***
Трясущийся Хару, прежде только слышавший о Круге, и настороженный до предела, так, что каждая чешуйка вставала подозрением, Лорин появились из портала под сводами Дворцовой пещеры. С ними говорил Паремий и они подтвердили многое из того, что было сказано жрецом и Алиясом. — Но зачем тебе раб? — в недоумении вопрошал Римай. — Хару моя пара и супруг. Выбирай выражения. Двое долго сверлили друг друга взглядами. Драконы были взвинчены и любая искра могла перерасти в пламя. — Хару — мой истинный. На его спине мой цветок и случилось это около ста лет назад, — говорил Лорин собравшимся, продолжая буравить взглядом Серебряного. Развернув супруга к себе лицом, он открыл драконам его тонкую спину, полыхавшую лепестками метки. Те задохнулись и загомонили разом. Одни возмущенно трясли головами, негодуя на экспериментальную магию. Другие сочувственно говорили о том, что ошибка природы наказала достойного дракона. Третьи не могли поверить своим глазам. Гул и ропот сотрясали пещеру камнепадом раскатистого эхо заполнившего стены до краев. Следующим ударом стала весть о том, что Шайс говорил правду и нити действительно сплелись узлом, окрасив линию драко золотом. — Невероятно! — Уму непостижимо! — Возмутительно! — Шарлатанство! — Духи! — Демоническая магия! — хором говорили они, не слушая друг друга — веками существующие истины дрогнули на их глазах. — И, тем не менее, это истинная правда. С помощью обряда Алияс сумел разделить вечность дважды, — продолжал утверждать Шайс, стремясь заставить драконов поверить в то, во что бы сам не поверил несколько дней назад. — Ложь! — не выдержал побелевший от гнева жрец. — Это невозможно! — Казалось, он вот-вот начнет рвать на себе волосы. — Никто не может разделить вечность! Это просто обряд! Традиция! — Магия сделала свой выбор. Спорить с очевидным бесполезно, — мрачно повторил Шайс. — Это все трюк! Грязная магия и надувательство, — с пеной у рта размахивал указательным пальцем Тренгот. — Вы ведь что-то такое придумали, чтобы обвести всех вокруг пальца! Но вам не удастся! Я выведу всех на чистую воду! Я… — Тренгот, — прервал тираду эд-ор. — Вернитесь в храм, будьте добры. — Но… — возмутился жрец, — я главный свидетель и… — Мы уже выслушали вас, — грубо пресек попытку остаться широкоплечий дракон. — Когда вы нам понадобитесь, мы пошлем за вами. А сейчас отправляйтесь! Тяжелый взгляд уперся в жреца, и тот, после некоторых колебаний, о коих свидетельствовали отрывистые жесты, словно Тренгот еще собирался что-то добавить или сделать, он гневно щелкнул пальцами и растворился в воздухе. — Итак, молодые люди, что же нам с вами делать? — протянул Паремий, вглядываясь в лица четырех: Лорин сжимал хрупкую руку драко, затравленно озирающегося по сторонам и ронявшего взгляд в пол, стоило ему заметить на себе внимание членов Круга; Шайс, словно утес, стоял на шаг впереди супруга, готовый прийти на помощь в любую секунду; Алияс глядел открыто и прямо, не избегая осуждающих взглядов — казалось, он нисколько не раскаивается в содеянном. — Это очевидно, — первым решил вынести приговор Серебряный, — их следует наказать за проникновение в храм и надругательство над святым местом. — А что делать с Лорином и его… новоиспеченным супругом? — добавил Паремий, заставив Хару залиться краской от стыда за самого себя. — И как поступить с идом Шайсом и его небольшой ложью. Римай хотел было раскрыть рот… — Наказание должно быть, но что делать с бессмертием и с цветком на спине драко? Все молчали, хмурясь и глядя на эд-ора Паремия, старшего дракона среди присутствующих и главой Круга до тех пор, пока не будет избран новый Правитель. — Алияс, — обратился дракон к застывшему в стороне эльфу, — почему ты решил провести ритуал? Пожалуй, не было ничего легче и ничего сложнее, чем объяснить свое желание. Задумавшись ненадолго, Алияс ответил: — Я не могу привести ни одного весомого аргумента, основывающегося на здравом смысле и логике. Но во время нашего с Шайсом обряда я ощущал магию на расстоянии. Мне чудилось, что она витает вокруг и стоит только протянуть руку, желания сбудутся. Я не отрицаю своей вины, но и толком не могу объяснить порыва заглянуть в книгу. — Рассказывать о том, что иногда ему нашептывает ветер, Алияс не стал, решив, что сложностей в непростом деле и так хватает. — Я сделал это и магия ответила. И… — он запнулся, набираясь храбрости сказать то, что думает, — и я не дракон, чтобы стоять и спокойно смотреть на несчастье живых созданий, когда в моих силах все изменить. Воздух затянуло свинцом, никто ничего не произнес, оставляя Алиясу наблюдать хмурые, словно тучи над Нагорьем, взгляды, говорившие о том, что он сам подписывает себе смертный приговор. — Зачем заставлять мучиться двоих, если можно подарить им то, чего они хотят? К тому же их уже соединила магия и кто мы такие, чтобы противиться силе природы? Хару бы погиб спустя столетия, а Лорин, — эльф обернулся к новым друзьям. — Что было бы с ним? Ушел бы он в Безмолвные земли или остался делить одиночество со своей вечностью? Сейчас все казалось так просто и ясно, что Алияс понял — он чувствовал все то, о чем говорил, даже если мысли впервые оформились на кончике языка. Так бывает, когда знание живет с тобой и не требует облачения в слова, предпочитая оставаться нагим и чистым. Разве всегда нужны слова, чтобы совершить поступок? И не случается ли так, что мы едва отдаем себе отчет в том, что делаем, но не останавливаемся ни на мгновенье? Что руководит нами в эти моменты? Что мы зовем наитием, интуицией, шестым чувством? — Ты говоришь о высоких идеалах, Алияс, но так ли бескорыстен ты сам? — задал вопрос эд-ор, медленно обходя Круг и глядя в глаза братьев. — Я не знаю, о чем вы. Вы можете обвинить меня в том, что я забрал вечность себе, но как я должен жить иначе, являясь супругом дракона? Мне не стыдно за это и я не чувствую себя виноватым. Я не жду понимания и прощения, я осознаю, что мои взгляды здесь непонятны. Я чужак и потому легко нарушил чужие законы во имя собственных принципов. Я приношу извинения, но не оправдываюсь, я отлично понимаю, что совершил. — И совершил бы это снова, — словно закончил за него Паремий. Алияс промолчал, не собираясь возражать — эд-ор был прав. — Но этого нельзя допустить, — вступил Сакрас. — Это будет означать, что драко могут стать бессмертными! Послышался ропот — драконы заволновались. — Думаю, слишком рано принимать решения. Сначала я предлагаю собрать совет наставников и спросить их о том, существует ли способ разделить бессмертие, ранее нам не известный или запрещенный, — назидательно излагал Паремий. — А также выяснить, есть ли возможность ввести нас в заблуждение, — последний взгляд достался стоящей поодаль четверке. — Считаю, что только после того, как тщательно разберемся в произошедшем, мы сможем решать дальнейшую судьбу Алияса и господина ида Шайса, обманувшего Круг. — Прощать ложь на Арене никто не собирался. — Судьба Лорина и Хару будет решена после. До этих пор вы, — эд-ор окинул друзей взглядом, — будете находиться в родовых пещерах вплоть до дальнейшего распоряжения Круга. Драконы после недолгого обсуждения согласились. — А теперь… — Эд-ор, — перебил Шайс, привлекая внимание седовласого дракона, — могу я обратиться к вам наедине? После некоторых колебаний тот кивнул, и ушел за грань слышимости остальных. О чем эти двое говорили, не слышал никто. Снедавшее любопытство сквозило нервным подергиванием пальцев и вороватыми взглядами собравшихся. Наконец Шайс поклонился эд-ору и вернулся к супругу, после чего они незамедлительно исчезли.Глава 31 Решение
15 декабря 2015 г. в 12:51
Алияс застыл, видя, как рой серых металлических пчел несется жалами наперед, собираясь через мгновенье проткнуть его грудь. Он лишь подумал, что не успеет даже взглянуть на Шайса в последний раз, как они настигнут и лишат жизни.
Вздох застрял в груди.
Ревущий гул оглушил, в глазах раздвоилось и серые вихри ударили по лезвиям смертоносного оружия, будто бы сам Алияс поднял руку и отмахнулся от назойливых мух.
Так же внезапно, как и появился, ветер схлынул послушной волною назад, оплетая светлые волосы и вновь поднимая их водопадом выше затылка эльфа.
— Что за магия? — потребовал ответа молодой дракон так, словно у собственного раба.
Алияс не успел отреагировать, как перед ним возник муж, закрывая широкой стеной от остальных, со словами:
— Ес-сли еще раз вы попытаетес-сь причинить моему с-супругу вред, я вызову на бой каждого в порядке очереди.
Серебристый дракон, вопрос которого посмели проигнорировать, решил ответить:
— Нас больше. Что ты собираешься противопоставить нам всем, Шайс? — намеренно пропустил он статус, обозначающий возможность править, словно в наказание Черного уже лишили всего.
Бескрайнее высокомерие изуродовало надменный рот.
— Что ж, вы можете напас-сть вс-с-е вместе, как трус-сы, — прошипел Черный змеей, готовясь ответить не только словом при первой необходимости. — В одиночку ни один из вас не справится.
— Ты забываешься! — осадил его седовласый дракон, молчавший все это время, одновременно с Серебряным, уже поднявшим ногу, чтобы шагнуть ближе к заносчивому ящеру и раз и навсегда определить, на чьей стороне сила. — Хватит, Римай! — голос дракона заставил Серебряного остановиться. — Ид Шайс, приношу извинения за свои действия. Я всего лишь хотел проверить, правда ли то, что стихия защищает вашего супруга помимо его воли. Кинжалы никогда бы не достигли цели. Зато теперь мы убедились, что Алияс действительно не нападал на Тренгота.
— Убедилис-сь? — с непроницаемым лицом прошипел Шайс, вторя Паремию.
— Вполне. Но это не оправдывает вашу пару — Алияс вошел в Храм Наан без приглашения и провел смехотворный обряд между драконом и драко. И мы не можем не признать надругательства над собственными ценностями, имевшего место быть.
— В чем именно вы усматриваете надругательство? В том, что моему супругу оказалось по силам разделить бессмертие со мной, а потом обвенчать священными узами пару?
— Что за чушь, — Сакрас сверлил раздраженным взглядом своего главного соперника. — Ты хоть отдаешь себе отчет в том, что смеешь заявлять?
— Прекрасно. Вы можете сами взглянуть на нить жизни моей пары и спросить жреца. Тренгот имел возможность убедиться в том, что мы с Алиясом разделили вечность, так же, как и Лорин с Хару.
Драконы на миг замолчали.
— Это все какой-то обман, — не выдержал Тренгот, стоявший все это время в молчании. — Да, я видел, что нити эльфа, как и этого раба, светятся золотом, но ведь это невозможно! Вы же понимаете?
— Почему нет? Светлый стал моей парой — эльф и дракон. Почему этого не могло случиться с драконом и драко?
— Это переходит все черты! — Массивный ящер, недавно поторапливающий Тренгота, всплеснул руками. — Одно дело разбираться с нарушением традиций, но обсуждать возможность парного союза между драконом и драко? Шайс, я всегда уважал твоего отца и мать, прошу, не порочь их имя и прекрати нести несусветную чушь.
— То есть, вы предлагаете отмахнуться от моих слов, даже не проверив их вначале? Вы говорите об уважении к моей семье, так убедитесь сами, чего стоят мои слова. — Шайс медленно обвел членов Круга взглядом. — Взгляните на нити моего супруга. А затем, если у вас все еще останутся сомнения, пригласите Лорина и Хару.
Последовать просьбе Шайса значило уступить, пусть и в малом. Неужели кто-то из достопочтенных драконов поверит в такую чепуху?
Долгая минута ожидания, и вот глаза взывавшего к здравому смыслу дракона вспыхнули свечением, приведя остальных членов Круга в легкую растерянность, не выдаваемую ничем, кроме замершего на миг дыхания. Медленно, один за одним, драконы переводили магический взор на Алияса, ненавидя его за то, что золотая нить мерцала солнцем, как у любого огнерождённого.
— Мы пригласим Лорина и драко, — ответил Паремий, выждав достаточно, что бы убедились все собратья.