***
Франциск входит на кухню в одних пижамных штанах, но уже с аккуратно причесанными волосами, которые, кажется, всегда будут находиться в идеальном порядке. Я уже ждала его с двумя кружками крепкого черного чая и вкусными тостами. Делаю первый глоток обжигающего горького напитка и с нескрываемым удовлетворением смотрю на приготовленный мною завтрак. Пятая кружка чая уже теряет свой вкус. — Я обычно пью кофе по утрам, — Франциск добродушно улыбается мне, но все же садится за стол и неспешно пьет слишком горький для него чай — это видно по выражению его лица. Некоторое время мы сидим, объятые полной тишиной, пока Франциск не замечает то, что все время стояло перед его глазами. — Ирисы? Ранним утром, когда Париж только-только начал просыпаться, а Франциск даже еще и не думал об этом, я сходила в ближайший цветочный магазин и купила прекрасный букет ирисов. Теперь они стояли посередине стола в аккуратной фарфоровой вазе, и при каждом взгляде на них мне хотелось улыбаться. Не знаю почему. — Я просто люблю цветы. В особенности фиолетовые, — я касаюсь кончиками пальцев нежных лиловых лепестков и не могу сдержать глупой улыбки. — Фиолетовый — это цвет печали и раскаяния, а ирисы символизируют верность. Странное сочетание, не правда ли? Франциск хочет мне что-то ответить, но стоит ему открыть рот, как на всю квартиру оглушительным эхом раздаются глухие удары об дверь, как будто кто-то в нетерпении бьет по ней ногами или барабанит руками со всей силы. Я вижу, что Франциск в легком замешательстве, а это значит, что незваные гости для него такая же неожиданность, как и для меня. Он встает из-за стола и уходит в прихожую, пока я делаю себе еще одну кружку чая. Шестая кружка чая уже совсем не имеет вкуса.5. Букет ирисов
17 февраля 2016 г. в 23:56
Сыро и холодно. Пахнет чем-то новым, неизведанным, но мне, определенно, нравится этот запах. Я пытаюсь открыть одну из многочисленных дверей, расположенных в темном, кажущемся бесконечным коридоре, но, стоит мне коснуться ручки, как дверь исчезает. Вместо нее остается черная дыра, ведущая в никуда, а потом зарастает, и вот я уже смотрю на кусок стены. Все это странно.
Бесконечно длинный коридор с множеством дверей, которые исчезают, стоит к ним прикоснуться. Это похоже на начало кошмарного сна, где в любой момент на меня может напасть кровожадное чудовище и растерзать на куски. Но все это слишком реально для сна: прикосновение к холодному металлу, пробирающийся под одежду холод, мурашки по коже и звуки собственных шагов, эхом отражающиеся от темных, практически черных стен.
Кажется, я уже была здесь. Очень, очень давно, в детстве, когда любые удивительные вещи казались в порядке вещей. Но воспоминания об этом месте затерялись за другими, более ценными.
Последнее, что я помню из вчерашнего дня, когда самолет унес меня из туманного альбиона в страну любви, это как я обессиленная упала на диван в гостиной, даже не переодеваясь, и сразу же провалилась в глубокий сон. Значит, что это всего лишь сон. Или нет?
Я стою неподвижно, наблюдая, как из ничего появляется расплывчатый силуэт, который медленно приобретает очертания незнакомой мне девушки ненамного старше меня. Хотя, может быть, мы ровесницы.
— Привет, — ее голос как будто знаком мне, от него мурашек на спине становится еще больше. Наконец, она полностью появляется из ниоткуда и я могу хорошо рассмотреть ее. Белый халат, растрепанные волосы, кое-как собранные в хвост, футболка, джинсы, кеды и самодельные браслеты из каких-то разноцветных резинок, ниток и крупных бусин. Господи, да она же одевается как четырнадцатилетний подросток! Но грустный, наполненный тоской взгляд портит весь имидж. Мы стоим и молча изучаем друг друга, делаем какие-то выводы. В моей голове звенит воображаемый колокольчик — я уже видела ее! На старой фотографии, которую отец бережно хранил все эти годы и которую забрал с собой, когда оставил меня одну...
— Линетт?.. — у меня дрожит голос и подкашиваются колени, но я из последних сил стою на ногах и держу себя в руках. Девушка вздрагивает от собственного имени и расплывается в какой-то странной улыбке. Неужели в точку?..
— Да, это действительно я. Но тебе я разрешаю звать меня Лин. Только не зови меня мамочкой, ладно? А то мне неудобно, — на ее лице задорная улыбка, и мне ужасно захотелось ударить ее по лицу. Мне хотелось оттолкнуть ее от себя, убежать и больше никогда не встречаться с ней, но в то же время я хотела подойти и... обнять ее. И чтобы она погладила меня по голове и сказала, как она скучала по мне. Потому что она действительно моя мама. Потому что мне всегда ее не хватало.
Но я только нахмурилась и отвернулась к еще одной фальшивой двери.
— Что происходит? Что это за место? И ты, я так понимаю, что-то вроде призрака, да? Или это такая шутка моего подсознания? — я говорила совершенно безэмоционально, словно робот, тут же накинувшись с расспросами, но хотела сказать совершенно другое.
Я люблю и ненавижу ее. Я хочу обнять и оттолкнуть ее. Она необходима и не нужна мне.
Я тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли, и коснулась двери, чтобы посмотреть, как она медленно исчезает, а вместо нее образуется пустота.
Линетт стояла неподвижно, молча уставившись вниз, туда, где, по идее, должен быть пол, но была лишь тьма, на которой мы и стояли. Мне вдруг пришла мысль, что для нее этот разговор так же сложен, как и для меня. Она ведь впервые встретила свою дочь, которая выросла без нее. Мне даже стало жаль Линетт, пока я опять не увидела на ее лице веселую улыбку.
— Ты действительно наша с Артуром дочь! Во многом похожа на меня внешне, но такое чувство, что я сейчас с Артуром разговариваю... Вы даже хмуритесь одинаково! — она громко рассмеялась, подперев руками бока, а я стояла в изумлении и просто не знала, куда себя деть и как реагировать на подобный выпад. Наконец, Лин успокоилась, смахнула с глаз несуществующую слезу, как будто готова расплакаться от смеха, и продолжила говорить, но дурацкая улыбка так и не исчезла с ее лица. — Итак, есть вопросы, на которые я пока не могу ответить, но ты, по сути, права. Я что-то вроде призрака в человеческом понимании, да. А это место — часть твоего подсознания, — Линетт провела рукой по стене, и ее пальцы увязли в какой-то черной дряни. Мама — могу ли я так ее называть? — брезгливо наморщилась и отдернула руку. На ее ладони осталась черная слизь, которая тут же упала на ее красные кеды и заляпала их.
— Значит, это всего лишь сон? — удивленно выгнув бровь, я попыталась вспомнить все, что знаю о снах. Что ж, насколько я знаю, то снами можно управлять, если сосредоточиться. Я попробовала прикрыть глаза и представить родной дом, папу, запах сладостей... Когда я открыла глаза, то все еще стояла в коридоре с множеством дверей, по колено стоя в черной жиже. Она сползала со стен и оседала внизу, на удивление теплая, она заполняла собой помещение. Я вздрогнула и хотела закричать от одной мысли о том, что мне предстоит утонуть в мерзкой дряни, и что вскоре эта мерзость начнет пробираться внутрь моего тела, заполнит собой мои органы. Я обречена на самую отвратительную гибель в истории мироздания. Линетт же выглядела так, как будто этой дряни нет, и это помогло мне выйти из состояния шока и вспомнить, что это все нереально.
— И да, и нет. Это не сон, это что-то глубже, то, что есть и чего никогда не было. Я сама не до конца все понимаю, но, знаешь, у меня еще вся вечность впереди, чтобы понять всю суть вселенной. И у тебя будет, но, я надеюсь, что еще нескоро. А сейчас нам пора уходить отсюда, — когда Линетт закончила говорить, эта жижа уже касалась моего подбородка, и мне было уже все равно на то, что она говорит — я лишь хотела поскорее выбраться отсюда. Она схватила меня за руку и уже через секунду пол под нашими ногами исчез и мы стали падать в никуда, окруженные со всех сторон лишь тьмой. Сердце в груди стало биться с невероятной скоростью, но я была так напугана, что не могла даже кричать — только в ужасе смотреть бесконечность внизу, у которой не было дна. Линетт была рядом со мной, совсем рядом. Я слышала ее громкий счастливый смех и ощущала слишком горячую для призрака руку, за которую держалась, словно за спасательный круг.
Если я отпущу ее, то больше никогда не увижу.
Я с усилием закрываю глаза, а когда вновь открываю через секунду, то вижу перед собой прекрасное голубое небо. Приподнимаюсь на локтях и вижу, что вокруг меня окружают великолепные фиолетовые цветы, которых я прежде никогда не видела. Линетт стоит неподалеку и, не переставая улыбаться своей лучезарной улыбкой, протягивает мне руку. Я хватаюсь за нее, хоть мне совсем и не нужна помощь, чтобы встать. И вот, мы идем по бесконечным длинным лугам с невероятными цветами.
— Зачем ты пришла? — тихо спрашиваю я, где-то в глубине души надеясь, что она меня не услышит. Я срываю несколько цветов, но в моих руках они тут же превращаются в чудесных разноцветных бабочек, чьи крылья блестят на солнце. Наверное, я только что сбежала из ада в рай. Линетт тем временем молчит и смотрит на неспешный танец облаков над головой.
— Я, конечно, люблю солнечную погоду, но холодные дожди Лондона всегда были мне больше по душе, — задумчиво тянет Лин и на нее тут же накатывает волна воспоминаний о том времени, когда она была живой. Интересно, что это за воспоминания? О чем она думает, когда будто светится изнутри, и кажется, что у нее вот-вот появятся крылья. — На самом деле, после смерти невозможно связаться с живыми людьми, но мне это удалось. И я пришла поговорить об Артуре.
Очередная прекрасная бабочка слетает с моих ладоней и устремляется куда-то далеко, туда, где она снова станет чьим-то прекрасным цветком.
— Ты поможешь мне найти его? Скажешь, где он? — в моих глазах тут же появляется огонек надежды, и я смотрю на Линетт, как на последнюю надежду найти папу. Но она только грустно улыбается и качает головой. Несколько выбившихся из хвоста прядей падают ей на лицо.
— Я не могу сказать, где Артур, но он сожалеет о том, что оставил тебя одну. Он не хотел, просто... Просто он решил, что так будет проще, — мы останавливаемся, и я в полном недоумении смотрю на ту, что назвалась моей матерью, не понимая, о чем она говорит. Проще?.. — Если ты не найдешь Артура, то это станет бедой не только для него и тебя. И, когда вы встретитесь, скажи, что я обязательно дождусь его, хорошо? Сколько бы лет ни прошло.
Я смотрю на нее и чувствую, как по моим щекам текут слезы. А если я не справлюсь? Если я не найду его? Если... Линетт подходит ко мне и осторожно приобнимает за плечи, уткнувшись куда-то мне в плечо. Готова поспорить, что она тоже заплакала бы, если бы могла.
— До новой встречи, моя дорогая.
Весь мир начинает расплываться перед моими глазами, и я чувствую себя так, как будто снова засыпаю. Но я просыпаюсь на диване в квартире, где пахнет вином и розами, смотрю на черное небо из окна и чувствую, как по моим щекам текут соленые слезы.