The price of choice

      5 июня 1997 года       Всполохи изумрудного пламени ревели за спиной, а Драко поразился тишине, стоявшей в просторном каминном зале. Мерлин, если бы Метка не жгла предплечье так сильно, то он мог бы поклясться чем угодно, что и здесь, в огромном особняке, все умерли: дом казался до дрожи чужим, будто бы необитаемым, даже если взять во внимание натёртые до блеска мраморные полы и множество крохотных огоньков свечей, зажжённых в исполинской хрустальной люстре.       Вопреки обыкновению, ни один из многочисленных эльфов не встретил его, а это ещё раз подтверждало совсем неоптимистичный, всячески отрицаемый, но всё же являвшийся данностью факт: в поместье прибыл тот, кто провозгласил себя Хозяином не только домовиков, но и всех обитателей этого роскошного особняка. Хотя, приходилось признать: между тем, что осталось от семьи Малфоев и домашними эльфами теперь почти не осталось принципиальной разницы, разве что в благосклонно предоставленной возможности иметь при себе волшебные палочки и, пожалуй, существовать.       Каждый раз, когда подобные совершенно не радостные, но отражающие всю безвыходность ситуации, в которую чёртово змееподобное чудовище загнало всю его семью (а главным образом — беззащитную мать), мысли приходили в голову, Малфой чувствовал, как в жилах стынет кровь от дикого гнева и непреодолимой, почти неконтролируемо-злобной необходимости отомстить. Удушить ублюдка... Несмотря на то, что после даже самой отчаянной попытки сделать что-нибудь в подобном ключе, Драко стопроценто будет убит... И даже не обязательно Тёмным Лордом: вполне возможно, чёртов Повелитель заставит сделать это кого-то из его, Малфоя родственников, и если в готовности Беллатрисы предпринять любые действия лишь бы угодить Волдеморту Драко не сомневался ни секунды, то способность Нарциссы убить единственного сына могла вызвать лишь горький смех… Конечно же она не сможет, и за это смерть, как расплата за неповиновение, постигнет и её.       Единственный шанс, осуществить всё задуманное, Малфой видел лишь в том, чтобы обмануть Тёмного лорда и, как назло, именно сейчас голову просто разрывало от заведомо провальных идей, каким образом всё это провернуть, на случай, если Феликс Фелицис подведёт в самый ответственный момент. Торопливо следуя по широким ступенькам лестницы, Малфой судорожно вспоминал уроки Беллатрисы, всё прошлое лето бившейся с ним, безуспешно пытаясь обучить окклюменции. К сожалению, Драко был настолько глуп, что оставил не желавшую даваться практику, да и, к своему стыду, за девять месяцев учебного года порядком забыл все тётушкины наставления... И наверное, Беллатриса предпочла бы сейчас иметь в племянниках не бездаря, всё ещё с гордостью носившего фамилию Малфой, а скромную, знающую и помнящую всё на свете отличницу Грейнджер… Конечно же только в порядке исключительности конкретно этого случая.       Быстро глянув на циферблат наручных часов, Драко ахнул: стрелки показывали всего час ночи, когда он стоял перед высокими резными дверьми, скрывавшими за собой Большую столовую. Странно, ему почему-то казалось, будто за идиотскими истериками, мельтешащими перебежками по зловеще пустым коридорам Хогвартса и душеспасительной беседой со Снейпом прошла как минимум добрая половина ночи...       Изучая знакомые с самого раннего детства узоры, вырезанные в дорогом дереве, Малфой буквально заставил себя выбросить из головы все мысли и, смутно припомнив рекомендации Беллатрисы, подавил в себе лишние эмоции, когда двойные двери перед ним распахнулись, открыв вид на всех собравшихся за длинным столом.       Шагнув через порог, Драко невольно отметил про себя, что в столовой как минимум в половину больше человек, чем обычно, что могло означать лишь одно: авантюрный план Волдеморта по организации побега остававшихся в Азкабане Пожирателей смерти каким-то волшебным образом удался. Скользнув быстрым взглядом по лицам присутствующих, Малфой столкнулся с пустыми, словно бездушные стекляшки серыми глазами человека, сидевшего рядом с Нарциссой.       Люциус...       Чёрт подери, он ведь должен валяться в её ногах, вымаливая прощения за то, во что по его вине превратилась их семья! За всё, что он натворил, а этот чёртов… Люциус как ни в чём не бывало уселся рядом с той, чьего волоса не заслужил бы даже если сделался святым на сто тысяч лет вперёд!       Против воли, ладони сжались в кулаки от дикой неприязни к собственному отцу... В этот момент отомстить или хотя бы наказать Люциуса казалось даже важнее окончательного прекращения существования уродливой змееголовой твари, вольготно расположившейся во главе стола, в обитом тёмно-серебристой парчой кресле его, Драко, прапрадеда!        — О, сэр Малфой, — насмешливые нотки в высоком голосе, выкручивая барабанные перепонки, полоснули слух, как отлично заточенная опасная бритва.       На миг, Драко показалось, что этот чёртов голос звучит исключительно в его голове, но подобострастный вздох Беллатрисы, когда говоривший поднялся из-за стола, уверил в обратном: всё это страшная реальность. Такая же неотвратимая, как и опасность, веявшая от этого, с позволения сказать, человека…        — Признаться, — обогнув угол стола, Тёмный лорд двинулся прямиком к Малфою, — я не ожидал, что ты, Драко, всё-таки снизойдешь до визита в родной дом, — ядовито заключил он, вытянув волшебную палочку откуда-то из глубины складок своей чёрной мантии.       Чувствуя, будто всё изнутри сковало толстым слоем льда, Малфой брезгливо наблюдал, как грязные бледные ступни самого страшного волшебника всех времен и народов с псевдо-вальяжной скоростью шагают по начищенным до зеркального блеска мраморным плитам его, Драко, чёрт подери, пола, и как вслед за своим хозяином с тихим шорохом точно так же неторопливо ползёт огромная змея.        — Доброй ночи, мой лорд, — подавив подошедшую к горлу тошноту, пролепетал Драко, когда этот самый самозваный лорд был в нескольких шагах от него.       По коже медленно поползли морозные мурашки, и Малфой изо всех сил старался не смотреть чёртову чудовищу в глаза, но тщетно: скорее всего, Волдеморт сумел-таки воздействовать на его волю, и Драко поднял взгляд от пола.       Сердце Малфоя, будто бы совсем позабыв о своей главной функции, остановилось, когда безгубый рот Тёмного лорда ощерился в какой-то совершенно жуткой усмешке, обнажив неровные жёлтые зубы. Ярко-красные глаза с вертикальными змеиными зрачками дьявольски пристально всматривались в лицо, а внезапно громкое шипение скользкой твари, вызвало дикий, по-настоящему оглушающий приступ страха, который Драко попытался скрыть, но, видимо, безуспешно, потому что в следующую секунду, долбанная змея встала на дыбы прямо за спиной своего хозяина.       С титаническим усилием заставив себя сохранить каменное выражение лица, Малфой почти апатично рассудил, что разверстая пасть с четырьмя до оторопи острыми ядовитыми зубами — должно быть, последнее, что смогут увидеть его глаза перед тем, как погаснуть навсегда.        — Ты опоздал, — прошелестел Волдеморт и, на миг отвлекшись от разглядывания и без того напуганного до смерти парня, погладил своё адское чудище по скользкой чешуе, прошипев что-то на Парселтанге*.       Сказать, что Драко невероятно полегчало, когда исполинская тварь наконец улеглась обратно на брюхо, значило бы промолчать. И если б не знакомое, пожалуй, всем чувство огромного облегчения, когда смертельная опасность отступила, Малфой наверное понял бы, что эта бездарная театральная постановка являлась всего-навсего отвлекающим манёвром, но Драко отчаянно хотелось верить в лучшее, хотя поводов для этого, признаться, находилось до смешного мало, а Лорд, тем временем, удовлетворенно продолжил:        — Ты боишься, — он снова абсолютно дьяволоподобно усмехнулся в расширившиеся от очередного приступа ужаса серые глаза, — а значит, тебе есть, что скрывать от меня, Драко, — его тихий, жестокий смешок утонул в общем лицемерном гоготе сидевших за столом Пожирателей.       Боковым зрением, Малфой успел заметить, что охотнее всех ржала безумная стерва Беллатриса, а вот родители, не отводя от него взволнованных взглядов, напротив, почему-то даже не усмехнулись. Даже для того, чтобы создать видимость солидарности своему Повелителю.       Впервые за всю свою короткую жизнь, Малфой заметил тревогу за него в холодных глазах отца и это по-своему обрадовало: пусть даже не в самый подходящий для этого момент, но Драко наконец почувствовал отцовскую любовь… В пору было бы посмеяться над своей глупой, и совсем уж нелепой сентиментальностью, если бы бледная кисть руки с длинными пальцами, до жути напоминавшая порядком переросшего белого паука не сжала палочку крепче, а безгубый уродливый рот не шепнул:        — Круцио!       Ослепительно-молниеносная вспышка света, оглушительный свист, похожий на звук рассекающей воздух плети.       Один короткий миг — и Драко почувствовал ужасающую, не сравнимую ни с чем, самую дичайшую в его жизни боль.       Казалось, будто заклятие с преувеличенно-садистским удовольствием выкручивало каждую, даже самую мелкую кость, взрывая каждую клеточку тела. И от этого не было, да и не могло быть никакого спасения, поскольку раб ослушался своего… Да не важно! Потому что всё его существо выло, орало, вымаливало пощады и, кажется, кто-то милосердный сжалился над несчастным, выключив звук. А вот глаза, словно по инерции, видели, как ненавистный недоносок, чье имя нельзя называть, вновь зашёлся своим диким, безумным смехом, когда Драко, не в силах больше стоять на ногах, рухнул на колени перед ним.       Хотелось визжать, как сумасшедшая девка, просить прощения, умолять прекратить это...       Прекратить!       Молить о смерти, лишь бы только всё это закончилось...       Навсегда.       Но голову сверлило какое-то упёрто-навязчивое убеждение, что Волдеморт попросту решил устроить очередное образцово-показательное выступление, в котором, по иронии судьбы, Малфой снова играл никчемную роль мальчика для битья.       Новый резкий взмах палочки и новая порция невыносимой боли.       Рухнув спиной на пол, Драко сжал зубы, лишь бы не издать даже малейшего звука. Боль была адской, но огромное, всепоглощающее желание, не доставлять уроду садистского удовольствия — как ни странно — было сильнее. Позвоночник изогнулся под каким-то диким углом под действием очередного пыточного заклятия, а пальцы с завидным упорством беспомощно скребли плиты пола, сдирая о камень ногти.       Рыжая девчонка с оборванной колдографии в кабинете профессора Снейпа больше не смеялась. Она как-то печально улыбнулась, заботливо маня Малфоя к себе, и он, чувствуя на языке металлический вкус собственной кристально-чистой крови, был готов подчиниться.       Ведь терпеть дикую, выворачивающую наизнанку вены боль было больше невозможно.       Внезапно перед глазами воцарилась пугающе пустая тьма, сердце замедлило ритм ударов, и даже невыносимая пытка так же неожиданно прекратилась.       Во второй раз за чёртовы самые длинные сутки в своей жизни, Драко наивно понадеялся на то, что Мерлин, в адрес которого он неоднократно плевал, услышал наконец молитвы простого мальчишки и решил забрать его в мир, где больше не будет ни боли, ни надежды, ни радости — только тлен, могильная тишина и смиренное спокойствие. Но следующие бесконечно долгие секунды показали — великий маг решил отплатить Малфою той же монетой: сердце вновь зашлось как сумасшедшее, а перед глазами поплыл один из эпизодов памяти.       Воздух пах осенью.       Драко всегда любил именно это время года за опавшие бордовые листья, которые можно было разбрасывать носками ботинок, бегая в саду Малфой-мэнора, за осеннее небо, отличавшееся какой-то особенной глубиной и за всё ещё тёплые дни, которые иногда можно было проводить с друзьями.       Раздался сухой треск ветки — миг — и он летит вниз с казавшейся просто огромной высоты, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, лишь бы не разбиться, ведь он единственный!.. Единственный наследник — он помнил об этом всегда. Вдруг разум, затуманенный паникой пронзило осознание: прямо под этим деревом есть до смешного внушительная куча опавшей листвы. Он ведь сам наблюдал утром из окна своей комнаты, как эльфы проводят уборку в саду! И надо же было так перетрусить?       С шорохом, разлетевшимся, казалось, повсюду, Драко приземлился в мягкую листву и, открыв глаза, вгляделся в глубокое, гипертрофировано-голубое небо над головой, большой кусок которого виднелся из-за крон полуголых деревьев.       Слева раздался беззаботный детский смех: приземлившись за секунду до Малфоя, Забини теперь до крайности заразительно хохотал, зачем-то забрасывая того сухой листвой. В миг переняв настроение лучшего друга, Драко тоже залился смехом, попытавшись вытащить запутавшиеся в волосах какие-то мелкие сухие ветки.       Не удивительно, ведь им всего лишь по десять лет отроду! Что может волновать в этом беззаботном возрасте?        — А я предупреждала вас, что это плохая затея! — раздался подчёркнуто наставительный голос. Аккуратно спустившись с дерева, с которого и упали так весело смеющиеся мальчишки, маленькая девочка поправила серебристую ленту, вплетённую в чёрную тугую косичку. — И вообще, Драко, на твоём месте я бы так не веселилась, — она вздёрнула носик, всем своим видом показывая абсолютное недовольство поведением ребят. — Миссис Малфой убьёт тебя, когда узнает, что ты порвал очередную новую мантию!       Опасливо переглянувшись, мальчики синхронно вздохнули: они оба и впрямь выглядели слишком помятыми, чтобы наскоро состряпать сколько-нибудь правдоподобную версию таинственной порчи одежды, которая хоть немного устроила бы родителей.        — Ох, Пэнс, — мученически протянул Блейз, с третьей попытки поднявшись на ноги из кучи листвы, — и умеешь же ты испортить всё веселье!        — Если вы, мальчики, называете весельем то, что, как последние болваны, уселись вдвоём на одну ветку, то… — она надменно приподняла подбородок, принципиально скрестив руки на груди, — то да, согласна. Но извиняться я не буду! Даже и не надейтесь! — девочка обиженно отвела взгляд своих по-кошачьи зелёных глаз. — И вообще, вы должны быть благ…        — Да ладно-ладно, Пэнс, — придирчиво оглядев разрыв плотной материи на своём плече, вздохнул Малфой, — ты права… Кажется, мы и правда полные олухи… — он покосился в сторону ошарашенного последним высказыванием Блейза и, во избежание продолжения ссоры, развёл руками, закатив глаза, как бы говоря: «Девчонки, что с них взять?».       Задорно блеснув озорными глазами, Забини усмехнулся только уголком губ и, незаметно подмигнув другу, наигранно разочарованно пробормотал:        — Так и что, значит мир? — Пэнси недовольно фыркнула, всё так же сверля взглядом лаковые бантики на носках своих туфелек. — Обнимемся? — совершенно неожиданно предложил он.        — Мне кажется, — начал Драко, коротко глянув на зардевшуюся девочку, — это не самая лучшая за…        — Конечно! — хлопнув в пухлые ладошки, воскликнула Пэнси. Гикнув, она подбежала и попыталась обнять сразу обоих мальчишек, но конечно же, вышло не совсем удачно: не удержавшись на ногах, они рухнули всё втроём в кучу сухих листьев.        — Ребята, — ощущая, как заходится сердце от совершенно детского, наивного счастья, выдохнул Драко, — вы лучшие!       Под общий весёлый, озорной смех, Малфой снова любовался кусочком нереально-голубого глубокого неба над головой, видневшиися из-за крон полуголых деревьев.       У него есть и, наверное, всегда будут настоящие друзья.       Это ли не магия?       Мир сузился в точку, размером с булавочную головку, а в ушах стоял раздражающий свист, с каждым новым вздохом делающийся всё громче и громче. Блаженная невесомость, даровавшая совершенную нечувствительность тела быстро завершилась, а в затуманенное, всё ещё гревшееся в осенних лучах воспоминания из детства сознание со стремительной скоростью вновь врезалась дикая, оглушающая боль. И перед глазами снова появилось уродливое, гадко ухмыляющееся змееподобное лицо. Лорд Волдеморт внимательно вгляделся в обескровленное пыткой лицо своего раба, а затем язвительно скривившись, шепнул что-то.       Навязчиво-жгучее желание удушить, уничтожить этого чёртова человека, не покидавшее Малфоя ни на секунду с того момента, как было произнесено Непростительное заклятие, вдруг рассеялось одновременно с болью: теперь, Драко не чувствовал ни рук, пальцы и ногти которых он, должно быть стер о каменные плиты пола, ни ног, каждую кость которых, казалось, разбило вдребезги невидимым молотом. Зрение вновь расфокусировалось, а холодный внутренний голос, совершенно точно не являвшийся его собственным, зловеще-насмешливо произнёс:        — Как мило!.. Неужто ты, Драко Малфой, тоже веришь в любовь?       Собрав все силы, которые только оставались где-то очень глубоко, в потайных отделах мозга, Драко шепнул:        — Да.       Он хотел добавить ещё, что любовь, неважно к друзьям, родителям или к девушке — единственная в мире вещь, ради которой стоит жить, но почему-то не смог. Очевидно, мысленному собеседнику попросту не были интересны его пространные рассуждения о добром и светлом. Наверное поэтому, этот самый внутренний голос с такой же холодной, но как показалось Малфою с нотками металла, интонацией приказал:        — Поднимайся!        По неизвестной причине, Драко отчётливо понимал, что этот ясный приказ невыполним — как ни странно, он прекрасно осознавал, что если подчинится и встанет на ноги, то со стопроцентной вероятностью рухнет обратно на пол в ту же секунду.        — Поднимайся, — настойчиво повторил голос.       И если б в этот самый момент Малфой мог бы ещё хоть о чём-то размышлять, то, наверное, понял, что бордово-красный туман, внезапно заполонивший всё сознание и скрутивший волю в ледяной узел — признак применённого к нему беспощадного заклятия Империус. И в пору было бы постараться закрыться от этого дикого воздействия на разум, но в душе, как и в измученном теле, не нашлось больше сил к сопротивлению.       В голове отчаянным набатом звенел лишь один вопрос: когда же будет использовано третье, последнее Непростительное заклинание, которое вспышкой изумрудного света заберёт его жизнь из уже неподвластного разуму тела? Когда же всё это закончится?        — Все видели? — встряхнув насилу поднявшегося с пола Драко за плечо, почти зычно провозгласил Волдеморт. В рядах Пожирателей послышались редкие шепотки. — Так произойдёт с каждым из вас, — зловеще продолжил Тёмный лорд, оглядывая своих слуг, — кто осмелится даже помыслить о том, чтобы проигнорировать мой призыв! — в просторном помещении воцарилась полная, пугающая тишина. — Люциус, забери своего сына, — с брезгливостью добавил он, всё так же держа Малфоя за рукав рубашки.       С места подорвалась Нарцисса, но Люциус, хрипло шикнув что-то похожее на: «Сиди!» — поднялся из-за стола и, пройдя через всю столовую навстречу сыну, почтительно (очевидно не в первый раз за эту ночь) кивнул Повелителю, а тот, вновь брезгливо сморщившись, оттолкнул Драко от себя.        — Вы так милосердны, милорд, — глупо улыбнувшись, подобострастно пролепетал Люциус.       Оказавшись в сомнительно приятных объятьях отца, Малфой вновь почувствовал дикую неприязнь, а приблизившись к своему месту возле матери, он испытал гораздо более сильное ощущение вины: она была готова принять смерть, в случае, если он, Драко, не явился бы на сегодняшнее собрание, а в итоге — Нарциссе пришлось лицезреть ещё худшее представление.       Тело гудело после пытки — видимо, Тёмный лорд снял Империус, а мать положила свою мягкую ладонь на руку Малфою-младшему, наверное, в знак поддержки, может быть даже любви... В любом случае, Драко не мог, даже если бы очень захотел, анализировать жесты и чувства после испытанного на себе гнева Хозяина в полном его масштабе.        — Итак, — вновь расположившись в древнем кресле во главе стола, проговорил Волдеморт, — судя по последним сводкам, полученным от Северуса, мы знаем, что Дамблдор покинул Хогвартс около одиннадцати часов вечера, — продолжил он, будто бы и не пытал никого вовсе считанные минуты назад. — Следуя логике и привычкам старого хрыща, он вернётся обратно к рассвету, — покосившись влево, Тёмный лорд сделал паузу, дожидаясь утвердительного кивка Снейпа. — Резюмируя все сведения, я хотел бы послушать самого молодого волшебника, присутствующего здесь. Драко, ты готов выполнить свою задачу?       Малфой вздрогнул и, ощутив как материнская ладонь похолодела, набрал воздуха в нывшие под истерзанными рёбрами лёгкие, чтобы изложить придуманную Грейнджер тактику, но в разговор внезапно вмешался отец:        — Могу ли я высказаться, милорд?       Послышались недовольные и даже возмущённые шепотки, но Волдеморт поднял руку, приказав таким образом своим жалким рабам заткнуться.        — Конечно, Люциус, — заинтересованно протянул он, пристально вглядываясь в сторону Малфоев, — ты имеешь полное право голоса в этом вопросе. Драко ведь твой сын.       Язвительный тон и последовавшая за этим едкая усмешка, заставила Люциуса втянуть голову в плечи. Коротко глянув в сторону отца, Драко рассудил, что, должно быть, тот передумал говорить хоть что-то, поэтому вновь набрал в лёгкие воздуха, чтобы наконец ответить чёртову недоноску.        — Я считаю, — тихо начал Люциус, — что мой сын не справится… — снова сжавшись от уничтожающих взглядов, брошенных в его сторону одновременно Драко, Нарциссой и Беллатрисой, он тем не менее несмело продолжил: — Поймите меня правильно… Мой единственный сын ещё даже не закончил школу, и было бы весьма… неосмотрительно всерьёз надеяться, что он сможет одолеть Альбуса Дамблдора…        — Драко, — изобразив недоумение на своём до оторопи уродливом лице, перебил Люциуса Волдеморт, — твой отец считает, что ты слишком мал для возложенной на тебя миссии, — тихий гомон Пожирателей разбавился редкими смешками. — Но у тебя ведь есть план? — учтиво-заговорщицки уточнил самозваный Лорд.        — Я починил исчезательный шкаф, — хрипло откликнулся Малфой, предвосхищая очередную совершенно ненужную попытку отца вклиниться в разговор, — близнец которого находится в лавке «Горбин и Бэркес» в Лютном переулке. Как только я окажусь в Хогвартсе, то подам знак, что коридор между двумя шкафами открыт, а после — когда группа из отдельных, выбранных вами, сэр, Пожирателей, благополучно прибудет в замок, можно будет привлечь внимание Дамблдора. К примеру, наколдовать Тёмную Метку, чтобы директор отправился в предварительно созданную нами западню.        — Умно, — недолго помолчав, удовлетворенно кивнул Волдеморт, — но всё же, думаю, Драко, твой отец отчасти прав, — всё присутствующие, будто обратились в слух и, казалось, словно в приступе гипертрофированного внимания, Пожиратели боялись даже вздохнуть, а Тёмный лорд продолжил: — Ты можешь выбрать себе в напарники любого из моих слуг, — он изобразил милостиво-царственный жест рукой. — На всякий случай, так сказать.       Долго размышлять по этому поводу Малфой, естественно, не планировал и, встретившись взглядом с чёрными глазами декана своего факультета, незаметно кивнувшего в качестве беспрекословного согласия, проговорил:        — Благодарю, милорд, — Драко так же как и отец подобострастно кивнул змееподобному чудовищу. — Думаю, мой выбор вполне обоснован. Профессор Северус Снейп. _______ *Парселтанг — змеиный язык.