Я/ты/мы

Дождь за окном отчаянно тарабанил по крыше. Казалось, что сегодня погода грустила вместе со мной. Я не была просто грустной: я была подавленной, разбитой. Вместе с этими деревянными стенами здесь останется наша любовь, наши поцелуи, бессонные ночи. — Вроде, ничего не забыл, — послышался голос за моей спиной. Я не обернулась, продолжая разглядывать капли, стекающие по стеклу. — Ева, — тёплые мужские руки касаются моих плечей, и я слышу громкий вздох, — все будет хорошо. — Ты сам-то веришь в это? — Нам просто нужно время, чтобы… Чтобы закончить наши предыдущие отношения. — Время… — усмехнулась я, — я готова бросить все к чертой матери, чтобы быть с тобой, а тебе нужно время… — Я долго был вместе с ней. Я любил её. Я не могу так просто поступить с Рией. — Не произноси её имя, — резко ответила я, но потом чуть смягчилась, — я понимаю тебя, но от этого мне не легче. В глаза ударил яркий свет от фар подъезжающей машины. — Послушай меня, — развернул меня к себе Том. Ему было так же плохо, как и мне, это было видно по его чайным глазам, которые от чего-то потускнели, — как все пойдёт дальше, никто не знает. В любом случае помни: я не просто так сюда приехал и… — он замялся, опустив взгляд в пол. — И что? — хрипло спросила я. — И я люблю тебя. Правда люблю. *** — К черту все, Энтони, все кончено, — я специально выбрала многолюдное место встречи. Это был небольшой ресторанчик, в котором мы часто ужинали с ним вечерами. Холодные глаза стального цвета прожигали меня насквозь. Он все так же курил сигарету, выдыхая дым мне в лицо. Мужчина старался не выдавать своих эмоций, которые были ощущаемы кожей. Казалось, что даже воздух стал тяжелее. — Тогда и твоя карьера кончена. С сегодняшнего дня можешь считать, что дорога тебе закрыта во все фильмы и театры Лос-Анджелеса, — наконец прошипел он. — Плевать, — нагло бросила я, поднимаясь с места, — ты ещё услышишь обо мне. Это я тебе обещаю. Спустя двадцать минут я ехала в тёплом такси, разглядывая светящиеся витрины и вывески, которые размазывались от капель дождя, стекающим по стеклу. Вот уже две недели прошло с тех пор, как Том перестал отвечать на мои звонки. Оставаться с Энтони не имело больше смысла — меня от него тошнило. Ровно так же, как и от Каулитца, которого я ненавидела всей душой, за то что он предал, использовал и вышвырнул меня из своей жизни, словно котёнка с переломанной лапой. Ненавидела и любила. Где-то в глубине души. Сегодня в последний раз я могу позволить себе быть слабой. Закрыть лицо руками и рыдать, хоронить в сотый раз прежнюю себя. У меня достаточно бриллиантов, которых можно продать, чтобы все шло нах*й. И начать своё дело с нуля. То, о котором я всегда мечтала. Только больше никакой драмы, никакой любви и даже влюблённости. Разве что, только на сцене. Я рыдаю в голос, закрывая лицо руками, всхлипывая и задыхаясь, я плачу о своей гребаной жизни, которая была прекрасна и отвратительна одновременно. Водитель спрашивает меня, все ли в порядке. Я не отвечаю. За окном все так же поливает. По радио играет какая-то старая джазовая песня, которая звучит в моих ушах как сопровождение, похоронный марш моей жизни. Теперь все будет по-другому. Больше никакой любви. No love — no pain.