Стеклом под кожу

      На улице декабрь вообще-то, а я вылетел из квартиры в одном пиджаке и наискучнейшей белой рубашке. Вот они, недостатки жизни бизнесмена, скучные и однотипные костюмы. Хотя не это сейчас главное, а то, что надеть пальто я забыл из-за выбившего меня из привычной колеи зверька.       Отчего-то мне кажется, он играет со мной в какую-то игру. Хотя, возможно, это моя фантазия, но интуиция подсказывает, что он покажет мне еще настоящего себя. И я поплачусь-таки за свое надменное «хочу», хотя я, наверное, жду от него этого.       Возвращаться назад, чтобы одеться, я не стал до машины и так дойду, а там два шага и офис. Спустился на подземную парковку, снял машину с сигнализации, завелся и поехал. В офис приехал с опозданием, утренние пробки, куда ж без них. Но я сам себе начальник, так что до моего опоздания никому нет дела, а если и есть, то до них нет дела мне.       До кабинета добрался без эксцессов, без остановок на глупые расспросы от директоров тех или иных отделов и даже без льстивых приветствий и фальшивых улыбок. Но вот у самого кабинета, как оказалось, меня ждал сюрприз. Секретарша подбежала ко мне с испуганным видом и фразой «Вас ищет Игорь». Ну, конечно, Игорь. Кто ж еще может искать меня?       Игорь мой единственный друг. Хотя он непросто друг, а товарищ и по совместительству практически брат. Знакомы мы с садика, в школу вместе ходили, а потом и в один институт. А сейчас работаем в одной компании, он мой заместитель. Правда, был период в нашей дружбе, когда мы ругались и не общались практически год. Случилось это из-за того, что Игорь узнал о том, что предпочитаю я девушкам парней. Да, было дело, он тогда назвал меня пидором и сказал, чтобы такой как я даже рядом с ним не светился. Меня его слова задели, конечно, но на раздельное существование надолго нас не хватило. Все же хорошего друга в наше время тяжело найти, тем более Игорь ошибку признал и прощение прилюдно попросил.       Сейчас же Игорь мое доверенное лицо по всем вопросам, когда надо подменит, не хочу что-то делать - направит на путь истинный. Конечно, Игорю известно практически все и о моей личной жизни. Сначала он отплевывался, когда я ему про очередной «эксперимент» с парнем рассказывал, а потом он понял, что меня не изменить. Ну, а затем смирился и принял меня таким, какой уж есть. А вот «практически все», это потому что про зверька я ему ничего не сказал. Времени не было, хотя все это лишь отговорки. – Здравствуйте-здравствуйте, Константин Матвеевич, – пропел Игорь, стоило мне закрыть дверь кабинета. – Что это мы опаздываем? Неужто новая пассия настолько прекрасна, что вы не могли оторвать свой зад на пару минут пораньше? – А что если и так? – устало ответил я. – Ты чего такой унылый с утра? Что-то стряслось у моего друга, а я не в курсе? Давай выкладывай, – и следа шутливого тона в голосе не осталось. Кажется, Игорь чем-то обеспокоен.       Еще бы, он наверняка наслышан о моем расставании с Ромой. Игорь встречается с подругой моей секретарши, грудастой блондинкой из бухгалтерского отдела. Вот уж где рассадник сплетен. Так что в его информированности мне сомневаться не приходится. – Гош, что мне от тебя скрывать? Тебе наверняка уже обо всем известно. Информационный центр нашей компании работает без перебоев, – я устало потер виски указательными пальцами. – Да, языки сплетни печатают бесперебойно. Но я не об этом. Я слышал, ты документы на опеку оформлял, причем в скором режиме. И вопрос назрел сам собой. Зачем? – Откуда узнал? – удивился я. – Когда не говоришь ты, рассказывают хорошие люди. Так что? Зачем тебе оформлять опеку над тем парнем? Он внезапно оказался твоим давно потерянным братом? – решил поиздеваться друг. – Да, братом, – не удивился я познанию о том, на кого я оформлял опеку. Уж если знает одно, то второе ему точно известно. – Только этот брат очень резво вчера мне отсасывал. Так что твоя версия дерьмо, Игорь, – и брови моего друга поползли вверх. – Он что? – удивленно выпалил он. – Сам? Нет, подожди… То есть ты взял из дурки какого-то больного паренька лишь для того, чтобы он тебе отсосал? Кость, ты больной ублюдок, если это так. Скажи, что я не прав, – смотрит на меня растерянно, но ехидство в его улыбке все равно проскальзывает.       Вот ты и попал, Костя. И что мне говорить? Я сам не знаю, зачем мне этот зверек. Но выглядит все именно так, как и сказал Гоша. Я взял зверька лишь потому, что хотел его присвоить и сделать это желательно во всех смыслах. Так что теперь отнекиваться, тем более перед Гошей, смысла нет. Игорь все равно осуждать не станет, даже если я отвезу зверька в лес и закопаю там. Он лопату принесет и землю примнет, чтобы прикрыть. В этом я уверен, мы с ним чего только не творили в свое время. – Ну, может, в чем-то ты и прав. Я хотел и я взял. Я не просил его ни о чем. Он понял, зачем я забрал его сам. И если ты хочешь обвинить меня в чем-то, давай. Хотя проще будет, если ты будешь думать, что твой друг помогает больному зверьку обрести свой уголок. Понимаешь же о чем я? – Тебе явно скучно, – расслабленно выдохнул друг. – И мне не важна судьба этого заморыша, или кто он там. Мне просто странно знать, что ты пошел на нечто подобное. Хотя должен признать, сделал ты все по-тихому да и заплатил прилично, а я могила, ты же знаешь. Но что дальше? Он хоть стоит приложенных усилий? – улыбка все шире, а в глазах блеск заинтересованности. – Ну, сосет он профессионально, языком владеет, зубками нежно царапает… – Ладно, хватит, – останавливает Гоша, закатив глаза. – Я о твоем сексуальном опыте столько наслышан, что меня как одного из представителей стандартных предпочтений это напрягает. Ты только смотри там, осторожнее. Искать-то этого больного, надеюсь, никто не сунется? Мы, конечно, замнем, но вот отец твой такой новости явно не обрадуется. Если вообще возможно обрадоваться подобному. – Все под контролем, Гош, – но сам-то я понимаю, что «все под контролем» - полная чушь. – Хорошо, если так. Ладно, давай ближе к тому делу, из-за которого я здесь. Мы рассчитали бюджет на строительство. Глянь бумаги, там подпись твоя нужна…       И да, это было началом мучительного рабочего дня. Дальше все передвигалось муравьиными шагами, скучная жизнь практически владелица этой фирмы. Ничего особенного, разобрались с бухгалтерией, хотя есть на это специально обученные люди, вот только иногда дела с зелеными бумажками лучше вести лично. Много звонков, льстивых поздравлений о заключении контракта и куча предложений на новые строительства. Все как обычно. К концу дня я чувствовал себя, мягко говоря, выжатым лимоном. Хотелось только одного, домой и, как ни странно, увидеть зверька. Причем, последнего хотелось гораздо больше, мне кажется, работай он со мной в одной компании, я бы давно зажал его в курилке, в кабинке туалета или разложил прямо на рабочем столе. От подобных мыслей захотелось тут же пристроить зверька в мою компанию, на место грудастой секретарши. Он бы смотрелся в этой роли куда шикарнее.       До своей квартиры добрался я гораздо быстрее, чем утром до работы. Пробок на дорогах не было, да и мое желание видеть зверька било все границы. Когда поднимался на лифте, сжимал ручку сумки от нетерпения.       Еще немного, поворот ключа, и я застываю на пороге. Открываю рот от удивления и практически роняю сумку из ставших вмиг непослушными рук.       Звереныш сидит на полу в прихожей, в своем потрепанном, растянутом свитере и моих пижамных штанах. Волосы растрепаны, на губах кровоточащая ссадина, костяшки пальцев избиты в кровь, а в глазах застывшие слезы. Но пугает меня не это, а расслабленная поза, в которой он сидит, так, словно не в этом мире живет, во всяком случаи мыслями. Именно в такой позе я видел его в той палате. Сидит, спиной прислонившись к стене, руки безвольно вытянуты вдоль тела, и смотрит пустыми, заплаканными глазами на стену напротив.       А дальше я чисто случайно цепляюсь взглядом за зеркало, которое встроено в шкаф прихожей. Обычно я смотрюсь в него, когда выхожу, чтобы поправить свой внешний вид и добавить последние штрихи перед выходом. Но сейчас я от этого зеркала взгляда отвести не могу, потому что зеркала там нет! Вернее, само оно на месте, но вот посмотреться в него я вряд ли смогу, оно закрыто простыней, кажется. Хотя я неуверен, что именно это за тряпка.       Конечно, я помню слова, как там его, Дмитрия? Неважно. О том, что зверек боится зеркал. Но теперь я понимаю это. Так, блять, отчетливо понимаю, что мгновенно оказываюсь напротив зверька и трясу его за плечо. – Эй! Слышишь меня?       Зверек неспешно оживает, его взгляд из отсутствующе–холодного медленно приобретает теплые оттенки, и янтарные глаза начинают сиять. Он словно в замедленной съемке, поднимает руку и через пиджак сжимает мое запястье. – Вернулся, – выдыхает еле слышно и измученно, как-то улыбается.       И я срываюсь, поддавшись минутному порыву, обнимаю зверька. Откуда-то возникает желание защитить, сам не понимаю точно от чего, но именно этого хочу. Стискиваю его еще плотнее, прижимая к себе, чтобы передать подобным образом чувство уверенности в том, что все будет хорошо. Хотя сам я в этом не уверен, но главное сейчас, чтобы зверьку стало немного лучше. Чтобы он вернулся мыслями ко мне.       Зверек не вырывается, не пытается сбежать, он вообще не двигается. Никак не реагирует на мои действия, а я уже практически душу его в объятиях. До тех пор не отпускаю его, пока внутри меня не угасает это странное чувство, что возникло из неоткуда и заставило подчиниться. Только тогда ослабляю хватку и всматриваюсь в лицо зверька. Он тепло улыбается и смотрит на меня уже совсем осознанным взглядом.       Убедившись, что зверек пришел в себя, встаю и иду в комнату, чтобы переодеться. Все в полном, действующем на меня как-то успокаивающе молчании.       Зеркало в комнате, которое встроено прямо в стену, тоже завешено, правда, не серой, а бежевой материей. И где-то на подсознательном уровне становится жутко. Оттого, что создается впечатления, что в доме у нас покойник, и теперь это продлится минимум сорок дней. Отлично просто.       Вздыхаю, прогоняя ненужные мысли и переодевшись, плетусь на кухню. Сегодня молчать не буду, иначе этот цирк с зеркалами выльется мне не радужными пони.       Зверек сидит за столом на стуле, поджав одну ногу под себя, и помешивает налитый в кружку чай. Но первое, на что я обращаю внимание, его уже покрывшиеся кровавой коркой пальцы. Интересно, обо что он так? – Садись, Костя, я сейчас и тебе чай налью. Ты наверняка голодный, я ужин приготовил, только разогрею, – намеревается встать зверек. – Просто сиди на месте, – практически приказываю я.       Зверек затихает, виновато улыбается, но взгляд не отводит. – Что не так с зеркалами? – почти рычу, а звереныш даже не дернулся, сидит себе спокойно. – А что с ними не так? – и столько удивления в голосе.       Вот сейчас либо я неадекватный псих, и мне эти тряпочки на зеркалах померещились, либо этот сумасшедший напротив меня профессионально разводит. Хотя его поведение с самого начала было странным, поэтому устало вздыхаю и пытаюсь заставить его ответить мне еще раз. – Зачем ты все зеркала в квартире занавесил тряпками? И только попробуй сказать, что ты ничего не делал. Я уже начинаю думать, что идея с нанятой сиделкой для тебя была отличной, – делаю грозный вид, чтобы зверек перестал играть со мной и выкладывал правду.       И зверек перестал. Погрустнел сразу, обнял себя руками и начал нервно кусать губы. – Я… Они пугают меня, – еле слышно зашептал он. – Сначала я думал, что смогу… А потом ты ушел… Я один, и мне больно было. Хотел в ванну, а там зеркало, и он на меня из него смотрит, улыбается страшно так. Хотел спрятаться, а они, зеркала, в каждой комнате его отражают. Я просто спрятал себя от них… Прости, если это выглядит странно, – уверенно смотрит на меня.       «Если?» Да, это очень странно. Я не понял из его рассказа ровным счетом ничего, какой-то бред психа. Хотя он и есть сумасшедший, что теперь разбираться в его неадекватном поведении. Не нравятся ему зеркала, что с того? Может, тот самый «он», которого зверек в них видит, какой-нибудь придуманный им монстр. Хотя, наверное, мне даже любопытно, кто там в этих зеркалах «живет», по его мнению.       Сейчас звереныш напоминает мне ребенка, маленького и верящего в призраков, живущих под кроватью. – Вот… – протягиваю ему коробочку с теми таблетками, название которых он мне написал. – Может, это тебе поможет? – Да… Наверно… Спасибо, – снова грустная улыбка. – Я думаю, что со временем привыкну. Хотя… Мне нелегко. Прости.       Зверек задумчиво выводит пальчиком название лекарства на упаковке, а я слежу за каждым его движением. Вдруг ловлю себя на мысли, что мне нравится наблюдать за ним. Вот так просто сидеть напротив и смотреть, как он задумчиво покусывает свои припухшие, покрывшиеся шершавой коркой губы. И самое странное, что меня не пугает ни одна из его странностей, нет, я хочу знать о нем еще больше. Пусть это будут даже закрытые зеркала и невидимые мне монстры.       Встаю и аккуратно, чтобы не напугать, беру его за руку. Он вздрагивает, шумно выдыхает и старательно прячет от меня взгляд. Да, мне собственно все равно на то, как он отреагирует на мои действия, потому что мне надо промыть и обработать его ссадины на пальцах. Поэтому подвожу его к раковине, включаю воду и мою ему руки с мылом. Кое-где сдираю засохшую кровавую корку, и вода начинает приобретать алые оттенки, а зверек не издает ни звука.       Покончив с мытьем рук, сажаю его на место и тащусь в комнату за аптечкой, отыскав ее, возвращаюсь назад. Обрабатываю раны, тщательно заклеиваю пластырем каждый пострадавший палец, хотя порезы неглубокие, просто царапины. Но стоит мне потянуться к его лицу, чтобы обработать рану на губе, зверек дергается и практически отпрыгивает от меня в сторону. Врезается спиной в стену и шипит, как шипят дикие звери. И глаза от меня он старательно прячет. Неужто понял, как на меня действует отвращение в его глазах? – Хорошо, не стану прикасаться к тебе, даже несмотря на то, что теперь у меня, кажется, появилось право касаться твоих рук. Вот только как быть с разбитой губой? В зеркала ты не смотришься, а обработать ее нужно, – зверек, наконец, смотрит на меня. – Пусть так... Оно само пройдет. Спасибо за руки, – голос дрожит, да и движения его какие-то дерганные. Вижу это, потому как он начал что-то выискивать в холодильнике, явно пытаясь скрыть от меня свое состояние. – Зверек, если честно, меня немного напрягает твое отношение к моим прикосновениям. К этому ты тоже собрался привыкать? Или у тебя есть какой-то план? Хотя какой план может быть у зверька, который адекватен и в то же время ведет себя как псих, – говорю я, усмехаясь, пока звереныш увлеченно копается с разогреванием ужина, стоя ко мне спиной. – Знаешь, Костя, – весело начинает он, тыкая кнопками электроплиты. – Если честно, меня немного напрягает, что такой богатый человек, как ты, оформляет опеку на больного меня. Потом тащит совершенно незнакомого меня к себе домой и при этом называет зверьком! Теперь скажи, – поворачивается, закончив возиться с плитой, – кто из нас двоих адекватнее? – весело улыбается, скрестив руки на груди.       Меня забавляет его поведение, мне нравится его реакция сейчас. И я ухмыляюсь в ответ на его улыбку, понимая, что мне достался удивительный зверек. Есть все же что-то хорошее в том, что я ввязался в эту авантюру с его опекой. Вот только есть еще и то, что у него явные проблемы, и я не могу не замечать этого.       Ужинаем, болтая о какой-то ерунде, и я даже забываю про странности с зеркалами. До тех пор, пока не захожу в ванную, чтобы принять душ. Там зеркало тоже закрыто тканью, синей тканью, на которой хорошо видны кровавые пятна. И ради интереса, я убираю ткань в сторону, как я и ожидал, стекло разбито. На нем хорошо заметны трещины и кровавые разводы, которыми, судя по всему, пытались замазать зеркало или скорее то, кого он в нем видел. Я лишь тяжело вздохнул, принял душ и вернулся к зверьку.       Он уже лежал в кровати, свернувшись калачиком, и размеренно сопел. И несложно было понять, что зверек спит, по его расслабленной позе. Я просто лег рядом с ним. Тяжелый день, поведение зверька и мысли о нем, все это я прокручивал в голове, прежде чем заснуть.