The price of choice

***

26 сентября 1998 года       Почтенный дом номер 12 по площади Гриммо встретил троих друзей пахнущей вековой пылью тишиной в мрачной прихожей.       Щелчок замка входной двери прозвучал, как смертный приговор, а скрип паркетных досок под тяжёлыми шагами Рона, раздавшийся за спиной, заставил Гермиону внутренне сжаться от той жуткой, похожей на расплавленный свинец, тяжёлой паники, безжалостно вскипевшей в груди, слева, там, где у нормальных людей должно быть сердце.       Огоньки сотен свечей, расставленных в пыльной хрустальной люстре, повинуясь мановению волшебной палочки Гарри, одновременно осветили просторную, старомодно обставленную гостиную, но не сняли общего напряжения, а жестокий, жутко тяжёлый взгляд Рона, осязаемо прожигавший затылок, только преумножил дикий страх Грейнджер перед неприятным, но вполне ожидаемым объяснением.       Обречённо покосившись в сторону Поттера, ставившего чайник на конфорку плиты, девушка порывисто вдохнула и, борясь с новым приступом нервной тошноты, сбивчиво шепнула:        — Рон, я…        — Как ты могла? — угрожающе тихим рычанием перебил тот. Яростно всплеснув руками, Рон стремительным шагом прошёл к подруге и, буквально нависнув над ней, впился ещё более ужасающим взглядом в растерянное лицо девушки, повторив: — Как ты могла, Гермиона?!       Два года назад, когда вся эта идиотская история с Малфоем только начиналась, Грейнджер думала обо всем этом и приходила к жуткому выводу: рано или поздно ей придётся признаться друзьям. И эта мысль тысячей морозных мурашек пробегала по её коже, побуждая давиться омерзением к самой себе, стыдливо жмуриться, в попытке отогнать от себя этот жуткий морок.       Сейчас, онм вынуждена была признать: все те совсем не оптимистичные рассуждения и многочисленные представления этой ужасной сцены сбылись с точностью, до мельчайших деталей.       Хотелось, чтобы всё это чёртово происходящее оказалось кошмарным сном или какой-то изощренной, больше похожей на психологическую пытку, галлюцинацию — но только не правдой.       Грейнджер отдала бы всё, что только имела, лишь бы не видеть жестокий взгляд Рона, с безжалостной яростью буравящий её лицо!       Хотелось по-детски зажмуриться, а через миг блаженной тьмы увидеть, что всё хорошо, и никто не злится на неё, никто не считает её предательницей, за сроком давности превратившейся в наглую обманщицу…       Но не сбылось.       Насилу подняв веки, девушка вновь увидела то же, что и секунду назад: голубые, такие родные глаза друга, на самом дне которых жестоко плескалась огненная, невыносимая злость.       Будто бы специально губы задрожали, а по щекам предательски покатились слёзы. Вцепившись умоляющим взглядом в искаженные яростью, знакомые с детства черты, Гермиона напряжённо сглотнула и, тщетно борясь с истерическим спазмом, намертво сковавшим горло, прохрипела:        — Рон… всё не так… — рыжие брови парня взлетели в изумлении, а губы сложились в непримиримо-тонкую полоску, — Я… и он… Мы не… Мерлин… Всё не так, как ты думаешь!        — А как, чёрт возьми?! — взревел Рон, грубо стиснув плечи подруги. Сильно встряхнув рыдающую девушку, он вновь вскрикнул: — Как?!        — Остынь, приятель! — резко хлопнув того по спине, вполне вовремя вклинился Поттер. Отцепив лучшего друга от надсадно всхлипывающей Грейнджер, Гарри встал между ними и, поочередно смерив ребят примирительным взглядом, проговорил: — Думаю, нужно закрыть эту тему, — опасливо покосившись на покрасневшего от захлестнувшей того злости Рона, он продолжил: — Мы ведь не знаем и половины истории, так? — в ответ, Гермиона почти незаметно кивнула.        — Я могу допустить, что ты, — просверлив подругу удушающе-тяжёлым взглядом, сквозь зубы процедил Уизли, — таким… экстравагантным способом вытаскивала информацию из хорька, — проигнорировав предупреждающий тычок Поттера, Рон брезгливо поморщился и, подозрительно сощурившись, продолжил: — Но в таком случае, почему ты и словом не обмолвилась обо всем этом?! — он опять сорвался на крик, очевидно не выдержав кипевшей в нём ярости.       Вновь надсадно всхлипнув, Грейнджер сорвалась с места и, панически всплеснув руками, взвизгнула:        — Ты ничего не знаешь! — нервно пройдя туда-обратно по гостиной, девушка, на миг задумавшись, неловко закусила губу, и воскликнула: — Чёрт подери, ты и впрямь полагаешь, что все эти годы я горела желанием рассказать об этом во всеуслышание?! — остановившись у широкого красного кресла, Гермиона обессиленно рухнула в него. Закрыв ладонями заплаканное лицо, она обречённо покачала головой и глухо пробормотала: — Я тысячу раз прокляла себя за это… И никогда, слышишь, Рон?! Я никогда даже на секунду не вспомнила бы об этой самой огромной ошибке в моей жизни, если б Малфой не признал свою вину…       В помещении повисла зловещая тишина, прерываемая лишь шумным, сбивчивым дыханием Уизли, да горестными всхлипами Грейнджер забравшейся с ногами в кресло.       Оценив жуткую обстановку, Гарри укоризненно покосился в сторону друга и, сделав несколько шагов к подруге, опустился на подлокотник. В ласково-успокоительном жесте погладив безутешно рыдавшую девушку по подрагивающему плечу, он произнёс:        — Гермиона, ты молодец, что рассказала, — она замерла, на миг отняв ладони от лица. — Ты такая храбрая, я бы побоялся рассказать о подобном…        — Да какое тебе дело до этого чёртова хорька?! — вновь взревел Рон, угрожающе двинувшись в сторону кресла. — Посадят и посадят! Я буду двумя руками «за», если мерзавца приговорят ко вполне заслуженному Поцелую! — сжав ладони в кулаки, злобно выплюнул он.        — Мне?! Нет, мне не всё равно! — ожесточенно размазав слёзы по бледным щекам, снова взвизгнула Грейнджер, резко подскочив на ноги. Сократив расстояние с Уизли до минимума, она гордо вскинула острый подбородок и, воинственно сверкнув глазами, отчеканила: — Он не совершал ничего, в чём его обвиняют!        — Погоди-ка, — склонившись к лицу Гермионы, Рон жестоко сощурился, а после короткой паузы, издевательски усмехнулся и угрожающе тихо уточнил: — Ты же не хочешь сказать, что втюрилась в ублюдка после какого-то недопоцедуя?        — Дружище…        — Нет! — выпалила Гермиона, краем глаза заметив, как Гарри, тщетным призывом попытавшийся остановить новую стычку осторожно двигается к ним. — Не влюбилась! И эти поцелуи… Знаешь, что?! Они были прекрасны! — едко бросила девушка, смело глядя в округлившиеся глаза своего друга.        — Врёшь… — шумно выдохнул Рон, снова немилосердно-резко встряхнув Гермиону, будто бы пытаясь выбить из той душу. — Ты врёшь, чёрт тебя дери!!! — дикая ярость судорогой свела его лицо, а пальцы сильных рук больно впились в тонкие девичьи плечи. — Ты любишь его до сих пор!        — Перестань, чёрт! — насилу оторвав друга от Гермионы, воскликнул Гарри. — Что ты творишь, Рон? — резко оттолкнув парня к обеденному столу, Поттер напряжённо воззрился в будто бы совсем чужие, ослеплённые бешенством голубые глаза Уизли.        — Знаете, что? — переведя неприязненный взгляд с дрожащей подруги на лучшего друга, ощерился Рон. — Я не понимаю, что здесь происходит! И… пожалуй, — он нервно вздохнул в бесполезной попытке успокоиться.       Последний раз, но уже с сожалением и страшным разочарованием взглянув на тихо плакавшую Гермиону, Рон торопливо пересёк гостиную, буркнув: — До завтра.        Тяжёлый грохот захлопнувшейся входной двери и последующий резкий хлопок трансгрессии возвестил оставшихся в просторной гостиной дома номер 12 по площади Гриммо о том, что, как и почти год назад, Рон сдался, ретировавшись в самый неподходящий момент.       Мученически простонав, Гермиона опустилась на паркет и, подтянув к себе колени, снова разразилась надсадными рыданиями.       Раздражённо покосившись в широкое окно, Гарри обречённо вздохнул, чувствуя чёртово дежавю: как и год назад, лучший друг, ни на минуту не задумавшись, сбежал, оставив Поттера наедине с убивавшейся горем подругой.       Второй такой идиотский поступок Рона превратился уже в традицию, а посему — стоит ли доверять этому человеку вообще?       Гарри понятия не имел, как и не знал, что ему стоит предпринять! Решив прислушаться к интуиции, Поттер опустился рядом с Гермионой на пол и, бросив короткий взгляд в её сторону, прошептал:        — Не стóит так убиваться, — ответом ему был лишь новый надсадный всхлип. — Я не собираюсь оправдывать Рона, но знаешь, может быть мне и кажется, но причина его поведения в том… Ну, понимаешь, все те два месяца, когда ты была в Австралии, он ждал тебя… — она резко обернулась, до боли закусив нижнюю губу. — Гермиона, наверное, он надеялся, что вы будете вместе после всего… этого. А твои показания сломали все его планы… — неопределённо пожав плечами, резюмировал Поттер.        — Я знала, к чему это приведёт, — пусто изучив носки своих туфель, хрипло пролепетала Гермиона, — И я могу понять Рона: к такому он точно не был готов… и мне очень жаль, что пришлось расстроить его, — горестно шмыгнув носом, она горько продолжила: — Но шокировать общественность не было моей целью: Драко не заслужил заключения… Правда, Гарри. Я просто хочу, чтобы он вернулся к нормальной жизни, которую он и впрямь заслужил, — тяжело вздохнув, Грейнджер поднялась на ноги и, опустившись в любимое кресло, добавила: — Он вполне хороший парень, хоть и вёл себя, как порядочная сволочь, конечно…        — У меня те же цели… — встав с пола, Гарри прошёл вслед за ней. — Признаюсь, я тоже слегка удивлён, — он усмехнулся, когда тёмные брови подруги изогнулись в изумлении, — Тем не менее, после того, что я услышал в зале заседаний, всё встало на свои места! — азартно, словно детективный экстаз захлестнул его с головой, улыбнулся Гарри подруге и, ободряюще погладив её по плечу, шепнул: — Всё будет хорошо, Гермиона. Рано или поздно, так или иначе, но всё успокоится.       Прижав подругу к себе и успокаивающе гладя по её длинным вьющимся волосам, под тихие девичьи всхлипы Поттер мысленно рассуждал о том, что его подозрения, касательно Малфоя полностью подтвердились: сегодня в зале заседаний Гарри внимательно следил за своим школьным врагом и, как и ожидалось, вновь заметил, как тот смотрел на Грейнджер.       За неподдельным удивлением, ясно читавшемся в лице Драко, крылась ещё одна деталь: его светло-серые глаза казались мёртвыми, пустыми, как стекло, ровно до того момента, пока Кингсли не назвал имя первого свидетеля защиты. С той самой секунды, взгляд Малфоя поменялся.       Поттер бы не описал словами всё то, что он смог заметить, но мог бы сказать лишь одно: так смотрят на того человека, которого любят всем своим сердцем, всей душой. Гарри мог бы поклясться: в тот момент, он видел не осунувшегося подсудимого в заношенной тюремной робе, а того, старого-доброго Малфоя, только может быть чуть добрее и уж точно намного человечнее.       Того самого Драко Малфоя, которого Поттер упорно не хотел замечать в школе и тот взгляд, полный обожания, какого-то благоговения, и огромной долей дикой ревности, с которой Малфой следил за Гермионой танцующей в объятиях Виктора Крама на Святочном балу, во время четвёртого курса.       Тогда Гарри рассудил, что Драко просто недоумевал при виде всемирно известного ловца в компании «грязнокровки», и когда начало рассказа Гермионы повергло в шок добрую половину присутствующих в зале заседаний, Поттер был совсем не удивлен и даже не чувствовал в себе ни злости, ни ярости на подругу, потому что всё для него вдруг встало на свои места.       И, вне сомнений, Грейнджер могла полюбить Малфоя, ведь тот на шестом курсе и впрямь изменился почти до неузнаваемости. И скорее всего, Гермиона сначала всем сердцем пожалела несчастного, подневольного парня, а уже потом — полюбила, точно так же — всей душой.       Вопрос, почему в таком случае они не вместе, вполне понятен, но — Гарри был уверен на все сто процентов — Гермиона до сих пор любит того Драко, которого знала только она, и не признаёт этого только из гриффиндорской гордости.        — Спасибо тебе, — глухо пробормотала она.        — Мерлин, Гермиона, ну я же твой друг! — добродушно улыбнувшись, парень чмокнул её в кудрявую макушку. — Неужели ты хоть на секунду сомневалась в том, что я приму любое твое решение, пусть даже странное, подобное тем диким поцелуям с Малфоем? — вскинув бровь, ехидно добавил он.        — Ну ты и придурок, Поттер! — сквозь слёзы хихикнула Гермиона, а затем, прыснув, она ощутимо ткнула друга в бок.        — О, ну конечно, куда же мне до… — начал было Гарри, но в миг окаменевшее лицо Гермионы, заставило его заткнуться.       Порядком запаниковав из-за, вне сомнений, ожидавшего его нового потока горьких слов и таких же горьких слёз, Поттер вновь крепко обнял подругу, прошептав:        — Всё будет хорошо, Гермиона… Стоит только очень сильно захотеть.