The price of choice

      1 октября 1998 года       Казалось всё внутри превратилось в выжженную безжалостным ледяным ветром арктическую пустыню, а в ушах страшным, гулким эхом вновь и вновь, словно повинуясь какому-то дьявольски заколдованному кругу, звучали последние жестокие слова Гермионы, оставшейся за захлопнувшейся стальной дверью камеры для допросов.       Если б кто-то посторонний задал Гарри вопрос, что шокировало его больше: то обстоятельство, что она встречалась с Малфоем, в тайне от всех или же фраза, повисшая в густом воздухе — он, не задумываясь, выбрал бы второе. Так же, как и десять минут назад, во время которых он тщетно, но отчаянно пытался успокоить будто бы окончательно обезумившего от чёртовой фразы Драко, сердце разрывалось от жалости к бывшему врагу, дикого недоумения к Гермионе и, в конечном итоге, в голове стоял какой-то хаос по-настоящему вселенского масштаба: как ни старался, Поттер попросту не способен был соткать из всех полученных сведений хоть сколько-нибудь логическую нитку!       Ради всего святого, ведь если бы Гермиона собралась под венец, то он, Гарри, должен был быть первым из посвящённых об одном из самых серьёзных событий в жизни каждого человека!       Конечно же, дело не в глупых обидах или детской ревности! Суть была в следующем: кольцо, которое его лучшая подруга носила на безымянном пальце, убило бы её медленно и мучительно, если б возникла хоть какая-то, пусть даже мимолетная мысль о разрыве помолвки с Драко. Точка. Других интерпретаций попросту не существовало, и, если угодно — это аксиома!       За прошедшие сутки, с тех пор как Гарри, проходя дежурство в Азкабане, непреднамеренно подслушал разговор всего семейства Малфоев, он почти разорил обширную библиотеку Аврората, пытаясь найти хоть что-нибудь о подобных древних артефактах. Конечно же не обошлось без специальных аврорских приборов, но, ему, как ни странно, повезло: в одном из старых фолиантов, Гарри наткнулся на преступно незаметное уточнение как раз о семейных украшениях, из которого понял, что треклятое кольцо не просто способно убить, но накладывает на отступницу страшное проклятие, сравнимое по масштабу действия только с магловским болезням, типа бубонной чумы или чёрной оспы, с одной лишь разницей: проклятие коварно-бессимптомно, и, сопровождаемая многочисленными галлюцинациями, протекает «болезнь» в несколько раз быстрее.       Из всего этого вороха информации, конечно же, следовало бы сделать резонный вывод: история с замужеством Гермионы попросту невозможна, если не брать в расчёт ещё один немаловажный факт. Не так давно, Рон сообщил Гарри, что Грейнджер буквально пару дней назад вела себя абсолютно нетипично (хотя, памятуя все сведения о двух крайних годах тайной жизни Гермионы, «нетипично» — теперь, а, может, и всегда было явно не про неё). Оказалось, что она набросилась на несчастного Уизли с поцелуями, чему, естественно, Рон изначально несказанно обрадовался, но затем до него в кои-то веки быстро дошло, что все эти совершенно странные действия подруги — наскоро придуманная, категорически неудачная, но абсолютно отчаянная попытка забыть Малфоя.       И, казалось бы — вот он, ответ на все многочисленные вопросы! Гермиона, конечно же, любит Драко, прямо пропорционально его любви к ней и, как следствие, чёртова побрякушка никого не убьёт, поэтому все, естественно, будут счастливы, веселы и в конце концов поженятся на радость друзьям, родителям, бабушкам и дедушкам!.. Но и это оптимистичное предположение, как бы ни было обидно, не отменяло одну маленькую прореху в проклятии украшения. Если рассуждать здраво, как, скорее всего, и поступает Малфой (других причин мгновенно накрывшей его волны безумия Гарри не видел), Гермиона всё равно может выйти замуж за любого мужчину, с которым захочет прожить жизнь: кольцо, как живой организм, в буквальном смысле чувствует истинные эмоции, а теорию замужества по расчёту всё ещё никто не опроверг. Конечно, это полностью вопрос нравственности, однако теперь, Поттер не мог с уверенностью сказать, что с точки зрения подруги правильно, а что нет, и, вполне возможно, она и впрямь способна всю жизнь провести рука об руку с нелюбимым, но достаточно выгодным ей человеком, всем своим сердцем любя другого.       Малфоя… Чёрт возьми!       Ужасаясь своим жутким мыслям, Гарри понуро шагал по неуютно-тёмному коридору, ведущему к камерам для допросов, печально рассуждая про себя: «Неужели стоило победить в прошедшей войне для того, чтобы прийти в результате к подобным диким выводам? Неужто, всего полгода назад он мог предположить такое?»       Раньше всё было не в пример проще: Гермиона с Роном — абсолютный свет, добро и друзья, в конце концов; Волдеморт и Пожиратели — непроглядная тьма, зло и враги… А сейчас всё то, во что, он, Поттер, свято верил, чёрт подери, с оглушительной скоростью перевернулось с ног на голову! Страшно подумать: он готов до потери пульса защищать и искренне, всей душой жалеть Малфоя, а вот анализируя поступки и слова Гермионы, иногда просто хотелось грязно выругаться! Она ведёт себя просто непозволительно: даже если и собралась под венец, зачем, ради Мерлина, было сообщать об этом Малфою, который, со стопроцентной вероятностью, вновь расклеится, впадёт в прежнюю жуткую апатию и, может быть, даст суду такие несусветно лживые показания (Гарри прекрасно заметил, что Драко, похоже, смог найти способ сопротивления сыворотке правды*), благодаря которым он совершенно незаслуженно сгинет в застенках Азкабана! Прихватив с собой репутацию Поттера и Грейнджер…       Хреновые из них Герои войны — ничего не скажешь!       Когда за спиной раздался щелчок замка двери комнаты для наблюдений за допросами, Гарри прислонился к стене и, прикрыв глаза, устало потёр переносицу: эта сладкая парочка психопатов (Грейнджер с Малфоем) вытянула из него остатки итак оголённых нервов даже с большей тщательностью, чем последняя битва за Хогвартс. И если в втором случае всё и впрямь было яснее ясного: Волдеморт фактически был его кровным врагом, то первый — более всего походил на чёртово дико длинное нумерологическое уравнение с неограниченным количеством переменных, вместо известных чисел.       И больше всего в этом безобразии бесило Гарри то, что незаявленный свидетель, на поиски и уговоры которого явиться на чёртово заседание он угрохал огромную долю собственных моральных сил, сообщил, что Драко с Гермионой просто по определению обязаны быть вместе, невзирая ни на какие передряги и чёртовы кольца. Просто потому, что «Малфои не сдаются».       Чёртов девиз и жизненное правило Драко!       Верилось в это с громким скрипом, но «когда» или «если», странное пророчество свидетеля сбудется, Гарри мысленно пообещал поставить памятник себе любимому за потраченные усилия и весьма истончившиеся нервы! На деньги виновников сомнительного торжества, разумеется.        — Ты выглядишь, — прозвучало из глубины полутёмной каморки, — устало.       Подняв веки, Поттер перевёл взгляд в центр и, встретившись с прямым взглядом зелёных кошачьих глаз, на самом дне которых плескалось что-то очень похожее на сочувствие, тяжело вздохнул. Удобно расположившись на краю крышки рабочего стола, говорившая девушка соизволила наконец вытащить из уха наушник телесного цвета** и, подтянув узел галстука с эмблемой Департамента обеспечения магического правопорядка, обеспокоенно окликнула:        — Поттер?        — Нет… — буркнул Гарри. — Всё хорошо, — преувеличенно бодро добавил он, тяжело оттолкнувшись от стены, — просто осадок от общения с Малфоем… — Поттер сокрушенно покачал головой. — Даже не знаю… Может быть это — мужская солидарность или что-то ещё, но…        — Это чувство называется жалость, — кивнула девушка, поправив выбившуюся из идеально гладкого каре, непокорную чёрную прядь. — И если б я не была в полном шоке от услышанного, то наверное, так же пожалела его…, но ведь на одной жалости, ты, Поттер, далеко не уедешь! Нужно что-то предпринимать!       В два шага преодолев расстояние до середины комнаты, Гарри присел рядом на угол стола и, насмешливо покосившись в её сторону, хмыкнул:        — Занимаюсь этим уже почти две ломанных недели, — он шутливо ткнул девчонку в плечо и заискивающе произнёс: — Я же говорил, что между ними всё серьёзно! А ты не верила… Дурочка!       Брезгливо сморщившись, девушка напряжённо глянула в его сторону, но затем, картинно закинув ногу на ногу, как-то поистине жутко улыбнулась и ядовито прошипела:        — Только попробуй ещё раз назвать меня так, — розовые губы обнажили ровные зубы с едва заметной щербинкой между двумя передними резцами, а тонкие чёрные брови угрожающе сдвинулись к переносице, заставив Гарри поперхнуться застрявшим в горле смешком, потому что девчонка сократила расстояние между ними до минимума, едва заметно втянув воздух рядом с его вмиг покрывшейся мелкими мурашкам шеей.        — Или что? — вскинув бровь, скептически уточнил Поттер, всеми силами стараясь сохранить непринужденность в выражении голоса и лица.       Строгий взгляд зелёных глаз замер на его переносице, а затем девушка отстранилась и, небрежно пожав плечами, констатировала:        — Я просто наложу заклятие красного перца на твои трусы. Как вариант… Потом можно использовать заклинание пара, — она криво усмехнулась в глаза порядком испугавшегося подобной перспективе Гарри, небрежно добавив: — Магическое домоводство за третий курс, Поттер… Неужели, твоя Грейнджер не посещала этот предмет?        — Нет… — брякнул Гарри, — то есть она не «моя»… То есть, Гермиона моя подруга… В общем, наверное, не посещала. Кстати, как она? Я сказал ей, чтобы возвращалась домой без меня…        — После того, как вы с Драко вышли из камеры, — не убавив свой ядовитый тон, перебила девушка, — Грейнджер около десяти минут рыдала… И, похоже, разнесла ко всем чертям «уютный» интерьер… — добавила она, ещё раз коротко, но со смесью сочувствия улыбнувшись.        — Я вообще не понимаю, за каким хреном!..— раздражённо начал Поттер, соскользнув с крышки стола. Замявшись, он быстро остудил свой запал на очередную порцию отменных ругательств — перед ним всё-таки девушка — и тихо буркнул: — Прости, Паркинсон, — скрестив руки на груди, она насмешливо кивнула. И впрямь: Пэнси ведь дружила с двумя слизеринскими лоботрясами и, скорее всего, не узнала только что ничего для себя нового. — Убей меня, но я совсем не понимаю, зачем Гермиона ляпнула это именно сейчас! — сварливо продолжил Гарри, нервно пройдя из одного конца каморки в другой. — Именно тогда, когда решается судьба Малфоя! — растерянно всплеснув руками, он воззрился в смеющиеся глаза Паркинсон и, неловко встрепав волосы на собственном затылке, беспомощно уточнил: — Может быть ты в курсе? Я совсем не понимаю женщин…        — Сядь, Поттер, — хихикнула она, похлопав ладонью по месту на крышке стола рядом с собой. Когда Гарри последовал доброму совету, Пэнси задумчиво протянула: — Видишь ли, если судить по тому разговору, который мы подслушивали полчаса назад, то Малфой — просто влюблённый по уши остолоп, распустивший розовые слюни… И, поверь мне, он, похоже, твёрдо намерен оградить объект своих… скажем, воздыханий от всего на свете, — Поттер ошарашенно глянул в хитро прищуренные глаза и замер, пытаясь даже этим действием не прерывать последнюю, пусть даже слишком странную версию поведения подруги. — Очевидно, Грейнджер пришла к тем же выводам, что и я, — Пэнси вновь неуверенно повела плечом. — И явно не воодушевилась подобному проявлению заботы… В общем, думаю, сообщив о своём замужестве, она попросту решила дать Драко пинка под его влюбленный зад! — Гарри вновь старательно пытался уложить весь этот пик женской логики в своей голове и, несколько секунд спустя рассудив, что версия вполне соответствует запутанному стилю мышления Гермионы, медленно кивнул, а Паркинсон, тем временем, продолжила: — И, честно говоря, будь я на месте Грейнджер, то мои действия были бы ещё решительней: я попросту испепелила б придурка, — она едва заметно стукнула маленьким кулаком о крышку стола.        — Почему?! — выпалил Гарри, поразившись подобной экспрессии.        — Да потому что «долго и счастливо» бывает только в сказках, чёрт возьми! — нервно всплеснув руками, фыркнула Пэнси. — Любовь далеко не всегда ведёт к счастью! Обычно случается ровным счётом наоборот! — брови Поттера поползли вверх: он всегда разделял прямо противоположное мнение. Слизеринцы… Неужели всем им приходится жить с подобными категорически неоптимистичными принципами? Теперь ответ на вопрос: почему ряды Пожирателей смерти состояли в основном из представителей этого факультета — перестал быть хоть сколько-нибудь неизвестным. Если будучи детьми, они с молоком матери впитали подобные жизненные устои, с которыми, по глубокому убеждению Гарри, легче было бы повеситься, то, по всей видимости, этим людям попросту нечего было терять: ведь в их душах зияла лишь тьма и страшная пустота, компенсируя себя только убийственной яростью на всё окружающее, именно из-за того, что они, эти несчастные, с раннего детства были лишены доброты, хотя бы крошечной капли сострадания и главным образом — любви…        — Достаточно вспомнить судьбу профессора Снейпа, — горько всхлипнув, печально продолжила Паркинсон, — или того же Блейза… В общем любовь, Поттер, часто означает лишь оглушающую боль, а в некоторых случаях, даже приводит к самой бесславной, иногда абсолютно бессмысленной гибели.        — Кстати, о Забини… — решив перевести разговор с, мягко говоря, разрушающей темы, смущённо начал Гарри.        — О, нет, Поттер! Не говори ничего! — воскликнула Паркинсон, быстро-быстро панически покачав головой. Казалось сейчас она готова была совсем по-детски, в голос расплакаться. И это проявление истинных эмоций, определённо, наводило на вполне резонную мысль: девчонка, как и Малфой, всё ещё не потеряна для общества. — Я лишилась обоих своих лучших друзей… — хрипло пробормотала она, — Драко грозит пожизненный срок, а свидетельствовать в его защиту я, как ты знаешь, не могу***… а Блейз… — из зелёных глаз хлынули слёзы, — он в давно в могиле, Поттер, понимаешь?! И я при всём желании не могу изменить это! Иногда я просто не знаю, как прожить чёртов день со всеми этими мыслями…       Молча наблюдая, как по бледной коже щёк Пэнси, делая её похожей на мраморное изваяние, с какой-то непередаваемо жуткой красотой растекались тёмно-серые разводы туши, Гарри недоумевал собственным совершенно неожиданным, но от этого не менее странным выводам: эта девчонка ни разу за всё время их общения не проронила и слезинки, а сегодня… что называется — прорвало. И теперь было абсолютно очевидно, что за всеми своими разнообразными колкостями, едкими, иногда даже жестокими усмешками и почти ледяным, но стопроцентно напускным равнодушием, она, Пэнси, прятала беспощадно сжигавшую и разрушавшую её изнутри нестерпимую боль. И даже этот её печальный монолог о любви — такая же отчаянно-защитная реакция, как и у Гермионы, вновь и вновь прокалывающейся на мелочах в минуты редких откровений.       Руки неосознанно обняли худенькие девичьи плечи, и, притянув Пэнси к своей груди, Поттер погладил её по гладким волосам, постаравшись вложить в этот жест всё свое понимание, всё то сострадание к ней, что вмиг вспыхнуло в его груди, а Паркинсон, захлебываясь собственным безграничным, до оцепенения одиноким горем, пробормотала:        — План Грейнджер заведомо провален, — она ещё более жалобно всхлипнула, — такими действиями она не спасёт его… К сожалению, Драко прямолинейнее розги… Сказала замуж — значит замуж. Он, чёрт его дери, верит словам, особенно если любит! А любит Малфой всего четверых из всего мира: свою мать, меня, Блейза… любил… — печально вставила она, а Поттер почувствовал, как её плечи вновь дрогнули от сдерживаемых, но рвущихся из горла рыданий, — и, очевидно, теперь, Драко любит Грейнджер… Чёрт… я до сих пор не могу поверить!..        — Забудь, Паркинсон, — осторожно произнёс Гарри, мысленно согласившись с Малфоем, который, как это стало очевидным теперь, с целью сохранности её же нервов наложил на неё заклятие Забвения. — Будем считать, что я просто восстановил справедливость… — понуро добавил он, понимая, какую непростительную ошибку совершил.        — Какую ещё справедливость?! — резко отстранившись, едко поморщилась Пэнси.        — Забудь, — шепнул Гарри, пытаясь не думать о том, что повторил суть чёртова заклятия, когда большие зелёные глаза с подозрением вглядывались в его собственные. — В Отделе правопорядка тебя ведь учили абстрагироваться от ситуации? — недоверчиво нахмурившись, Пэнси как-то нерешительно медленно кивнула. — Вот и следуй должностным инструкциям, Паркинсон, — в попытке отвлечь её от нерадостных мыслей притворно бодро кивнул Поттер, а после прикоснулся своими губами к чуть приоткрытым полным девичьим губам.        И когда она ответила на поцелуй, безумные мысли о котором вертелись в голове Гарри, пожалуй, с самого первого дня поступления на стажировку в один с ней департамент Министерства, он чуть не свихнулся от осознания того, что прямо сейчас поддался тому же дикому, но по-настоящему дразнящему нервы соблазну. С такой же лёгкостью попался на чёртов слизеринский крючок, как и Гермиона… Только почему-то сейчас, это не казалось ему наивностью или попросту глупостью, на деле, всё было гораздо сложнее, и одновременно, гораздо проще… Грейнджер никогда не жалела Малфоя, как не жалеет и сейчас — она просто любила, как делают это все нормальные люди. Просто позволила своему сердцу взять верх над разумом, выбросив из головы вечные спорные ценности, войны между Гриффиндором и Слизерином, маглорождёнными и чистокровными. Ведь всё это, если задуматься, самая несуразная, безумная чушь, в сравнении с самой сильной на свете магией…        — А ты, я смотрю, времени зря не тратишь! — язвительно прозвучало после тихого скрипа дверных петель.       Видит Мерлин, Гарри понимал, что разорвать поцелуй сейчас значило бы заранее закончить вполне возможные отношения с Пэнси, но, вопреки желанию собственного сердца, он сделал это. Оглянувшись на звук едкого замечания, он, несмотря на непривычность и внезапность всей ситуации, почему-то совсем не удивился: упрямо скрестив руки на груди, у порога стояла…        — Уизли? — суетливо вытерев залитые слезами щёки рукавом своей рубашки, полувопросительно выдохнула Пэнси. — Так вот, кто твой незаявленный свидетель, да, Поттер? — покосившись в его сторону, намеренно безэмоционально поинтересовалась она, но Гарри, коротко глянув на Джинни, покачал головой.       Ещё более красноречиво фыркнув, Джин резко раскрыла дверь и, высунувшись в образовавшуюся щель, тихо позвала кого-то.        — Ну слава Мерлину! — театрально-сварливо донеслось из коридора. — Запрятался, светоч, так, что не найти ни в жизни!        Опасливо покосившись на тяжело сглотнувшую Пэнси, Гарри понял, что совершил ещё одну, несомненно, непростительную ошибку: конечно же, узнав голос, девчонка побледнела ещё сильнее, чем обычно, а когда говоривший шагнул через порог, она тихо охнула, прикрыв пальцами губы, но Поттер прекрасно видел, что сейчас Паркинсон была готова попросту рухнуть в обморок, и, наверное, держалась только благодаря буквально вдолбленной с детства привычке в любой ситуации «сохранять лицо».       Всё же в душах слизеринцев есть нечто общее. Как бы странно это не звучало: Пэнси почти как Малфой, только в женском обличье. Разве что, гораздо рассудительней и не в пример более открытая. _______       *В соответствии с жанром AU автор взяла на себя смелость предположить, что действию Сыворотки Правды вполне можно сопротивляться. Как любое лекарство, зелье может вызывать привыкание, а если взять в расчёт то количество снадобья, что пришлось принять Малфою за полгода — это было бы совсем неудивительно.       **Речь идёт об «удлинителях ушей» — приспособлениях, изобретенных близнецами Уизли летом 1995 года для того, чтобы подслушивать о чём говорят на собраниях Ордена Феникса.       ***Пэнси говорит о законе «заинтересованных свидетелей». Ведь она сейчас и всегда являлась лучшей подругой Малфоя, видимо, поэтому её к участию в процессе не допустили. Кроме всего прочего, очевидно, причиной её отсутствия в суде являлось и то, что Малфой использовал к ней Обливиэйт 31 октября 1996 года, и она не могла рассказать ничего, относящегося к делу.

***

      В тесном помещении повисла тяжелая, почти смертельная тишина, во время которой Паркинсон остолбенело изучала парня, смущённо мявшегося на пороге. Когда Джинни, которой, видимо, откровенно надоело наблюдать его беспокойное мельтешение, ткнула парня локтем в бок, Пэнси сдавленно прошептала:        — Ч-что ты здесь делаешь?        — Эм… — виновато начал Поттер, — я пытался предупредить, но ты не пожелала слушать… — понуро пожав плечами, он опустил взгляд на носки своих туфель.        — В общем… Друзья, — с напускной торжественностью продекламировал парень, сделав несколько осторожных шагов к центру комнаты, но когда Паркинсон совершенно для всех неожиданно испуганно вздрогнула, он остановился, тихо, но настороженно произнеся: — Пэнс… Я… прости меня, ради Мерлина, — по щекам бывшей слизеринки вновь полились слёзы. — У меня не было другого выхода!.. Я не мог принять чёртову Метку, а отказаться — значило бы умереть… только по-настоящему. Пэнси…        — Я… я не верю! — зажмурившись, истерично взвизгнула Паркинсон, но затем, порывисто вздохнув, взяла себя в руки и, требовательно вскинув тонкую бровь, угрожающе протянула: — Поттер?!        — Забини не погиб… — потерев затылок, виновато констатировал Гарри, взглядом указав гостям на два места за столом.        — Не поверишь, но я уже поняла! — возмущённо выпалила Паркинсон. — Почему, чёрт подери, ты молчал?! — на миг потеряв контроль над эмоциями, она вцепилась в лацканы пиджака Гарри и, сильно встряхнув, выкрикнула: — Поттер, ты хоть на секунду можешь осознать, что я потеряла полгода своей жизни?!.. А ты всё знал… всё, чёрт… и не соизволил сказать мне ни одного долбано…        — Хватит! — громогласно потребовал Забини, скромно улыбнувшись, в совершенный разрез с общей напряжённой обстановкой. Неожиданно, однако этот приём подействовал: Пэнси мигом успокоилась и, перестав вытрясать душу из несчастного Гарри, обиженно поджала губы. Ловя на себе сердито-разочарованные взгляды подруги, Блейз буднично пожал плечами, разъяснив: — Это я попросил нашего бравого аврора помолчать пока о моём чудесном спасении… — Гарри виновато кивнул, а Забини, явно стараясь не делать лишних движений во избежание реальной гибели от руки лучшей подруги, подошёл ещё ближе и, остановившись в шаге, внезапно заискивающе уточнил: — Обнимемся, Пэнс?       Обменявшись опасливыми взглядами с застывшей позади Блейза Джинни, Гарри мельком заметил, как буквально миг назад казавшееся каменным лицо Паркинсон просветлело, а в следующую секунду, она соскользнула с крышки стола и, совсем уж по-детски гикнув, обвила шею Забини своими тонкими руками.        — Убила бы тебя, идиот! — ласково шепнула она, вжавшись в грудь лучшего друга, а тот, погладив её по спине, задорно хмыкнул:        — Я тоже люблю тебя, Пэнси, — мягко отстранив её от себя, Блейз весело уточнил: — Мир? — Паркинсон только утомлённо закатила глаза, тяжело вздохнув вместо ответа.        — Ну что ж, — воспользовавшись моментом добра, миролюбиво начал Гарри, — если мы всё-таки выяснили отношения, — Паркинсон стрельнула в него испепеляющим взглядом, — предлагаю всем присесть и спокойно поговорить, — напряжённо сглотнув, продолжил Поттер. Джинни с Блейзом покорно опустились на стулья. — Забини, думаю, тебе нужно ещё разок разъяснить нам, каким образом ты сейчас здесь, а не в фамильном склепе…        Виновато глянув в глаза лучшей подруги, Блейз беспокойно покусал губу, очевидно, старательно соображая с чего бы начать историю, но когда Джинни сжала в обеих ладошках его руку, он тихо осведомился:        — Вы ведь в курсе, какой задницей закончился план Малфоя? — явно обращаясь к Паркинсон, Блейз вопросительно воззрился в её лицо и, дождавшись короткого кивка, задумчиво произнёс: — Считаю, что сейчас не время рассказывать все подробности и обстоятельства, благодаря которым мы с Джин теперь вместе, так? — опасливо покосившись в сторону напряжённо поджавшей губы Пэнси, Гарри качнул головой, побуждая Забини к продолжению. — Ты, Пэнс, как никто должна знать, что значило во время войны быть потомком чистокровной фамилии и слизеринцем… для полного комплекта… — Паркинсон печально вздохнула, — Вот и я прекрасно знал, что самое позитивное, что мне светит — Метка, а в случае победы Ордена, в которую я искренне верил — несмываемая ничем репутация Пожирателя смерти и, скорее всего, срок в Азкабане. Посему — я решил попросту умереть. Для всех… Даже для тебя и Малфоя…        — Но тебя убил чёртов Амикус Кэрроу! — вновь не выдержав, взвизгнула Паркинсон, стукнув кулаком по крышке стола, — имелись свидетели… и… вообще… Как у тебя получилось?!        — Мерлин, — мягко улыбнувшись, вздохнула Джинни. — Мы спланировали всё задолго до происшествия. Дело в том, что для освидетельствования смерти, нужно всего два человека. Ты ведь помнишь, что одним из свидетелей была я, а вторым — как раз горе-профессор Кэрроу, который «убил» Блейза? — проследив, как Пэнси отчаянно борется с нервной судорогой, сковавшей челюсть, Гарри вновь кивнул подруге. — Кэрроу даже не поднял волшебной палочки. Он никого не убивал, — хихикнула Джин. — Я не мастер магии памяти, но должна признать, что Обливиэйт накладывается с лёгкостью, в том случае, если у человека, к которому применяется заклятие, мозг работает с тем же успехом, что и у флоббер-червя.        — Спасибо, Джинни, — невесомо чмокнув её в щёку, шепнул Забини, — Так вот, после моей мнимой гибели, я отправился на Сицилию в одно из фамильных поместий. Честно говоря, путешествие в собственном гробу не самое приятное в мире занятие, — сокрушенно признался он, — но уж точно приятнее службы змееголовому уроду… — Джин вновь ткнула его локтем, напомнив, что он снова слишком увлекся философскими рассуждениями о добре и зле, — Да… — встрепенувшись, усмехнулся Блейз, — Извините… в общем, когда закончилась война, я, как вы понимаете, всё равно не мог заявить о себе, как о живом, а вот Джинни… Она предложила очередную замечательную схему: вместо того, чтобы поехать в Хогвартс, она отправилась в Италию. Ко мне, — он нежно чмокнул её в рыжую макушку, — но когда я узнал… Спасибо Поттеру, что моего лучшего друга вознамерились навсегда запихнуть в Азкабан, мы с Джин решили плюнуть на конспирацию! Вот и вся история… — развёл руками Забини, обеспокоенно глянув на Пэнси.        — Жесть полная, — сквозь зубы процедила Паркинсон и, умоляюще покосившись в сторону Поттера, она жалобно уточнила: — Надеюсь, это всё? Или есть ещё какие-то более «приятные» сюрпризы?