***
Нет, такого не может быть! У каждого безумия должен же быть свой предел.?***
— Вот так я познакомила Комету с пудингом, а тот на него с ножом набросился, приговаривая: «С чаем и вареньем будет вкуснее!» Ух! Ты бы видела лица гостей! — рассказывала Шляпница, еле сдерживая смех, от которого уши в трубочку сворачивались, а если не сворачивались, то уж точно завяли бы. Надежда Егоровна старалась не слушать бред девчонки, сидящей у неё на шее в буквальном смысле, а старалась сосредоточиться на пути в замок Червей. Желание заткнуть эту болтунью росло как на дрожжах, и каждый раз, когда кипение доходило до своего пика, Надежда останавливалась, сдержанно поворачивала голову на Ангелину и одаривала Шляпницу раздражённым и упрекающим взором. Лидделл послушно замолкала, понурив голову, но это молчание никогда не длилось долго. После минутной передышки, когда, казалось, тишина и дальше будет сопровождать их до замка, в голову Ангелине взбредала очередная безумная мысль, из-за которой возобновлялась болтовня. На пути у девочек постоянно попадалась странная живность — фальшивки — наподобие говорящих цветов или чокнутых животных-жителей, которые сильно отличались от настоящих тем, что несли всякую чушь, которую поймёт только человек, лишённый рассудка. В отличие от Ангелины, которую заботили только кексики и чай, Надежда Егоровна с опаской наблюдала за странными повадками фальшивых и старательно пыталась вслушаться в их речи, но тщетно. Порой попадались экземпляры, отличающиеся от фальшивок во сто крат. Минуя очередную полоску леса, если так можно было назвать место, где росли пять-шесть елей, Надежда держала курс в Червовое королевство, попутно выслушивая пустословие Ангелины. Вокруг девочек раскрывался отвратительный серый пейзаж, серый ковёр из туч и фальшивки, которые уже нисколько не пугали — лишь раздражали глаз. Великанша до сих пор не могла поверить в происходящее. Ей почему-то казалось, что она витает в каком-то непробудном мрачном сне, который на самом деле представлял собой бесконечный кошмар, и справиться с ним было невозможно. Каждый раз, когда Надя закрывала глаза, ей представлялась светлая комната, наполненная солнечным светом, трели птиц не смолкали, а, наоборот, становились громче, мама и папа, не будя дочь, давно ушли на работу, оставив ей завтрак и записку с тёплыми словами на столе. Но волей-неволей ей приходилось возвращаться из мира сладких грёз, из милого прошлого в холодную реальность, где царил хаос и смерть. И как сейчас она позабылась в розовых мечтаниях, не замечая гнетущей серости, фальшивок и их нескончаемого шёпота. — Надя! Надя!!! НАДЯ!!! — пёстрая шляпа девчонки летала перед глазами Надежды Егоровны, но та всё равно ничего не замечала, устремив все мысли до одной к своему прошлому. Надя стояла так ещё с минуту, тупо разглядывая вымощенную камнем дорожку. Раскрасневшиеся глаза щипали слёзы, а вместе с ними рдели щёки и кончик носа — Надя была готова расплакаться. — Надя! — Ангелина, вне себя, приблизилась к уху и закричала что было силы. — Ах.? — великанша внезапно дёрнулась, едва не уронив подругу с плеч, возвела глаза к небу и судорожно выдохнула. — Задумалась… — И ты опять собралась плакать. Ну что такое-то? Сколько раз тебя повторять, что всё будет ХО-РО-ШО! Мы сможем победить зло, и на этот раз уже навсегда! — Шляпница ласково улыбнулась. — Хо-ро-шо, — без всякого энтузиазма повторила Егоровна, продолжая путь. Но не прошли девочки и десяти шагов, как из бормочущих кустов высунулась овечья голова с моноклем и в цилиндре. Фальшивка ядовито улыбалась, сверкая безумным взглядом, от которого у Нади пробежалось стадо мурашек по спине. Существо выставило одну лапу, затем другую, показывая обезображенное туловище и «хвост», и вылезло из кустов, преградив путь девочкам. Виляя обрубком и гогоча так, будто задыхается, оно наступало на Надежду, приметив ту, как прекрасный ужин. Сердце великанши упало и затрепетало от страха, предчувствуя, что это животное может сейчас кинуться и растерзать их; так и случилось. Оттолкнувшись сильными лапами от брусчатки, фальшивка оглушила Егоровну и Лидделл ультразвуковым визгом, который был куда хуже смеха Ангелины. Уворачиваясь от клыкастой пасти, которая так и норовила вцепиться в руку или шею, Надя одним мощным ударом буквально вмяла существо в землю и попятилась назад, готовясь пуститься наутёк в любой момент, если он вдруг озвереет пуще. Но существо, к удивлению обеих путниц, беспомощно застонало, а после начало что-то слёзно бормотать, подвывая. Ангелина сморщила носик от отвращения и обвила руками шею подруги; Надежда же испытывала не меньшее отвращение, наблюдая за мучениями жалкого существа. Обойти фальшивку могло стоить чей-то жизни, ведь никто не знает, на кого бы ещё эта тварь набросилась потом, и поэтому надо было немедленно избавиться от неё. Оказавшись над стонущей тушей, великанша вознесла ногу над овечьей головой, с надменностью взглянув существу в глаз. Хватило одного точного, сильного и прямого удара, дабы пробить череп фальшивки. Кровь сразу же окропила дорогу и окрасила её багровым оттенком, разливаясь дальше. Перешагнув через покинутое душой тело, девочки вновь устремились к замку Червовой королевы, где их ожидали союзники. Возобновилась старая атмосфера пустословной болтовни Ангелины, которая была посвящена одним кексам да маффинам. Изредка прерываясь, Шляпница предлагала великанше посетить Безумное чаепитие, но Надежда отказывалась наотрез — у них важное задание, от которого, возможно, зависит дальнейшая судьба Страны Чудес, а эта сумасшедшая девчонка предлагает чаёвничать, да ещё с такими же безумцами, как и она! Это предложение могло стать последним шагом к срыву Нади, но, утешив себя мыслью о том, что они скоро прибудут в замок, Егоровна подавила желание прикрикнуть на Шляпницу. На горизонте показались тонкие шпили башен с реющими на ветру флагами и гербами. Вслед за шпилями выплыли величественные башни, имевшие форму сердец тёмно-вишнёвого оттенка, а вскоре и сам замок, некогда принадлежащий Червовой королеве, предстал во всей своей красоте пред путниками, встречая гостей неприступными воротами. Плотной стеной ворота окольцовывали палас, не давая любопытным глазами увидеть ту жизнь, которая царила за стенами; для большей безопасности, помимо высоких ворот, замок защищал ещё и глубокий ров, населённый злобными тварями, готовые хорошенько вразумить любого неприятеля по приказу королевы. Когда замок только показался, Надежда усмехнулась, про себя отметив, что дворец Червей не такой уж и огромный, как его описывали в рассказах другие. Но приближаясь к паласу, великанша заметно растерялась, а сердце её кольнула иголочка неловкости. Да, замок был не просто огромным, а настоящим небоскрёбом, чьи шпили, казалось, уходили за облака. Некое неловкое смущение тихо подкралось к Егоровне и теперь заставляло чувствовать дискомфорт в собственных мыслях. Приблизившись ко рву, великанша совсем остановилась, а когда подняла голову — оробела от натурального размера. — БА! Так мы уже и до дома добрались! Вот ма-то будет рада нашему приходу! Пойдём, я познакомлю вас! — Ангелина проворно соскочила с шеи великанши и помчалась к краю рва, увлекая за собой растерявшуюся Надежду. — Э-гей-гей! Спустите мооост! Мы пришли к Червовой королеве! Противный голос девочки эхом откликнулся в стенах крепости, но ответа не последовало даже после затишья. Девочки терпеливо ждали, выжидая, пока опустят главный мост и откроются ворота, но ничего так и не происходило… Лишь спустя пятнадцать минут «вечного» ожидания, тишину оборвал полусонный голос, принадлежавший смотрителю врат. Лениво позёвывая, тот встал, почёсывая наеденное брюхо и сквозь маленькую щёлку выкрикнул: — Кто такие? Чего припёрлись?! — Фу, как некультурно! Опять какую-то свинью на воротах поставили. Ма совсем меня не слушает, — Лидделл искренне обиделась на такое обращение и надула губки. Все стражники в королевстве прекрасно знали, чья она дочурка, поэтому были добры к юной Шляпнице и всегда старались ей угодить, побольше расспросить о чём-нибудь новом, когда она наведывалась к матери.***
/от Автора: Действительно! Они даже не угождали, а стелились ей под ноги, как преданные старые псы, ибо никто из них не мечтал занять место на одном из шпилей башен… Ой… Кажется, я сказала лишнее…/***
— Открывай, чурбан, кому говорят! — провизжала Лидделл, а щёки загорелись багровой краской злости. Обладатель голоса ехидно усмехнулся, поглаживая пузо, отставил алебарду, уселся на табуретку. Забрало шлема свалилось на глаза, стукнув ленивого блюстителя порядка по жирной, потной, пьяной роже. Тот дрыгнул в ответ ногой и, похрапывая, пробасил: — Эк, какая дерзкая мелочь пузатая. На кого гаркаешь, щен? Иди куда шёл и не смей здесь больше появляться! Чтоб больше голоса твоего омерзительного я тут не слыхивал. Проваливай, или спущу собак! Лидделл округлила глаза от такого хамского обращения и едва не расплакалась. Слова стражника задели ноты самолюбия в душе юной чаёвницы; оставить безнаказанным такое поведение малышка просто не могла. Вобрав полную грудь воздуха, она издала оглушающий крик «МА!», пронзивший всю округу Страны Чудес и заставивший её жителей испытать настоящий испуг; со всей страны в небеса взмыли сотни тысяч диковинных птиц, поднимая настоящий гвалт, который до сих пор слышится во всех уголках чудесной страны. Крик девочки мигом сбросил лентяя с небес на каменную землю. Стражник с грохотом полетел с табурета, на котором безмятежно дремал, а довершением сей картины решила стать алебарда, мирно покоящаяся в углу. Пошатнувшись, оружие свалилось на стражника, воткнувшись лезвием пред самым носом мужчины. От такого неожиданного поворота событий тот взвизгнул по-девчачьи и отпрыгнул, трясясь от страха. — Ах ты противная, мерзкая, визжащая сволочь! Сейчас я тебе устрою «сладкую» жизнь! Ну, погоди! Вот спущу мост и пеняй на себя! — красная харя блюстителя исказилась оскалом. Сонный страж подскочил и кинулся к рычагу, и, крутя по часовой стрелке, опускал ворота, дабы наказать нахалку. Спустив помост, грозная фигура держала наготове оружие и уже ринулась к девочкам, как на плечо блюстителя ласково легла холодная рука и сжала плечо. Мужчина обернулся, едва не схватив сердечный удар, лицо его исказилось страхом; пав на колени, он не смел поднять голову, опасаясь увидеть поднятый меч Генерала Колоды Червовых Карт или разгневанный взгляд Королевы, который был хуже, чем молния во время шторма. К удивлению стражника, присутствующая женщина не обратила никакого внимания на провинившегося подданного и устремилась к гостям. — Ма! Ма! — запрыгала и защебетала Ангелина от счастья, когда странная фигура в тёмных одеяниях приблизилась к дочери вместе с верным карточным слугой. — Это я, Ангелина! Рванув навстречу к матери, Шляпница прыгнула на руки к женщине, душа её в объятиях, словно они не виделись сто лет. Женщина лишь погладила малышку по кудрявым волосикам, что-то нежное прошептала на ушко и одарила малышку Лидделл пылким поцелуем в лоб. Шляпница звонко хохотала, но не как обычно, а искренне, по-детски, что было не характерно для такой взбалмошной особы. Обменявшись двумя-тремя словами, Королева подняла холодный взгляд на великаншу, пристально рассматривая незнакомку. — Кто такая? — последовал ожидаемый вопрос, который уколол Надежду, как игла. Сердце Нади забилось чаще — от страха; с виска сорвались капельки пота, и тело окутал холодок. Егоровна рассеянно заморгала, обыскивая карманы в поисках послания от Профессора. Выудив из кармашка-невидимки заветную бумажку, которую дал Профессор перед уходом, великанша буквально ткнула этим письмом в лицо Королеве и дрожащим голосом промямлила: «Это вам!» — Ма, тебе письмо от Профессора! — все не переставая обнимать, пролепетала Ангелина, глядя на реакцию матери. Зрачки королевы резко расширились. Выхватив из рук великанши послание и отпустив дочь, женщина пробежала глазами по аккуратно сложенному листу, внимая каждому написанному слову. Окончив чтение записки, Лидделл-старшая сложила лист напополам, спрятав в складки на платье. Поманив Генерала, Алиса суматошно принялась нашёптывать приказ от Знайки, и Генерал, выслушав наказ, отсалютовал Королеве, приложив руку к шлему, и немедленно заспешил вернуться в крепость для исполнения. — Проходите, — Королева так же холодно и безразлично пригласила гостей пройти в палас и даже не посчитала нужным подождать их. Ангелина же была абсолютной противоположностью её матери. Невзирая на такой равнодушный приём, она продолжала весело прыгать и дергала за брюки Великаншу, увлекая Надежду Егоровну во владения Червовой королевы.***
Мертвая тишина была нарушена стуком каблуков и невнятными речами королевы. — Так значит, вам удалось узнать о кознях Румпельштильцхена? — смотря в одну точку, монотонно заговорила Алиса. — Он стягивает все силы зла со всего Сказочного мира. Сейчас его сила невелики, но вскоре они могу вырасти вдвое больше! — почти шёпотом поддакнула Егоровна, исподлобья смотря за Червовой королевой. — И СОБЕРЕТ ЦЕЛУЮ АРМИЮ ЗЛА, И ДОБРУ ПРИДЕТ КОНЕЦ, ЕСЛИ МЫ ИХ ВОВРЕМЯ НЕ ОСТАНОВИМ! — прервала великаншу Ангелина, при этом состроив такую рожицу, словно скоро действительно наступит что-то плохое. В ответ женщина сухо ответила: «Нам осталось ещё немного, чтобы собрать армию, и тогда мы сможем свести счёты с этим мерзавцем». Вскоре Надежда Егоровна поддержала разговор фактами и последними вестями, что потом стали неинтересными и скучными для Ангелины. Она отчётливо слышала, как мама рассказывала подруге о политике, демографическом кризисе, подготовке к следующей битве, которая, как обычно, закончится поражением зла. Ангелине было настолько противно и тошнотворно всё это слушать, что она намеренно отстала от старших и побежала в сад через маленькую дверцу, где, как обычно, цвели белые розы, не до конца перекрашенные в красный цвет. Шляпница решила провести здесь часик-другой, пока мама и Надежда были всецело поглощены исключительно политическими разговорами, и попить чай, а заодно попросить кого-нибудь из королевской стражи присоединиться к ней за чаепитием. Вытащив из кустов столик, из шляпки — чайник, а из чайника — клубничные кексы и аккуратно расставив весь чайный сервиз, девочка уже решила окрикнуть солдат, но так и осталась стоять с разинутым ртом, позабыв о цели своих действий и устремив взгляд смеющихся глаз в свинцовое небо. На фоне грузных серых облаков, создающих ощущение нескончаемого ковра, покрытого сотнями тысяч крупинками пыли, мелькало неопознанное существо, источающее небесно-голубой свет. Оно плавно лавировало среди грозовых туч, нежно касалось, как бы гладя чем-то обиженных серых лентяев, совершающих свой ход по небосклону, и терялось среди детей Нефелы. А теряясь, находилось, а находясь, терялось… Ангелина даже и представить не могла, что однажды встретит тот огонёк надежды на мир и светлое будущее, за который сойдутся в смертельной хватке два вечных соперника, и начнётся гонка веков.