***
Потрескивание свечного огонька и едва слышное дыхание матери — вот и всё, что можно было различить в могильной тишине тюремного коридора. Разглядывая восковые слёзы, скользившие вниз от сгорающего фитиля к подсвечнику, Драко отчаянно соображал, с чего бы начать ставший уже традицией вечерний разговор. Чем ближе был первый день слушания их дела, тем чаще он чувствовал, как сердце сжимается в жалкий комок от ледяного страха, а лёгкие будто бы покрываются изнутри колючим инеем всё больше при каждом вдохе. Конечно, причина этого странного состояния могла быть гораздо более прозаична: в Азкабане всегда стоял дикий холод, вследствие постоянного дежурства дементоров. — Мам… Завтра всё решится, — пробормотал Драко и, выдохнув облачко пара, обречённо добавил: — Я возьму всё на себя. Поймав жалостливо-понимающий взгляд Нарциссы, Малфой мысленно сжался: мать была олицетворением его надежды, оставшейся ещё на самом дне истерзанного сознания, а теперь, молча жалела его. И это могло значить только одно — даже она не верит в то, что завтрашний день принесёт хоть какое-то облегчение. — Какой же ты наивный, — укоризненно покачала головой Нарцисса. — Что ты имел в виду? — печально усмехнулась она. — Я возьму папину вину на себя, — прямо глядя в полные беспокойства материнские глаза, шепнул Драко. — Ему грозит казнь, и если я признаюсь в его преступлениях, то… В общем его отпустят, а мне… Честно говоря, мам, мне не нужна свобода. Да и жизнь не нужна... — глубоко вздохнув, он скорбно резюмировал: — Я буду счастлив, если отца заберут в Мунго. Ему требуется лечение, а не пожизненный срок или казнь. Округлившиеся голубые глаза матери дали понять: произнесённое им — полная чушь, но, тем не менее, почему-то отчаянно хотелось верить, что он вполне может спасти родителей, пусть даже ценой собственной никчёмной жизни. — Неужто ты действительно думаешь, что коллегия Визенгамота не предпримет меры для правдивости показаний? — растерянно покачала головой Нарцисса. — Ты и впрямь считаешь, что сможешь перехитрить суд? — она горько усмехнулась и уточнила: — К тому же, какую вину ты хочешь возложить на свои плечи? Люциус вступил в ряды Пожирателей смерти задолго до твоего рождения и, поверь мне, сынок, успел натворить такого, за что вполне заслуженно находится здесь. — Но что же делать? — задыхаясь от досады, беспомощно шепнул Малфой, чувствуя, как в душе вновь морозно похолодело от подступающей паники. — В лучшем случае отцу дадут пожизненное... Это нужно предотвратить! Он болен, мама! И он всё осознал… С сожалением наблюдая за сыном, состояние которого можно было бы назвать паническим, Нарцисса печально покачала головой, заметив, как Драко запустил нервно подрагивающие пальцы в свои платиновые волосы. Он вёл себя подобным образом тогда, когда не видел решительно никакого выхода из сложившейся ситуации. Она чувствовала, что, кроме благополучия свихнувшегося Люциуса, сына до крайней степени волнует ещё что-то, совсем не касающееся семьи. Неизвестно, дементоры ли, неслышно, но вполне осязаемо скользившие по тюремным коридорам, или собственная совесть, безжалостно напоминавшая миссис Малфой о преступном бездействии последних лет, были виной воспоминания, мучившего её каждый Мерлинов день в этом жутком месте. Воспоминания, которое можно было бы назвать самым тяжёлым, о самом жутком событии, случившегося в доме Нарциссы в середине апреля. Тогда её несчастный сын вёл себя почти таким же образом, чувствуя невыносимую жалость к своим однокурсникам, приведённым в Малфой-мэнор дежурившими в окрестных лесах егерями. Нарцисса помнила, как Драко ощутимо напрягся, когда ребят ввели в каминный зал, а увидев Поттера, лицо которого было изменено Жалящим заклятием, очень правдоподобно притворился, будто бы они не знакомы. Миссис Малфой сразу поняла: сын тщетно пытался спасти троих гриффиндорцев — и ему почти удалось, если бы в зал не зашла Беллатриса, с лёгкостью расколов маскировку и вдребезги разбив последнюю надежду Драко. Далее началась полная вакханалия: Белла заметила меч Гриффиндора в руках у одного из сопровождавших пленников егерей и, вовремя остановив Люциуса, вознамерившегося вызвать Тёмного Лорда, решила допросить девочку, приведённую вместе с Поттером. Дальнейших событий Нарцисса не видела, поскольку старшая сестрица, предварительно поубивав половину егерей, приказала Драко убрать тела из каминного зала, тот на удивление легко согласился, а миссис Малфой, заподозрив неладное, проследовала вслед за ним, чтобы проконтролировать и уберечь сына от необдуманных поступков. Выполнив поручение Беллатрисы, Драко, вопреки ожиданиям, не поспешил вернуться обратно, а нерешительно остановился в прилегающем к каминному залу коридоре. Мёртвая тишина давила, почти убивая звенящей напряжённостью, растворённой в тяжёлом воздухе. Прислонившись спиной к стене, Драко неотрывно оглядывал высокий свод потолка, явно напряжённо обдумывая, что предпринять, чтобы не допустить ещё нескольких убийств в родном доме. Наблюдая за сыном из-за угла, Нарцисса молила Мерлина, чтобы её единственный мальчик не натворил непоправимого, но в следующий миг из каминного зала раздался пронзительный, мученический крик. Вздрогнув от неожиданности, миссис Малфой сделала ужаснувшее предположение, что Белла пытает ту бедную девочку… Глухой, резкий звук заставил Нарциссу вновь взглянуть на сына, тот, очевидно осознав свою беспомощность в этой действительно патовой ситуации, несколько раз с силой ударил кулаком в каменную стену, а затем, с ожесточением размазав непрошеные слёзы по щекам, опустился на пол, вцепившись в собственные волосы. Когда ещё один душераздирающий визг прорезал тишину коридора, Драко поднял голову и, воровато оглядевшись по сторонам, шепнул: — Добби… Хлопок трансгрессии утонул в очередном крике несчастной девочки, а материализовавшийся в полутьме крохотный эльф, растерянно оглянувшись в сторону пронзительного звука, испуганно прижал уши к голове и, удивлённо воззрившись на прежнего хозяина, пропищал: — Молодой сэр звал меня? — Да, Добби… — скованно улыбнувшись сквозь слёзы, Драко резко схватил домовика за тонкие плечи и хрипло отчеканил: — Времени нет… Ты должен спасти Поттера и его друзей! — Но… Сэр Малфой, что Гарри Поттер делает у вас дома? — вытаращив свои зелёные глаза, растерянно пролепетал эльф. — Чёрт!.. Добби, я же сказал, у меня нет времени объяснять подробности! — он болезненно поморщился от нового визга, пронесшегося по коридору оглушительным эхом. — Послушай, — встряхнув запаниковавшего было домовика за плечи, Драко твёрдо проговорил: — Тёмный Лорд будет здесь с минуты на минуту, и если ты не перенесёшь их в безопасное место, война будет проиграна, понимаешь? — Да, — переступив с одной ноги на другую, заторможено кивнул эльф. — Начни с подземелья… Поттер и Уизли там, а потом… — Драко нервно вздохнул, — потом спасите её, — он стрельнул взглядом в ту сторону, с которой раздавались крики, — Грейнджер… я постараюсь помочь, чем только смогу, Добби, только вытащи их отсюда! — Прости сынок, но решать судьбу Люциуса в данной ситуации мы не вправе, — едва вернувшись в реальность из жуткого эпизода собственной памяти, сурово отрезала Нарцисса. Светло-серые глаза Драко воззрились на неё с полным непониманием. Тяжело вздохнув, миссис Малфой печально улыбнулась и, дотянувшись до руки сына, нежно погладила огрубевшую ладонь и мягко проговорила: — Ты так похож на отца… Только внешне. Ты, сынок, такой же красавец, каким был он в молодости... — добродушно улыбнувшись, она продолжила: — Вот только сердце у тебя Блэковское. И душа такая же храбрая и самоотверженная, — горько всхлипнув, Нарцисса добавила: — и безрассудная… Сириус был таким же… Ледяная изморось мурашек пробежала по коже миссис Малфой, когда перед внутренним взором, будто наяву, встало расплывшееся в проказливой улыбке задорное лицо погибшего кузена. Насилу отогнав от себя болезненное воспоминание об озорном взгляде синих глаз двоюродного брата, Нарцисса грустно прошептала: — Сынок, прошу тебя, будь благоразумен, хотя бы ради собственной жизни… Надеюсь, мне не нужно напоминать тебе о том, к чему привело Сириуса его сумасбродство? — Нет, — тихо отозвался Драко, — я прекрасно помню, — он скорбно кивнул, явно придя к какому-то решению. — Хорошо, я не стану врать судьям. Расскажу только то, что было в действительности. — Слава Мерлину, — облегчённо выдохнула Нарцисса, мысленно возблагодарив всех богов за то, что ей удалось переубедить этого упрямца. — Но, знаешь, думаю, ты хотел обсудить со мной не только горькую долю Люциуса, — заметив, как светлые брови сына удивлённо поднялись после высказанной фразы, миссис Малфой тепло усмехнулась тому, что попала в точку: Драко и впрямь беспокоило ещё что-то, причём странное волнение преследовало его постоянно, по крайней мере, в последний год до того, как попасть в Азкабан. — Ты права, — поразившись дикой интуиции матери, кивнул Драко. Подозрительно сощурившись, он уточнил: — Откуда такие уверенные предположения? Если бы ему задали вопрос о том, кто из всех окружающих его людей является самым близким, Драко, не задумываясь, ответил — мать. Нарцисса всегда была настолько близка ему, что отец, по достижении сыном двенадцатилетнего возраста, делал всё, чтобы сократить их общение к минимуму. Конечно, все предпринятые попытки разорвать эту почти магическую связь потерпели полный крах: Драко всё равно больше собственной жизни любил мать, тянулся к ней и искал любой повод, чтобы поговорить с ней, пытался поддержать её, невзирая на какие-то идиотские, надуманные устои, принятые в аристократических кругах. — По старинному преданию, все женщины, рождённые под фамилией Блэк обладают незаурядными способностями к прорицанию, — пожав плечами, проинформировала Нарцисса, — поэтому, моё «пророчество» о том, что нас оправдают, вполне может сбыться. Кроме всего прочего, Драко, если ты, конечно, не забыл, я — всё ещё твоя мать, и в прямом смысле чувствую твоё беспокойство… «Как же помочь тебе, сынок?» — мысленно закончила Нарцисса, вновь осторожно перебирая холодные пальцы Драко в своей руке. За очень долгое время она привыкла задавать именно такие безмолвные вопросы. В высшем обществе не было принято, чтобы «леди Малфой» или любая другая «леди» лишний раз открывала рот: поэтому привычка молчать намертво вжилась в душу Нарциссы, став почти вторым характером. — Скажи, — несмело глянув на мать, тихо пробормотал Драко, — ты простила бы меня, если б я выбрал другую сторону? Вскинув брови, Нарцисса потупилась на сына. Осознав, что, должно быть, неверно сформулировал мысль, Малфой пояснил: — Если бы я, скажем, вступил в Орден Феникса, наплевав на свою ответственность перед Тёмным Лордом, ты бы простила?.. Растерянно моргнув, Нарцисса перевела взгляд на крохотный огонёк, плясавший на кончике свечки. Она всегда знала, что душа сына гораздо добрее и не в пример храбрее, чем у Люциуса, но всегда надеялась, что Драко не станет задавать ей такой сложный по всем параметрам вопрос, полностью выбивший её из колеи. — Ты и впрямь слишком похож на своего дядюшку, — печально вздохнув, задумчиво протянула Нарцисса, подняв взгляд на Драко. — Честно говоря, я не вижу причин, по которым тебе следовало бы вступать в подобную организацию… — она растерянно развела руками. — Мам… Судя по тому, что я нахожусь здесь, а не в поместье, наверное, я уже сделал выбор, — иронично заметил Драко. — Этот вопрос я задал лишь затем, чтобы понять, действительно ли год назад у меня не было возможности сделать по-настоящему свой выбор. Ты бы поддержала меня, если б я отказался принять Метку? Если бы я саботировал выполнение задания Волдеморта? Ты простила бы мне всё это, как прощала отца долгие двадцать лет? Встретившись с таким же, как и её полным надежды, взглядом серых глаз сына, Нарцисса вдруг поняла одну простую, вполне ожидаемую вещь: дело не в Блэковском безрассудстве и даже не в юношеском максимализме, присущем Драко. Мягко улыбнувшись, миссис Малфой кивнула вместо ответа и проговорила: — Если б я не знала тебя, сынок, то предположила бы, что в тебе взыграло чувство справедливости, — Нарцисса вновь усмехнулась, — но я уверена, что в твоих метаниях виноваты не эфемерные идеалы света и добра. Готова поставить… ну, скажем, огарок свечи на то, что в этом замешана девушка! — И откуда тебе всё известно? — упрямо встряхнув волосами, недовольно буркнул Малфой. — Да, дело в этом, — проследив, как выражение лица матери приобрело признаки крайней заинтересованности, Драко поспешил объяснить: — Её имя пока останется тайной, хорошо? Ты всё узнаешь после приговора, и, если она, эта девушка, простит меня, то, вполне возможно, я познакомлю вас. Малфой не верил в собственные слова, ведь в душе всё ещё свежо было воспоминание о том, как мерзко он поступил с девушкой, которую любил всем своим изорванным сердцем. Успокаивало лишь одно: очевидно, мать удовлетворилась подобным ответом. — Хорошо, но, кажется, я догадываюсь, что это за девочка, — хитро сощурившись, таинственно шепнула Нарцисса. — Ну, и кто же? — полностью скопировав её тон, уточнил Драко, проследив, как бледные губы матери изогнулись в хитрющей улыбке, а в глазах зажглись бесчисленные искры озорства. Он был готов поспорить на что угодно: Нарцисса совершенно точно даже и представить не может масштаба разрушений произошедших в его душе за последние два года, как не имеет даже малейшего понятия о том, кто устроил подобный погром. — О, дорогой, ну мы ведь договорились после приговора, помнишь? — тихонько хихикнула Нарцисса. — Спокойной ночи, сынок, — затушив огонёк на кончике свечи, проговорила она и, поднявшись с каменного пола, скрылась в глубине своей камеры.ГЛАВА 2. Часть 1
13 октября 2016 г. в 20:01
25 сентября 1998 года
Шесть похожих друг на друга дней пронеслись с оглушительной скоростью, так быстро, что Гермиона, всю себя посвятившая выстраиванию тактики дачи показаний на судебном процессе, не замечала течения времени.
Зачем она занималась этим?
Грейнджер не знала, но иногда, поздним вечером задавая себе этот вопрос, несмело предполагала, что всему виной её повышенное чувство справедливости: ведь Нарцисса с Драко и впрямь не совершали никаких тяжелых преступлений, за исключением молчаливого согласия с позицией главы семейства.
Обсуждая с Гарри те многочисленные детали, которых она не помнила, Гермиона удивлялась ещё сильнее, чем собственной внезапной работоспособности: выходило, что Малфой-младший действительно спас их!
Верилось в это с трудом, но Поттер раскрывал слишком интересные и — что немаловажно — играющие на руку Нарциссе с Драко факты. Один пересказ свидетельских показаний Аберфорта Дамблдора на стадии предварительного расследования поверг Грейнджер в полный ступор, продолжавшийся несколько минут.
Выяснилось, что Гермиона, как впрочем, и Гарри с Роном, категорически неверно увидели ту страшную сцену в Малфой-мэноре: оказалось, что Добби, прибывший спасти их, был вызван своим прежним хозяином — Драко. По крайней мере, мистер Дамблдор весьма уверенно говорил об этом, а ведь трактирщик — единственный из незаинтересованных свидетелей, оставшийся в живых после Войны.
Подобные пересказанные Гарри факты, поначалу попросту не укладывались в голове у Гермионы, но когда друг подкрепил всё это тем, что лично помнил, как Драко вполне добровольно отдал свою волшебную палочку, лишь изобразив видимость борьбы, ей пришлось признать основательность собственного выступления в суде: лучшему другу и впрямь незачем что-то придумывать или раскрашивать те жуткие события в яркие цвета. Особенно, если брать во внимание крепкую вражду Гарри с Малфоем в школьные годы.