~ * * * ~
За месяц до того, как кровь Первого Хокаге оказалась на дощатом полу летнего дома Райкаге, в этой самой комнате проходило собрание совсем иного толка и состава. Принимавших в нем участие шиноби, казалось бы, внешне совсем ничего не связывает, однако на самом деле вот уже более двух лет они поддерживали тайную связь, сплотившись перед лицом общих врагов и обидчиков. Сперва они хотели организовать эту встречу в другом месте, но Казекаге сообщил, что за Страной Ветра ведется слишком пристальное наблюдение в том числе со стороны самой Конохи, а Цучикаге не пожелал «устраивать весь этот цирк заговорщиков» на своей территории. Поэтому после ряда обсуждений было решено устроить переговоры в Стране Молний, под прикрытием безупречной репутации Райкаге, которому без особого труда удавалось сохранять статус невинной жертвы в идущей войне. Здесь, защищенный скрывающим дзюцу высшего класса, Эй сидел за одним столом с призрачными фигурами своих будущих партнеров, чьи ментальные проекции были перенесены сюда техникой Яманака Яро. Помимо Цучикаге и Казекаге, за столом также присутствовал лидер Последователей, который, как очень скоро стало понятно, и являлся вдохновителем и идейным организатором всего этого мероприятия. — Все это выглядит крайне сомнительно, Казекаге-доно, — произнес Цучикаге, сложив руки на груди и с подозрением глядя на окружающих его людей. Яро лишь совсем недавно улучшила свое дзюцу проекции разума так, чтобы оно позволяло всем участникам беседы не только слышать, но и видеть друг друга. Это, однако, отнимало у нее огромное количество чакры, и потому Хидеши, который лично не принимал участия в происходящем, но все прекрасно слышал, держал ослабевшее тело молодой женщины на коленях, с помощью бьякугана следя за неравномерными потоками ее чакры. — Мне тоже не по нутру, что приходится делать это вот так, — кивнул Райкаге. — Я все еще надеюсь, что Хокаге-доно примет мою сторону в этом конфликте. Мне бы не хотелось портить отношения с Конохой. Моя страна и так истощена войной, и в моих интересах закончить ее как можно скорее. — И вы закончите, — подтвердил Тень. — Если сегодня мы все с вами придем ко взаимопониманию, то каждый из вас получит то, чего хотел. И даже сверх того. — Позвольте мне резюмировать общую повестку этого собрания, — произнес Цучикаге. — Вы предлагаете нам объединить силы и совместно ударить по Стране Огня? — Вы очень прямолинейный человек, Цучикаге, — кивнул Тень. — И я ценю эту прямоту, поскольку в том мире, где я живу, очень многое принято говорить обиняками или намеками. Но позвольте мне взглянуть на ситуацию немного со стороны. Вы и сами, возможно, не понимаете, сколь многое объединяет вас. У каждого из присутствующих здесь есть личные счеты как с Конохой, так и с Сенджу Хаширамой. Этим великим человеком, который так любит говорить о мире и давать невыполнимые обещания. — Старая добрая месть, — хмыкнул Казекаге. — Я не стану отрицать ее прелести, но дело же не только в этом. — Конечно, не только, — легко согласился лидер Последователей. — Я не хотел бы объяснять таким многоуважаемым людям, как вы, некие прописные истины, но, думаю, для более полной общей картины это просто необходимо сделать. — Он сделал небольшую паузу, убеждаясь, что все Каге внимательно его слушают, а затем заговорил снова: — Все вы знаете, что Страна Огня находится в центре нашего материка и занимает самое стратегически выгодное положение. В ее владения входят не только многочисленные леса и реки, но и залежи полезных ископаемых, из которых куется самое лучшее оружие шиноби. Все основные торговые пути пролегают по их территории, и, например, Страна Молнии и Страна Ветра практически лишены возможности торговать напрямую, без посредничества Конохи, а значит — без взимания соответствующих пошлин. И это только один из примеров. Единственная в мире амариновая шахта находится на территории Страны Огня и принадлежит лично Сенджу Хашираме. А это значит, что в случае чего ни у одной другой страны не будет возможности сдержать вырвавшегося на волю Хвостатого и снова его запечатать, если только не в живого человека. Я уже молчу про то, что чисто статистически в состав Страны Огня входит семьдесят процентов плодородной земли на материке. Почва в Стране Земли глинистая и скудная, Страна Молнии почти полностью покрыта горами и ущельями, а о пустынях Страны Ветра говорил сам Казекаге на том приснопамятном собрании. Все вы могли бы стать намного богаче и сильнее, если бы Страна Огня просто исчезла со всех географических карт, а ее территории были бы в равной мере поделены между теми, кто действительно нуждается в их ресурсах. Разве я не прав? Он замолчал, давая собравшимся обдумать его слова. Тень давно готовил и эту речь, и эту встречу. Его долгая игра, начавшаяся почти двадцать пять лет назад, наконец подходила к своему логическому завершению. За эти годы он лгал бессчетному количеству людей, используя их по своему усмотрению и без сожаления расправляясь с ними, когда они становились ему не нужны. Хьюга Хидеши оказался единственным, кто из простой марионетки вырос в его полноценного партнера и кого Тень предпочитал держать к себе ближе всего, чтобы в нужный момент быть уверенным, что, одержимый своей местью, Хьюга не помешает его планам. Он ждал слишком долго и слишком многое отдал, чтобы здесь и сейчас на равных говорить с сильнейшими людьми их времени и видеть, как они внимательно его слушают. Он поднялся так высоко, что чувствовал жар солнца на своем лице. И именно сейчас все нужно было сделать правильно. — Страна Огня и прежде подвергалась атакам со стороны наших предшественников, — степенно отметил Цучикаге. — Однако каждый раз ей удавалось не только выстоять, но и преумножить свои силы за счет тех самых ресурсов, о которых вы сейчас говорили. Наши же силы ограничены и растратить их все попусту даже ради такой грандиозной идеи я не считаю возможным. — Вы правы, Цучикаге, — подтвердил Тень. — Страна Огня прежде была непобедимой, но лишь потому, что в распоряжении тех недалеких даймё, которые пытались нападать на нее, было лишь по два-три клана шиноби, и каждый из них действовал самоуверенно и в одиночку. Я же предлагаю не просто объединить силы трех скрытых деревень, но и действовать с умом, а не бить в лоб. Если вы соизволите выслушать мой план, я буду готов к любым вашим вопросам или критическим замечаниям. — Извольте, — кивнул тот, и двое остальных Каге поддержали его. — Сила армии Скрытого Листа прежде всего таится в двух ее Хокаге, — неторопливо и обстоятельно начал лидер Последователей. — Если убрать с доски две эти фигуры, то совершенно неожиданно выяснится, что все остальные не так уж страшны, как мы привыкли считать. У Конохи всего один джинчуурики, и это — женщина, которую чаще видели на пышных дворцовых приемах, чем на поле боя. Узумаки Мито известна как мастер фуиндзюцу, и ей же приписывают некоторые удачные стратегии во времена войны со Страной Ветра, но она не тот человек, которого нам стоит опасаться всерьез. Она не проявила себя ни как талантливый лидер, ни как воин, а значит, если Коноха останется под ее руководством, нам останется только подойти и постучать в ворота. — И как же вы хотите это устроить? — В глазах Райкаге начал появляться ненаигранный интерес, а Казекаге, по протекции которого Тень и принимал участие в этом собрании, довольно улыбнулся себе под нос. Он уже давно считал Последователей своими людьми, и ему даже в голову не могло прийти, что их лидер сейчас отстаивал не столько интересы Песка, сколько свои собственные. — Как показывает история, именно Узумаки Мито остается в деревне за старшую, когда оба Хокаге вынуждены ее покинуть, — ответил человек в маске. — А значит нам всего лишь нужно добиться, чтобы это произошло. Я не думаю, что это будет самым сложным. Нам всего лишь нужно подготовить для братьев Сенджу ловушку и заманить их в нее, успев захлопнуть крышку прежде, чем они осознают, что происходит. — А если они все же согласятся встать на сторону Страны Молний? — не отступал Эй. — Я уже сказал, я бы предпочел видеть их союзниками, а не противниками. Как бы соблазнительно ни звучал ваш план по разделению Страны Огня на три справедливые части для каждого из нас, я все еще не убежден. — Они не согласятся, — покачал головой Тень. — Я хорошо знаю Хашираму, и он скорее пожертвует собой, чем позволит втянуть своих людей в новую войну. Не так скоро и не так вероломно. Он не пойдет на это. — Хорошо, предположим, — не слишком довольно согласился Райкаге. — И что тогда? — После убийства Мизукаге война со Страной Воды для вас будет закончена, — ответил его собеседник. — Я не рассчитываю, что нам удастся вместе с ним устранить и братьев Сенджу, но, главное, занять их обоих на время, достаточное для того, чтобы нанести удар по Конохе. Если Хаширама узнает, что его любимая деревня захвачена, он пойдет на любые условия и согласится на что угодно, лишь бы она не пострадала. Даже сдастся в плен и прикажет своим подчиненным также сложить оружие. Недельный марш-бросок до столицы Страны Огня, и у их даймё не останется иного выхода, кроме как объявить о капитуляции. — Все это хорошо звучит на словах, — отметил Цучикаге. — Но как нам незаметно перебросить свои войска к самой Конохе, чтобы никто ничего не заподозрил? — Я могу обеспечить скрывающее дзюцу, — поразмыслив, произнес Райкаге. — Если Коноха не будет ждать нападения, а ее самые сильные воины будут в тот момент в другом месте, нам не понадобится целая армия. Достаточно нескольких хорошо обученных отрядов, способных принести с собой в запечатывающих свитках необходимое оружие. — Песок также может поделиться своими техниками, — кивнул Казекаге. — Для долгих переходов по пустыне мы используем особое дзюцу, который позволяет отрядам тратить меньше сил и преодолевать большие расстояния за короткое время. Если двигаться быстро и незаметно... — И иметь прикрытие, — подтвердил Тень, которому нравился ход мыслей его партнеров. — Цучикаге, я ведь правильно понимаю, что ваши люди имеют право свободного прохода по территории Страны Огня? — Единственное, что я получил в качестве компенсации за тяжкое оскорбление, нанесенное моей дочери, — недовольно отозвался тот. — Тогда можно назвать это учениями, — развел руками Тень. — Небольшая армия, скомплектованная из людей трех ваших стран, скрытая дзюцу Райкаге, ускоренная техниками Казекаге и идущая под знаменами Страны Земли, чтобы даже в случае обнаружения иметь возможность для маневра и ответа на неудобные вопросы. Со своей стороны я смогу предоставить вам карту потайных троп Страны Огня. Та территория, по которой вам предстоит пройти, когда-то давно принадлежала моему клану, и никто лучше меня не знает, как остаться незамеченным в тех лесах. — Все это по-прежнему звучит как совершенно сумасбродный и отчаянный план, — помолчав, заметил Райкаге. — И все же я поддамся своему любопытству и спрошу — какая лично вам от всего этого выгода? — Поддерживаю, — кивнул Цучикаге. — Вы сказали, что земли, по которым мы пойдем, принадлежали вашему клану, но мы до сих пор не знаем вашего имени и не видели вашего лица. И пусть Казекаге поручился за вас, я не могу доверить будущее моей страны человеку в маске. — Справедливо, — согласился Тень, склонив голову. — Я прошу вас об очень многом, и вы вправе требовать от меня такого же доверия взамен. Что ж... — Он поднял руки к голове и снял печать, удерживающую его маску на месте и скрывающую его чакру. Потом медленно снял ее и снова выпрямился, обратив к собравшимся свое лицо. Это было лицо пожилого мужчины, изборожденное морщинами и высохшее, но все еще волевое и приковывающее взгляд. И никому из присутствующих оно не было знакомо. — Мое имя Учиха Изаму, — с гордостью и как будто бы даже нотками облегчения от возможности наконец назваться произнес он. — В прошлой жизни я был правой рукой главы клана Учиха, пока он не скончался от полученной в бою раны. Позже я оставался при его сыне, но очень скоро понял, что тот совершенно лишен представления о том, какой дорогой следует идти нашему клану. Тогда я ушел, забрав с собой своих единомышленников. — Постойте, — внезапно перебил его Райкаге. — Речь идет об Учихе Мадаре, верно? Именно он был тем самым новым главой вашего клана, от которого вы предпочли уйти? — Верно, — не стал спорить Изаму. — И теперь вы, полагаю, уже лучше понимаете, к чему я веду. — Учиха Мадара был лучшим другом Сенджу Хаширамы, им же сраженный в бою, — подтвердил Цучикаге. В этот момент Рето бросил на него плохо читаемый взгляд, но не стал ничего говорить. О том, что Мадара был жив, по-прежнему знали очень немногие. И стоило хорошенько подумать, есть ли смысл вообще разыгрывать эту карту и не принесет ли она больше вреда, чем пользы. — Мадара попал под тлетворное влияние своего друга, — жестко обрубил Изаму, и стало ясно, что этот факт был его давно натертой мозолью, которая ныла до сих пор. — Он забыл о том, кем должен был быть, забыл, чего ждал от него его отец и его клан. Он проиграл в Долине Завершения, потому что не смог сделать то, что должен был сделать давным-давно — позволить Хашираме умереть. — Правильно ли я понимаю, что теперь вы собираетесь сделать то, что ему не удалось? — заключил Райкаге, внимательно разглядывая лицо Изаму. — Безусловно, — подтвердил тот. — После того, как братья Сенджу окажутся в ваших руках, клан Учиха обретет свободу. И это единственное, о чем я прошу и какую выгоду надеюсь получить за свою помощь. Мне наплевать, что станет с остальными кланами в Конохе. Можете взять их в рабство, можете убить или разобрать на органы. Но Учиха должны остаться неприкосновенны. После того, как Страна Огня будет поделена между вами, мой клан останется независимым и не обязан будет присягать на верность ни одному Каге. — Вы в самом деле так ненавидите Коноху и ее Хокаге, что готовы пойти на подобное? — с некоторым недоверием спросил Цучикаге. — Ненавижу? — негромко переспросил Изаму, устремив взгляд в пространство перед собой. На его губах расцвела пугающая улыбка, от которой почти всем присутствующим стало как-то не по себе. Почти у всех них в этот момент мелькнула мысль о том, что не зря клан Учиха называли проклятым и отверженным. С этими красноглазыми всегда было что-то неладно. — Мои чувства к этому человеку сложно описать словами. Если бы не он, Мадара бы остался верным сыном, исправно исполняющим свой долг и не смеющим перечить своему великому отцу. И мы бы получили величайшего представителя фамилии Учиха в истории, перед которым бы склонились все народы Страны Огня так же, как они склонились перед Сенджу Хаширамой. Таджима мог выковать из мальца сталь, но тот не прошел закалку и сломался прежде, чем обрел завершенную форму. И в этом виноват Хаширама. Все могло бы быть иначе, но он зря рассчитывал, что вместе с Мадарой умерла вся сила Учиха. Это не так, и я буду счастлив доказать ему это. Я мечтаю увидеть этого человека раздавленным, уничтоженным, втоптанным в грязь. Я мечтаю увидеть слезы в его глазах, когда он вернется в свою разграбленную и изуродованную деревню. И даже это лишь отчасти возместит те потери, что понес мой клан за то время, пока Сенджу Хаширама ступает по этой земле. Если бы дело было только в его жизни, я бы забрал ее уже давно, но мне этого мало. Я хочу лишить его всего, и меня не волнует, кто потом приберет к рукам его добро. Без моей помощи и моих шпионов в Конохе, которые откроют нам ворота и не позволят тревоге подняться раньше, чем нужно, вы не попадете в Скрытый Лист. А без ваших армий и вашего влияния на Хокаге я не смогу уничтожить его. И раз у всех нас есть причины ненавидеть эту деревню, то почему бы не объединить наши усилия? Он обвел Каге торжествующим, блестящим от возбуждения и нетерпения взглядом, и те почувствовали — пусть даже большинство из них находились за много ри от этой комнаты и от самого Изаму, — как вокруг него растекается жар снедающей его ненависти, застарелой и горькой на вкус. Этот человек долго вынашивал планы своей мести, лелеял и пестовал их, и вот теперь, объявив о них всему миру, он словно бы и сам вдруг ощутил, что они близки к исполнению. Его руки едва ощутимо дрожали, и не стоило сомневаться — этот человек приложит все усилия и поставит на кон даже собственную жизнь, чтобы отомстить. Вопрос были лишь в том, позволят ли три Каге использовать эту ненависть себе во благо или же струсят, упустив, быть может, единственный и самый очевидный шанс раз и навсегда расправиться с Богом Шиноби, который всем им уже стоял поперек горла. — Я согласен, — первым произнес Казекаге. Это решение Рето принял еще до этого собрания, но сейчас было важно высказать его вслух. — Что ж, если Хокаге не согласится поддержать меня против Мизукаге, у меня тоже не останется другого выхода, — развел руками Райкаге. — Я не могу позволить этому косоглазому варвару и дальше навязывать моей стране свою агрессивную завоевательскую политику. Это необходимо прекратить. А если вместо одной страны, я получу территории сразу двух, то так тому и быть, я отказываться не стану. — Цучикаге? — спросил Изаму, видя, что последний Каге колеблется. — Быть может, вам нужна еще какая-то дополнительная мотивация? — Хокаге-доно всегда был почтителен со мной. И он не в ответе за глупость своего сына, — произнес тот. — Ситуация со свадьбой моей дочери меня не порадовала, но я не уверен, что подобного рода проступок заслуживает столь сурового наказания. — Я понимаю, — кивнул Тень, а потом почти без перехода и не меняя интонации добавил: — А если, например, после победы над Конохой вы получите Девятихвостого? — Стоило вспомнить о нем раньше, — досадливо цыкнул Райкаге, только сейчас сообразив, что, быть может, поспешил давать свое согласие на всю эту авантюру, не продумав все до конца. — Девятихвостый это сильнейший из биджу, — нахмурился Казекаге. — Его судьба, как мне кажется, должна быть решена отдельно. — Я согласен, — немедленно, не дав Тени ответить на это, произнес Цучикаге. — Страна Камня получает Девятихвостого и треть земли Страны Огня, а вы получаете моих шиноби и мои знамена для прохода по территории Хокаге. — Как быстро вы забыли о почтительности Хокаге-доно, — с некоторым удивлением и как будто даже восхищением отметил Эй. — Дружба дружбой, но я должен в первую очередь защищать интересы своей деревни, — пожал плечами тот. — Хокаге стоило быть осторожнее и не наживать себе такого количества врагов. Это его собственная неосмотрительность подвела его к этому краю. Недостаточно просто быть Богом Шиноби, чтобы стать хорошим Каге. Если Хаширама предпочитает играть честно и не прятать козырей в рукаве, это его право. Но честная игра в наше время не в почете. И к тому же я слышал, он всегда проигрывает. Даже в карты. Итак, решение было принято. Ведомые ненавистью Изаму и собственными корыстными интересами, три Каге объединились, и с той самой минуты острия всех их мечей указывали на Коноху. Хидеши это устраивало. Когда Хаширама будет схвачен, а его силы запечатаны и подчинены, он позаботится о том, чтобы Первый Хокаге недолго мучился после потери своей драгоценной деревни. А во время штурма Конохи, у него появится прекрасная возможность свести счеты и с его женой, малышкой Узумаки Мито, которую Тень и остальные так быстро и легко списали со счетов. Для Мито у Хидеши был готов особый прием, ведь эта красноволосая дрянь не только позволила паршивцу Учихе дотронуться до его Хидеко, но и позже обманула всех, внушив суду, будто его дочь любила это чудовище. Нет, Хидеко просто не могла его любить, потому что она принадлежала ему, Хидеши. И она бы никогда не легла под Учиху, если бы потаскуха Узумаки не склонила ее к этому, не воспользовалась ее наивностью и чистотой и не внушила ей грязные мысли, что и без того так и сочились из ее желтых лисьих глаз. Мито будет умирать медленно и успеет тысячу раз раскаяться в том, что сделала. И когда ее тело, разорванное изнутри ударами его чакры, превратится в окровавленный разбухший кусок мяса, он так и быть позволит ей попросить у него прощения, прежде чем отправит Узумаки к тем демонам, что когда-то послали ее на эту землю им с Хидеко на погибель. Мысли об этом мурашками бегали по всему телу и оставляли приятный сладкий привкус во рту. Хидеши улыбался, и Яро, что после завершения техники проекции разума обмякла у него на коленях, почувствовала твердое, упирающееся ей в бедро напряжение под его одеждой. Она обвила руками его шею и, ластясь, прижалась ближе, надеясь, что хозяин сегодня, в честь такой важной дипломатической победы, допустит ее до себя. Но Хьюга как будто даже не ощущал ее присутствия и голодной ласки. Разум его витал очень далеко отсюда. Время платить по старым счетам наконец пришло, и он сполна соберет все набежавшие проценты.~ * * * ~
Перекувыркнувшись через голову и уже в падении отыскав новую опору, Хаширама вздернул лицо кверху, взглядом выхватив охваченную синим пламенем чакры фигуру с двумя хвостами. Его тело хорошо помнило это призрачное сине-черное пламя — и ожоги, оставленные им. Двухвостая Кошка, грациозная и опасная, успела несколько раз ощутимо цапнуть его, прежде он сумел запечатать ее в амариновый шар во время их первого боя. И вот теперь, словно в дурном сне, все снова повторялось — тот же противник, та же боль в обожженных ладонях и царящее надо всем чувство ирреальности происходящего. Женщина по имени Май, в чье тело была запечатана Двухвостая, достигла немалых успехов в контроле своего биджу — она могла не только напрямую использовать ее чакру, но и переняла часть ее техник, что сделало ее невероятно опасным противником. Противником, с которым Хаширама, вероятно, смог бы справиться, если бы не рана в спине и не необходимость защищать остальных. Май быстро поняла, что атаки в лоб ничего не дают и избрала новую тактику — стала нападать не на самого Первого Хокаге, а на тех немногих выживших из его отряда, кто в этой схватке пробужденных чудовищ не то что не мог помочь, но и стал помехой. И когда Сенджу закрывал их, концентрируя на этом свой основной запас чакры, она била в открывающиеся зазоры его защиты, передвигаясь по полю со скоростью ветра и не давая никому приблизиться к себе достаточно близко для атаки, от которой бы она не успела увернуться. Сравниться с ее скоростью мог разве что Тобирама, но сейчас Второй был слишком занят — ему в противники достался джинчуурики Восьмихвостого. Тонби был не так быстр, как Май, но свою медлительность он компенсировал по-настоящему чудовищной силой. Удары его кулаков крошили камень и проламывали доспехи насквозь, а техника владения мечом была почти безукоризненна, и Тобирама очень быстро понял, что в этом искусстве он своему оппоненту не соперник. Он старался не подпускать врага к себе, внимательно изучая его движения и манеру вести бой и удерживая заданную дистанцию между ними с помощью водных техник. Для младшего Сенджу эта схватка стала настоящим испытанием — не потому, что джинчуурики был сильнее него, но потому, что всем своим естеством он тянулся к брату. Когда из раны на спине Хаширамы хлынула кровь, у него потемнело в глазах, и он на несколько секунд совершенно лишился самообладания. А потом летний домик Райкаге как будто взорвался изнутри, и их выбросило прямо на скалы. Эй и Мизукаге пропали из виду, и можно было предположить, что они заняты собственной схваткой, но ему до этого, честно говоря, уже не было никакого дела. В прежние годы раны на теле Хаширамы затягивались почти мгновенно, но это было до того, как Всемирный лес потребовал себе его душу и тело. Теперь Первый Хокаге не мог исцеляться с той же скоростью, что и раньше — по крайней мере, пока не использовал природную энергию. А обратиться к ней означало вступить в схватку, которую он однажды и так уже проиграл. И если бы не помощь Мито, ценой того проигрыша стала бы его жизнь. Сенджу чувствовал, как рану на его спине дергает болью и как она порой плюется кровью, пропитывающей его и без того прилипшую к спине одежду. Ему нужно было хотя бы несколько минут, чтобы закрыть ее с помощью ирьёниндзюцу. Но их враги явно не собирались оказывать ему такой милости, и потому Хаширама мог лишь молиться, чтобы его тело подарило ему одно крошечное чудо и не дало потерять сознание от потери крови прежде, чем все закончится. Май, зависшая над ним, сложила несколько ручных печатей, удерживаясь за скалу двумя хвостами из сине-черной пламенной чакры. Он узнал их — мелькнувшая среди прочих печать Тигра часто использовалась в огненных техниках клана Учиха. И потому, не став дожидаться завершения, Первый стремительно ушел вниз, закрываясь в схлопнувшемся над его головой деревянном коконе, пропитанном чакрой. Он успел как раз вовремя — звук ударившихся друг о друга створок кокона потонул в бешеном реве пламени. Ожидая ответного нападения непосредственно снизу, Май оказалась не готова к тому, что ее подведет та самая опора, за которую она держалась — пробив черный камень, тяжелые древесные корни обвились вокруг нее, подобно змеям, сдавливая ее тело. Она не успела сложить печати, требующиеся для активации техники подмены, и на несколько секунд оказалась в ловушке, болтаясь, как пойманный в силок кролик. Но прежде чем Хаширама успел перевести дух, все тело джинчуурики охватило пламя Двухвостой, полностью скрыв его от глаз, а в следующую секунду древесное дзюцу, что удерживало ее, лопнуло, и Сенджу засыпало пылающими обломками. Он отпрыгнул в сторону, и в эту самую секунду его снес летящий, словно пущенное из пращи ядро, Тонби. Две схватки слились в одну, и, прежде чем Тобирама, несколько секунд назад с помощью техники пространственного перемещения ушедший из-под другого, не менее внушительного удара, успел вернуться к своему противнику, оба джинчуурики накинулись на Хашираму, вынуждая его обороняться. Из-под рук Первого Хокаге, пробивая землю, вырвался огромный деревянный дракон, сразу вынесший мужчину над окутавшей поле боя пыльной и дымовой завесой. Оказавшись разительно выше своих врагов, Сенджу наконец смог оглядеться. Они были где-то высоко в горах, это он помнил по времени, которое потребовалось подъемнику для того, чтобы доставить их к летнему дому Райкаге. Там, где он находился сейчас, воздух был ощутимо холоднее, а его сладковатый привкус лишь усилился, и теперь казалось, будто во рту у мужчины была разломанная карамель, чьи острые грани резали язык. Хаширама чувствовал угрозу, исходящую от облаков. Когда древесный дракон, управляемый его силой, взмывал ввысь, он пробил головой одно из них, и на промокшем от крови хаори шиноби остались беловатые клочья. Они медленно сползали с него, и он не мог отделаться от ощущения, схожего с тем, что испытываешь, приметив присосавшуюся к коже пиявку. А когда один из упавших вниз облачных комков вдруг оказался темно-багряного цвета, как если бы напитавшийся по дороге его кровью, к горлу Сенджу подкатила дурнота. Если уж выбирать между знакомым демоном и тем, которого он видел впервые, он предпочитал стоять обеими ногами на земле и лучше уж чувствовать шевеление там, внизу, чем здесь. Сколько еще внушающих ужас тайн хранил в себе их мир? Древесный дракон под его ногами зашатался, словно бы кто-то со всего маху врезался в его основание, которым он оплелся вокруг одной из скал. Из-за проклятых облаков Хаширама не видел, что происходило внизу, и теперь не мог избавиться от ощущения, что они нарочно закрывают ему обзор. И в тот момент, когда он уже собрался прыгнуть обратно, рядом с ним появился Тобирама, перенесший себя к печати-маячку на его одежде. — Брат! — обрадованно воскликнул Хаширама, потянувшись к нему. Выглядел Тобирама весьма потрепанным. Никто из них не был готов к бою, ни на одном из них даже не было доспехов — в отличие от сопровождающих из их отряда, которых эти доспехи, впрочем, все равно не спасли. — Нужно отступать, — произнес младший Сенджу, тяжело дыша. Он держался за левый бок, и его дыхание прерывалось влажным хрипом — кажется, один из ударов джинчуурики Восьмихвостого сломал ему несколько ребер. Только осознав это, Хаширама тут же начал складывать печати для ирьёниндзюцу, чтобы исцелить брата. Тот заметил это, попытался уклониться, но был сдержан совершенно стальной хваткой и неохотно покорился неизбежному. — Себя бы подлатал лучше, — пробурчал младший Сенджу. — Я и забыл уже, — совершенно простодушно отозвался его брат. — Но да, ты прав, надо бы. Что там происходит? — Я не думаю, что наши атаки произвели на них какое-то особое впечатление, — покачал головой Тобирама. — Чакра Хвостатых, что окутывает их тела, делает их почти неуязвимыми — как к физическим атакам, так и к ниндзюцу. Чтобы пробить такой барьер, нужно что-то помощнее. А у меня с собой, как назло, нет ни одного свитка с какой-нибудь соответствующей готовой техникой. Я пока оставил им несколько своих теневых клонов, чтобы занять их, но долго это не продлится. Я уже сказал — нужно собирать тех, кто еще остался в живых, и отступать. — А что Мизукаге? — Я так и не видел его, — дернул плечом мужчина. — Все это все больше и больше начинает напоминать западню, приготовленную исключительно для нас двоих. — Но какой в этом смысл? — нахмурился Хаширама. — Нет, здесь что-то еще. Ты прав в одном — нужно как можно скорее заканчивать этот бой. И у меня есть идея. Дай мне пару минут. — Я дам тебе целых три, если ты прямо сейчас перестанешь истекать кровью, — сурово перебил его Тобирама, оттолкнув от себя его руку, окутанную целебной чакрой. — Хорошо, хорошо, — примиряюще произнес тот, наконец занявшись своей собственной раной. — Стоит показаться Кимуре-сан, когда вернемся. Есть у меня нехорошее подозрение, что он задел почку. — Ублюдок, — сквозь зубы процедил Тобирама. — Найду его, и сам лично вспорю ему брюхо. — Не вспорешь, — покачал головой его брат. — Произошедшее здесь сегодня не скажется на отношениях Страны Молнии и Страны Огня. — С ума сошел! — вытаращился младший Сенджу, но прежде, чем они успели продолжить этот разговор, лицо его дернулось и изменило свое выражение — последний из оставленных им внизу теневых клонов был развеян. Теперь до момента, пока джинчуурики снова до них доберутся, оставались буквально считанные секунды. — Три минуты, Хаширама! Не подведи меня! Сложив печать, он исчез, снова переместившись куда-то вниз. Хаширама же прикрыл глаза, собирая чакру. Ему удалось остановить кровотечение из своей раны, но она все еще болела и пульсировала, неизменно привлекая к себе внимание. Ей, голосами потише, вторили ожоги на руках от чакры Двухвостой. Но все это сейчас не имело никакого значения. Нужно было закончить эту бессмысленную схватку и разыскать Райкаге и Мизукаге. Хаширама никогда не считал себя специалистом в гендзюцу и обычно не использовал его в бою. Но это был один из самых быстрых и легких способов если не выиграть битву, то, по крайней мере, остановить ее. В его планы не входило серьезное противостояние с двумя джинчуурики, которое на том уровне, на котором оно велось сейчас, могло в итоге закончиться весьма неприятно для обеих сторон. Если все это в самом деле было лишь провокацией, организованной Скрытым Облаком, главным было выйти из нее, не замарав рук и не дав врагу возможность выставить произошедшее в выгодном для себя свете. И хотя Хаширама пока даже не представлял, насколько масштабным был затевающийся против него заговор, он нутром чуял, что добром все это не кончится. Собрав достаточное количество чакры и сложив нужное количество печатей, он мысленно погрузился в создание дзюцу, закрыв глаза и выискивая самый темный уголок своего сознания под опущенными веками. Эта темнота должна была обрушиться на головы его врагов и временно лишить их зрения и даже частично слуха, превратив их в легкую добычу для тех, кого гендзюцу не затронет. Он не успел завершить технику. Свет оказался быстрее темноты — он вдруг залил все окружающее пространство, громовым копьем вонзившись в незащищенный разум Сенджу и каким-то образом вырвав опору у него из-под ног. Уже потом он понял, что где-то внизу, среди скал, взорвался чакровый шар — тот, что называли бомбой Хвостатого. Это не было целенаправленным ударом, а потому его сила рассеялась по всей округе, обрушившись на нее светом и грохотом. Но даже части нее было достаточно, чтобы обратить в пыль основание древесного дракона, на котором стоял Хаширама, и таким образом лишить его равновесия. В падении тело Хокаге пробило густые плотные облака, и им снова на несколько мгновений овладело чувство глубокого внутреннего отторжения, граничившего с желанием начать немедленно отряхиваться. Уже позже у него возникла мысль о том, что для коренных жителей Страны Молний подобные соприкосновения ощущались, должно быть, совсем иначе. Чужаков издавна нигде не любили. Какими бы прославленными они ни были. Приземлившись на землю, посреди разбитых и разнесенных черных скал, чьи гладкие отполированные сколы отражали пробивающийся сквозь низкие облака солнечный свет, Хаширама первой увидел Май. Куноичи все еще предпочитала держаться наверху и обозревать поле боя с высоты одной из скал. Ее стройная фигура, охваченная призрачным сине-черным пламенем, сразу бросалась в глаза, но сейчас в ней было больше напряжения, чем прежде — судя по всему, женщина начала уставать. Но, как Первый Хокаге понял буквально через пару секунд, дело было не только в этом. Тонби, сгорбившись, стоял посреди глубокой, ввинчивающейся в землю воронки и сжимал голову ладонями. Его едва заметно потряхивало, но внешне он выглядел невредимым — не было похоже, что его задело какой-то техникой или что он был серьезно ранен. А еще у него что-то шевелилось за спиной. Сперва едва заметно, как рябь в жарком мареве над нагретыми камнями, но потом все яснее. И, приглядевшись, Хаширама разглядел щупальца — толстые осьминожьи щупальца с круглыми чпокающими присосками, заменявшие его биджу настоящие хвосты. Происходящее могло означать только одно. — Он пытается вырваться, — услышал старший Сенджу подтверждение своих мыслей, когда брат приземлился рядом с ним. Тобирама уже двигался заметно тяжелее, но его взгляд был все таким же острым, а суждения ясными. — Нельзя ему это позволить, — коротко качнул головой Хаширама, сурово сдвигая брови. Потом, скинув пропитанное кровью хаори, и оставшись в одной безрукавке темно-зеленого цвета, он согнул колени и чуть наклонился вперед, готовясь к рывку. Брат не успел его остановить, а, возможно, просто не решился. Он давно не видел Бога Шиноби в бою, и, может быть, ему нужно было напомнить себе, что из себя представляет Первый Хокаге. Просто чтобы волноваться о судьбе их мира чуть меньше. Хаширама двигался подобно наступающему тайфуну — неукротимо и напористо, заполоняя жаром чакры все пространство вокруг себя. Несмотря на не до конца исцеленную рану в спине и неуклонно накапливающуюся усталость от битвы, он все еще был способен внушать трепет. Он набросился на Тонби с голыми руками, уклонившись на бегу от мощного удара одного из раскрывшихся щупалец блеклого лилово-розового оттенка. И в тот самый момент, когда второе щупальце, свившееся в своего рода клубок, обрушилось на его череп, Хаширама вдруг исчез, полностью уйдя в землю, словно вода в песок. Он появился спустя еще долю секунды за спиной джинчуурики и обвил его руками, обратившимися в крепкие древесные ветви, зазеленевшие листьями и медленно распускающимися красными цветами, несущими в себе глубокий сон. Тонби заворочался в его удушающей хватке, и чудовищной силы, что бушевала в нем, хватило для того, чтобы разломать руки-ветви Хаширамы. Тем не менее, вдохнув немного усыпляющей пыльцы, он уже был начал ощутимо покачиваться и, мотая головой, отступил в сторону. Дальнейшее Тобирама не видел — его чутье сенсора просигнализировало о надвигающейся опасности, и он рванулся в сторону, уходя от прицельного удара Май, которая до того лишь наблюдала за происходящим и восстанавливала силы. Кулаком, охваченным призрачной чакрой зверя, куноичи пробила камень, потом недовольно зашипела, совсем как настоящая кошка, и устремилась вслед за ускользающим противником. Ее скорость превосходила его собственную, и только благодаря технике мгновенного перемещения Сенджу мог уходить от нее. — Ну хватит уже! — выкрикнул он, в очередной раз вынужденный телепортироваться почти на другой конец поля битвы. Потом, молниеносно складывая нужную последовательность ручных печатей, он опустился на одно колено, готовясь активировать дзюцу. И в тот самый момент, когда Май вновь оказалась рядом — он ощущал ее приближение скорее кожей, чем глазами, — мужчина ударил ладонями о камень. В эту самую секунду, пробив скальную породу, в воздух ударили тугие водяные струи. Они окружили обоих противников и сомкнулись над их головами, образуя хитроумную замкнутую ловушку. «Посмотрим, что скажет твое кошачье пламя на это», — мысленно улыбнулся Тобирама. Он, как и пойманная вместе с ним Май, сейчас не мог дышать, но его натренированный организм вполне мог продержаться без воздуха несколько минут — чего нельзя было сказать о джинчуурики, которая не успела даже толком вдохнуть перед тем, как он перекрыл ей кислород. Эта техника, намеренно заманивающая врага достаточно близко, обладала своей бесспорной слабостью, смыкаясь сразу и вокруг наложившего ее, и его жертвы, но зато Сенджу мог быть совершенно уверен, что теперь куноичи из Облака никуда не денется. Он видел беспомощную ярость в ее глазах, чувствовал, как она дергается, напрягая все свои силы, но вода полностью поглощала ее энергию. Нужно было подождать, пока, измотанная собственным сопротивлением, она не потеряет сознание — и лишь тогда развеивать технику. Главное было продержаться до этого момента самому. От последнего удара Хаширамы Тонби рухнул на землю. Его темная кожа уже начала светлеть, приобретая сходство с болезненным оттенком щупалец Восьмихвостого, и шиноби, кажется уже почти себя не контролировал. Чакра биджу начала прорываться наружу, окутывая его тело — Первый уже однажды видел это, когда подобное случилось с его женой. В таком состоянии джинчуурики уже становился не способен различать друзей и врагов и нападал на всех, кто попадал в его поле зрения. И хотя в том, чтобы использовать его в таком состоянии против своих же, было что-то особенно ироничное, Хаширама не собирался этого допускать. Обессилевшее тело его врага крепко оплели наполненные чакрой древесные лианы. Они должны были высосать из него излишки чакры и отправить ее прямо в землю — Сенджу не знал, понравится ли Всемирному лесу жгучая чакра Хвостатого, но не собирался с ним церемониться. Чакра лесу, к слову, однозначно не понравилась — он почувствовал это в тихой негодующей вибрации под своими ногами. То, что когда-то было плоть от плоти земли и лесов, за долгие века сосуществования с людьми переполнилось их яростью и ненавистью и было ею отравлено. И теперь, возвращаясь к своим корням, чакра Восьмихвостого обжигала и атаковала природную энергию, отказываясь сливаться с ней воедино. Первый обернулся, ища глазами брата. Он увидел его спустя несколько секунд висящим в огромном водном пузыре вместе со съежившейся, держащейся за горло Май. Свой бой Тобирама тоже выиграл, и теперь им нужно было лишь... Хаширама замер, увидев судорожные движения рук джинчуурики Двухвостой. Она не могла вырваться из ловушки Второго Хокаге, у нее заканчивался воздух в легких, и единственное, что она, как шиноби, могла сделать в такой ситуации — это поставить на кон свою собственную жизнь и нанести удар, который неизбежно поглотит их обоих. Они оба видели в ней лишь носителя Хвостатого и отчего-то позабыли о том, что Май была в первую очередь куноичи Скрытого Облака из Страны Молний. Страны, одним своим названием ясно дававшей представление о стихии, которая была более всего распространена среди ее шиноби. Первый не успел даже крикнуть, но успел увидеть запоздалое понимание на лице Тобирамы. Он мог бы переместиться, если бы осознал опасность чуть раньше — если бы не начал преждевременно праздновать свою победу. Водяной шар вспыхнул от наполнившего его ярко-голубого электричества, и спустя секунду его разорвало изнутри, отчего оба противника разлетелись в разные стороны. — Тобирама! Хаширама не чувствовал под собой ног, когда стремглав несся к упавшему брату. Поднявшаяся в нем волна паники была тут же смята и подавлена его волей — он не мог себе позволить тратить на это ни единой лишней секунды. Не сейчас. Тело младшего Сенджу дымилось, кожа оплавилась глубокими ожогами, а мышцы до сих пор непроизвольно сокращались, из-за чего казалось, что его все еще бьет током. Но он был жив — каким-то чудом его сердце выдержало этот удар и не остановилось. — Брат... — беззвучно выдохнул Тобирама, глядя на него расширенными от невыносимой боли глазами. — Брат, я не могу… — Все в порядке, — голосом, не терпящим возражений, отрезал Хаширама, чьи руки уже засветились мягким зеленым сиянием. — Я помогу тебе. Сейчас. Потерпи, Тоби, потерпи немного. Уже начав переливать не столь уж многочисленные остатки своей чакры в искалеченное тело брата, он бросил короткий взгляд на Май. Та лежала неподвижно и не подавала никаких признаков жизни — кажется, ей досталось сильнее. — Паскудно… Паскудно будет… сдохнуть вот так… — одними губами, почерневшими и облупившимися, произнес младший Сенджу. — И думать не смей, — отрезал его брат, до боли сжав челюсти. Тобирама был очень плох. Даже ирьёниндзюцу Бога Шиноби могло лишь отвести его от края пропасти, но никак не вернуть в строй. Подобные чудеса были уже за гранью любых человеческих способностей. Хаширама чувствовал следы от техники Май в каждом внутреннем органе своего брата, в каждой его кости, треснувшей от невероятной мощи, обрушившегося на него удара. Не будь его рядом, Тобирама скончался бы от шока за считанные секунды. Это был первый за долгие годы бой, когда они оба подошли так близко к краю. И ради чего? Это даже не было честным сражением с признанными врагами, не было суровой данью войне. Его брат едва не погиб, потому что... Почему? — Хокаге-сама? — услышал он неуверенный голос позади себя. — Хокаге-сама, вы в порядке? Это были выжившие из их отряда — те самые, которые еще в начале боя забились куда-то в дальний угол, старательно пытаясь не попадать под атаки Май. — Все нормально, — кивнул Первый, не оборачиваясь к ним и сосредоточенно глядя на брата. — Мы нашли его в половине ри отсюда. Что с ним делать, Хокаге-сама? Вот теперь Первый позволил себе на несколько секунд оторвать глаза от тяжело дышащего Тобирамы, провалившегося в желанное забытье, лишенное пожирающей его тело нестерпимой боли, и обернуться через плечо. Коноховцы держали под руки обвисшего между ними Райкаге. Тот тоже был ранен — его темное лицо заливала кровь, левая нога была вывернута под неестественным углом, а на одной руке недоставало пальцев. — Что с Мизукаге? — коротко уточнил Хаширама. — Нет, его мы не обнаружили, — покачал головой шиноби. — Думаю, он сбежал. — Как тебе мои джинчуурики, Хокаге-доно? — превозмогая боль, спросил Эй. — Не так плохо для первой партии, не так ли? — Стоило ли оно того? — пустым, лишенным эмоций голосом спросил тот. — За нападение на трех Каге вас объявят военным преступником, и Скрытое Облако будет вынуждено отречься от вас, чтобы спастись от неминуемого возмездия со стороны Листа и Тумана. Чего вы добились этой глупой выходкой? — Того, чего следовало, — расплылся в вымученной окровавленной улыбке тот. — Я выиграл достаточно времени. — Времени для чего? — Хаширама оставался все таким же спокойным, но воздух вокруг него как будто потемнел и сгустился, предвещая бурю. Райкаге не ответил и просто пожал плечами. Первого захлестнуло дурное предчувствие, острое и пронизывающее, как ледяной февральский ветер. — Срочно возвращаемся в Коноху, — отрывисто скомандовал он. — Немедленно. — Вам ни за что не успеть, Хокаге-доно, — покачал головой Эй, и на его лице снова отразилось что-то сродни сожалению. — Коноха уже в огне.