Двойная жизнь

Всё обошлось, дополнительных проблем со здоровьем не возникло ни у Кадди, ни у Хауса. Угроза осложнений замаячила лишь в очередном раунде новой игры между Грегом и Лизой, когда Хаус пообещал подменить ее противозачаточные таблетки. Акт мести за подмененный ею викодин. И хотя позже в ее доме наедине с нею он клялся, что не опустился до такого низменного мщения, Кадди на всякий случай купила в аптеке новую упаковку таблеток. Свежие раны, никем не видимые снаружи, жалобно ныли, не допуская даже мысли о возможности еще раз забеременеть. Направляясь на работу очередным солнечным утром, Кадди вспоминала вчерашнего пациента с зеркальным синдромом, укрепившего в Хаусе уверенность, что в ПП главный все-таки он. Истинно мальчишеская реакция Хауса вызывала всю гамму солнечных улыбок на ее губах. Ему не нужно быть главным, чтобы быть незаменимым, но Хаус не желает понимать этой простой истины. В начале десятого утра доктор Хаус занял свое место в лекционном зале и, положив ноги на стол, задумался о следующем каверзном задании для своих подчиненных. Ему нравилась мысль послать их по всем моргам Принстона с повелением провести проверку работы патологоанатомов и найти в каждом морге не менее десяти ошибочно установленных причин смерти. Озвучить эту идею он не успел, так как зазвонил стационарный телефон. Включив громкую связь, Хаус сразу услышал чем-то обеспокоенный голос Кадди. — Хаус, зайди ко мне, — потребовала она. — Я только что прибыл к месту пикника, — шутливым тоном сообщил Грег. — Тут классные девочки. Производственное совещание придется отложить на завтра. — Хаус, немедленно! — раздраженно прикрикнула Кадди и повесила трубку. — У меня пятиминутный практикум, — сказал Хаус своей команде, снимая ноги со стола и поднимаясь с кресла. — Посвященный новым способам извращенного секса. Если вернусь живым, научу вас, — пообещал он и ушел из лекционного зала. Форман и шестеро испытуемых переглянулись. — Он хочет, чтобы мы устроили ему пикник на природе? — предположил Коул. — Да вроде осень, уже не сезон, — неуверенно сказал Катнер. — Для кого-нибудь вроде тебя уже не сезон, — заявила Стерва. — А для него сезон наверняка только начинается. Так что, выбираем место для пикника? — А победителем, вероятно, будет тот, кто приведет самую красивую шлюху? — поделился своим соображением Тауб. — Про пикник он сказал не вам, а Кадди, — смешал с грязью выводы коллег Форман. — Следовательно, это был его обычный дружеский стёб. Вот вернется, тогда и скажет, чего хочет от вас. И вряд ли это будет что-то приятное. Пытаясь найти разумное объяснение резкой перемене в настроении Кадди, Хаус подошел к дверям ее кабинета. Ассистентик выглядел довольным, очевидно, гнев начальства не коснулся ни одного светлого волоска на его голове. Стало быть, проблема кроется не в дурном настроении, а в чем-то более серьезном. — Я понимаю, что ты сама не своя от желания, — саркастически заявил Хаус, подходя к столу Кадди. — Но нельзя же кричать об этом на всю больницу. — Это твоя шутка? — взволнованно спросила Кадди, точным жестом указывая ему на небольшую подарочную коробку квадратной формы, стоящую на краю ее стола. Коробка была жестяная, блестящего сиреневого цвета, на свету переливалась всеми цветами радуги. На три четверти она была заполнена сухим льдом, на льду лежал отрезанный палец. Средний палец левой мужской ноги, сразу определил Хаус. Рядом с сюрпризом лежала записка в форме визитной карточки. «Соблазнительно, не правда ли?» — прочитал Хаус, взяв в руку этот кусок плотного белого картона очень хорошего качества. — Это не в моем стиле, — отрекся от обвинений Грег. — Очень уж мрачная шутка. — Прислали через службу экспресс-доставки подарков, — сообщила Кадди. — Хотела бы я знать, кто руководствуется таким дурным вкусом при выборе сюрпризов. — Считаешь, что это кто-то из твоих знакомых? И желаешь знать, кто, чтобы не получать от него подарки на именины? — Я действительно не имею представления, кто мог бы так со мной пошутить. — Как мило, — изобразил восхищение Хаус, — хотя бы раз я оказался в твоем списке единственным! — Хаус, ты можешь хоть раз побыть серьезным? — У тебя есть одноразовые перчатки и лупа? — спросил Хаус, отбросив шутливый тон. Кадди порылась в верхнем ящике стола и подала ему лупу. За перчатками пришлось идти в ближайшую смотровую. Несколько минут спустя Хаус натянул одноразовые перчатки. Уселся в кресло для отдыха и, удерживая одной рукой коробку, второй расположил лупу чуть выше пострадавшего пальца. — Отрезано от живого человека скальпелем, — прокомментировал он увиденное. — Срез очень качественный, видно профессионала. Выполнена процедура около четырех часов назад. Но есть вероятность, что и раньше, так как лед помогает сохранить свежесть. — От живого? — потрясенно переспросила Кадди. — На коробке видны отпечатки пальцев, — продолжал осмотр Хаус. — Возможно, только твои, возможно… — он повнимательнее вгляделся в рисунок отпечатков, сравнил их, поискал другие. – Нет, невозможно, преступник следов не оставил. Коробка самая обыкновенная, такие штампуются миллионами по всей Америке. Так что, если ты больше ничего не хочешь мне сказать, самое время обратиться в полицию. — Ты думаешь, я замешана в этом безобразии? — возмущенно спросила Кадди. — Солнышко, — мягко сказал Хаус, полностью переключив внимание на нее, — всякое бывает. И если этот подарок не попал к тебе по ошибке, ты вполне можешь знать больше, чем говоришь. — Ты рассуждаешь так, как будто совсем не знаешь меня, — упрекнула его Кадди. — В данном случае это не аргумент. При расследовании уголовного дела нельзя руководствоваться личными отношениями. Вызывай полицию, пусть они делают свою работу. — Порой они слишком медленно поворачиваются, Грег, — заметила Лиза. — А человек еще жив, и ему нужна помощь. — По-твоему, если не спасти какого-нибудь несчастного, день будет прожит зря? — Тебе не удастся меня убедить, что тебе ничуть неинтересно. — Совсем чуть-чуть, — сказал Хаус. — Было бы интереснее, если бы ты оказалась в этом замешанной, и нужно было провести расследование втайне от полиции. — Ну извини, — ответила Кадди, подошла к столу и сняла телефонную трубку. — Подожди, не звони, — остановил ее Хаус. — Я еще не посмотрел оберточную бумагу от подарка. И не исследовал записку. Кадди подала ему оберточную бумагу из корзины для мусора, ничего интересного на ней не обнаружилось. Она лишь служила подтверждением того, что подарок не попал к Кадди по случайному совпадению. Адрес больницы и имя главврача были пропечатаны весьма уверенно. Хаус поднес к носу визитку. — Пахнет аптекой, — сказал он. — Очень специфическая смесь запахов, но чистый медицинский спирт сильно приглушает остальные, — поделившись этим выводом, Хаус снова принялся насмешничать: — Может быть, наш аптекарь прислал тебе этот подарочек? Чем ты ему досадила? Лишила премии, отказалась с ним поужинать? — Он меня никуда не приглашал, — едва заметно улыбнувшись, ответила Кадди. Хаус потребовал фотоаппарат, поставил жестяную коробку на журнальный столик и сфотографировал подарок с нескольких ракурсов. Оберточная бумага и странная записка также удостоились пары щелчков фотоаппарата. Полиция сразу заберет все улики, и у него уже не будет возможности ни самому еще раз взглянуть на них, ни команде показать. — Кстати, не знаешь, зачем Уилсон взял сегодня выходной? — спросил Хаус. — Хаус, я еще не дошла до того, чтобы требовать от сотрудника двадцать причин взять законный отгул. — И лучше бы в письменной форме. — Не нужно причин, чтобы устать от работы. — Уилсон устал от работы? — Хаус посмотрел на Кадди так, словно она только что материализовалась из ниоткуда. — Он любит свою работу больше чем себя самого. А от такой любви не устают. — Хорошо, он взял выходной, чтобы обзавестись новым секретом, которого он тебе никогда не доверит, — объяснила Кадди. — Может быть, ты все-таки вспомнишь о том, что у тебя есть дело? — Пришлют фарш из чьих-нибудь бренных останков, не стесняйся, зови, — вновь вспомнил о насмешках Хаус, направляясь к двери кабинета. Но, уже протянув руку к дверной ручке, он оглянулся и добавил серьезно: — И постарайся больше не оставлять отпечатков на сомнительных вещицах. И он окончательно ушел. Кадди позвонила в полицию, мысленно устанавливая крест на спокойном рабочем дне. Полицейские наверняка начнут там, где они с Хаусом только что временно закончили: станут подозревать и допрашивать всех служащих больницы.

*****

По дороге к своему кабинету Хаус позвонил Форману и велел привести всю команду в офис диагностического отделения. Очевидно, подчиненные подумали, что малейшее промедление грозит им увольнением, так как они уже сидели за общим столом, когда Хаус пришел в кабинет. Насупленным взглядом он обвел всех присутствующих и сказал: — Стерва, Ворчун, Большая любовь, Тринадцать, Тауб, сейчас же идите в клинику и будьте там, пока я не позову обратно. Если там нужны врачи, будьте врачами. Хватает врачей, будьте медсестрами. Нет нужды в медсестрах, работайте санитарами. Шагом марш! — А почему именно нас разжаловали в рядовые? — обиженно спросила Эмбер. — Мы пойдем заниматься сопливыми носами, а у Катнера будет особое задание? Вы уже решили нанять его? — Стерва, чтоб ты знала, сопливые носы тоже нуждаются в лечении! — прикрикнул Хаус. — Особенно если насморк хронический и запущенный! А теперь идите, если у вас все еще есть желание получить работу! Брэннан, Тауб, Коул и Хэдли и без этого понукания уже стояли возле двери, Коул держал дверь на четверть приоткрытой. Эмбер присоединилась к ним, и через минуту они уже были в лифте. Хаус прошел в свой кабинет, подключил фотоаппарат к компьютеру. Загрузил крупноплановое изображение оригинального сувенира и спросил Формана с Катнером, стоящих у него за спиной: — Итак, дифференциальный диагноз для отрезанного пальца. — Обморожение, — брякнул Катнер. — Сейчас не зима и мы живем не в России, — отверг неудачное предположение Лоуренса Хаус. — Или это ты к тому, что он лежит на льду? М-да, младенцы никогда не перестанут путать причину и следствие. — Если палец отрезан, диагноз ему уже точно не нужен, — заметил Форман. — Похоже, это чья-то шутка, — сказал Катнер, обратив внимание на подарочную упаковку. — Шутку я уже исключил из списка, — ответил Хаус. — Давайте, думайте, зачем кому-то отрезать от чьей-то ноги палец. Новый писк моды в пластической хирургии? Человек с четырьмя пальцами на левой ноге выглядит в стократ сексуальнее всех остальных? Надо бы спросить Тауба о свежих веяниях в его обожаемой профессии. — Тогда зачем вы выставили Тауба за дверь? И еще четверых заодно с ним? — спросил Форман. — Они помогают вам разыгрывать меня и Катнера? — Вы с Катнером не центр планеты! — возразил Хаус. — Всё серьезно! Посмотри внимательнее, палец отрезан от живого человека! — Если от живого, то это дело полиции, — продолжал спорить Форман. — Кадди хочет перепрофилировать клинику в детективное агентство, — объяснил Хаус самым серьезным тоном. — А то смертность низкая; кто виноват в смерти пациента, всегда известно. Скучно живем. Так что наша задача сегодня — доказать свою профпригодность, чтобы не остаться без работы. Поскольку детективные расследования не женское занятие, я отправил в клинику Стерву и Тринадцать. А Тауба, Коула и Ворчуна послал вместе с ними, чтобы они не подумали, что дело исключительно в дискриминации по половому признаку. Затем, откинув ненадолго шутки, Хаус рассказал то, что уже знал сам. Он колебался, стóит ли говорить, что необычный презент прислали лично Кадди. Подозревать ее в скрытности имеет право только он, и ни к чему предоставлять подчиненным пищу для скверных мыслей. Но, поскольку полиция, вероятнее всего, уже обшаривает каждый сантиметр главврачебного кабинета, о любопытной утренней посылке скоро будет знать вся больница. — Возможно, это сделал недавно выпущенный на волю пациент психушки, — предложил теорию Катнер. — Не следует упускать из виду тот факт, что коробку прислали Кадди, — сказал Форман. — Нужно проверить весь круг ее знакомых. — Психиатры ошибаются чаще, чем другие врачи, у них есть такая роскошь, их ошибки легко утаить, — одобрил идею Катнера Хаус. — Но у нас нет возможности провести проверку всех психиатрических лечебниц города. Поэтому лучше начать с очевидного. — Но что самое интересное, — поделился еще одним соображением Катнер, — парень, если это парень, явно хочет, чтобы его нашли. — Из чего же это следует? — поинтересовался Хаус. — Этот псих, — пояснил Катнер, — независимо от того, признавался ли он когда-нибудь невменяемым, выставляет свою манию напоказ, что вообще-то маньякам не свойственно. Они очень трепетно относятся к результатам своего, с позволения сказать, труда. Ни один из них ни за что никому не отдаст добытый трофей. Поди, добыть его было непросто. — Возможно, — поддержал Катнера Форман. — Но возможно также, что он испытывает некоторые чувства к доктору Кадди. — Точно, — согласился Катнер. — Нормальный человек пришлет цветы, маньяк — такой вот натюрморт. — Кроме того, — заметил Хаус, — если бы он хотел, чтобы его нашли, мог бы оставить хотя бы один отпечаток пальца на коробке. И копы уже требовали бы от него проявить к ним уважение и открыть им дверь. — Но это только в том случае, если бы по счастливому совпадению у копов нашелся бы такой отпечаток в базе данных, — напомнил Форман. — Вы сказали, что от визитки пахло аптекой, — проговорил Катнер. — Возможно, это тоже зацепка. — Нет, эта деталь ничего не дает, — уверенно ответил Хаус. — По крайней мере, к преступнику нас не выведет, это точно. При желании аптеку в своем доме может создать всякий обыватель. У нас не хватит ни времени, ни сил обшарить каждый подозрительный закуток. Нужно начать с очевидного. Полиция, без сомнения, тоже начнет с этого. Но наши выводы могут не совпасть с их выводами и мы можем оказаться ближе к преступнику. — Очевидное — это знакомые доктора Кадди? — спросил Катнер. — Очевидно всегда то, что находится перед нашими глазами, — Хаус кивнул на экран монитора, где по-прежнему можно было видеть фотографию сиреневой жестяной коробки. — Нужно отправиться в офис экспресс-доставки подарков и узнать все, что можно узнать о присланном сюрпризе. Кто его принес в их офис, когда принес, во сколько обошлась пересылка. Не устраивал ли клиент какого-нибудь скандала, во славу нашей удачи. Короче, абсолютно все, включая то, что ел на завтрак приемщик посылки. Лоуренс кивнул в знак согласия и понимания и покинул кабинет Хауса. — Форман, — распорядился Хаус, едва Катнер скрылся из виду, — нужно узнать, нет ли нашего паршивца садиста среди недавно отпущенных на свободу заключенных. Попутно на основе полицейских донесений следует составить список всех без вести пропавших за последнюю неделю. Возможно, лучше бы за месяц, — задумчиво добавил он. — Хотя едва ли этот псих стал бы держать свою жертву в заложниках настолько долго. — Вы хотите, чтобы я перерыл весь полицейский архив? — ужаснулся Форман. — Не хочешь делать сам, попробуй подкупить Триттера. Но мне нужны эти данные, и чем короче период промедления, тем лучше. Хаус взял со стола пузырек с викодином и забросил в себя таблетку. Форман стоял на прежнем месте возле окна погруженным в глубокую задумчивость. — В чем проблема? — спросил его Хаус. — Ты же хотел сюда вернуться. Так чем теперь недоволен? — Центральный полицейский офис слишком хорошо охраняется, и мне туда не пробраться, — сказал Форман. — Уволить меня не в вашей власти, так что я пойду в клинику, буду лечить уши, глотки, а также насморки половых органов. — Форман, мысли творчески, — посоветовал Хаус, вставая с кресла, — и для тебя не будет ничего невозможного. Вторую часть фразы Хаус сказал уже на ходу, направляясь к двери кабинета. Форман около минуты озадаченно глядел ему вслед, потом сел на его место и усилил штурм собственного мозга. Хаус шел к Кадди, ему требовалось срочно провернуть один хитрый замысел. В кабинете главврача полицейских уже не было, рабочий день вернулся в свое обыденное русло. — А где копы? — полюбопытствовал Хаус, подходя к столу Кадди. — Они не стали злоупотреблять моим терпением, — сообщила Кадди. — Оказались очень приятными людьми, не подвергали сомнению ни одного моего слова. — Надо же, какие славные лицемеры, — прикинулся шокированным Хаус. — Обещай, что не поедешь сегодня домой без меня. — Почему? — Мне нужно увидеть твое лицо, когда ты обнаружишь возле своего дома слежку. — У меня сложилось впечатление, что они уже знают, кто это сделал, — возразила Кадди. — Да они блефуют! — не поверил Хаус. — А у меня на самом деле есть подозреваемый. — И кто же? — спросила Кадди. — Нет, не скажу, нельзя обвинять на основе косвенных улик. Я потому и пришел, мне нужно проследить за поганцем. Но для этого нужна твоя машина. Мой мотоцикл слишком приметен и не годится для моих целей. Кадди кивнула, соглашаясь. Встала из-за стола, подошла к вешалке возле двери, достала из сумки ключи от Лексуса и отдала Хаусу. Хаус забрал ключи и ушел так быстро, что Кадди на мгновение заподозрила обман. Но решила не торопиться с выводами.