил он. — Я так все и передам. Спасибо вам, господин! Коротко поклонившись, он рванул вниз по улице, разбрызгивая грязную воду из луж. Проследив за ним глазами, Учиха хмыкнул и покачал головой. Не стоило сомневаться, что за плохие новости парнишке досталось бы палок или еще чего похуже — а так, возможно, его приятель в дурацком мясницком фартуке отстегнет шельмецу пару лишних монет. Деньги, деньги, деньги. Здесь все вращалось вокруг них и по их законам. В Конохе и других местах их власть была не столь ощутимой и навязчивой. Быть может, из-за того, что там эта безысходность не чувствовалась столь явно, не насыщала гнилостными испарениями воздух, не окутывала тебя плотным мутно-серым полотном, стоило переступить порог. И единственный способ раз и навсегда выбраться из нее стоил больше, чем некоторые здесь зарабатывали за всю свою жизнь. Мадаре нравилась Амэ, когда он мог жить здесь на своих условиях и ни от кого не зависеть. Положение же, в котором он оказался теперь, начинало его беспокоить. И дело было не только в деньгах, здоровье или заметно прогрессировавшей зависимости от пыльцы Фэя. Он чувствовал, как сам дух этого места — пресловутые подземные боги, возможно — запустил свои длинные склизкие щупальца ему под кожу, день за днем отбирая себе все больше и больше и полностью подавляя его. Тьма, что жила здесь, не была похожа на ту тьму, что обитала в темных пещерах Конохи. Она была иной — более хищной и безжалостной, словно вечно голодное склизкое чудовище, истошно кричащее по ночам. Кричащее голосом его спятившего мертвого брата. Он пришел в себя, когда промчавшийся мимо рикша с пустой повозкой окатил его холодной грязной водой. Смачно выругался, принявшись отряхиваться, но потом, когда попытался выискать глазами обидчика, того уже и след простыл. Дождь меж тем усиливался и становился навязчиво-раздражающим. Стоило поискать укрытие, пока он не промок до нитки. Бой с прославленными братьями из Скрытого Облака, о которых он так и не удосужился ничего выяснить за этот месяц, прежде не входил в его планы, но теперь стоило внести кое-какие корректировки на ближайшие дни. Например, навестить Фэя вне очереди, потому что иначе через три дня он может оказаться просто не в состоянии принять бой, терзаемый чужим безумием. И раз уж он решил брать себя в руки и что-то менять в своей окончательно запаршивевшей жизни, стоило начать именно с этого. — Снизить дозу? — непонимающе повторил как всегда улыбчивый и нарочито доброжелательный хозяин «Волшебного сна». — Вы уверены, Мадара-сан? — Да, — подтвердил он, пусть и без особой охоты. — Мне нужна чистая голова, и я не хочу опять проваляться в отключке два дня. — Надо думать, Рэйдо-сан высказал свою озабоченность касательно вашего здоровья в прошлый раз, — понимающе кивнул Фэй, переплетя тонкие пальцы и глядя на мужчину из-под длинных изогнутых ресниц. — Не подумайте, что я каким-то образом не согласен с ним или оспариваю ваше решение, но должен предупредить, что резкое снижение дозы может... пагубно сказаться на самом эффекте процедуры. Вы можете быть неприятно удивлены результатом, учитывая, что ваш организм уже привык к более... интенсивному воздействию. — Привык, это точно, — досадливо кивнул Учиха. — Значит, будем отвыкать. Мой последний депозит еще в деле? — Да, — кивнул хозяин заведения. — Но, думаю, в следующий раз нужно будет доплатить еще, если вы хотите продолжать пользоваться нашими услугами. — Да-да, — отмахнулся тот. — В следующий раз у меня будут деньги. А пока тащи сюда свою чертову пыльцу и дай мне поспать. Фэй сделал знак одной из своих работниц, и та, поклонившись, вышла из комнаты. Мадара, прежде почти не замечавший этих бледных молчаливых девушек, вдруг отметил для себя, что она одета в одну только хлопковую хламиду чуть выше колен, стянутую веревкой вместо пояса. Чем-то напоминала рабыню из старой книги, которые он листал в доме Акайо-сенсея в столице много лет назад. Ему даже показалось, что он видит железное кольцо у нее на шее, но это могла быть уже игра его воображения. Внимательно проследив за тем, чтобы Фэй не вколол ему больше обговоренной половины дозы, Мадара откинулся на подушки и закрыл глаза, ожидая обычного после приема пыльцы давления на грудь и ощущения, что он не может сделать вдох. Но на этот раз эффект, как и предупреждал хозяин «Волшебного сна» наступил не сразу и не так резко, как обычно. Мадару как будто очень медленно и ласково опускали под воду, и он мог чувствовать, как растворяется его плоть, отваливаясь по кусочкам и оставляя его дух, бестелесный и безмолвный, парить в воздухе. Внимательно вглядываясь в окружающую его темноту, он искал взглядом хотя бы отблески тех звезд и туманностей, какие всегда являлись ему прежде, но тщетно. Вместо этого его окружил вязкий кроваво-красный туман, сотканный из света красных ламп в тесной комнатушке, где он лежал, и сквозь этот туман стали настойчиво пробиваться чьи-то голоса. Он не хотел их слушать, он всем своим существом стремился оказаться как можно дальше отсюда, но сегодня ему недоставало сил, чтобы вырваться за пределы удерживающего его материального мира. — Еще раз повторите, как вы нас нашли? — Это определенно был голос Фэя, который от тревоги стал еще выше и неприятнее, чем обычно. — Мой человек проследил за ним до этого самого места. Я, знаете ли, предпочитаю следить за своими инвестициями. Особенно накануне столь важных событий. — А это был хозяин подпольной бойцовской арены — толстяк в заляпанном кровью мясницком фартуке. Интересно, он и сейчас в нем притащился? — Я вынужден назвать это вмешательством в частную жизнь. Не думаю, что Мадаре-сану это понравится, — поджал губы Фэй. — А я вижу, что у нас нравится Мадаре-сану, — раздраженно подтвердил его собеседник, и Учиха мог поклясться, что почувствовал призрачный тычок под ребра, словно кто-то несильно пнул его в бок. — Правда мне он представлялся другим именем. Да ну уже неважно. Важно, что через три дня он должен устроить такое шоу, какого Амэ еще не видывала. А он лежит здесь как куль с дерьмом и совсем не похож на бойца моей мечты. — У каждого свой способ отдыхать, — возразил Фэй, которого столь внезапное и грубое вторжение в его царство категорически не устраивало. Но, вспоминая разницу их габаритов, можно было понять, почему он не пытается выставить незваного гостя силой. — Поверьте, завтра утром... нет, пожалуй, завтра к вечеру он будет как новенький. Еще успеет как следует размяться перед этим вашим боем. Мы здесь используем только лучшие препараты из натуральных ингредиентов. Вам совершенно не о чем беспокоиться. — Интересно, — протянул хозяин арены, судя по всему разглядывая бесчувственное тело Мадары. — Лучшие препараты, говорите? А нет чего-нибудь такого, чтобы он... ну... стал позлее и поактивнее? — Я не уверен, что понимаю вас, — сухо отозвался Фэй, но в его голосе отчетливо слышалось подозрение. — Можно его продержать тут подольше, а потом вколоть что-нибудь посильнее, чтобы он... ну скажем так, выпустил на свободу своего внутреннего зверя? Я давно замечал, что он сдерживается. Мог бы разорвать половину из этих ублюдков на части, но вместо этого вежливо сворачивает им шеи или вроде того. А мне нужно шоу, понимаете? Я продал столько билетов и таким... важным людям, что мне никак нельзя опростоволоситься в этом вопросе. Некоторое время царила тишина, и Мадаре начало казаться, что его сознание полностью погрузилось в красный мрак, созданный тусклыми лампами под потолком, но потом он снова услышал голос Фэя: — Даже если бы такой препарат у меня был... или если бы я мог его сделать за достаточно короткий промежуток времени... Вы должны понимать, какой стресс это будет для нервной системы нашего дорогого Мадары-сана. От состояния полного покоя к крайней степень взвинченности, притом искусственно... Я боюсь, это приведет к необратимым последствиям. Его сердце не выдержит. — Ах, мой милый Фэй-сан, да я ни за что не поверю, что вы настолько обеспокоены состоянием его здоровья, — со злым весельем в голосе проговорил хозяин бойцовской арены. — Да и к тому же Изу... простите, Мадара-сан у нас крепкий малый. Вам не нужно так переживать за него. Все обойдется. — Вы не понимаете, — покачал головой его собеседник. — Даже если он выживет, то превратится в овощ, пускающий слюни. Овощи не зарабатывают деньги, а значит не могут мне платить. Мне нужен клиент, который в состоянии зарабатывать и отдавать мне свои кровно нажитые денежки. Какой мне прок от неподвижной горы мяса, срущей под себя? Тот рассмеялся — громко, визгливо, задыхаясь. Отер выступившие на мясистом лице слезы и сказал: — Как же я сразу не понял! Простите мне мою глупую наивность, Фэй-сан! Да вы же деловой человек. Вот это я уважаю. Грешным делом подумал, будто вам жаль его. Просто вы так на него смотрите... — Он привлекательный брутальный самец, — пожал плечами Фэй. — В моем вкусе, если хотите знать. Но я предпочитаю доить клиентов, а не трахать их. Как бы хороша ни была его крепкая задница, она не стоит тех денег, которые он приносит мне каждую неделю. — Фэй-сан, тогда давайте просто поговорим как деловые люди, — отсмеявшись, произнес хозяин арены. — Если вы сможете как следует его... простимулировать, я предложу вам долгосрочный контракт на поставку подобных препаратов моим бойцам на постоянной основе. Толпе нужна кровь и ярость, а в последнее время все как-то без огонька проходит. Уверяю вас, это будет куда более выгодное вложение, нежели одна крепкая задница. — Он сально ухмыльнулся. — К слову, раз уж он вам так запал в душу, то не стесняйтесь — отведайте, пока он еще тепленький. Или вас больше привлекают пускающие слюни полутрупы? Не думайте, я не осуждаю, у каждого свой вкус. Но Фэй все еще сомневался. И Мадара, который не мог ровным счетом ничего предпринять, чтобы остановить происходящее безумие, мог только молиться, чтобы у хозяина «Волшебного сна» достало если не благородства, то хотя бы малодушия перед грядущими последствиями, чтобы отказать этому психу в кожаном фартуке. — У него есть друг, — наконец заговорил тот, и сердце Учихи подпрыгнуло от радости. — Рэйдо-сан. Очень... серьезный человек, у которого есть свои... причины желать Мадаре-сану крепкого здоровья и долгих лет жизни. Боюсь, он не простит мне этой маленькой авантюры. А, поверьте мне, он тот человек, с которым лучше не связываться. — Рэйдо, Рэйдо... — задумчиво пробормотал хозяин арены, пощипывая подбородок. — Я слышал о нем что-то. Это в самом деле могло бы стать проблемой, но... Всегда можно найти выход. Скажите ему, что у Мадары-сана случилась передозировка или вроде того. Что ингредиенты лекарства были некачественными или что он подавился собственным языком, пока валялся тут в отключке. Мало ли что можно придумать. Я вас прикрою, не беспокойтесь. Да и потом... Никто не застрахован от смерти во время боя. Эти братья из Скрытого Облака, говорят, весьма внушительные ребята. Мне не нужна победа Мадары-сана, мне нужно, чтобы бой был горячим, как зад подземных богов. И если он падет смертью храбрых от разрыва сердца прямо посреди арены, так будет даже лучше. Амэ еще долго будет содрогаться в оргазмических конвульсиях после такого. — Он облизнулся и потер ладонями друг о друга. — А о деньгах не беспокойтесь. Если будете работать со мной, в этом клоповнике появится настоящий шелк и комнаты перестанут напоминать общественные сортиры. Ну так что, по рукам? «Нет! — что есть силы закричал Мадара, лишенный голоса. — Не смей соглашаться! Не смейте трогать меня!» — А вы умеете убеждать, — с показной досадой в голосе произнес Фэй и пожал руку своему собеседнику, который тут же расплылся в довольной ухмылке. — В таком случае нужно дополнительно поработать с ним, иначе от такой маленькой дозы он проснется уже через несколько часов. Мне нужно время, чтобы... все приготовить. — Вот и отлично, — довольно кивнул его новый партнер. — Я приеду за ним послезавтра вместе со своими ребятами. Очень рассчитываю на вас, Фэй-сан. Реальность опять начала уплывать куда-то в сторону. Мадара чувствовал, что его утягивает ввысь, но сейчас даже перспектива полета меж звездами и облаками не прельщала его так, как возможность проснуться и оторвать головы обоим ретивым дельцам, которые за несколько минут поделили между собой не только его здоровье, но и жизнь, словно он был племенным быком, а не живым человеком. Его переполняла ярость, жгучая и колкая, но совершенно бессильная. Все, что он смог сделать, это отчаянным рывком притянуть к себе реальность и самую малость приоткрыть глаза. В красном тумане, окружавшем его, проступили две мужские фигуры — одна толстая, другая тощая. Первая стояла чуть поодаль, сложив руки над внушительным животом, вторая стояла на коленях рядом с ним и что-то держала в руках. Мадара узнал очертания шприца и сильный химический запах, сопровождавший тонкую струйку, вырвавшуюся в воздух из кончика иглы. — Мне очень жаль, Мадара-сан, — услышал он проникновенный шепот и почувствовал, как холодные пальцы ощупывают его правую руку в поисках вены удобной для укола. — Но мы с вами как следует развлечемся напоследок. Жаль, что получится только так, но я был бы идиотом, если бы упустил такую возможность, правда? Учиха захрипел, отчаянно пытаясь дернуться — хотя бы сжать пальцы в кулак, представляя, как одним ударом ломает челюсть этому тупому похотливому ублюдку. Но из его груди не вырвалось ни звука, а свои руки он даже толком не чувствовал. Зато ясно ощутил, как острие иглы пробило его и без того раздраженную от частых инъекций кожу, и в ужасе замер, предчувствуя, как вместе с упавшим на грудь тяжеленным камнем его вышвырнет далеко за пределы этой комнаты. И тогда он вообще ничего не сможет сделать. — Готово, — нежно произнес Фэй спустя несколько секунд. — Проспит как убитый до самого боя, тут уж не волнуйтесь. — Это отлично… Постойте, что там за шум? — вдруг перебил сам себя хозяин арены, обернувшись через плечо. — У вас какие-то слишком шумные гости, Фэй-сан. Может, есть смысл позвать охрану? — Я думаю, вышибала разберется, — нахмурился тот, но на всякий случай спрятал шприц обратно в футляр и торопливо закрыл его. — Тут иногда случаются неприятности, но будь спокойны, сейчас все образуется. — Надеюсь, когда у вас будут на это средства, вы наймете охрану посолиднее, — покачал головой его собеседник в кожаном фартуке. — В конце концов это же приличное мес... Он не договорил, потому что в следующий момент дверь в комнатушку слетела с петель. Мадара, задыхающийся, ощущающий, как все тело бьет мелкими судорогами, попытался повернуть голову в ту сторону, но не смог. Он падал, падал сквозь безразмерную темноту, пульсирующую, полную холодных щупалец и кровавой желчи. И там внизу, его ждал неизбежный удар о каменистое дно, утыканное торчащими в воздух гигантскими инъекционными иглами. Ни помощи, ни надежды, ни одного-единственного проблеска света. Приземление его, однако, вышло неожиданно мягким, почти плавным. Темнота, сжимающая его в кольцо, шипя от злости, начала рваться клочьями, истаивая, как последний снег на ярком весеннем солнце, и уступая место медвяному закатному свету. Затылок его опустился на упругое облако-суфле, а лоб вдруг окатило благословенной прохладой, несущей умиротворение и покой. — Ничего не бойся, — услышал он голос где-то в миллионе световых лет над собой. — Я с тобой. И тьма рассеялась.

~ * * * ~

— Что будем делать, госпожа? — прервал воцарившееся молчание Акико, продолжая на вытянутых руках держать за горло двух мужчин. При его росте ему пришлось лишь немного приподнять их, чтобы ни тот, ни другой не касались ногами пола и могли только беспомощно болтать ими в воздухе. Один был потяжелее, здесь пришлось ощутимо добавить в мышцы чакры. Из-за этого веса второго он почти не ощущал. — Нужно вынести его отсюда, — отозвалась Мито, от чьих пальцев тянулись голубые подрагивающие ниточки чакры, оплетающие лицо Мадары, головой лежащего у нее на коленях. — Я не знаю, что они ему ввели, но вывести это прямо сейчас у меня не получится. Я наложу на него поддерживающую печать, чтобы не дать яду распространиться по организму. И заберу с собой футляр. — Она кивнула на коричневую коробочку, отлетевшую в сторону, когда началась потасовка. — Думаете, эти нам не пригодятся? — уточнил Акико, тряхнув обоих своих пленников, словно мешки с мусором. — Они могут что-то знать о том, что с ним случилось. — Я даже время на них тратить не собираюсь, — сквозь зубы процедила молодая женщина, и нити ее чакры на несколько мгновений полыхнули ярче. — Просто сделай так, чтобы они нам не досаждали. — Как прикажете, — послушно кивнул мужчина, а потом столкнул Фэя и хозяина бойцовской арены лбами, отчего у них обоих буквально искры из глаз посыпались. Отшвырнув бесчувственные тела в угол, он принялся помогать Мито, которая наскоро приводила в порядок одежду Мадары. — Мне взять его? — Да, только осторожно, — произнесла она, глядя на Учиху со смесью сострадания и грусти. — Ему... досталось за последнее время. Не нужно быть медиком, чтобы понять это. Я руками чувствую его чакру, и она жжется, как сумасшедшая. Ты вообще видел такое хоть раз? — Не доводилось, госпожа, — покачал головой он. Они подняли тяжелое бессознательное тело Мадары, и Мито помогла Акико закрепить его у себя на спине с помощью ремней. Конструкция была не самой надежной, но иных вариантов все равно не было — можно было только догадываться, как скоро и в каком количестве сюда заявятся те, кому положено было охранять это змеиное гнездо. И хотя Узумаки ни на секунду не сомневалась, что даже целая армия ее не остановит, ей не хотелось тратить ни время, ни силы для того, чтобы втолковать эту прописную истину тем, кто рискнет встать у нее на пути. На улице, спрятавшись под козырьком от усилившегося к вечеру дождя, их ждал мужчина в низко надвинутой на глаза треугольной соломенной шляпе. — Значит, он все-таки был здесь, — резюмировал он, когда Мито и Акико вышли из дверей «Волшебного сна». — Я надеялся, что ошибаюсь. — Благодарю вас за помощь, Рэйдо-сан, — проговорила молодая женщина и низко ему поклонилась. — Если бы не вы, мы бы никогда его не отыскали. — Если вам и стоит кого-то благодарить, то только саму себя, Мито-сан, — с вежливой улыбкой ответил он. — Ну и вашего информатора, надо полагать. Информации, которую удалось добыть Амари, было немного. Она не узнала точного адреса, где проживает Мадара — боялась подходить к нему слишком близко, чтобы он случайно не почувствовал ее присутствия и не узнал ее. Вероятность того, что вместо радушного приветствия она наткнулась бы на праведный гнев, была слишком высока. Она давно его выслеживала, неотступной тенью следуя по пятам, но всегда отставая на пару шагов. Она знала, чем он занимался все эти годы, с кем вступал в контакт и какой работой занимался. В том, что он делал, не было и намека на поиск спасения для клана Учиха. И если в самом начале она еще допускала возможность чего-то подобного, то со временем ее робкая надежда окончательно угасла. Мадара превратился в типичного беглого шиноби, работающего не на деревню, а на самого себя. Он осквернял древние святыни, грабил сокровищницы кланов в поисках запретных техник, и после него повсюду оставались кровавые следы. Он метался туда-сюда, ввязываясь в самые сомнительные и дурно пахнущие авантюры, но всегда умудрялся исчезать в последний момент до того, как она успевала отправить в Коноху весточку о том, где нашла его. Однажды им почти удалось загнать его в угол, и Мито даже выслала за ним отряд Лисиц, основной задачей которых было связать его с помощью блокирующего чакру фуиндзюцу, чтобы он не сбежал до ее собственного приезда. Тогда вышла очень скверная история, о которой Узумаки не слишком любила вспоминать. Прежде чем ее люди поняли, что их план внезапной атаки провалился и шансов на победу нет, Мадара успел достать одну из них. Распорол ей броню и живот от лобка до ключицы одним ударом меча. Он не знал, кем они были, и понятия не имел, с какой целью напали на него. Гибель той Лисицы до сих пор тяжелым грузом лежала у Мито на совести, всякий раз напоминая ей о совершенной ошибке — как будто ей в самом деле их недоставало и прежде. И если до этого инцидента, она хотела найти Мадару, чтобы задать ему вопрос, что мучил ее все эти годы — почему он бросил ее и ушел, не сказав ни слова, — то после ее поиск имел перед собой лишь одну цель: поймать его и остановить. Потому что он уже не был тем мужчиной, которого она полюбила однажды — он стал опасен и, возможно, только она одна на всем белом свете могла его остановить. Точнее, возможно, только ей одной он бы это позволил без боя. Амари назвала ей одно имя — Хошида Рэйдо — и сказала, где этого человека можно было найти. Рэйдо был посредником, принимавшим заказы на черном рынке. Через него можно было достать практически что угодно, начиная от антиквариата и заканчивая запретными техниками. И именно поэтому встретиться с ним хоть было и непросто, но вполне реально — в отличие от самого Мадары, который появлялся то тут, то там и тут же исчезал, словно призрак, среди дождя. Амари выяснила, что они сотрудничали уже пару лет, а потому вероятность того, что при должном убеждении Рэйдо выведет их на пропавшего Учиху, была весьма высока. Она даже хотела поговорить с ним сама, но сумела сдержать собственное нетерпение, понимая, какой дорогой ценой может обернуться ее ошибка. После стольких лет и стольких их с Мито провалов все должно было пройти идеально — и потому она доверила вести переговоры самой Узумаки, подсознательно догадываясь, что та произведет на кого угодно гораздо более сильное впечатление, чем она сама. И не только из-за своей яркой внешности или ума, но и потому, что ее связь с Мадарой, преображенная и истонченная временем, все равно была крепче, чем ее собственная. Амари уже давно отсекла ее — так, по крайней мере, ей самой казалось. Она привыкла жить без своего наставника и старшего товарища, и такая жизнь ее вполне устраивала. В отличие от Мито, которая буквально одновременно потеряла обоих мужчин, которых любила. Мито встретилась с Рэйдо в маленьком изакая, расположенном на сваях прямо над озером, окружающим Амэ. Это было закрытое заведение, куда пускали лишь по приглашениям и с одобрения постоянных посетителей. Ее обыскали на входе и заставили сдать оружие, прежде чем позволили сесть за один стол с Рэйдо. — Вы так боитесь, что к вам подошлют убийцу? — поинтересовалась она тогда вместо приветствия, обратив на мужчину недовольный взгляд золотистых глаз. Нижнюю часть ее лица скрывала маска темно-красного цвета, волосы были тщательно убраны под плотно облегающую лоб шапочку. Она не хотела привлекать к себе внимание, но от всех взглядов ей все равно спрятаться не удалось, и о девушке с золотыми глазами, чье появление предварило ряд трагичных происшествий и жестоких убийств в Скрытом Дожде, еще долго шептались по темным углам. — Убийцы меня не пугают, а вот нечестные дельцы и конкуренты — очень даже, — ровно ответил ей Рэйдо, изучающе глядя на молодую женщину. — Чем могу помочь вам, госпожа? Что вы ищете? — Не что, а кого, — качнула головой она. — Из заслуживающего доверия источника мне стало известно, что вы работаете с человеком по имени Учиха Мадара. Я ищу его. — Вот оно как, — выразительно поднял брови Рэйдо. — Интересно. Больше он ничего говорить не стал, просто отпил немного из стоявшей рядом кружки и принялся раскладывать на столе между ними засаленные карты, то ли собирая пасьянс, то ли пытаясь прочесть будущее. — Вы можете мне сказать, где он? — спросила Мито, какое-то время понаблюдав за ним. — Это зависит от многих факторов, госпожа, — размеренно ответил ей мужчина со шрамом. — В том числе от цены, которую вы готовы заплатить за эту информацию. Все в этом мире покупается и продается. Я не был бы там, где я сейчас, если бы считал иначе. — Речь сейчас идет о деньгах или о чем-то другом? — уточнила Мито, откидываясь на спинку стула и складывая одну ногу на другую. — Смотря, что еще вы можете мне предложить, — пожал плечами Рэйдо. — Я могу достать вам луну с неба, если нужно. Но, боюсь, сбыть ее на черном рынке может оказаться не так-то просто, — мягко усмехнулась она. — Назовите свою цену сами. — Я обратил внимание на ваши глаза, — вдруг произнес он, перестав раскладывать карты и облокотившись на стол, приблизив свое лицо к ней. — Я уже видел похожие. Очень похожие, пусть и менее изысканные. Но та женщина принадлежала совсем к другой касте. Не чета вам. Я редко ошибаюсь, госпожа, особенно в том, что касается людей, с которыми я веду дела. И, думаю, интуиция не подводит меня и на этот раз. Моя цена — это правда. Расскажите мне о том, что вас связывает с Учихой Мадарой, и тогда я помогу вам найти его. — Мне кажется, вы продешевили, — удивленно подняла брови она. — Это не настолько увлекательная история. — О, я так не думаю, — с улыбкой, причудливо исказившей его изуродованное лицо, покачал головой он. — Я уже сказал — я редко ошибаюсь в людях. На своем веку я видел множество убийц и множество сумасшедших, но никого, похожего на Мадару, я никогда не встречал. Этот человек сплошной лабиринт из закрытых дверей, и я хочу открыть хотя бы несколько из них. И что-то мне подсказывает, что те двери, что отмечены вашим именем, скрывают самые интересные секреты. Он перевернул последнюю карту из тех, что держал в руках, и Мито увидела даму червей. И хотя аналогия была слишком примитивна, она поняла, что отпираться дальше бессмысленно — и к тому же опасно. Хошида Рэйдо относился к тому типу людей, что видели других насквозь и нутром чуяли ложь. Именно эти качества помогали ему выживать и богатеть год от года, и сейчас они играли против нее. Поэтому Мито рассказала ему правду. Не называя имен, без удовольствия, но и без стыда. За эти годы она сумела примириться с самой собой. Она жалела о боли, что причинила своему мужу, и о том, что не нашла в себе сил быть с ним честной с самого начала. Но только об этом — не о своем выборе и не о том, что позволила себе любить двоих сразу. — И зачем вы ищете его теперь? — спросил Рэйдо, когда она закончила свой рассказ. — А это уже та правда, которая не входила в цену вопроса изначально, — покачала головой молодая женщина. — Хотите узнать, чем все закончится? У вас будет такая возможность, если вы поможете мне найти его. — Хорошо, — кивнул Рэйдо. — Я знаю несколько мест, где он может быть. И ваша история показалась мне настолько любопытной, что я, пожалуй, найду время в своем плотном графике, чтобы составить вам компанию. И вот теперь они стояли под дождем друг напротив друга, и лицо мужчины со шрамом выражало абсолютнейшее удовлетворение. — Вы заберете его? — совершенно спокойно спросил он. — Вы ведь не собираетесь мешать мне? — уточнила она, очаровательно, слегка по-птичьи склонив голову набок. — Боже упаси, — выразительно мотнул головой он, для убедительности даже подняв руки. — У меня есть одна последняя просьба к вам, госпожа. — Позаботиться о нем? — предположила она, улыбнувшись немного нервно. — Боюсь, это не под силу даже подземным богам, — вздохнул Рэйдо. — Этот человек однажды сам себя загонит в могилу, и я буду только рад, если это случится не в моем присутствии. Нет, я хотел попросить вам о другом. Я хотел бы увидеть ваше лицо. — Мое лицо? — искренне удивилась и немного растерялась Мито. — Зачем? — Сочтите это за прихоть уставшего человека, который давно не видел ничего красивого, — мягко улыбнулся ей он. Узумаки смутилась и даже покраснела — к ней вдруг пришло осознание того, как давно никто не делал ей комплиментов. Вот таких банальных и простецких, на которые не реагировали даже умудренные опытом старшеклассницы. Ей стало и горько, и смешно. А потому она, расстегнув несколько застежек, что удерживали ее маску, сняла ее. — Хах, — тихо выдохнул Рэйдо, качнув головой. — Что, ожидали большего? — с насмешливой полуулыбкой подбоченилась молодая женщина. — Размышляю, как он мог в самом деле видеть вас в том страшилище с нижней улицы, — отозвался мужчина со шрамом. — Либо у Мадары-сана исключительно богатое воображение, либо большие проблемы со зрением. Что ж... Прощайте, госпожа. Не думаю, что мы свидимся снова, но на вашем месте я бы прямо сейчас убирался из Амэ. Люди, которым вы сегодня перешли дорогу, довольно опасны даже по отдельности, а уж вместе могут доставить много досадных неприятностей даже вам. К тому же Мадаре-сану лучше быть подальше отсюда, когда он придет в себя. — Вы об этом? — уточнила она, подняв в воздух футляр со шприцом и полупустым пузырьком с лекарством, который подобрала внутри «Волшебного сна». — Он крепко подсел на эту дрянь, — покачал головой Рэйдо. — Боюсь, он может оказаться совсем не тем человеком, которого вы помните. — Я и не рассчитываю на это, — пожала плечами она. — Потому что я тоже больше не та женщина, которую он мог просто бросить позади, как ненужную вещь. Акико, идем. — Да, госпожа. Мужчина со шрамом долгое время смотрел им вслед, гадая о том, какое будущее могло ожидать этих двоих. Он знал одно — если они сегодня же не покинут Амэ, будущее это будет весьма неприятным. Притом для них обоих. — Паром на другую сторону озера отойдет только утром, — напомнил Акико, когда они с Мито прошли несколько кварталов, наугад плутая по узким улицам, чтобы запутать свой след. — Сможешь донести его по воде? — с тревогой уточнила Узумаки, бросив короткий взгляд на его левую ногу. Акико вдруг осознал, что с каждым шагом хромает все сильнее. — Я попробую, госпожа, — неуверенно ответил он. — Это глупо. — Она остановилась и покачала головой, сдвинув брови. — Ты еле на ногах стоишь. Я могу взять его сама. — Вы с ума сошли! — ахнув, возмутился мужчина. — Я ничуть не слабее тебя, если задействую чакру, — напомнила Мито. — Единственная проблема это то, что его ноги будут волочиться по земле, но на озере это не будет иметь принципиального значения. Черт. Нужно было обездвижить этих двоих с помощью парализующей печати, чтобы они до утра никому ничего не смогли рассказать. И почему умные мысли всегда приходят в голову так поздно! — Она досадливо цыкнула и зажала ноготь большого пальца между зубами, как происходило всякий раз, когда она была напугана или злилась. — Может, все-таки подождем до утра? — робко предложил Акико. — Я сумею вас защитить, если что, да и вы сама... — Будь Мадара на ногах, я бы даже не сомневалась. Но пока он в таком состоянии, мы не сможем обезопасить его в должной мере. Одного куная, брошенного исподтишка, хватит, чтобы он больше никогда не проснулся. Я все же настаиваю на том, что нам нужно идти. — Хорошо, — сдался тот. — Если вы считаете, что другого выхода нет. — Я выбираю меньшее из двух зол, только и всего, — пожала плечами она. — Идем. Они спустились к докам, закрытым на ночь и огороженным высоким железным забором с колючей проволокой наверху. Внутри были портовые склады и причал, а также рыболовные, пассажирские и грузовые суда. Днем ворота были настежь распахнуты, но сейчас на них красовался тяжелый амбарный замок, над которым плясал от ветра мигающий фонарь, висящий на длинном металлическом тросе. — Обойдем? — обреченно спросил Акико, поправив у себя на спине бесчувственное тело. — Да, сейчас. Дай сориентируюсь, в каком направлении нам лучше... Она не договорила, потому что в этот момент увидела выступающие из темноты фигуры в черном, что один за другим окружали их. У каждого из них красовалась нашивка Амэ — четыре следующие друг за другом вертикальные линии, призванные обозначать струи дождя. Сомневаться не приходилось, за ними в погоню послали шиноби. — Прошу вас опустить этого человека на землю и сдаться, — произнес один из них глухим, гулким голосом, как будто доносящимся со дна металлической бочки. — Я так не думаю, — покачала головой Мито. — Это шиноби Скрытого Листа, и вы не имеете права нас останавливать. Ниндзя Скрытого Дождя переглянулись, но их главного ее слова, кажется, совсем не смутили: — Вы напали на двух уважаемых граждан нашей деревни. И к тому же этот шиноби должен им круглую сумму. Я не могу отпустить вас. Повторяю еще раз. Положите его на землю и сдайтесь. Иначе мы будем вынуждены применить силу. Узумаки медленно обвела глазами окруживших их людей. Тех, кто вышел против нее в открытую, она насчитала одиннадцать человек. Об их умениях и уровне подготовки она могла только догадываться, но они, по меньшей мере, лучше нее знали эту местность. И более уверенно чувствовали себя в дождливой ночной темноте, едва разбавляемой светом качающегося туда-сюда фонаря. — Нет, — произнесла Мито, медленно собирая чакру в ногах и кулаках. — Прошу прощения, я не могу этого сделать. Вы можете выдвинуть Скрытому Листу официальную претензию, и Хокаге ее обязательно рассмотрит. Но прямо сейчас мы с моим другом и этим человеком покинем вашу деревню. Поняв, что разговорами тут ничего не добиться, шиноби в черном не стал более тратить время. Он просто поднял руку и резким движением ладони в их сторону дал приказ своим людям атаковать. — Защити его! — крикнула Мито, в ту же секунду взмывая в воздух. Краем глаза она увидела, как Акико отступил, а потом сложил несколько ручных печатей, после чего вокруг него вырос приличных размеров грязевой купол, о который вдребезги разбились не только атаки нескольких из шиноби Дождя, но и их кунаи. Узумаки удовлетворенно улыбнулась — о Непробиваемом Куполе Акико ходили настоящие легенды еще в ее детстве. Наверное, именно поэтому отец и сделал его ее телохранителем. И теперь дело было за ней. Время вокруг словно бы замедлилось, когда она, нанизывая на тонкие пальцы нити чакры, начала выплетать фуиндзюцу. Это всегда немного походило на магию — пусть даже земную и вполне объяснимую. Каждый толчок ее сердца в груди был еще одной петлей в головокружительно сложном узоре, видимом лишь ей одной. Кровь, что текла в ее венах, становилась чернилами, а плоть — чистым листом. Создавая дзюцу, меняющее материальный мир вокруг себя, она на несколько долей секунды — незаметных для ее врагов и невероятно длинных для нее самой — становилась частью этого дзюцу. Просто еще одной изогнутой напряженной линией, вибрирующей от переполнявшей его силы. Когда сеть была готова, она швырнула ее вперед, как рыбак, закидывающий невод в море. Как часто она в своем детстве видела это действие, как глубоко оно въелось в ее кости, пропитанные морской солью и сосновой смолой. И сейчас, отправляя невидимую ловушку в полет, она от кончиков волос, с которых при прыжке слетела шапочка, до кончиков ногтей была истинной дочерью своих островов. В ловушку попалось пятеро. Они просто повалились на землю, придавленные неподъемной тяжестью, что, казалось, дробила их кости, вжимая их в расхлябанную грязь. Остальные шестеро, включая командира, сразу отпрыгнули назад, и, не тратя время на удивление или попытки разобраться в том, что случилось с их товарищами, они ударили ее техниками дальнего действия, сопроводив их выверенными бросками шипастых сюрикенов, практически бестелесных в этом непроглядном ночном сумраке. Мито отступила, на несколько секунд прижавшись спиной к запертым воротам доков и ощутив, как проклятый навесной замок отпечатался у нее на правом плече. Скорее от досады, чем с неким умыслом, она схватила его и сдернула вниз, опалив голубым пламенем чакры. Мгновенно нагревшееся железо со скрежетом согнулось в ее сжавшемся кулаке. Главный среди шиноби Дождя, мигом оценив, что его противница, во-первых, очевидно имеет немалое преимущество в ближнем бою, а, во-вторых, не владеет, в отличие от своего спутника, защитными дзюцу, приказал продолжить атаку дальним боем. Мито ответила им Техникой Расходящейся Земли, за один удар покрыв всю площадку перед портовыми воротами сетью глубоких и широких трещин, в которые имели неосторожность провалиться еще трое ее противников. Некоторые из трещин достигли крайних домов, и в будущем это грозилось стать настоящей проблемой для тех, кто в них жил и работал. — Кто она? — хрипло спросил один из оставшихся на ногах шиноби у своего лидера. — Две такие мощные техники подряд и все еще на ногах. — Сейчас это неважно, — мотнул головой тот. — У нас есть задание вернуть того человека, вот на этом и сосредоточься. Смотри на нее. Она даже не прячется. Стоит под самым фонарем. Я отвлеку ее, а ты используй Технику Воздушного Захвата. — Да, босс, — кивнул он. Лидер шиноби Дождя сложил несколько печатей и один за другим выплюнул в сторону замершей у ворот молодой женщины с десяток тяжелых и шустрых водяных шаров. Попав в железные листы, которыми были обиты ворота, они оставили на них глубокие вмятины, но Мито, конечно, успела отскочить в сторону — и в тот же момент ее оплели невидимые путы, крепче всего сжавшись вокруг горла. Куноичи захрипела, вцепившись пальцами в заполненные чужой чакрой воздушные вихри, что не хуже удавки сдавливали ее гортань. Изогнулась, пытаясь высвободиться, но лишь напрасно потратила силы. Ее губы начали синеть от нехватки воздуха, а движения ног стали конвульсивными. — Что делать, босс? — поинтересовался шиноби, наложивший технику. — Убить ее? — Насчет нее приказаний не было, так что лучше оставь. Если она и впрямь из Конохи, нам не стоит лишний раз переходить им дорогу. — Хорошо, тогда я... Он не договорил, потому что в этот момент лишился дара речи — как и остальные ниндзя, стоявшие рядом. И вместе с голосом пропала и всякая подвижность в суставах и мышцах, словно те обратились в камень. Извивающаяся в воздушных путах молодая женщина исчезла с легким хлопком, растаяв, словно утренний туман на солнце. Узумаки Мито, стоявшая в тени позади них, медленно выпрямилась, отрывая пальцы от земли, по которой струились черные линии парализующей печати. — И в самом деле эти клоны отличная техника, — словно бы самой себе сказала она. — Тобирама знает свое дело. — Госпожа, вы в порядке? Грязевой купол Акико расползся на кусочки, выпуская мужчину и его груз на свободу. — Вам не стоит подвергать себя такой опасности, — в который уже раз посетовал он, ощущая, что его старое сердце может однажды не выдержать всей этой нервотрепки. — Я бы не назвала это опасностью, — пожала плечами она. — Хотя, пожалуй, было немного неприятно пачкать руки в этой грязи. Даже думать не хочу, сколько лет подряд тут копились мусорные залежи. — Мито. Это негромкое, едва различимое за шумом дождя и стонами поверженных шиноби слово заставило ее вздрогнуть всем телом и побледнеть так, что Акико было почти уверен, что его госпожа сейчас лишится чувств. Мито медленно обернулась, все еще надеясь, что ошиблась, но глаза подтвердили ее страшную догадку. Он в самом деле был здесь. Стоял, освещенный с левой стороны светом уличного фонаря, и по его темно-красным, как вся эта бесконечная ночь, доспехам стекали капля дождя. Впервые за много лет Мито посмотрела ему прямо в глаза, и взгляд ее был полон обреченности и тоски. — Здравствуй, Хаширама.