God, bless us everyone

Впервые я оказался на вечеринке незадолго до своего каминг-аута перед родителями. Не знаю, как вообще они не заподозрили ничего плохого в том, что на протяжении нескольких дней без остановки я упрашивал их отпустить меня на день рождения к моему «другу». На самом деле, я даже не был знаком с тем парнем, просто пошёл туда вместе с Дженной. — Так рада, что тебе все же удалось уговорить их. — Дженна встретила меня с улыбкой на лице. — Они дали тебе пару баксов на подарок? Я кивнул, несмотря на то, что был уверен, что вместо подарка мы потратим деньги на что-то не вполне законное. — Если будешь чувствовать себя неуверенно, то просто пей, ладно? Ну, или если тебя совсем накроет, то ищи меня, и я отведу нас домой. Хорошо? Я выслушивал инструкции уже несколько раз подряд, но понимал, почему он волнуется. — Так, это дом Хатчерсонов. Помнишь Джейка? Того богатенького парнишку, который проверял наши карманы после того, как мы зашли к его маме, чтобы передать какие-то документы от моих родителей. Он думал, что мы, нищие, вниз по Риверлайн, стащили у него что-нибудь. — Дженна посмотрела на меня, и я кивнул ей в ответ. — Так вот. Сегодня ему будет не до нас, поэтому не комплексуй, и, если захочешь, можешь забрать трофей. Из дома доносились крики, смех, музыка, смешанная с терпким запахом чего-то явно запрещённого. Внутри дом был не таким, каким я запомнил его, когда был тут в последний раз. Я не совру, если скажу, что будто окунулся в другой мир. Этот мир доселе был неизвестен мне, вернее, я слышал о нем, но никогда не думал, что окажусь тут, посреди всех этих людей. Людей, которые в обычные дни относятся ко мне с пренебрежением, а сегодня я будто их лучший друг. — Я возьму нам пива, ладно? Никуда не уходи. — Дженна оставила меня рядом с группой уже достаточно пьяных девушек. Одна из них подмигнула мне, но я поспешил отвернуться, чтобы не вводить её в заблуждение. Я ждал Дженну действительно очень долго, даже уже начал волноваться, не случилось ли чего, как вдруг кто-то взял меня за руку и повёл куда-то. Из-за дыма, который, как туман, душил и окутывал, я не мог разглядеть, кто это был, но рука была явно мужской, поэтому я запаниковал. Когда мы очутились в маленькой комнатке, мой похититель кинул меня на кровать и сел сверху. Джейк Хатчерсон, тот самый парень, который позже «выйдет» как открытый гей. Впервые у меня был секс с парнем незадолго до своего каминг-аута перед родителями. Дженна в ту ночь, как я узнал позже, тоже была с кем-то, но она не хотела говорить об этом, поэтому я тоже не рассказал ей. После той ночи мы не общались с Джейком, как я и ожидал, но на моей спине остались следы от его ногтей, а на шее следы от его зубов. Я смог скрыть этого от своих родителей, но не стал скрывать то, что я понял после произошедшего, поэтому рассказал им все. Впервые отец избил меня настолько сильно сразу же после моего каминг-аута.

***

В эту ночь я, как и обычно, лежал без сна и пытался выкинуть из головы воспоминания, которые ранили меня в самое сердце почти каждый день. Каждый раз думаю о том сексе и о его последствиях. Джейк Хатчерсон не спрашивал меня, хочу ли я этого, а я не ответил «да» или «нет». Он просто воспользовался мной, изнасиловал. Но я все равно не считаю себя жертвой, возможно потому, что мне было приятно, и я почувствовал хоть что-то впервые за многие годы. Он не держал меня, я мог в любой момент встать и уйти, но я грязный, как вы это уже могли понять обо мне. Я не жалел ни о чем, даже о последствиях. Этот акт подтолкнул меня на то, чтобы сказать родителям, что я все ещё их сын, что у меня все ещё есть будущее, просто не то, которое хотели они мне. Нет, я не умру от СПИДа, нет, я не стану наркоманом. Я буду счастливым человеком, рядом с любимым парнем, которого мне не нужно будет прятать в шкафу ото всех. Я не хочу прятаться в шкафу и сам. Мне так хотелось поговорить с кем-нибудь, но я хранил слишком много секретов внутри себя. Я принимал свои таблетки для сна за несколько минут до того, как ложился в кровать и просто лежал в ожидании того момента, когда я перестану думать, ну, или хотя бы просто почувствую себя более проваливающимся в сон, который трудно назвать сном. Я не видел сны почти никогда, а когда просыпался — то чувствовал себя так, будто минуту назад закрыл глаза, а теперь открыл их и мне в лицо светит яркое солнце. Иногда мне удавалось выспаться, просто отдохнуть за это время, что я находился в отключке. У моих таблеток были побочные эффекты: сильные головные боли и кратковременная потеря ориентации в пространстве. Хотя, мой психотерапевт сказала мне, что последнее может быть связано со стрессом, в котором я живу всю свою жизнь. Я сумасшедший только из-за того, что родители сделали со мной. Неожиданно мой телефон, который я тщательно прятал от своих родителей, завибрировал. — Келлс, ты ещё не спишь? — Нет, Дженни, что-то случилось? Она редко звонила мне посреди ночи, но когда это случалось, означало, что она попала в беду. — Могу я сейчас прийти к тебе? Ответ был очевиден, поэтому через десять минут я уже стоял у открытого окна и ждал, когда Дженна поднимется ко мне по дереву, ветви которого прилегали к моей комнате. Когда она приходила ко мне, то мы без слов просто ложились на мою кровать. Мы лежали до тех пор, пока она не собиралась с мыслями и не начинала говорить. Она говорила и говорила, ей не нужны были советы или что-то такое. Она нуждалась в том, чтобы её слушали. Но сегодня было исключением. Я чувствовал это. — Ты хочешь поговорить о чем-то? Дженна заплакала. Я никогда не видел её настолько подавленной. Да, бывали дни, когда родители изводили её слишком сильно, но даже тогда она оставалась непоколебима. Значит, сейчас произошло что-то серьёзное. — Нет. Можно я просто полежу тут с тобой, ладно? — Дженна вытерла слезы и положила свою голову ко мне на живот. И я замолчал. Если она не хотела говорить, значит и я не должен был произносить ни слова. Таблетки начали действовать, неужели, поэтому я уснул. Я перестал чувствовать Дженну рядом со мной, её дыхание, которое со временем стало спокойным. Иногда мне снились сны, но это мне нравилось меньше, чем когда я просто лежал в темноте. Эти сны пугали меня, они, казалось, были просто снежным комом из всего плохого, что происходило со мной, такими красочными и почти настоящими. Когда я проснулся, Дженны уже не было рядом. Будто вообще, все, что произошло вчера — не больше, чем просто сон. Но я знал, что это реальность. У меня в телефоне осталось напоминание о том, что вчера она мне звонила. Плюс, окно было открыто, а я накрыт одеялом. Она точно была тут. Да, вы не ошиблись. Действительно, из-за таблеток я иногда путал реальность с тем, что мне иногда снится, но разве это не нормально даже для людей, которые не пьют никаких снотворных? Были летние каникулы, поэтому я был уверен в том, что я один дома. Но все равно что-то в этой тишине напрягало меня. Было ощущение, что утром родители сильно повздорили и в воздухе все еще висел этот тяжелый воздух. Лучше мне не появляться дома, пока отец не уляжется на диван и не уставится в телевизор. Я знал, что ему все равно, где я, лишь бы не приходил домой пьяный и с парнями. Знаете, самое несправедливое в моей жизни — именно это правило. У меня почти не было друзей-парней, я вообще не очень общительный человек, но даже если у меня и появляется новый друг, родители ставят все под сомнения и предполагают, что я просто трахаю этого парня в своей комнате, а не занимаюсь каким-нибудь проектом, который нам задали в школе. Хорошо, что Дженна мой самый близкий друг, который с большим удовольствием делает со мной все проекты, иначе меня бы давно выгнали из школы. Я хотел быть обычным. Хотел иметь обычных друзей и обычную семью. Хотел раствориться в океане обычности, не бояться выделиться среди таких же людей, как и я. Но жизнь никогда не работает по принципу «как хочу я», наоборот, она дает под дых каким-либо изъяном, болью, одиночеством. Меня всегда интересовало, почему моя жизнь так сложилась. Может, это следствие какой-то цепи событий, которую я не смог отследить и изменить? Но что тут говорить, даже если и я виноват в том, что моя жизнь — полное дерьмо, вряд ли я могу это исправить. Уже слишком поздно. Я часто вспоминал свою бабушку. Была бы она жива до сих пор, точно приняла бы меня таким, какой я есть. Помню, когда мне исполнилось восемь, она подарила мне маленького котёнка. В тот день рождения меня подкосила ветрянка, поэтому мне было грустно постоянно сидеть дома одному, а Дженну не пускали ко мне, так как её родители боялись, что она заразится. Я проснулся из-за того, что что-то тёплое прижалось ко мне. Это был он — мой рыжий котёнок, которого я в ту же секунду назвал Оливером, как котёнка из моего любимого мультфильма. Бабушка помогала мне ухаживать за ним, но счастье длилось недолго. Отец вернулся после смены на следующий день и больше я не видел Оливера. Мама сказала, что у него началась аллергия, и он отдал его соседу. Но я был уверен, что никакой аллергии у него и в помине не было, а котёнка он просто убил. Бабушка утешала меня, говорила, что отец одумается, что он любит меня и что я не должен злиться на него. Но уже тогда я нарушил одну заповедь. Я очень сильно злился на отца. В восемь лет я начал ненавидеть его за то, что он лишил меня моего друга. Неожиданно в дверь позвонили, и я был вынужден выйти из своих раздумий. Я пошёл проверить, кто пришёл, несмотря на то, что родителей нет дома. Несмотря, на то, что моя мама не работает, она все равно находила себе занятие, которое заставляло её выйти на улицу и побыть вне дома до вечера. Она тоже не любила проводить время тут. На пороге стоял пастор, который улыбнулся мне, как только я открыл дверь. — Виктор? Родителей нет дома. — Я к тебе. Могу я войти? — Виктор, не переставая улыбаться, ждал моего ответа. — Знаешь, я смотрел один сериал и там вампиры могли войти в дом только с разрешения. Нескромный вопрос: ты вампир? — Не знаю, что находит на меня каждый раз, когда я вижу его. Я приходил к нему не каждый день, но достаточно часто. Обычно мы просто болтали, не обсуждая ничего, что я обычно обсуждал со своими психологами. Но все равно к концу нашего разговора я говорил о том, что беспокоит меня и он слушал, слушал, не перебивая, как я обычно слушаю Дженну. Он давал советы, если ситуация не была безвыходной. За месяц, что мы знакомы, мы стали очень близки. — Нет, Келлин, я пришёл по серьёзному вопросу. — Ответил Виктор, как только перестал смеяться. Мои искрометные шуточки веселят только его. Мы прошли в мою комнату и сели на мою кровать. Он первый парень, оказавшийся в моей комнате. Стоит ли сказать ему об этом? Я так не думаю. Меня очень волновало, что за серьезный вопрос привел Виктора ко мне домой. Может, он тоже заметил, что с Дженной что-то не так? С одной стороны, я хотел, чтобы я оказался прав, но с другой, Дженна — Дженна и понять ее невозможно. — В общем, Келлин, со дня на день в город приезжает мой отец с моим братом, поэтому мне необходима твоя помощь. Ты согласен? — Конечно. Я же у тебя в долгу. — Я улыбнулся. На самом деле, фактически, я не был в долгу у него. Он просто выполнял свою работу — был моим другом, слушал меня, заставлял забывать о моих проблемах, чувствовать себя в безопасности. — В общем, я знаю, ты можешь не отнекиваться, у тебя прекрасный голос, поэтому вот. — Он протянул мне текст. — Споем ее с церковным хором. Ладно? — Конечно. Виктор улыбнулся мне и сел ближе. Это заставило меня сжаться. Это похоже на тот испуг, когда ты ночью идешь по безлюдной улице, озираясь по сторонам, боясь встретиться взглядом с чем-то, что может напугать тебя, накручивая себя и путая реальность с выдумками твоего мозга. И неожиданно ты видишь человека, идущего тебе навстречу. Ты не знаешь, реальный ли это человек или часть твоей больной фантазии. Ты не знаешь, что сделает этот человек — посмотрит на тебя и молча, пройдет мимо или вонзит в тебя нож и утащит кошелек. Так было и сейчас. Я не привык к людям, даже, несмотря на то, что проводил с Виктором много времени. Он обнял меня, боясь, что я оттолкну его или что-то еще. Он обнял меня как раненное животное, которое окончательно потеряло веру в человека. А я просто поддался. Я почувствовал его запах впервые за все время. От него пахло чем-то сладким, может какими-то ягодами. Он, молча, встал и вышел из моей комнаты, оставив меня, раненное животное, истекать кровью, ошарашено хлопая глазами. Я не привык к тому, что могу доверять кому-то, кроме самого себя. Не привык, что люди могут доверять мне свои секреты. Я просто существую, застегнутый на все молнии, не впускаю никого в свое пространство, пытаюсь запретить людям думать, что я чувствую, что я слабый, как и они. Пытаюсь спрятаться за четырьмя стенами, вернее, смирился с тем, что прячусь. Полагаю, я знаю одного человека, который смог найти меня.