Все Дороги Ведут К Тебе

Дин спал на заднем сидении. Выбился из сил. Ночка выдалась адская для них всех, и малыш еще хорошо держался. Однажды он станет бесстрашным охотником, от которого задрожит сам дьявол. Джон чувствовал это сердцем, его старший сын был особенным. Но пока что он всего лишь ребенок, и заснул он как нельзя более кстати. Потому что будет гораздо проще, если Дин обо всем узнает, только когда передача останется далеко позади. Близился рассвет. Джон понятия не имел, куда теперь податься. Наверное, в отель, по крайней мере пока не поступят деньги от страховки. А денег там накопилось порядочно, Мэри об этом позаботилась. Она обо всем заботилась: страховка на дом, страховка на машину, счета, оплата ипотеки — все висело на ней. Это был ее дом, ее гнездо, и все эти годы Джон только тихо радовался, что она решила разделить его с ним. Его же дом всегда был там, где можно преклонить голову, с единственным одеялом — небом над головой. Пока он не встретил Мэри. И не успел он оглянуться, полностью осознать, в чем таится ее волшебство, как он нашел с ней рядом свой дом. Господь свидетель, ему, упрямцу, никогда не сиделось на месте. Когда они только познакомились, он, ершистый, как отец, как и все мужское поколение в семье Винчестеров до него, совсем не годился на роль принца на белом коне. Но она разглядела в нем нечто, достойное любви. В ее глазах он видел себя хорошим человеком. Больше уже не увидит. А у Сэма — у Сэма глаза матери. Он вырастет таким же красивым, как она, с таким же сердцем, как у нее, и ему повезет гораздо больше, чем Джону. Хоть один Винчестер проживет нормальную жизнь. Задняя дверца «Импалы» чуть слышно скрипнула, и Джон так и замер, как был — с протянутой к ней рукой. Но Дин не шелохнулся, и спустя минуту, наглядевшись, как они спят, прильнув друг к другу, точно щенята, Джон взял Сэма на руки. Под ботинками хрустели осенние листья. Он без конца бросал на Сэма короткие взгляды, запоминая каждую линию, щеточки ресниц у него на щеках, пуговку носа, уже заметно похожего на королевский нос Мэри, крохотные пальчики, вцепившиеся в одеяло. И пообещал себе: больше никаких слез. На сегодня он пролил их достаточно. Возможно, в какой-нибудь другой жизни он увидит человека, в которого вырастет его сын. Бобби его поджидал. Не успел Джон ступить на крыльцо, как дверь распахнулась, и на пороге возник старый друг, надежный, как скала. Ни тот, ни другой не произнесли ни слова. Все случилось так быстро, в мгновение ока. И вот уже Бобби держал Сэмми на руках, а Джон ощущал странное опустошение и холод, будто утратил Мэри во второй раз. На секунду он воспротивился этому, этой несправедливой потере за одну ночь двух таких родных людей. — Бобби… — Джон тяжело сглотнул, усомнившись, справится ли. Так несправедливо. — Он… проголодается, когда проснется. Глаза у Бобби заблестели, но голос прозвучал твердо: — Ну, тогда нам с Сэмми лучше не терять времени даром. Джон отрывисто кивнул, потом отвернулся, зашагал прочь, почти побежал к машине. Он все сделал правильно. По-другому никак. Его жизнь, жизнь Дина — этим, пожалуй, можно было рискнуть. Но дитя Мэри, сын, защищая которого она умерла, мальчик, который однажды сверкнет ее улыбкой… Его Джон убережет. Несмотря ни на что. Хлопнул дверцей он слишком сильно. Дин встрепенулся и сел, пока Джон разворачивал «Импалу», взметая гравий. — Папа? А где Сэм? Джон мельком взглянул в зеркало заднего вида: грузовик Бобби уже отъезжал в противоположном направлении, указывая фарами на юг. Куда именно, он не знал. Бобби не сказал, а выведывать не хотелось. Никто не вырвет у тебя знание, если никакого знания и нет. — Сэм! Где Сэм? Голос Дина поднимался все выше и выше. И пяти минут не прошло, как он заплакал. Джона он ненавидел потом еще очень долго. И спрашивал про Сэма каждый день, каждый раз раня Джона все глубже, пока не остались одни только шрамы, пока тело не онемело окончательно. Но ради безопасности хотя бы одного из сыновей Мэри такую цену можно было заплатить.