Я/ты/мы

Первое, что я вижу, когда открываю глаза, это белый потолок. Где я? Умерла? В больнице? С трудом перевожу свой взгляд, едва повернув голову. Нет, это точно не больница… Знакомая комната. — Очнулась? — А-а-а, — только и смогла простонать я, даже не пытаясь разобраться в том, кто со мной разговаривает. — Так, Ева, возьми себя в руки. Уже три часа дня. Выпей это, станет легче, — еле заставив себя приподняться на локти, я увидела перед собой татуированную руку, держащую две таблетки. Хмурю брови от головной боли и перевожу взгляд. — Билл? — хриплю я, — что вчера было? — Ты действительно хочешь это знать? — было видно, что близнец был явно мной недоволен. — Слушай, я вчера была с Марком и… — А потом твой Марк куда-то пропал, оставив тебя на растерзание толпе мужланов, которых, кстати, ты же и привлекла. Пазлы в голове медленно начали складываться в картинки. Марк, Том, Рия, поцелуй, абсент, барная стойка… — Чеееерт, — протянула я и закрыла лицо руками, когда до меня наконец дошло, — Билл, слушай, — я резко распахнула глаза и схватила его за руку, так, что-то даже вздрогнул от неожиданности, — я не хотела этого… И Марк не мой парень… — Мне это неинтересно, правда, — с досадой покачал головой он, опуская глаза в пол, —, но нельзя себя так вести… Это просто отвратительно… — Знаю, черт, — мне стало так стыдно, что слезы градом посыпались из глаз, — прости меня… Просто я увидела Тома и Рию, мне стало так больно… Противно… — падаю лицом в подушку и вновь вздрагиваю от слез. Минуту блондин молчал. Я и не рассчитывала на то, что он что-то ответит. Моему поведению, словно дешевки, не было никакого оправдания, но поняла я это, к сожалению, только сейчас. Тёплая рука коснулась моих волос и аккуратно провела по ним пальцами. — Эй, я не знал, что это из-за него… Не мне тебя судить, Ева. Ты по-прежнему мой друг. Не надо плакать. Я тоже много раз напивался. — Спасибо, — я села на край кровати и вытерла слезы. Я слабо улыбнулась, когда карие глаза взглянули в мои. Они были такими же, как у Тома, но эмоции в них читались совершенно другие. По крайней мере, когда они смотрели на меня. — Побудь у нас дома, я же вижу, ты не в состоянии никуда идти. Надеюсь, тебе никуда не надо? — усмехнулся Билл и дотронулся до моего плеча. — Нет, слава богу нет, — улыбнулась я, заправляя прядь волос за ухо, — но… Том… — А, да он почти не живёт здесь… — блондин замялся, подыскивая правильные слова, — они… Он… На другой квартире… — Ясно… Значит, ты один в таком большом доме? — Получается так, — пожал плечами он, — можешь пока сходить в душ, поесть, в холодильнике всего полно… Смотри по состоянию. Можешь на ночь остаться, — он поднялся с кровати и подошёл к двери, — мне по делам надо. Буду вечером. Если боишься, закрой дверь на замок, но здесь везде охрана и ресепшн… И да, Ева… — Да? — отозвалась я. — Том… Он говорил мне недавно, что жалеет о своём выборе… Ты не думай, что он не любил тебя. Мой брат, конечно, гавнюк, но он любил тебя… Я просто это чувствую. Через себя. *** Перед тем, как уйти, Билл оставил мне ключи, свою рубашку в клетку, и чистое полотенце. Я решила, что первым делом мне стоит принять горячую ванну. Голова все так же невыносимо болела, хотелось пить, ноги еле волокли уставшее тело. Просидела я в ванной около часа, без особого желания вылезая из уютного логова. Стала напротив зеркала. Вчерашняя весёлая ночка отражалась на моем внешнем виде: всегда, когда мне было плохо, кожа бледнела до неузнаваемости, появлялись фиолетовые круги под глазами. Я уже и забыла, когда последний раз подстригала волосы. Рыжие мокрые пряди свисали ниже пояса, холодные дорожки стекали по голым ногам. В рубашке Билла было удобно и тепло. Я застегнула несколько нижних пуговиц. Щелчок двери. Кто-то пришёл, разувается. Билл? Почему так рано? Он же сказал, что вернётся вечером. Может, что-то забыл? А что, если это Рия? Охватила паника. Прятаться в ванной комнате не было смысла. Рано или поздно сюда зайдут, кто бы это ни был. Я на носочках подошла к двери и чуть приоткрыла её, чтобы выглянуть. Я чуть было не охнула, когда увидела незваного гостя, а точнее хозяина. Больше всего на свете я боялась смотреть в глаза именно ему после вчерашнего. Я сделала шаг назад и замерла, как идиотка надеюсь на то, что он не зайдёт. Но дверь, как назло, один махом распахнулась, и я застыла, приоткрыв рот от испуга. Том остановился, так и держась за дверь ручки и испуганно-непонимающе уставившись на меня. Я решила первой нарушить этот абсурдный ступор. — Я ухожу. Уже ухожу, — я робко сделала шаг вперёд, но он даже не думал сдвинуться с места. Сделал шаг вперёд и захлопнул дверь. Глаза были полны ярости, скулы плотно сжаты. Он прожигал меня. — Знаешь, кто ты? — без всякого страха, предрассудка сделал несколько уверенных шагов ко мне и прижал к холодному кафелю в душевой. — Том, прошу, я хочу уйти домой, — я зажмурила глаза, боясь любого его движения. А ещё я боялась этой близости. Я чувствовала запах его кожи. Запах вишневого парфюма. Слегка приторного. Сводящего меня с ума. Мужчиной, который никогда не будет принадлежать мне… Теперь уже точно. — Ненавижу, когда ты закрываешь свои бесстыжие глаза, Ева, — сквозь зубы цедит он, — смотри на меня, когда я говорю с тобой. Я не знаю, что каждый раз заставляет меня ему повиноваться, но я вновь сделала это. — Теперь ты доволен? — еле слышно спросила я. Да, я знала такого Каулитца. Я помнила его таким, когда он разносил столы и стулья вокруг. Снова сумасшедший, бешеный. Только теперь он готов убить меня. Ничего не отвечает мне. Резко хватает за волосы и тянет за них вверх. Взвываю от боли. — Шлюха. — уверенно говорит он всего лишь одно слово, которое режет меня изнутри. Полоснуло, словно ножом, — Ты шлюха, Ева, — глаза нагло смотрят, не отрываясь. Ненавидит. Собираю волю в кулак и что есть сил, с размаху, одариваю его звонкой пощёчиной, эхом разнесшейся по всей комнате. Отпускает хватку. Нервно дышу. Коснулся рукой своей щеки. Да, она красная. Тебе больно. Получай, сука. Победно улыбаюсь, поднимаю ту самую руку и показываю средний палец. Прямо перед носом. — Пошел. На*уй. Брови брюнета поднялись куда-то на лоб от удивления. Он явно не ожидал от меня такой реакции. — Зря ты так, ой как зря. — рывком одной рукой припечатывает меня к стенке. Другой открывает кран, и поток ледяной воды мигом окатывает меня с ног до головы, от чего я вскрикиваю. — Больной совсем?! Она ледяная, — пытаюсь вырваться, но он даже не думает меня отпускать. — Я знаю, — довольный, как кот, произносит Каулитц. — Знаешь что, идиот?! — хватаю его за горло майки и притягиваю к себе, холодные струи тут же заставляют его охнуть от неожиданности. — Нечестные игры, — облизывает губу, впечатывает меня всем телом в стена, поставив руки по сторонам. — Опасно, — усмехаюсь я ему прямо в губы. Опять эта грань. Теперь я хочу его. Нет, не хочу. Вожделею, изнемогаю, схожу с ума. Чертов демон, — не надо шлюху целовать. — Идиотка, — это было последнее, что мы сказали друг другу. Горячие губы жадно целуют меня, проникая все глубже и глубже языком в рот. Рука вцепилась в подборок, другая судорожно пытается содрать с меня мокрую рубашку. Мне слишком мало его. Снимаем наконец эти чертовы шмотки. Входит в меня грубо, жёстко. Кричу. Хочется задушить его от этой страсти. Кусаю шею, раздираю кожу спины ногтями. Тянусь до желанных губ, но они сами затягивают меня в бездну похоти. Кусает до крови. — Смотри мне в глаза, — хватаю его за подбородок, чтобы он никуда не отвернулся. Громко дышу, прикусываю губу, из которой сочится кровь. Красивый. Мокрые пряди длинных волос прилипли ко лбу, меж густых бровей морщинка. О да, он так сосредоточен. Губы приоткрыты, с них срываются хриплые стоны. А эти руки. Сильные, мужские руки. С таким не страшно. Но он не мой. И никогда не был им, разве что, на одну ночь. Или на две. Я люблю его. До смерти люблю. С этим бесполезно бороться. Это зависимость. Как героин. И это ни метафора, ни гипербола, и уж тем более, не оксюморон. Раз. Два. Три. Его стон. Мой стон. Оргазм.