Daddy

      — Франция, значит? — я недоверчиво нахмурилась, глядя на Франциска, который показывал мне какие-то документы в подтверждение своих слов.       — Да, именно там пройдет собрание, на котором все, включая Артура, обязаны присутствовать, — блондин удовлетворенно кивнул, когда смог донести до меня эту простую мысль, а я задумалась, не работает ли мой папа на международную мафию. Ну, даже если и так, то он все равно не перестанет быть моим папой.       — И ты хочешь, чтобы я все бросила и рванула во Францию ради призрачной надежды, что мой папа окажется на каком-то там собрании? — я вздохнула, понимая всю абсурдность ситуации. И то, что выбора у меня, вообще-то, нет. Я ведь дала себе обещание найти его во что бы то ни стало, и я должна это сделать. Я просто должна еще раз встретиться с ним. — Видимо, мне нужно собрать мои вещи...       — Славно, что ты согласилась. Самолет завтра утром, так что можешь не торопиться. — Франциск как-то по-доброму ухмыльнулся. Я бы даже сказала, что улыбнулся, но "ухмыльнулся" звучит гораздо привычней в отношении раздражающего меня француза. Он встал со стула, видимо, собираясь перейти в гостиную, где мне пришлось постелить ему на диване. Не то, чтобы я была рада его компании, но прогонять я его не собиралась. Когда мы под одной крышей, мне удобнее следить за ним и его действиями. Да, я все еще ему не доверяю.       — Подожди, — фраза невольно вырвалась у меня прежде, чем я успела сообразить, но отступать уже было поздно. — Твой глаз, он...       Только вчера у него был фиолетовый уродливый синяк, при взгляде на который мне становилось немного стыдно, а сегодня я как будто и не ударила его еще вчера. Но ведь синяки не заживают так быстро...       — Умелая маскировка, — Франциск говорит тихо, думая над каждым сказанным словом, но я ему не верю. Он только вздыхает, уголки губ слегка приподнимаются в фальшивой полуулыбке. И уже перед тем, как он окончательно ушел в другую комнату, я слышу еще кое-что. — Думаю, Артуру многое придется тебе объяснить.

***

      Самолеты — большие и белые величественные птицы из железа, созданные людьми. Папа однажды рассказал мне страшную тайну о самолетах, когда я была еще ребенком. На самом деле самолеты когда-то были людьми с абсолютно белой кожей, белыми волосами и красными, словно кровь, глазами. Они были ужасно жестокими и кровожадными, а еще бестолковыми, ленивыми и пьющими. За свое невежество они были наказаны — они стали белыми птицами с красными глазами. Но это не помогло, и птицы стали выклевывать у ни в чем не повинных людей глаза. Их сердца стали такими черствыми, что вскоре их тела стали твердыми, стальными. С тех пор они должны служить людям, пока не искупят свою вину за все свои грехи, а иначе никогда не станут свободными. Даже смерть их не освободит — они станут безликими призраками и вечность будут скитаться среди живых.       Я смотрю на белых птиц, парящих в воздухе, и думаю о том, сколько людей они убили, когда сами были людьми, и сколько еще убьют, если разобьются о землю. Мысли совсем нерадостные для того, кто с минуты на минуты должен полететь на самолете в другую страну. Если честно, это мой первый полет, и мне страшно. В смысле, очень страшно. Я всегда боялась высоты, боялась упасть. А что, если самолет упадет? И все, что от меня останется — красное пятно среди железных обломков. Имя "Ребекка Керкленд" навсегда сотрется в пыль. Узнает ли папа, что я была в том самолете? Будет ли он скорбеть, плакать, страдать? Пожалеет ли, что оставил меня одну? Или будет жить до конца жизни в неведеньи, решив, что я смирилась с его уходом и даже не попыталась найти его? Я... Я даже не знаю, что из этого хуже.       Лишь красное пятно среди железных обломков и таких же красных пятен, которые когда-то тоже были людьми. Это слишком печально.       Чья-то чужая рука на моем плече тут же заставляет меня очнуться из плена собственных мыслей. Мне даже не нужно оборачиваться, ведь я и так знаю, что это Франциск принес кофе. Он садится рядом со мной и протягивает мне эспрессо, и я беру свой напиток, слегка кивнув головой вместо благодарности. Белые птицы. Красные пятна. Смерть. Эспрессо слишком сладкий на вкус.       — Не знал, что ты боишься летать на самолете. Мне и в голову бы не пришло, что дочь Артура может бояться полетов, — Франциск ухмыльнулся, делая глоток своего кофе. Кажется, ему нравится такое количество сахара, в то время как для меня это слишком приторно. Сколько ложек он туда положил?.. — Неужели он никогда не брал тебя с собой?       — Нет. Я хотела, но он все время отказывался и я смирилась. Раньше он оставлял меня с бездетной соседкой, а потом разрешил оставаться одной, при условии, что в экстренной ситуации я тут же ему позвоню, — я улыбнулась, придаваясь воспоминаниям. Как будто папа мог в любой момент развернуть самолет и заставить его приземлиться у нашего дома, чтобы сразу же помочь мне. Наверное, чрезмерное беспокойство свойственно всем родителям.       Остальное время ожидания мы провели в молчании. Я, как всегда, когда мне скучно, погрузилась в свои мысли и воспоминания, а Франциск продолжил пить слишком сладкий кофе и, судя по его отстраненному взгляду, тоже о чем-то задумался.       Белые птицы. Красные пятна. Почему колени дрожат?       Потом был топот ног, шум людей, и Франциску пришлось взять меня за руку и вести за собой, чтобы не потерять в толпе. Все время, пока мы куда-то спешили, я была словно в трансе. Красное пятно. Очнулась я уже в самолете, наблюдая за такими маленькими людьми из иллюминатора. Самолет еще не взлетел.       — Скажи, почему ты... Почему ты решился мне помочь? — решаюсь задать вопрос сидящему совсем рядом Франциску, не отрывая взгляда от аэропорта. — Ведь вряд ли все дело в том, что твое дело настолько срочное, что приходится перелетать из одной страны в другую, а тем более таскать меня за собой. Я права?       Он молчит, и в какой-то момент мне кажется, что ответа на вопрос я так и не услышу.       — Артур сам не понимает, что делает. Я не хочу, чтобы он всю оставшуюся жизнь жалел о своей ошибке, — когда Франциск говорит, его глаза становятся ясными, а на лице появляется грустная улыбка. — Потеря близкого человека — это слишком ужасно. Даже для таких как мы.       Он прикрывает глаза, как будто погружаясь в самые затаенные уголки своей души.       — Ты потерял кого-то, кто тебе дорог? — догадка внезапно вырывается у меня, подкрепленная немаленьким любопытством.       — Да. Я не смог помочь ей, когда она в этом нуждалась. Я страдал из-за этого долгие годы, пока не узнал, что с ней все хорошо. Не хочу, чтобы Артур повторил мою ошибку, — к нам подходит стюардесса и Франциск снова становится тем Франциском, которого я несколько дней назад встретила у порога своего дома и заехала ему по лицу. И как будто не было этого короткого откровения, на миг показавшего мне душу любившего человека, которому пришлось отпустить свою любовь.       Железная птица взлетает, оторвавшись от земли и устремившись в небеса. Полет — это удивительно! Даже не верится, что я нахожусь так высоко над землей, над облаками... Это пугает и завораживает одновременно, и я не могу оторвать взгляд от небесной глади за стеклом иллюминатора.

***

      Франция — страна любви и романтики, страна, в которой хотели побывать множество девушек. Париж. Эйфелева башня. Лувр. Елисейские Поля. У меня кружится голова...       Самолет наконец-то достигает своего места назначения, и уже в аэропорту у меня захватывает дух. В свои семнадцать лет я впервые полетела на самолете и посетила другую страну, а все для того, чтобы найти своего потерянного отца. Неужели все это действительно происходит со мной, Ребеккой Керкленд, которая никогда не покидала родного города? Мне все это снится!       Мы с Франциском расположились в его квартире, которая, на удивление, оказалась довольно уютной. Правда, потертый диван, на котором мне придется спать день или несколько, совершенно портит все впечатление. Что ж, могло быть гораздо хуже, так что стыдно жаловаться...       Я тут же убираю чемодан в дальний угол гостиной и сажусь на диван, оказавшийся гораздо более удобным, чем показался на первый взгляд. Прикрываю глаза и пытаюсь расслабиться, но все еще чувствую, как напряжены мои мышцы. Я чувствую себя очень измотанной и уставшей после перелета. Я пыталась заснуть в самолете, но в итоге весь путь слушала музыку в наушниках и смотрела на меняющийся пейзаж за окном.       Франциск благодушно позволил мне отдохнуть от пережитого целых несколько минут, прежде чем ввалился в комнату с бутылкой вина и сел рядом со мной на диване. Я бросила на него недовольный взгляд, обозначавший все мое раздражение, но он его полностью проигнорировал, разливая вино по как будто ждавшим его возвращения бокалам.       — Ты победила свой страх самолетов, это хорошо, — он слегка улыбнулся уголками губ и взял бокал в руку, делая первый глоток. Я, немного замявшись, протянула руку ко второму бокалу и посмотрела на красную жидкость, но отпить не решилась. — Собрание будет послезавтра. Завтра я с удовольствием устрою тебе маленькую экскурсию по Парижу, городу любви. А сегодня можно ненадолго расслабиться.       Я промолчала, поставив бокал на место, и слабо вздохнула, откидывая голову назад и прикрывая глаза, чувствуя, как силы покидают мое тело.