The price of choice

***

      Скрип перьев по пергаментам, приглушенные голоса чиновников министерства, нетерпеливо обсуждающих что-то и шорох шагов журналистов, мельтешащих из одного конца зала заседаний в другой сливался в какофонию, раздражавшую и без того обострённый от крайнего волнения слух.       Заметив Риту Скиттер, посасывающую острие своего ядовито-зелёного Прытко Пишущего Пера, Гермиона рывком втянула в себя воздух, в одночасье сделавшийся густым, как студень, и перевела взгляд вниз, на подсудимых, намертво прикованных цепями к деревянным креслам посреди круглого зала.       До предела напрягая зрение, она разглядывала всех троих, и в голове вертелся только один возмущённый вопрос: «Мерлин, отчего же их даже не удосужились переодеть?».       Аристократы Малфои были облачены в заношенные рубища непонятного оттенка серого, и создавалось весьма неприятное впечатление, что авроры оставили подсудимых в тюремных робах специально. Просто в насмешку над былым их положением в обществе!       Всё увиденное вкупе приводило к неутешительному выводу: объявленное изначально закрытым слушание, на деле окажется показательным.       А Гермиона чувствовала, как всё внутри сковывает ледяной коркой ужаса. Ведь репортёры здесь явно не за тем, чтобы слушать сухие показания, подобные той свидетельской речи, которую она писала, выверяя каждое слово...       Журналисты пришли за сенсацией. Ясно и ежу!       Для неё же, Грейнджер, этот судебных процесс станет пыткой – ведь горло уже сжимала невидимая, но вполне осязаемая когтистая рука стыда и страха... Не позволяя даже сделать вдох.        — Гарри!.. — задушенно пискнула Гермиона, ощущая навязчивую тупую боль за грудиной. — Что-то мне дурно. Кажется, сейчас стошнит!..        — Что? — растерянно осмотрев её, должно быть изрядно побледневшее лицо, Гарри шепнул: — Ох, да успокойся, Гермиона! Думаю, рассмотрение пройдет быстро. Смотри, вот и Министр! – Поттер кивком указал вниз, где, обогнув подсудимых, торопливо прошествовал к своему месту за кафедрой судьи Кингсли Бруствер.        — И правда, чего ты боишься? — вступил Рон, добродушно улыбаясь. Обняв девушку за плечи, он буднично протянул: — Ну, подумаешь, расскажешь всем, каким ублюдком был Малфой. И что с того? Ничего нового! Тебе уж точно нечего опасаться. Перси считает, что всю эту злобную семейку в полном составе упрячут в Азкабан. Так что, можешь не сомневаться, больше ты никого из них не увидишь, – он пожал плечами, бросив мстительный взгляд вниз. Прямиком на Драко.       Гомон в зале, тем временем, постепенно стихал.        — Вообще-то, мы пришли сюда, чтобы защитить их, — укоризненно покосившись в сторону Рона, учтиво напомнил Гарри.        — Ах, ну да!.. — закатив глаза, отозвался тот. — Спасибо, приятель, а то как раз сегодня у меня отшибло память…        — Да хватит вам! — оказавшись зажатой между ними, сдавленно шикнула Гермиона. — Замолчите, вы оба! — оттолкнув, одного и второго по местам, она поочерёдно наградила друзей уничтожающим взглядом.       Так-то лучше!       Оба всё ещё что-то тихо ворчали, недовольно переглядываясь, но через секунду, когда по всему залу раздался тройной стук судейского молотка, умолкли. Стихли и разговоры многочисленных писак, сидевших в первых рядах – все они, как один обратились в слух.       Конечно! Не каждый ведь день даётся шанс приобрести славу. И не важно даже, сколько судеб при этом может перечеркнуть тщеславное журналистское перо...       Гермиона тяжело сглотнула – она прекрасно знала, чью жизнь репортёры сломают первой.        — Попрошу тишины! — громоподобно раздался усиленный магией голос Кингсли. — Заседание Визенгамота по делу номер 3784657 объявляю открытым, — оповестил Министр, взяв в руки одну из увесистых папок с материалами следствия, открыл на первой странице и отрывисто сообщил: — Рассмотрение ведёт Министр магии Кингсли Бруствер, секретарем суда назначен Перси Игнатиус Уизли.       Послышался скрип сотен перьев по пергаментам, а Рита Скиттер, очевидно не видя смысла в спешке, только поставила кончик своего орудия убийства чужих репутаций на страницу блокнота. Вид Риты при этом был мечтательным. С похожим выражением лица, она сновала по территории Хогвартса во время проведения Турнира Трёх Волшебников.       Господи!       Чувствуя, как вскипевшая от возмущения кровь прилила к щекам, Гермиона подняла взгляд к потолку... И зрачки её против воли проследили за летающими под сводом дементорами, отделяемым от зала суда только серебристой лисицей – Патронусом Перси Уизли.       «Цирк!» – решила для себя Грейнджер, сильнее прижав папку с собственными показаниями по делу к груди, и ощутила, как губы сами собой сжались в тонкую брезгливую полоску: – «Какая мерзость!».        — Драко Люциус Малфой, — начал тем временем Кингсли, сурово буравя взглядом тотчас же поднявшегося на ноги Драко. — Вам вменяется множественное покушение на жизнь человека, использование непростительных заклятий Империус, Круциатус и лояльность режиму Томаса Марволо Риддла, называвшего себя «лордом Волдемортом».       Испуганные вдохи пронеслись по трибунам судебного зала, а некоторые особо впечатлительные дамы и господа махали ладонями на лицо, наподобие веера.       — Вам понятна суть обвинения? — сухо спросил Министр, наскоро оглядев множество бумаг, покрывших столешницу его кафедры.        — Да, сэр, — отстранённо кивнул Малфой.       Гермиона вздрогнула от неожиданности: голос Драко звучал так, будто он не вёл бесед уже десяток лет!        — Вы признаёте свою вину? — вновь вцепившись в подсудимого взглядом, строго уточил Кингсли.        — Полностью, Ваша Честь.       Застыв, Грейнджер так же, как и Министр вцепилась взглядом в Малфоя, ожидая, что он продолжит...       Продолжит свою фразу каким-то оправданием! Пусть даже наиглупейшим, невозможным...       Однако Драко молчал. А потом опустился в своё кресло с разрешения Кингсли.       Министр начал зачитывать текст обвинения Люциусу, а Гермиона почти слышала, как сердце рухнуло. С таким же звоном, как металлический шарик, падая на дно железной кружки, бьёт по её стенкам...       Рухнула и вся тактика защиты, которую они с Гарри и Роном тщательно выстраивали целую неделю.        — Да ладно?!..       Грейнджер вновь подскочила на месте, а оглянувшись на Рона, поняла: тот совсем не расстроился, напротив – продолжил, восторженно шептать на ухо:        — Хорёк признался. Неожиданное счастье! — он едко ухмыльнулся, многозначительно покосившись в сторону Гарри.       Наверняка, Рон надеялся, что тот разделит его странное торжество.       Но этого не произошло.       Не обратив ни малейшего внимания на ядовитые речи приятеля, Поттер внимательно вслушивался в озвученные Кингсли обвинения, выдвинутые Визенгамотом против Нарциссы Малфой.        — Суд вызывает свидетеля защиты... – Кингсли недоуменно переглянулся с Перси и, когда тот, коротко поведя плечом, кивнул, продолжил: – Мисс Гермиону Джин Грейнджер.       Морозная россыпь мурашек пробежала вниз по позвоночнику, сведя судорогой ноги, а к горлу медленно поднимался горький ком. Надсадным вдохом попытавшись прогнать панику, Гермиона бросила беспомощный взгляд на Гарри.       Однако тот, видимо, имея свои доводы о причинах этой самой паники, шепнул:        – Удачи! – и дружески похлопал её по плечу.       Зал безмолвствовал.       И слушая эту безумную тишину, Грейнджер изо всех сил прижимала папку к груди. Просто, чтобы никто не услышал её сердце, бьющее в ушах, как колокольный набат...       «Боже. Ты бредишь, Гермиона!» – мысленно одёрнула она себя, скромно желая только одного – испариться.       Из этого зала. Из Министерства. Из мира вообще!        — Мисс Грейнджер? — раздражённый голос Кингсли вернул в жестокую реальность, а строгий взгляд Перси заставил сглотнуть мерзкий ком дикого страха.       Удивлённо моргнув; и ещё раз – Драко оторопело наблюдал, как Гермиона Грейнджер поднялась из свидетельской трибуны и покачнулась, будто ноги не желают ей подчиняться. Казалось, она уговаривала себя в правильности собственных действий, но всего через секунду понуро кивнула и, обогнув Поттера, спустилась вниз по пологим ступенькам.       Малфой пытался поймать её взгляд...       Зачем? Да тролль разберёт!       Поблагодарить без слов, или... Преободрить?       Но всё тщетно – Грейнджер шла к свидетельской кафедре, не поднимая взгляд от каменного пола. Словно боялась чего-то.       Или кого-то?       Нет. Это ерунда! Ведь Гермиона Грейнджер и страх – несовместимые вещи, так?       Она смелая. И сильная. В отличие от него, Драко.       И когда Гермиона неловко шлёпнула обложкой какой-то толстой папки по столешнице, занимая место за кафедрой, Малфой убедился в этом окончательно.       Он жадно смотрел, как Грейнджер с нарочитой гордостью подняла подбородок, воззрившись на Министра, и одновременно трусил.       Боялся того, о чём она может рассказать. И вместе с тем надеялся, что она раскроет всю правду.       Правду о Драко Малфое... Если б она её знала!        — Мисс Грейнджер, – деловито проговорил Министр. – Обязуетесь ли вы говорить только правду?        — Да, сэр, — поморщившись, она помассировала горло и, кашлянув, хрипло пробормотала: — Прошу прощения, Ваша честь, можно ли мне выпить стакан воды?        — Конечно, — кивнул Кингсли, бросив: — Перси, принесите свидетелю воды!       Подождав, пока Гермиона сделала маленький глоток из стакана, заботливо переданного Уизли-в-очках, Министр осведомился:        — Что ж, мы можем продолжить? — растерянно пробежав взглядом по лицам жадно воззрившихся на неё собравшихся, Гермиона слабо кивнула, неловко переступив с одной ноги на другую. — Итак, мисс Грейнджер, знаком ли вам подсудимый?       Всего один безразличный взгляд. Карих глаз... И Гермиона вновь смотрит то ли на Кингсли, то ли бегает зрачками по репортёрским лицам.        — Д-да… Я знаю всех обвиняемых в большей или меньшей степени, — Грейнджер повела плечом. – С Драко...       Тот на мгновение зажмурился, но ощутив строгий взгляд Перси Уизли, сразу нацепил маску невозмутимости.        – С Драко я знакома с самого первого курса Хогвартса, – продолжила Гермиона. – Мы учились на одном курсе, только на разных факультетах.        — Можете ли вы дать характеристику мистеру Малфою, как личности? — вскинув кустистую бровь, уточнил Кингсли.        — Конечно, — новый быстрый взгляд, успев поймать который, Драко дёрнул уголком губ, в подобии едкой улыбки.       «Надменный. Самодовольный. Урод», – прокатился голос Грейнджер в голове, и Малфой секунды не сомневался, что именно такую характеристику он и получит.        — Драко считался лучшим учеником своего факультета, – задумчиво произнесла Гермиона, нервно пощипывая страницу своей папки. – Никогда не вызывал нареканий по поведению, был на хорошем счету у преподавателей и отлично выполнял обязанности Старосты Школы.       Малфой закусил щёку изнутри, чтобы сдержать безумный смешок, и покосился в сторону свидетельской кафедры.       Конечно же это утверждение, отскачившее от зубов Грейнджер, словно заученный закон Голпалотта, было ложью. Но она и бровью не повела, посыпая его, Драко, блёстками!       Мерлин!.. И когда же она научилась так искусно врать?       Так, что даже он сам почти поверил в собственную непогрешимость.       Смех и слёзы, в общем.        — Насколько я понимаю, во время последнего курса обучения в Хогвартсе, вы так же были назначены Старостой Школы, — вновь быстро заглянув в материалы дела, монотонно проговорил Кингсли и, дождавшись настороженного кивка Гермионы, продолжил свою мысль: — Напомните, вы ведь не являетесь представительницей какой-либо чистокровной фамилии?       Явно не сдержавшись, Грейнджер фыркнула и непокорно встряхнула копной своих каштановых кудрей.       Малфой мысленно усмехнулся, ведь он знал наперёд, каким потоком речевых помоев облила бы Гермиона любого, осмелившегося задать подобный вопрос... Но, очевидно, здесь и сейчас, Грейнджер не предоставит подобного развлечения.       – Осмелюсь напомнить вам, Министр, – ядовито произнесла она, насилу сдерживая тон. – В прошлом году вся пресса и всё Министерство магии гудели о том, что я... – Гермиона запнулась но, вдохнув сквозь зубы, добавила: – Магглорождённая.       В зале поднялся шум: то здесь, то там раздавались тихие шепотки. Наверняка, достопочтенные господа сочли реплику свидетеля неуважительной...        — Памятуя последнее обстоятельство, – подняв руку в требование тишины, громко начал Кингсли. – Не могли бы вы, мисс Грейнджер, поведать Суду о том, как мистер Малфой относился лично к вам?       Министр не отводил испытующего взгляда от Драко.       Наверное, Кингсли, задавая этот вопрос, надеялся окончательно утопить Малфоя. Авроры не единожды упоминали, будто его, Драко, участь – пара пожизненных сроков в Азкабане, не считая уже честно заработанных двух за использование Непростительных заклятий.       Как хорошо, что ему, Малфою, плевать!       Он уже смирился. И ни Министр, ни полчища его верных псов не дождутся ни одной эмоции. Ни сегодня, ни когда-либо ещё!       А вот вопросительный взгляд Гермионы, всё ещё не обронившей ни слова в ответ на каверзный вопрос Кингсли, взволновал.       И рассыпался внутри головы ещё на миллион вопросов!       Неужто впервые на его памяти Грейнджер поставили в тупик вполне лёгким вопросом?       Или... Боже! Она не знает, что ответить?       Можно ведь просто сказать правду...       И вдруг, Драко понял. Едва не расплывшись в наитупейшей улыбке, продемонстрировав которую, дескредетировал бы себя навсегда...       Этим взглядом, Гермиона как бы спрашивала разрешения.       Вот так наивно. Да и глупо, наверное.       А Малфой попросту не мог оторвать взгляда от её глаз, за карими радужками которых плескался страх. Наверняка, она до оторопи боялась раскрыть чугунную завесу тайны. Их общей.       Боялась позора, завтрашних статей в Пророке... Мерлин, боялась даже его благодарности!       В этом был свой резон.       Это ему, Драко, плевать. Его-то жизнь закончена... А Грейнджер ещё предстоит жить в этом мире.       Но отчего-то она всё же пришла защитить его. Не смотря на то, что ей есть что терять.       Насилу оторвав взгляд от неё, Малфой как можно более незаметно качнул головой.       Пусть даже не думает ломать свою жизнь!       Вдруг, краем глаза он заметил, как Гермиона одними губами шепнула: «Прости» – и, с неприязнью покосившись на Риту Скиттер, как ни в чём не бывало проговорила:       – Это достаточно долгая история, господин Министр... Я могу освятить её вкратце.       – Уверяю вас, мисс Грейнджер, Визенгамот располагает достаточными количеством времени, дабы выслушать все свидетельства, – Кингсли кивнул сначала стенографистке, затем Перси Уизли, и миролюбиво сообщил: – Мы готовы.       С лица Гермионы в секунду слетели все краски! И судя по тому, как нервно её пальцы цапнули стакан с водой, она — в отличие от полного состава Визенгамота и многочисленных репортёров — явно была «не готова».       С грохотом поставив стакан, Грейнджер опустила взгляд и, в течение нескольких секунд изучив носки своих туфель, раскрыла обложку своей подозрительно-толстой папки.        — Мисс Грейнджер, если вы не можете ничего рассказать, то суд вызовет другого свидетеля...        — Нет-нет, господин Министр… — пролепетала она, дёрнув уголком губ в подобии улыбки. — Сейчас… – Гермиона принялась суетливо переворачивать страницы, но в конце-концов захлопнула папку. – Прошу прощения, мне нужно собраться с мыслями. Видите ли, в моём плане показаний не записано ничего, касающегося вашего вопроса, — глубоко вздохнув, она неловко покрутила кольцо на пальце правой руки.       В Зале заседаний снова послышались недовольные шепотки.       Все, включая Поттера и Уизли, сверлили нетерпеливыми взглядами Грейнджер. Которая с каждой новой секундой бледнела и пыталась, но никак не способна была взять себя в руки.