Город дремал под чёрным бархатным покровом небес. Удивительно тихо и спокойно было как на узких улочках, так и на бульварах, и только редкие фигуры скользили по мостовой. Провожаемые горящим взглядом фонарей, они отбрасывали длинные тени, которые тут же принимались плясать на любой поверхности, оказавшейся в пределах досягаемости. А на небе снисходительно улыбалась почти полная луна, наблюдая за тем, что происходит на земле. Тончайший серебристый шёлк света не только аккуратно окутывал дома, деревья, экипажи и устилал улицы, но и проникал в комнаты через незашторенные окна и малейшие щели. Вот и сейчас шаловливый лучик заглянул в маленькое окошко мансарды, пробежал по неряшливо разбросанным бумагам на письменном столе, осторожно тронул футляр скрипки и небольшую куколку рядом с ним, а затем, не обращая внимания на прочие предметы в помещении, направился к кровати в дальнем углу комнаты. Лунный свет уже хотел было рассмотреть лицо лежащего на кровати человека, когда вдруг шторы, потревоженные сквозняком, встрепенулись, чихнули пылью и скрыли хозяина мансарды от излишне любопытной луны. Однако в спальню пробрался ещё один непрошеный гость – прохладный ночной ветерок тоже счел необходимым войти через открытое окно и осмотреться в комнате. Чуток поиграв со шторами и немного увядшим цветком на подоконнике, скинув несколько листков со стола и чем-то ещё пошелестев, ветерок приблизился к мужчине на кровати и нежно погладил выглядывающие из-под одеяла щёку и руку. От этого легкого, практически невесомого прикосновения человек вздрогнул и с головой накрылся тонким одеялом. Ещё долго ворочался он, сминая подушку и пытаясь принять хоть сколько-нибудь удобное положение, и в пустоту шептал одно и то же имя: Кристина. Но на его зов никто не откликнулся, ничто не сдвинулось с места в комнате, а старые часы продолжали мерно тикать, как ни в чем не бывало. В конце концов, не выдержав, мужчина резко сел на постели и осмотрел спальню. Комната, казалось, была погружена в сон и только её хозяину не спалось.
Это продолжалось уже довольно долго, даже, можно сказать, слишком долго. Почти полгода один и тот же сон посещал его едва ли не каждый день, превращая то, что раньше было мило и любимо, в орудие пытки. Её образ, прекрасный, совершенный, как у богини, нежный и хрупкий, как у феи, и такой же невыносимо далекий и недоступный, как у ангела, терзал мужчину постоянно. Она была раньше музой, вдохновляющей своего маэстро на удивительные, порой, пожалуй, даже великие, но иногда и ужасные вещи. Рядом с Ней рождалась самая чистая, самая красивая в мире музыка, потому что Она сама была такой. С Ней оживали бездушные механизмы, и рождалось настоящее волшебство. Рядом с Ней жил он… Но так было раньше. Сейчас он всячески старался избегать даже Её имени, а еженощное созерцание этого милого, хоть и чересчур бледного девичьего личика с застенчивой улыбкой и мечтательным взглядом было подобно адским мукам. Как бы сильно он не уставал за день (а иногда и не за один, не ложась спать по двое-трое суток), сон без сновидений или хотя бы без
таких сновидений приходил совсем не часто.
Мужчина вздохнул и встал с кровати. Медленно подошёл к окну, выглянул, но, как и следовало ожидать, ничего интересного не увидел. Одна только луна бесстыже улыбалась с высоты. Человек быстро закрыл окно и плотно задернул шторы, погрузив комнату в непроницаемый мрак. Впрочем, для него это не было проблемой. После стольких лет под землёй потребность в свете, да ещё и в хорошо знакомых местах, перестала так остро ощущаться, как у обычных людей. Тем не менее, мужчина все же нашел на ощупь на столе свечу и зажег её. Быть может, её мягкий свет прогонит навязчивое видение? Хотя надежды на это было ой как мало.
Покачав головой, он пододвинул к столу кресло и сел, уставившись на свечу. Однако от его внимания не ушло отражение, мелькнувшее в разбитом зеркале на стене. Тот ещё кошмар, что греха таить. На бледном, истощённом лице ярко выделялись тёмные синяки под глазами, вызванные постоянной бессонницей. Губы покраснели и припухли, так были искусаны. В неровном свете свечи уродство правой щеки было ещё отвратительней. Хорошо хоть волосы, сальными прядями то и дело падающие на лицо, немного прикрывали это. В целом зрелище очень печальное. Сейчас он как никогда был похож на мертвеца, на тень самого себя, на привидение, коим назывался долгие годы. Смешно. Он, великий и ужасный Призрак Оперы, не один год наводивший ужас на всех обитателей театра и в итоге уничтоживший (ну или почти уничтоживший) его, сейчас обитал в маленькой и далеко не самой чистой квартирке на улице Биша. И снова никто не знал, как его зовут. А ведь это было так просто, всего четыре буквы. Эрик. Но никому не интересен господин, живущий в мансарде и выходящий лишь изредка, по вечерам. Для остальных жителей дома он всего лишь неизвестный пока никому композитор, посвятивший свою жизнь музыке. Мало ли, на какие чудачества способны эти творческие личности.
Никто не знал, что он уже давно не писал. Не мог. С тех пор как Кри… Она ушла, вдохновение не посещало его. И если усталый разум что-то и рождал, то в ближайшее время это безжалостно уничтожалось, как негодное. Но вот что странно: Эрик не винил Её. Не за что было. Если кто-то и был виноват, так это он. С самого начала и до сегодня. И даже эти сны, видения, в которых приходит Она, в каком-то смысле были на его совести. В конце концов, что мешало ему уехать тогда из Парижа и начать новую жизнь? Нет, конечно, он пытался, но, видимо, недостаточно. И пусть Эрик никогда не пытался увидеть эту девушку, весь город как будто дышал Ею, не говоря уже о спрятанной под подушкой толстой папке с рисунками, которые он так и не решился выкинуть. А вчера? Что было вчера? Пошёл на премьеру в Опера Популер! Большей глупости ещё не видел свет. Конечно, хотелось посмотреть, как отстроили театр, да и что там с актерами, но ведь его могли увидеть! Поймать! И полгода попыток уйти от своей прошлой жизни, всё то немногое, что удалось построить на руинах, рухнуло бы в один миг. Хорошо ещё, что Эрик не разглядывал зрителей, ведь, несомненно, Она была там. Вместе с мужем и, возможно, его семьей…
Хватит! Это невыносимо! Ни одно живое существо не причиняет себе боли так, как это делает человек. А Эрик сумел превзойти в этом «искусстве» весь род человеческий. Пора с этим что-то делать. Вскочив на ноги, мужчина вышел из комнаты и направился на кухню. Там в одном из шкафчиков была обнаружена небольшая бутылочка. Эрик откупорил её и понюхал жидкость в бутылке. Пахло травами и спиртом. Довольно приятный запах, стоит заметить. Сделав пару глотков и спрятав бутылку обратно, мужчина вернулся в комнату.
«Надеюсь, это снотворное всё же подействует», подумал он. Задул свечу, лег на кровать, закутавшись в одеяло и…
Всё-таки иногда происходят небольшие чудеса. Морфей порою может смилостивиться и послать уставшему, невероятно уставшему человеку покой и уют, пускай только на одну ночь.
***
День был удивительным, буквально на грани фантастики! Лучший за последнее время. А началось всё с того, что Эрику всё-таки удалось выспаться, и проснулся он не просто хорошо отдохнувшим, но и в кои-то веки в хорошем настроении. Казалось, природа это почувствовала и подарила тёплую, солнечную погоду (если не считать небольшого дождика ранним утром). В такой день можно было даже горы верх ногами поставить, и сил для этого было достаточно. И всё же бывший Призрак решил начать с малого и просто напросто привел в порядок место своего обитания. А так как это не заняло много времени, и уже через час квартирка засияла так, как никогда сверкал его дом у озера, сколько бы в нём не было свечей и позолоченных безделушек (чего, кстати, и близко не было в мансарде), у Эрика было время и желание заняться чем-нибудь ещё. И он занялся.
На бумаге волшебными цветами росли и буквально зацветали удивительные здания, собираясь в фантастический букет-город. Конечно, такой вряд ли где-нибудь можно увидеть, да и не построят его, но почему бы не сотворить сказку, пускай всего лишь нарисованную? И когда через какое-то время Эрик тронул лист кистью, картинка будто ожила, расцвела яркими, насыщенными красками. И, что интересно, хоть в углу на листе и притаилось до боли знакомое здание театра, ни одному человеку, даже К… Ей не нашлось места в сказочном городе. Красиво, но пусто… и одиноко.
Тихо вздохнув, мужчина отложил рисунок и посмотрел в окно. От ночной тишины не осталось и следа. Улицы превратились в ручейки и реки, по которым неспешно «текли» люди, поодиночке, парами или небольшими группками. И где-то играла музыка… Музыка?! Эрик прислушался. И вправду, где-то возле парка играл оркестр. Простая, незамысловатая мелодия, знакомая, пробуждающая утопленные где-то на дне воспоминания.
Он собирался не долго и уже через пять минут буквально вылетел из дома. Конечно, не забыл про маскировку, надев и маску (на сей раз как можно больше похожую на обычное, человеческое лицо), и шляпу, скрывающую её. А вот плащ был явно лишним. В тёплый летний денёк в нём было жарко, и вместо того, чтобы прятать своего владельца, он привлекал больше внимания, чем нужно. И всё же мужчина ничего не замечал и спешил к парку Вильмен. Так и есть. Над деревьями возвышался сине-зелёный полосатый купол, а рядом стояло несколько небольших палаток. Над входом в главный шатер висела ярко-разукрашенная вывеска, на которой можно было прочесть название цирка: Золотой Феникс. Нечто всплыло в памяти Эрика, что-то, что зацепило и не спешило отпускать. Ноги словно налились свинцом, но мужчина всё равно подходил ближе к пестрым сооружениям. Он медленно обходил всё и, к своему не то ужасу, не то облегчению узнавал всё больше и больше артистов. Кроме, пожалуй, гадалки, но кто знает, когда она присоединилась к труппе? Наконец, Эрик решился подтвердить свою последнюю догадку и, купив билет в кассе рядом с входом, зашёл в большой шатёр. Темно. Представление ещё не началось. Это было очень кстати. Мужчина быстро поднялся на верхний ярус амфитеатра, где практически все места, к удивлению Эрика, были пусты. Пришлось ещё какое-то время посидеть, подождать, глядя на тёмную арену, но вскоре музыка и свет, осветивший манеж, возвестили о начале действа. И вдруг… Да, он ждал этого. А девчонка всегда любила эффектно появляться. Вспыхнула, словно живое пламя, и танцевала так, как никогда не смогла бы двигаться ни одна балерина. Наверное, потому, что для этой не существовало правил и условностей. Она – легкокрылая птица в человечьем обличье. Гимнастка, акробатка… Маргарита.
Мужчина даже не заметил, как просидел неподвижно около четверти часа, если не больше, и лишь глаза неотрывно следили за артисткой. Впрочем, как позже заметил Эрик, он был такой не один. Мужчины, несомненно, пленились молодой красавицей, а вот дам больше очаровал её танец. Сколько раз это повторялось, уже и не вспомнить… Он не смотрел, что будет дальше. Его это не интересовало. Вместе с двумя дамами Призрак быстро покинул шатёр и пошёл вглубь парка. Предстояло многое осмыслить.
Приходилось признать, этот год был полон неожиданных поворотов. Сначала эта премьера «Дон Жуана», которую вряд ли кто-нибудь забудет, теперь встреча с Марго… Конечно, девочка не знала о том, что Эрик здесь, но он-то её видел, и этого было достаточно. Ошибки быть не могло. За восемь лет она не изменилась ни капельки, а танец… Танец не лгал. Так танцевать могла только Маргарита, недаром на её выступления всегда сбегалась толпа. Вот только стоит ли рисковать, открываться этой акробатке? Пускай она его уже знала, но за столько лет в нём поселились новые, более опасные черти, да и бесстрашная девчонка могла вырасти кем-то совсем незнакомым… Но Боже, как же хотелось снова ощутить себя человеком, свободно болтая о всяких пустяках с другом! Главное, чтобы что-то от этой дружбы ещё осталось…
***
Идиот! Зачем он только это сделал?! Мало того, что проследил за девушкой, полез на дерево, росшее перед окнами её номера, и, к собственному стыду, заглянул в комнатку как раз тогда, когда она переодевалась, так теперь ещё оставил знак! Конечно, всегда оставался небольшой шанс, что Марго не вспомнит о том, что значат эти цветы, но легче было поверить в то, что Карлотта запела, как ангел, чем в то, что Маргарита так поглупела. Лилия и маргаритка. Цветы её имени. Некогда эта пара для них означала приглашение встретиться. И сейчас он вопреки всем уговорам здравого смысла и инстинкта самосохранения выдал себя. А не пойти нельзя… Что-то мешало просто взять и исчезнуть. Что-то внутри буквально кричало, вопило о том, что нужно поговорить с девушкой. И что же делать?..
Эрик не помнил, как пришёл домой, переоделся и, даже не поужинав, лег спать. Только когда он уже накрылся одеялом, сознание ненадолго прояснилось и он, взглянув на часы, увидел, что уже почти полночь. Долго, однако, гулял… В голове крутились сотни мыслей, но ни за одну из них нельзя было ухватиться, и, устав от бессмысленной «погони», мужчина медленно заснул.
Сны раскрасило пламя, алое, дикое. И в этом грандиозном пожаре то и дело мелькали знакомые картины-воспоминания, а кроме них и некоторые фантазии… Вот бы это всё сложить воедино, выудить из огненного хаоса…
