***
2 сентября 1997 года Плотно затянутое тоскливо-серыми тучами небо темнело, будто исполинских размеров губка, впитывая в себя чернильные оттенки, всё гуще с каждой минутой, а где-то вдали, уцепившись острыми когтями за чёрную ветку одного из неожиданно голых деревьев, угрожающе пронзительно каркал ворон, не предвещая ничего позитивного на ближайшие время. По крайней мере, все сказки и притчи волшебного мира, как одна предупреждали именно об этом. Порывистый ветер, поднимая и, словно от скуки, закручивая пыль с протоптанных тропинок, оглушительно свистел между гранитными и мраморными надгробьями, путаясь в кованых кладбищенских оградах. Всё это не прибавляло смелости стоявшему вот уже полчаса в ожидании неизвестности Драко. Неотрывно гипнотизируя стрелки наручных часов, показывавшие теперь девять часов вечера, он пытался заставить себя перестать нервно переминаться с ноги на ногу от раздражающе-навязчивой, абсолютно животной тревоги, вновь и вновь, с каждым шагом минутной стрелки вперёд по циферблату сводившей лёгкие ледяной судорогой. Вокруг совсем стемнело, и единственным источником света служил фонарь у почти неразличимых издали, сумрачных очертаний англиканской церквушки, высветлявший только тонкие кромки почерневших вслед за небом хаотично разбросанных памятников. Выловив из кармана мантии фальшивый галлеон, Малфой коротко глянул на усыпанное мелкими буквами ребро монеты, чтобы ещё раз удостовериться в том, что не ошибся во времени и месте встречи. Причины для сомнений были вполне вескими: ещё в мае Гермиона признавалась, что до смерти боится погостов, а сегодня, вдруг, приняла решение встретиться именно здесь. Кроме всего прочего, она опаздывала, что крайне для неё несвойственно: Грейнджер, по крайней мере, та, которую он, Драко, знал, всегда была пунктуальна до зубовного скрежета. Сунув монету обратно, Малфой запахнул поплотнее свою чёрную мантию, чтобы хоть немного защититься от пронизывающих до костей порывов ветра, и, закрыв лицо маской Пожирателя смерти, на случай, если здесь окажется ещё один из приспешников Тёмного Лорда, решил поискать Гермиону подальше от одного из особенно жутких памятников, представлявшего из себя до оцепенения страшную старуху с косой, являвшуюся самой смертью по поверьям маглов. Однако Драко это гранитное изваяние больше всего напоминало дементора из Азкабана: чёртова тварь, будто бы и впрямь зная обо всех тех диких мерзостях, что приходилось ему совершать, словно живая, сверлила Малфоя взглядом своих круглых глаз без зрачков, заставляя того изо всех сил подавлять внутреннюю дрожь и ужас перед вполне реальной угрозой пожизненного заключения в озвученной самой жуткой в мире магической тюрьме. Не успев пройти и пары шагов, Малфой вздрогнул от неожиданного хлопка по плечу, а, обернувшись, он встретился со смеющимся взглядом карих глаз Гермионы. В них, словно в двух маленьких зеркалах, отражался мерцающий блеск фонаря одинокого, но определённо являвшегося исчадием ада, покосившиеся старые надгробья и его, Драко, уродливая маска Пожирателя, до дрожи походившая на выбеленный за несколько лет солнечными лучами человеческий череп. Мерлин, неужели хоть кто-то из живых представителей магловского или магического миров — не важно — способен насмешливо улыбаться прямо в лицо собственной неумолимой гибели? И, почему, ради всего святого, эта хрупкая девчонка так беспечно не боится его, чёртова Пожирателя? Застыв на месте, Малфой молчал, ожидая хоть каких-то действий, посвидетельствовавших бы о том, что Грейнджер не свихнулась. Она ведь обязана защищать свою жизнь, так? Она же смелая, благородная гриффиндорка, готовая принять любой, пусть даже неравный бой… Однако, вопреки искренним чаяниям, Гермиона даже не подняла палочку, лишь сжимая её в совершенно расслабленной руке, словно находилась на одном из уроков профессора Флитвика. Создавалось впечатление, что она совсем не в курсе, куда попала и кому, чёрт подери, смотрит в глаза, но когда, не прошло и доли секунды, Грейнджер без предупреждения и уж тем более без каких-либо сантиментов стремительным движением сорвала маску Пожирателя с его лица, отбросив куда-то к ближайшей ограде, Драко попросту оторопел, однако, наскоро взяв себя в руки, злобно выпалил: — Ты обезумела?! — беспечно встряхнув копной своих каштановых кудрей, Гермиона только хихикнула, а затем внезапно порывисто обняла Малфоя. — Я скучала, — щекотнуло шею её насмешливым шепотом. А потом, Грейнджер прижалась к его груди крепче, будто бы очень хотела согреться, и неожиданно Драко понял, что простит ей всё, даже самоубийственную гриффиндорскую браваду, лишь бы ещё раз почувствовать, как надсадно-быстро, будто бы из последних сил, разгоняя по венам бурлящую кровь бьётся в груди глупая, бескорыстная мышца, вырываясь из-за ребер навстречу её маленькому сердцу. Хотелось накинуть на тонкие подрагивающие от холода и ветра плечи тёплую мантию, но почему-то Малфой знал заранее, какой будет реакция Гермионы на подобный джентльменский жест: в самом лучшем случае, она попросту сожжет ненавистную одежду, не задумавшись даже на секунду о том, что Драко придётся объяснять Волдеморту при каких условиях случилось сей пренеприятнейший инцидент. А поскольку никаких стычек с Орденом Феникса сегодняшним вечером не происходило, то вывод ясен: Малфою, как и всей его семье и, главным образом, Гермионе пришёл бы конец. Пальцы неосознанно погладили по её длинным кудрям, и, зажмурившись от лавандово-сумасшедшего аромата дьявольских волос, Драко учтиво заметил: — А по-моему, ты попросту ищешь самой мучительной гибели. Признайся, — подняв её лицо за подбородок, Малфой, наверное, гораздо грубее, чем следовало, уточнил: — Неужели ты настолько глупа? Или, может, у тебя есть секрет бессмертия?.. Надо же додуматься? Сорвать маску с Пожирателя! — Ни за что не угадаешь! — легко, почти невесомо нежно прикоснувшись губами к его губам, Гермиона, тихо хихикнув, таинственно проговорила: — Я пошла ва-банк… И, как ни странно, сорвала куш! Она совершенно и однозначно невыносима! Каким, чёрт подери, образом, можно быть настолько беспечной? В особенности тогда, когда за твою взбалмошную голову назначено внушительное вознаграждение?! Возможно, Гермиона попросту заразилась достойной десятка горных троллей непроходимой гриффиндорской тупостью, которую сами представители этого факультета, почему-то, считают львиной храбростью? А может, всегда была такой, чего, почему-то Драко упорно не замечал?.. — Ну что, кузен моей матери хоть как-то помог вам? — резко перевёл тему Малфой на более приятную и, заметив, как Грейнджер воодушевленно кивнула, без тени злого умысла уточнил: — А что именно вы ищете? Возможно, я мог бы ещё что-то… — Нет! — безапелляционно отрезала Гермиона, мигом, словно получив удар электрическим током, отстранившись. — Прости, — смягчилась она, — но я не могу рассказать тебе, потому… — Да-да, потому что вы — доблестные спасители мира, а я — подлый Пожиратель, — возведя усталый взгляд к чёрному небу, раздражённо протянул Драко. — Только вот не подскажешь ли, Грейнджер… Если ты настолько не доверяешь мне, так какого ж дьявола делаешь здесь, со мной, а? — Я не… — выдохнула Гермиона, сделав шаг вперёд и с отчаянием заглянув ему в глаза, прошептала: — Я верю тебе, слышишь? — Малфой не мог заставить себя думать о чем-то ещё, кроме её губ, но тем не менее, благополучно пропустив надрывную фразу мимо ушей, кивнул. — Это тайна, — продолжила Грейнджер, — к сожалению, а может, и к счастью, не моя, поэтому… — она красноречиво развела руками. — Хорошо, — безэмоционально буркнул Драко. Коротко покосившись в сторону дьявольской гранитной старухи, плотоядно и будто бы с самой что ни на есть живой чёрной завистью глядевшую на них, Малфой настороженно сглотнул: ему показалось, что серые кисти костлявых рук памятника ещё крепче сжали древко жуткой косы. Титаническим усилием убедив себя, что это всего лишь ничего не значащий морок, Драко встретился с искренне сожалеющим взглядом карих глаз и, окончательно осознав, что расспрашивать дальше не имеет смысла, утомлённо потёр переносицу: очевидно, Гермиона так никогда и не поймёт, насколько важно для него знать, чем она занимается. В эту секунду Малфою было решительно наплевать с самого высокого флигеля мэнора на Поттера с Уизли и их идеально светлую миссию; на эту несправедливую, бессмысленную войну и вообще, на всю эту омерзительно-идиотскую действительность, лишь бы она, Грейнджер, осознала, что без хоть каких-то, пусть даже неполных сведений, он попросту сходил с ума от беспокойства каждый Мерлинов миг! — Тогда, должно быть, ты можешь сообщить мне, каковы ваши дальнейшие планы? — Ммм… — неопределённо начала она, нервно закусив губу, не подозревая, что в эту секунду Драко успел умереть тысячу раз и воскреснуть, услышав: — Думаю, да… И, честно говоря, именно за этим я и… — она испуганно вздрогнула и зажмурилась, наверное, потому что в этот самый миг, жуткий ворон, оглушительно хлопая внушительными иссиня-черными крыльями, примостился на ветку прямо над из головами. — Видишь ли… Мы поняли, где находится к… В общем, то что мы ищем. — И где же? — с напускной небрежностью спросил Драко, интуитивно чувствуя, что это знание приведёт его к очередной маленькой смерти. — В Министерстве магии… — шепотом пролепетала она, с ужасом наблюдая, как серые радужки Малфоя вмиг затянула колючая ледяная корка, наглядно свидетельствовавшая о скором и неминуемом начале бури. — Ты случайно не знаешь, как бы туда попасть?.. — поспешила вставить Гермиона, лишь секунду спустя прочувствовав всю оглушительную глупость собственного вопроса. — Неужто наш незаменимый Святой решил добровольно расстаться с жизнью? — неимоверным усилием воли подавив сиюминутное желание тотчас трансгрессировать вместе с ней куда-нибудь подальше, к примеру, на Кубу, Драко лишь приподнял брови, всем сердцем надеясь, что его несуразное предположение верно. Но когда губы Грейнджер сжались в упрямую полоску, Малфой с ужасом осознал, что последующие уточняющие или наводящие вопросы излишни. Все его скромные надежды на то, что Гермиона, в отличии от своих безмозглых дружков, может соблюдать хоть какую-то осторожность, разбились в одну секунду. Драко даже показалось, что он слышит, как их осколки с прощальным звоном обрушились прямо под ноги Грейнджер, остановившей непримиримый взгляд на его застывшем от гнева и отчаяния лице. — За кого ты меня держишь? — отчеканила она, обиженно толкнув Малфоя в грудь. — Неужели, ты хоть на секунду допускаешь мысль, что я… могу отпустить Гарри одного?! — смущённо опустив взгляд на носки своих туфель, Гермиона печально покачала головой, и тихо добавив: — Прости… — призналась: — Мы намерены проникнуть туда все вместе… — Об этом не может быть и речи! — сквозь зубы процедил Драко, а Грейнджер, словно специально пытаясь вывести его из себя ещё сильнее, удивлённо хлопнула ресницами. — Мерлин тебя раздери! — нервно всплеснул Малфой руками. — Твой драгоценный очкарик теперь нежелательное лицо номер «один»! Рыжий кретин, если ты не забыла, «болеет лишаем» в своей нищебродской Норе! Хотя, как по мне, так его и впрямь следовало бы изолировать от общества! А ты… Дикое, огромное отчаяние душило его, будто ледяной рукой сжимая горло. Решительно не представляя, что предпринять, Драко крайне неласково вцепился в девичьи плечи и встряхнул Грейнджер, в надежде вразумить, отговорить — да не важно — оградить её от самого, чёрт подери, глупого поступка в жизни, который может и, скорее всего, закончится её бесславной бессмысленной гибелью! Малфой не мог, не должен был допустить этого, ведь Гермиона — единственный, пусть и не всегда разумный луч света в его дьявольски тёмном царстве жестокости и боли. — Прости, Грейнджер, за то, что я сейчас скажу... Но ты явно не того происхождения, чтобы соваться в Министерство! — злобно процедил Драко. — Что?! — попытавшись выбраться из стальных объятий, возмущённо выдохнула Гермиона. — Ты серьёзно не понимаешь?! — перехватив её замёрзшую ладонь, Малфой ошеломлённо поинтересовался: — Неужели вы даже газет не читаете? — Гермиона неуверенно повела плечом, всем своим видом показывая, что Драко оскорбил её достоинство, но он, решительно не обратив на этот фальшивый спектакль внимания, взмахнул палочкой и, через секунду, поймав свежий выпуск Пророка, пролистал до нужной страницы. — На, Грейнджер, ознакомься, — она принялась быстро читать статью. И когда на её побледневших в одночасье щеках проявились злые бордовые пятна, Малфой притворно отстраненно прокомментировал: — Комиссия по учёту магловских выродков… Как мило, правда? — Чёрт возьми! — выругалась Грейнджер и, с яростью скомкав газету, вскрикнула: — Но это ведь настоящий нацизм! — Что? — не понял Драко. — Не важно! — отмахнувшись, фыркнула Гермиона и направилась прямиком к замысловато выкованной ограде, за которой находилась чёртова каменная старуха. Очередной порыв ветра со свистом подхватил длинные пряди её волос, сплетая их в какие-то причудливые узлы. Стоя прямиком за плечом Грейнджер, и ещё секунду назад желая лишь узнать значение слова, которым она бросила в чёртов Пророк, Малфой совершенно не к месту понял, насколько сильно на самом деле, Гермиона похожа на самую страшную ведьму современности — Беллатрису Лестрейндж. Не внешностью, конечно — слепым фанатизмом, с которым что одна, что вторая следовала своим идеалам. И разница лишь в том, что цели Грейнджер оставались, как ни крути, благими, а вот помыслы тётки, как и лозунги Тёмного лорда являлись форменным безумием. Фанатизм Гермионы всегда, сколько он себя помнил, донельзя заводил, стращал и подстегивал… В основном к тому, чтобы свершать по отношению к ней и её ослоподобным инвалидам разные мелкие гадости. Почему-то эти сумасшедшие мысленные сравнения ужаснули Драко даже сильнее, чем известие о намерении Грейнджер пройти в Министерство, а тихий вопрос: — Как думаешь, почему Он выбрал Гарри? — поверг в пучину, полную неразрешимых и вполне веских сомнений. В адекватности Гермионы. — Ты о Тёмном лорде? — уточнил Драко, осторожно обняв её за талию, а Грейнджер как-то отстраненно кивнула. — Понятия не имею… — Неужели? — хитро покосившись в его сторону, Гермиона указала на жуткий памятник, проинформировав: — Здесь покоится отец Сам-знаешь-кого… Ты ведь в курсе, что Том Реддл-старший был маглом? — Слышал, что Тёмный лорд — полукровка, — как ни в чём не бывало кивнул Малфой, — об этом знают почти все Пожиратели. По крайней мере, те, кто «награждён» меткой. — Но… погоди-ка, — её замерзшие пальцы с какой-то неуместной яростью вцепились в кованые переплетения ограды. — Чистокровные снобы!.. Разве «высшая аристократия» смогла смириться с тем, что ими управляет полумагл? Том Реддл-старший не был даже маглорождённым! Он был обычным маглом! — Маглом… — взглянув на каменную табличку с выгравированными на ней именем и датой смерти, тупо повторил Малфой, тщетно пытаясь подавить мерзейшее чувство, будто бы только что его облили самым смрадным на свете дерьмом. — Почему Тёмный лорд выбрал Поттера во «враги»?.. — задумчиво протянул он, наскоро сопоставляя услышанные ранее факты. — Думаю, Он попросту выбрал равного. Если б, например, «врагом» стал чистокровный маг, то все приспешники запросто переметнулись бы на его сторону… Сама-знаешь-кто не верит ни в дружбу, ни в любовь… Он уверен, что лишь страх держит Пожирателей рядом, а раз так... Поттер ведь полукровка? Или я путаю?.. — Всё верно, — печально отозвалась Гермиона, небрежно пожав плечами, — я тоже так считаю. Но, в отличие от отца Сам-знаешь-кого, Лили, мать Гарри, была волшебницей. Такой же, как и я… — немного помолчав, она тяжело вздохнула и, оторвав взгляд от старухи с косой, пронзительно воззрилась Драко прямо в глаза, тихо спросив: — Не находишь, что всё это слишком неприятно пахнет циничным лицемерием? — Мы в любом случае не можем ничего изменить, — беспомощно пробормотал Малфой, а Грейнджер вновь непримиримо фыркнула, снова отвернувшись к памятнику. — Не можем… — согласилась она, — но осознать это должен каждый! Шутка ли — маг, вознамерившийся считать процент волшебной крови, сам является, не побоюсь этого слова — грязнокровкой! — Грейнджер… всё это ужасно, но, — Драко повернул её к себе, чтобы ещё раз попытаться воззвать к здравому смыслу, — думаю, тебе всё равно не следует соваться в самое пекло… — А что прикажешь?! — упрямо нахмурившись, воскликнула Гермиона. — Сидеть и ждать, когда Пожиратели придут за мной?! Нет уж… Ни одна паршивая газетёнка не остановит меня! И ты не остановишь, даже если не скажешь, как пробраться в Министерство — не беда! Я найду кого-то другого, кто сможет найти способ! Грубо сбросив с себя руки Драко, Грейнджер резко развернулась и быстро отправилась куда-то в сторону англиканской церкви. — Подожди, — схватив её за запястье, Малфой проговорил: — Я придумаю что-нибудь… Только пообещай, что следующим пунктом в вашем праведном расследовании не станет Гринготтс, — но вместо ответа получил тяжелый, испепеляющий взгляд исподлобья, красноречиво показавший: обещание заведомо неисполнимо. Тяжело вздохнув, Драко взял её мягкую ладонь в свою, прошептав: — Тогда просто постарайся выйти живой из Министерства… — Конечно, — не слишком уверенно кивнула Гермиона и, вмиг просветлев от осознания очередной своей маленькой победы, радостно, почти лихорадочно улыбнулась, прознеся: — Я сделаю всё, что угодно ради победы над Ним, — она невесомо чмокнула Малфоя в щеку и, с нежностью пригладив растрепавшуюся от порыва ветра светлую челку, пробормотала: — До встречи, Драко… мне пора, — взглядом указав на циферблат крошечных часов на своем запястье, Гермиона виновато улыбнулась и, взмахнув палочкой, крутанулась на месте, оставив Драко в гордом одиночестве. Призвав с помощью манящих чар свою ненавистную маску, Малфой мрачно усмехнулся, осознав, с какой лёгкостью эта дерзкая девчонка обвела его вокруг пальца, заставив-таки играть по её правилам. Чёрт возьми, и каким же образом Грейнджер умудрилась попасть на Гриффиндор с такой отчетливой склонностью к холодному расчёту? «Не иначе, как шантажом. Она попросту угрожала поджогом старой шляпе,» — саркастично подсказал внутренний голос.***
3 сентября 1997 года Плотно прикрыв дверь своей комнаты, Малфой ещё раз прислушался к суровому голосу отца, ожесточенно допрашивающего толпу домовых эльфов на предмет пропажи трёх жалких министерских жетонов. Заглянув в замочную скважину Драко едва сдержал смех: Люциус, ввиду изобилия свободного времени и, конечно же, отсутствия волшебной палочки, в последние месяцы часто устраивал подобные спектакли в нескольких вполне устрашающих действиях. Причём, почему-то, отцу было совершенно плевать, потерял ли он платиновые запонки инкрустированные бриллиантами, которые, как позже выяснилось сам же и сунул в один из сотни потайных ящиков в собственном рабочем кабинете или, как например, сегодня — ничего не стоящие жетоны, количество которых измерялось десятками — всё равно, Люциус, очевидно, считал своим долгом вполне бездарно изображать, будто бы он, смешно подумать, до сих пор остаётся единственным, неоспоримо главным хозяином этого проклятого поместья. Наложив на дверь заглушающее заклятие, Малфой прошёл в глубь своей комнаты и, достав из-под развернутого на крышке прикроватной тумбы номера Ежедневного пророка заветный фальшивый галлеон, принялся писать сообщение для Грейнджер. С недоверием и, признаться, крайним разочарованием наблюдая за перемещениями друга из большого кресла рядом с камином, Блейз отложил учебник по зельеварению на подлокотник и учтиво уточнил: — Что, всё-таки опустишь её в логово зверя, да? Будто бы забыв о присутствии в своей комнате кого-то ещё, Драко вздрогнул, но затем, бросив галлеон в ящик тумбы, обернулся, наградив бывшего одноклассника одним из своих фирменных непробиваемо-ледяных взглядов. Проследив горькую усмешку, едва тронувшую губы Малфоя, Забини тяжело вздохнул: для него, конечно же, не стало огромным открытием то, насколько паршиво сейчас было на душе приятеля, но, великий Мерлин, неужели Драко действительно способен смириться со всей этой гриффиндорской авантюрой, в которую Грейнджер не втянула уже только ленивого! И, если быть до конца честным, всё это, несомненно, положительное, но крайне опасное душеспасительное миссионерство, проповедовавшее противостояние Волдеморту пугало Блейза гораздо больше плачевного состояния лучшего друга: Джинни, слава всем богам, находившаяся в Хогвартсе в любой миг могла сорваться и отправиться на поиски геройского гриффиндорского трио, а, следовательно, подвергла бы свою жизнь серьёзной опасности, чего Забини, считавший себя истинным аристократом и настоящим мужчиной, допустить попросту не мог! — Ну и сколько стоит подобное благородство, а, Ваше высочество? — с напускным спокойствием, поинтересовался Забини. Этот вопрос, скорее всего вывел бы из себя любого, даже самого чёрствого сноба во Вселенной, чего и добивался Блейз: ведь в последнее время, создавалось слишком гадкое впечатление, словно Малфой, тот, старый-добрый Малфой, любой ценой добивавшийся своего, но и готовый яростно защищать то, что считал по праву своим, попросту ушёл в летаргический сон (а, может, и в долгий путь собственного безумного помешательства). — Прости? — с ядом в голосе процедил приятель, вновь стрельнув в сторону Забини угрожающим взглядом, но тот привычно сделав вид, будто совсем не понял намека, намеренно небрежно закинул ногу на ногу и, бесстрастно перелистнув страницу учебника, деловито пояснил: — Неужели ты выручишь её абсолютно безвозмездно? — Ты несёшь чушь! — еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, раздраженно бросил Малфой, а кисти его рук угрожающе сжались в кулаки. — Если б твоя рыжая девка попала в подобную западню, что бы предпринял ты, а?! — Джин ни за что не влипла бы в подобное дерьмо! — резко вскочив на ноги, всполошился Блейз, в полной мере осознавая, что и впрямь мелит полную околесицу, — она настолько же осторожна, насколько умна! А твоя Грейнджер, — воровато покосившись на дверь, он снизил голос до шепота на последнем слове, — лезет на рожон даже тогда, когда её об этом никто не просит! И ты зачем-то ей в этом потакаешь! Не знаю уж, может она уже попросту тебе опостылела, а, дружище? Лицо Драко исказила гримаса дикой, почти неконтролируемой ярости. Самой искренней, что приходилось когда-либо наблюдать Забини за все годы их дружбы, но ему, тем не менее, даже и в голову не пришло брякнуть какую-нибудь колкость, когда Малфой, резким движением выхватив свою палочку, направил её прямо в грудь единственному другу. Блейз сдержал себя в руках даже тогда, когда, стремительно сократив расстояние между ними, Драко с ненавистью процедил: — Если я ещё раз услышу от тебя подобную грязь, применительно к ней… — Понял, — не отводя взгляда от выражавших безумный гнев глаз Малфоя, Забини сделал небольшой шаг назад, подняв раскрытые ладони в знак полной капитуляции, — Но, честно говоря, будь я на твоём месте, приятель… — Не дай Мерлин тебе, Блейз, когда-то побывать в моей чёртовой шкуре, — с горечью отрезал Драко и, просверлив того долгим, сочившимся ужасающей пронзительной безысходностью взглядом, надменно добавил: — Должно быть, тебе пора, — он сделал неуловимое движение рукой в сторону камина, и в следующую секунду, пламя взорвалось изумрудными всполохами. — Как знаешь, — пожав плечами, коротко огрызнулся Забини и последовал сдержанному совету, отчаянно моля Мерлина лишь о том, чтобы следующий его визит в Малфой-мэнор не был связан с похоронами единственного наследника семейства.***
3 сентября 1997 года Когда подошвы её кроссовок коснулись мокрого, но почему-то не совсем ровно уложенного асфальта, Гермиона опешила, увидев перед собой сплошную ровную кладку кирпичной стены, покрашенной в какой-то непонятный оттенок серого. Явно неисправный, хаотично мигающий фонарь открывал вид на ряд мусорных баков, и Грейнджер всерьёз усомнилась в верности указанного на ребре галлеона адреса: почему-то, ей представлялось, что Драко никогда, и в страшном сне не сунет даже острого кончика своего аристократического носа в подобное в крайней степени антисанитарное место, не говоря уж о встречах с девушками. Однако развернувшись, Гермиона заметила высокий, широкоплечий силуэт, задавшись резонным вопросом, каким из видов чёрной магии этот несносный мальчишка раз за разом заставляет приходить к выводу, в котором её, вне сомнений, не поддержал бы ни один из студентов Хогвартса, за исключением всего пары слизеринцев. Грейнджер и сама покрутила б у виска и, наверное, даже посмеялась бы над подобными вполне крамольными мыслями, но, тем не менее, всё то позитивное, что в последнее время сделал для неё Драко ясно свидетельствовало, что на него действительно можно положиться! Гермиона не заметила, как губы совершенно самостоятельно расплылись в какой-то категорически глупой улыбке, а ноги сами понесли её вперёд. Туда, где под этим самым мигающим фонарем, тревожно оглядывая поливаемую мерзким моросящим дождем широкую улицу, по которой проезжало одинокое лондонское такси, стоял Малфой. Видимо, он не настолько брезглив, как когда-то представлялось. Почему, чёрт возьми, вполне однозначная цель их встречи вмиг вылетела из головы? И зачем, ради всего святого, она снова, вне сомнений, взбесила Драко своей вопиющей неосторожностью? Как можно более тише подойдя к нему со спины, Гермиона невесомо чмокнула его в затылок, взъерошив пряди белобрысых волос. — А Блейз, определённо, был прав, — неторопливо стянув с лица жуткую маску Пожирателя, Драко обернулся и, опасно усмехнувшись, пугающе спокойно продолжил: — Ты абсолютно безумна в своей тяге к разного рода безрассудным поступкам… Сердце с оглушительным дребезгом упало в пятки, руки вот-вот готовые обнять остановились на полпути, а с тотчас похолодевших губ сорвалось: — Что?! Плотоядный, казалось, навсегда оставшийся в прошлом взгляд огромных зрачков, закрывших прозрачно-серые радужки, пробежав от самых её ступней и вверх, обжег лицо, а затем полузабытый, немного хриплый голос произнёс: — Ты просто невыносима, Грейнджер… — бледные губы искривила мерзкая, так притягивавшая её в прошлом, да и, признаться, в настоящем, усмешка. Гермиона забыла, как нужно дышать, когда его тёплые пальцы коснулись её щеки. — Невыносима настолько же, насколько восхитительна. Это было последней каплей. Кровь, будто вскипев в жилах, прилила к щекам, а оглушительный стук обезумевшего сердца перекрыл вопль рационального внутреннего голоса о том, что нужно резво сматываться. — Закрой глаза, — шепнул Драко, гипнотизируя её своими дьявольским взглядом, и Гермиона почти подалась. Почти... На удивление, внутренний брюзга смог достучаться до сознания, и Грейнджер вспомнила наконец, зачем пришла в эту тёмную подворотню. — Надеюсь, у тебя найдется, чем меня порадовать? — приподняв бровь, поинтересовалась Гермиона, стараясь контролировать каждое слово, чтобы чёртов змей-искуситель не смог почувствовать откровенной фальши. — Ты уже придумал, каким образом я гарантированно попаду в Министерство? Малфой вновь, с какой-то совершенно отвратительной усмешкой неотрывно смотрел в её глаза, очевидно, пытаясь понять, растаяла Гермиона уже или нужно ещё немного припудрить её не слишком сообразительные в последний год мозги. Кивнув самому себе и, видимо, придя к какому-то конкретному решению, он самодовольно произнёс: — Конечно. А теперь, Грейнджер, закрой глаза. Недовольно поджав губы, Гермиона повиновалась, расценив новые отчаянные крики внутреннего голоса за слишком уж разыгравшуюся в последнее время паранойю. — Вдохни поглубже, — ладони Драко легли на её талию, медленно двигаясь вниз, а Грейнджер почувствовала, как желудок сделал кульбит от вновь вспыхнувшей паники. — Ты ведь не убьешь меня? — пискнула Гермиона, ужаснувшись от никчемной трусости, которую выдал её срывавшийся голос, а тихий смех Малфоя опалил кожу на шее, вызвав неконтролируемую дрожь в позвоночнике. — Конечно убью, — зловеще шепнул он прямо на ухо, — но после, а сейчас... — Гермиона смежила веки, в ожидании какой-нибудь гадости. Почему вдруг она перестала доверять ему? — Надеюсь, ты сообщила своим примитивным олухам, что не вернешься сегодняшней ночью? Грейнджер торопливо качнула головой, думая лишь о том, зачем, чёрт подери, она вообще когда-то связалась с долбанным Малфоем, Поттером, Уизли — определённо, зря. Лучше б она жила в своём замечательном, почти безопасном мире маглов, так никогда и не познакомившись ни с одним из волшебников. Она ведь всё равно, как ни крути, чужая для них, так? — Держись крепче, — вырвав Гермиону из потока сплошных мысленных сожалений, Драко взмахнул палочкой. А когда Грейнджер, мёртвой хваткой вцепившись в его плечи, попыталась оглядеться вокруг, то не увидела ничего, кроме вновь ухмыляющегося Малфоя и растворившегося в иссиня-чёрном дыме пространства, вихрем вертевшегося вокруг них.