Высший класс

Money is the anthem Деньги – признак Of success Успеха, So before we go out Так что перед тем как выходить в свет What's your address? Каков твой адрес? Lana Del Rey — National Anthem

Оркестр настраивал свои инструменты, издавая различные звуки. Сейчас трудно было поверить, что вся эта какофония превратится в прекрасную симфонию. Одновременно шумели несколько сотен голосов, то и дело издавались смешки, везде мелькали улыбки. Эвелин заинтересованно рассматривала центральный бриллиант на своем кольце. Зачем она пошла сюда с мисс Поттс, она не знала. Да и сама Пеппер не понимала, почему вдруг ей захотелось пойти в театр, да еще и с дочерью своего почти-мужа. Но вот она здесь, до спектакля оставались считанные минуты, а они не сказали друг другу практически ни единого слова. Изредка перебрасывались дежурными фразами, натужно улыбались и казались веселыми, чтобы хорошо получиться на фотографиях. Как вам такой заголовок на будующей газете: «Глава «Старк Индастриз» Вирджиния Поттс была замечена в Метрополитен-опера с девушкой, невероятно похожей на Тони Старка. Неужели неизвестная публике дочь?» Слишком много слова «Старк» в одном предложении. Эвелин поднесла к глазам маленький бинокль, чтобы успеть осмотреть публику в зале до того, как выключат свет. Они находились на самых лучших местах, в правительственной ложе, которую выкупили всю. А все потому, что Эвелин не хотелось сидеть рядом хоть с кем-нибудь. Она уже хотела сложить свое маленькое приспособление назад в сумочку, когда скучная картина из богатых стариков и старух в соседних ложах прервалась на очень интересной парочке. Во-первых, они выделялись тем, что были гораздо моложе, чем все здесь находящиеся. Молодежь сюда приходила только если их притащат родители, редко кто действительно любил театр. А во-вторых, это были Гарри Озборн и еще какая-то смазливая девчонка. Эвелин прищурилась от интереса, а затем внезапно повернулась к Пеппер. — Это Гарри Озборн там, или меня обманывает зрение? — сначала Пеппер нахмурилась, а затем протянула руку, чтобы взять бинокль. Эвелин вложила его в ее ладонь, при этом не отрывая взгляда от восхищенного лица девчонки, которая восторженно оглядывала красивейший потолок зала, а Гарри казался скучающим. Что он вообще здесь делает? — Да, это действительно он, — Пеппер поджала губы, слегка презрительно оглядывая молодого человека. А как ей еще на него смотреть, если его папаша постоянно вставляет палки в колеса ее компании? Непрекращающаяся борьба между «Оскорпом» и «Старк Индастриз» идет уже не первое десятилетие. Но теперь, с появлением Железного Человека первая компания осталась далеко позади. Вот только постоянные стычки «Мстителей» постоянно подрывают доверие правительства и населения. А «Оскорп» пока ничем себя не запятнал. — А чем он так тебя заинтересовал? — Учились вместе, — Пеппер бросает на Эвелин заинтересованный взгляд. — Долгая история. — Лучше не связывайся с ним сейчас, — женщина поправляет юбку. — Тони и Норман сейчас особенно на ножах. Эвелин поджала губы, промолчав. Если бы мисс Поттс только знала, что происходило между ними год назад, то увела бы ее отсюда сразу же, без раздумий. Но сейчас ей это знать вовсе не обязательно. В это мгновение свет в зале начал медленно затухать, а занавес, расшитый золотыми нитками и драгоценными камнями, открываться. Опера начинается. Эвелин всегда любила Гёте, именно поэтому сегодня они с мисс Поттс пришли на оперу, которая была написана по его известнейшему произведению — «Фауст». Но в этот вечер у девушки отношения с театром совершенно не складывались. Она то и дело бросала взгляд вниз, на одну из лож ниже, хотя видно парочку было очень плохо. — ...так кто ж ты, наконец? — Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо. Эвелин нервно тарабанила по деревянному подлокотнику идеально подпиленными ногтями. Ей было сейчас совершенно не до происходящего на сцене. Когда занавес вновь опустился, а люди начали выходить в холл на антракт, девушке уже не терпелось немного размять ноги. Она сама не могла найти объяснения такому своему поведению, но вскоре оно нашлось само. Вирджиния достала свой смартфон и, посмотрев на экран, нахмурилась. — Прости, но мне нужно идти, — ей действительно было жаль, что она не сможет остаться, ведь опера была действительно великолепна. — Алекс снова капризничает, а никто из находящихся в башне не может его успокоить. Эвелин поджала губы от досады, но сказала лишь: — Да, конечно, я все понимаю. Она уже всем своим существом ненавидела этого мальчишку. Она вообще детей не любила, а видеть одного из этих «спиногрызов», как она их называла, каждый день было для нее самым настоящим испытанием. Вирджиния улыбнулась Эвелин, извиняясь, и ушла, цокая тонкими каблуками по мраморному полу. — Прошу прощения, — от досады Эвелин даже не заметила, как в кого-то врезалась, когда слишком резко развернулась. — Гарри? Она не могла поверить своим глазам. Перед ней стоял все тот же Озборн, только не в школьной форме, а в деловом костюме и… с милой блондинкой под ручку. Эвелин выдавила из себя милую улыбку. — Эвелин? — Озборн и сам удивился, когда увидел ее. Эвелин не слишком кардинально изменилась за год, но все же больше не была похожа на ту школьницу в красной юбке в клетку и вечных чулках немного выше колена. — Познакомься, это Амелия Солт, моя спутница. Амелия, это Эвелин де Рошфор, мы учились вместе. Он довольно быстро взял себя в руки, в отличие от той же Рошфор. Она придирчиво рассматривала блондинку в поисках причин, по которым Гарри пришел именно с ней. Она была одета очень просто, скорее всего, Озборн забрал ее прямо из института или школы. Тусклые светлые волосы спадали по плечам, делая Амелию довольно миловидной. Лицом она тоже ничего была, как и фигурой. Обыкновенная девушка из среднего класса, в общем. А вот Эвелин никогда не позволила бы себе так выглядеть. Ее мать, которая постоянно кичилась своим положением и происхождением, всегда требовала от своей дочери безукоризненного стиля и вкуса во всем, хотя сама иногда позволяла себе носить короткие вульгарные платья. «Ты представительница высшего класса, Эвелин, — как-то сказала она ей, — выше уже просто некуда. Так что будь добра, выпрямись и смени эти ужасные брюки». С того самого момента Эвелин получила самое точное представление о себе и своей семье — высший класс. — Очень приятно, — Эвелин улыбнулась, как учила ее бабушка, которая в основном и занималась воспитанием девушки. Солт хотела подать руку Рошфор, но почему-то сделала вид, что всего лишь поправляет лямку сумки на своем плече. Она оробела, увидев выражение невероятного высокомерия на лице Эвелин. Гарри был удивлен, когда увидел свою бывшую одноклассницу такой. Она запомнилась ему веселой, жизнерадостной, всегда знающей, что ей нужно и как это получить. Они вместе занимались греблей два года, еще больше учились вместе, но никогда Озборн не видел Эвелин такой увядшей, высокомерной, похожей на богатую, но одинокую старуху, которой больше не доступны радости жизни молодых людей. Голубые глаза больше не были теплыми и мягкими, превратившись в самый холодный арктический лед, о который можно легко разбиться по неосторожности. И Гарри не мог найти причин таким изменениям. — Не помню, чтобы ты очень любил театр, — они втроем проходили мимо выставляемых в театре картин, попутно рассматривая их. — Мы здесь не из-за меня. Лия очень любит театр, — Гарри все еще рассматривал Эвелин. Да нет, она все та же. Те же темные волосы, тонкие пальцы, хрупкая фигура, но все же что-то изменилось. Озборн и пытался уловить в ее голосе или движениях это «что-то». — Не только театр, но и искусство в целом, — Солт прищурилась, рассматривая имя и фамилию автора картин. — Джоанна Дарк… Где-то я уже слышала это имя. Но ее никто не слушал. Гарри и Эвелин просто стояли и смотрели друг на друга. Он засунул руки в карманы брюк по привычке, она же сложила руки на груди и усиленно делала вид, что картины ей ну очень интересны. Нет, произведения были действительно великолепны, но Рошфор не было до них совершенно никакого дела. В конце концов она устала притворяться и посмотрела на него в упор. С минуту они стояли вот так, разглядывая друг друга, но затем Гарри прошептал практически беззвучно, чуть шевеля губами: — Прогуляемся? Эвелин все поняла, потому что Гарри говорил так, когда предлагал прогулять урок. Она улыбнулась в этот раз по-настоящему, и Гарри, тоже все поняв, кивнул телохранителю, который стоял неподалеку. Он все сделает за Гарри. Скажет, что у него внезапно появились неотложные дела и он вынужден уехать, отвезет Амелию домой, даже цветы с извинениями за него отправит. И после этого Озборн, скорее всего, больше никогда не встретится с мисс Солт. Когда они вдвоем скрылись в выходе из театра, то как раз прозвенел звонок, оповестивший о продолжении спектакля. Лия еле сдерживала слезы, а Эвелин хотелось смеяться. Они молча шли по ночному городу. Пару дней назад внезапно стало очень тепло, то есть, как говорят в России: «Наступило бабье лето». Даже Эвелин в ее вечернем платье без рукавов было тепло и комфортно поздно вечером. И почему она вдруг так легко согласилась на его приглашение? Ностальгия напала? На нее это совсем не похоже. Просто вдруг захотелось провести с ним время, поговорить, ощутить присутствие хоть какого-то близкого человека рядом. Гарри было любопытно, как изменилась его подруга за этот год. Она уехала из школы-пансиона так внезапно, даже не предупредив толком, что сначала он злился на нее. Потом смирился и продолжил жить своей обычной жизнью, иногда вспоминая Эвелин де Рошфор, ведь ее так трудно забыть… — Что с тобой случилось? — они забрели в какой-то сквер, где теперь стояли на небольшом мостике, глядя на прозрачную воду в малюсеньком озерке. Эвелин развернулась, опершись о перила спиной, и с непониманием посмотрела на Гарри. — Не делай вид, будто не понимаешь. Я же вижу, насколько сильно ты изменилась за этот год. Эвелин рассеянно посмотрела за спину Озборна, словно ожидала увидеть там что-то, затем, немного помолчав, начала говорить. — Очень много всего произошло за это время, Гарри, — она сделала шаг к нему, стоя теперь прямо перед ним. Ей так и хотелось взять руку и зарыться в эти волосы, как полтора года назад. Но она все же отвернулась и продолжила: — Больше нет поводов для радости, все краски потухли. — Вел… — Прости, но мне пора ехать в отель, — она будто очнулась ото сна и достала телефон, чтобы позвонить водителю. — Ты все еще танцуешь? — Гарри стоял все так же, держа руки в карманах. Его глаза блестели в тусклом свете парковых фонарей. — Конечно, — он не видит ее, но понимает, что она улыбается. Теперь-то он знает, где ее нужно искать.