Моя прекрасная Няня

Ключ в замочной скважине повернулся так же тихо, как и отворилась дверь, впуская прохладный воздух в дом. Не хотелось быть замеченной у порога после отсутствия прошлой ночью в своём же доме, поэтому приходилось двигаться максимально тихо, оглядываясь по сторонам, и буквально скользить по паркету, чтобы никого не разбудить скрипом дубовых дощечек. Хорсленг проснулась в обычном расположении духа, который не предвещал ни плохого, ни хорошего. Просто ещё один обычный день, обычное настроение, обычные заботы. Обыденность, пожалуй, хозяйка и спонсор её жизни. Но случаются чудеса, которые заставляют встряхнуться и посмотреть на всё под другим углом, трезвым взглядом. Например, на «полосатую» спину спящего рядом мужчины; на его руку, которая лежит себе на твоём животе, красноречиво притягивая к оголённому торсу; на тёплое, тихое и спокойное сопение у шеи, заставляющее дёрнуться. Обратить внимание на обстановку, которая тоже дышит обыденностью и… умиротворением? Какая тёплая постель… такая удобная, мягкая, манящая. Или она самая обычная, но подобные качества ей придает этот умопомрачительный мистер, чьи тёмные кудряшки прилипли к высокому лбу, который прорезают две продольные морщинки; чьи ресницы еле заметно подрагивают; чьи причудливые губы забавно причмокивают, вызывая от умиления глупую улыбку. Возможно. Беспечность этой картины была абсурдной. Камбербэтч спокойно лежал в одних только штанах — до них дело прошлым вечером, по-видимому, не дошло — и безмятежно спал, наверняка не допуская мысли, что их покой может кто-то побеспокоить. Например, Кристофер, проснувшийся рано, или прислуга, приступившая к своим обязанностям. Софи усмехнулась и тихонько присела, оглядывая мужчину. Следы от её ногтей на его спине начинались чуть ниже рёбер и тянулись к плечам, обрываясь на ключицах. Интересно, а как он будет объяснять это своей жене, или он перед ней не раздевается и не светит спиной? Покусанные губы казались ещё припухшими от поцелуев… Нет, не такая же Хантер дурная, чтобы не увидеть подобного! Или всё-таки он найдет какой-то способ выкрутится? Часы на стене… Ещё так рано… — Интересно, а метро работает в шесть утра? — подумала девушка, растирая лицо руками. — Выходной… Тогда и нет смысла здесь оставаться. А такси уже начали свою работу? Софи взглянула в окно: тишина, пустота и солнце. Взгляд на Бенедикта: его ничего не волнует, он беззаботен даже в таком положении. Аккуратно отодвинувшись от него, брюнетка придвинула ноги к краю, начав уже тихо сползать, и еле удержалась от удивлённого взвизгивания из-за резко оживившейся руки на животе, которая неожиданно сжала девушку мёртвой хваткой, не позволяя двинуться с места. — М-мгху… Куда? — вдруг захрипел мужчина, не открывая глаз. — Домой, — ответила она, с опаской поглядывая через плечо. — М? — Бенедикт приоткрыл один глаз и, приподняв голову, взглянул на часы. — Сколько? — Шесть… — Так рано… Ещё ничего не работает… — придвинувшись к брюнетке, буркнул он. — Мне нужно домой. Я сегодня не ночевала дома… Из-за тебя. — Почему бы тебе не остаться? — Сегодня выходной. — Да? Ну и ладно, Крису не помешают ещё одни занятия. — Бенедикт, мне нужно домой, отпусти… Пожалуйста. — Снова будешь бегать от меня? Будешь уводить Кристофера на свежий воздух, чтобы не сталкиваться со мной; выходить из дома и комнат только в исключительных случаях? — Я… я не знаю, — произнесла Софи, еле ощутимо поглаживая его голову, — мне просто нужно домой. Ева ждёт меня… — Я могу отвезти тебя… — Бенедикт перевернулся на спину, скользнув свободной рукой по женской груди к щеке. — Я сама доберусь. Представь шок своего сына, когда он проснётся один в огромном четырёхэтажном особняке. — Ему будут наверняка сниться сны об одиночестве… — Нам оно надо? — Нет, НАМ оно не надо, но… — мужчина сел рядом, за спиной, прижавшись к ней грудью, — останься хотя бы до начала работы метро. — А во сколько оно начинает работу? — Не помню, с семи… с восьми. Давно не пользовался. — В любом случае я доберусь до дома. Не волнуйся, мне суждено ещё долго видеться с тобой. В конце концов, я же не увольняюсь, — поцеловав курносый нос, брюнетка встала, накидывая на себя платье. — А насколько долго суждено? — Пока Крис не пойдёт в школу. — А когда пойдёт, ты?.. — Я подумаю. На том и разошлись. Честно признаться: ноги гудели и ныли, с каждым шагом становясь всё тяжелее. Софи прошлась пешком больше половины пути, лишь потом получилось поймать такси. Именно в такие моменты она не жалела, что покупала какую-нибудь штучку-дрючку, ведь каждой такой штучке рано или поздно находилось применение. Механическая ванночка для ног с четырьмя режимами, которая доставляла неимоверное удовольствие, вполне себе стоила потраченных денег. — Как же хорошо… — мурлыкала девушка, откинувшись на спинку стула, — чертовски хорошо… — в голове всплыли воспоминания прошлой ночи: обжигающее дыхание на коже; влажные поцелуи; сильные ласкающие руки; широкие ладони и тонкие пальцы, впивающиеся в кожу, оставляя красные полосы; сладкое чувство единства; одно дыхание на двоих и финальный пик. — Да, это тоже хорошо… — усмехнулась она, — но, пожалуй, мне стыдно. — Возвращение блудной матери? — на кухне появилась сонная Валя, которая, шаркая по полу и растирая лицо руками, направилась к холодильнику. — Я… — Софи вздрогнула, — мне просто пришлось задержаться на работе. Сама же знаешь, что был праздник… — Оправдывайся, оправдывайся. Приготовила бы хотя бы что-нибудь, раз уж пришла. — Хлопнув дверцей холодильника, пробурчала девушка, плетясь к плите, чтобы поставить чайник. — Я не оправдываюсь! Я закончила свою работу поздно ночью, поэтому пришлось остаться на ночь… — Какой он? — Кто? — Ох, ну перестань! — Валя закатила свои большие голубые глаза, обречённо вздохнув и вновь взглянув на подругу: — Бенедикт! — В каком смысле?! — Софи отчаянно пыталась сохранить самоконтроль и хладнокровие перед этой темой, но, к сожалению, перед ней сидела та, которая знала и жила с её грязными мыслишками на тему «Секс с Бенедиктом Камбербэтчем» во время её фанатства. — Прекрасен. — Выдохнула она. — Оу, значит всё-таки было… — Что?! А разве ты не к этому клонила?! — К этому, разумеется! Но я думала, что ты всё-таки не сможешь, что это останется между нами как тема для стебанья над тобой! — засмеялась голубоглазая. — Иди ты! — махнула на неё Софи. — Я тоже думала, что не смогу… Особенно после того, что увидела… — А что случилось? — Мы шли с детьми из парка, после купания… И возле дома стоял Бенедикт и Софи… Они обнимались, смеялись и, в конце концов, поцеловались… я тогда подумала, что тот наш с ним поцелуй просто… просто… он захотел потешить своё самолюбие, намекнуть на то, что я стану его любовницей. Подумала, что он просто сделал то, что делает всегда и постоянно… Этот поцелуй ничего не значил для него… Но в его кабинете мне пришлось передумать. — Оу-у-у… — Мы, пожалуй, оказались похожи. Он рассказал мне одну историю… Банальную историю, полную соплей и разочарований, и я… я поняла его. Ведь ты же знаешь, что у меня с мужчинами одинаковая история. В общем, так всё и закрутилось. Мне стыдно. — Перед кем? — усмехнулась Валя, удивленно приподняв брови. — Не знаю… Перед Кристофером, перед Хантер, перед дочерью… Я потрахалась с женатым человеком, с очень хорошим и великолепным мужчиной, но женатым, мать твою. — Хорсленг потёрла глаза. — Ну ты же не думала об этом, когда вы трахались, верно? — Я не могла о чём-то думать тогда… — Ну и теперь осталось увести его у этой страшилы. — Почему сразу страшилы? Не так уж она и плоха, порой. — Фи, порой! Я всегда считала её страшной, в чём бы она не была. — Хм, увести… — усмехнулась брюнетка, — а Кристофер? А всё остальное? — А Кристофера можно забрать. Я думаю, что ты будешь прекрасной матерью для него. Лучше, чем она. Я вообще сомневаюсь, что она хотя бы раз водилась со своим сыном, а на «всё остальное» всегда должно быть посрать! Мир — эта такая помойка, в которой всегда найдётся человек, который будет обсирать любой твой шаг, поэтому лучше отвечать ему своим «посрать», игнорируя его критику и тому подобное! На секунду в кухне повисло молчание, которое было прервано свистом чайника и голосом Евы: — Мама? — девочка плелась в кухню, таща за собой любимого потрёпанного временем зайца. Она подошла к матери и рухнула к ней на ноги, — я уже думала, что ты не придёшь… Испугалась. — Прости, солнышко, — нагнувшись, чтобы отключить и отодвинуть ванночку, ответила Хорсленг, приобняв в ответ дочь, — маме пришлось задержаться на работе… — она покосилась в сторону подруги, которая разливала по кружкам чай, ожидая, что с её стороны последует подкол, но та промолчала и, казалось, даже не собиралась стебаться над ней. Не сейчас. Не в этот момент. — На всю ночь? Неужели дядя Бен такой злой?! — возмутился ребёнок, вскинув голову и сдвинув тёмные бровки к переносице, дополняя картину поджатыми губками. — Нет, дядя Бен оставил меня у себя, чтобы я смогла выспаться и прийти домой свежей. — Подкола от Вали снова не последовало. Софи становилось не по себе. — Погоди, дядя Бен? Когда ты уже успела выманить его снисходительность? — Вчера, на его Дне Рождения. Я отдала ему наш подарок, рассказала поздравительную речь для мистера Камбербэтча, после чего он попросил называть его «Дядя Бен». А ещё, в самом конце праздника, он спросил о тебе, но что именно он спрашивал — я уже не помню, если ты собираешься меня спрашивать об этом. — Оу, подруга, кажется, всё было запланировано! — наконец проснулась Валя, возвращая в обычное русло их домашние разговоры с подругой. — Неужели? — усмехнулась Софи. — Ладно, хочешь сварю тебе что-нибудь? — прижав ладони к щекам дочери, улыбнулась она, — у нас ещё осталась каша! — Да, хочу, — пробурчала Ева, ведь материнские руки, сжавшие детские щёчки, не позволяли чётко выговаривать слова, — но ещё я хочу гулять… с мороженым. — Да, я думала об этом. Как насчёт сходить по магазинам и прикупить пару вещичек? — Или пару пакетов вещичек, — усмехнулась голубоглазая, закидывая в себя очередную булочку. — Я согласна! — улыбнулась девочка. — Тогда умываться, завтракать и гулять по бутикам, магазинам и прилавкам! А я пока сварю завтрак. — Поцеловав дочь в пухлые губки, улыбнулась брюнетка, вытаскивая ноги из уже остывшей мыльной воды.

***

— Поворотись-ка, красна девица, покрутись… — приговаривала Софи, разглядывая пышную юбку зелёного платья, усыпанную листочками, которые были вышиты почти чёрными нитками. Удивлённый взгляд консультанта заставил её усмехнуться. Кажется, не каждый день к ним приходят подобные туристы, которые говорят на родном языке подобными фразочками. Неужели они никогда не видели русских? Ах да, может быть, они часто встречаются в фирменных бутиках, а не в местном обычном магазинчике одежды. Да и, скорее всего, не позволяют они себе такую оплошность и грубость, как разговор на своём языке. — Прошу заметить, — робко начала девушка, — что этот цвет ей очень идёт. — Да, поэтому мы отложим его. — Софи взглянула на дочь. — Как думаешь? — Мне оно тоже, конечно, нравится, но там лежат ещё пять платьев. Может быть, будет красивее, чем это… — Я пока что ничего не говорю, — она подняла руки перед собой, — иди мерь. У нас достаточно времени, чтобы выбрать для тебя платье, а то и купить их все! — Ты не шутишь, мам? — Ева недоверчиво взглянула на неё, заходя в примерочную. — Я когда-нибудь шутила на подобную тему? — Постоянно. — Да? Ну не в этот раз… Иди примеряй! — улыбнулась брюнетка, присаживаясь на пуфик. — Тебе помочь? — Нет, я сама. — Ну и ладно… — Софи обратилась к консультанту: — Простите, у Вас нет журнальчика или каталога, что-нибудь такого, что можно было бы почитать… — Нет, простите, мисс… — Жаль, очень жаль… — вздохнула она; в кармане завибрировал телефон. Хорсленг достала мобильный и, нажав на кнопку блокировки, увидела уведомление о сообщении. Легко скользнув пальцем по дисплею, она почувствовала, что у неё на мгновение замерло сердце. «Ты забыла свою сумочку. Неужели это такая уловка всех девушек, чтобы им написали? БК :)» Она и вправду забыла её утром в комнате… Чёрт, то-то было слишком свободно! Слава старой привычке — совать важные вещи по карманам. «Это шутка? Неужели сам Бенедикт Тимоти Карлтон Камбербэтч соизволил написать мне?» Ответ пришёл незамедлительно. «Нет, Бенедикт Тимоти Карлтон Камбербэтч не писал. Написал обыкновенный Бенедикт, который скоро, я надеюсь, станет для тебя просто „Бен“. Так что, это такая уловка? БК» «Что? Нет! Это уловка судьбы… Не отдашь?» «Сумочку? Как раз хотел с тобой встретиться. Нам нужно поговорить. Определённо. Тебе не кажется, что „уловка судьбы“ очень кстати? БК» — Мама, как тебе? — из примерочной вышла Ева, крутясь перед матерью в ядовито-оранжевом платье. — Ой, фу… — Софи оторвалась от дисплея, — какой ядрёный цвет… Примерь следующее… — Хорошо, — девочка закрыла за собой шторку. «Откуда у тебя мой телефон?» «Твоё резюме… БК» «Резюме? Я думала, что его берут лишь два раза: для ознакомления и собеседования.» «Да, возможно. Но я его оставил, и оно мне пригодилось. БК» «Господи, ты оставил его себе? Зачем?!» «Просто оставил. Да, себе. И вообще, я твой работодатель, а ты — мой работник. У меня должна быть информация о тебе! БК» «Уверен, что „работник“?» «Если ты намекаешь на ту прекрасную ночь, то для меня ты уже давно не просто няня-домработница. Не переводи тему! Нам нужно поговорить именно об этом. Я хочу встретиться с тобой. БК» «Я с дочерью на шоппинге. Я не знаю во сколько освобожусь…» «Твоя сумка у меня. Я думаю, ты хочешь её вернуть, верно? Я смотрю, там много интересного… :) БК» «Тебя не учили, что рыться в чужих вещах — нехорошо?» «Зачем девушкам столько косметики? БК» — Мама, это платье мне маленькое! — послышался голос из-за занавески. — Что? — брюнетка подняла голову. — Выйди, покажись… — телефон в руке начал вибрировать. — Во-от! — жалобно протянула Ева, придерживая летний сарафан. — Ты хочешь его примерить? — Да! — Извините, мисс, — Софи крикнула в сторону кассы, а после к ней подоспела продавец, — вы не найдёте такой же сарафан, но на размер больше? — Да, конечно, несколько минут, пожалуйста. — Спасибо. Примерь пока что другие платья… — бробурчала она себе под нос, приковывая своё внимание к телефону. «А что это за красный карандаш? Он для губ? Зачем ты его носишь? Я никогда не видел тебя с красными губами… БК» «Хочу увидеть, определённо хочу! БК» «Вазелин, Софи? ВАЗЕЛИН?! Бог мой, Софи Хорсленг, кто Вы? БК» «Камбербэтч!!!» «МНЕ ОПРЕДЕЛЁННО НАДО С ТОБОЙ ВСТРЕТИТЬСЯ! БК» «ХОРОШО! Я надеюсь ты помнишь „наше место“ в парке Развлечений?» «Да. Во сколько? БК» «В 18 часов вечера. Сойдёт? У тебя должна была жена приехать…» «Сойдёт. Софи позвонит, когда она приедет. Я обещал её встретить. Думаю, мы успеем. БК» «В 18 часов вечера. В парке. И перестань рыться в моей сумке!» «Хорошо, хорошо. Но… для чего тебе вазелин?! БК» «Оставлю теряться тебя в догадках. Оставь мою сумку!» «Да всё, всё. Положил на стол. Иду играть с сыном. БК» — Слава богам! — вздохнула Софи, устремив взгляд на гардеробную, — Ева, как ты там? Солнышко? Всё в порядке? — Знаешь, мама, — девочка отодвинула занавеску и вышла к матери, держа в руках зелёное и белое платья, — я тут подумала, что хочу взять эти платья, а те… они мне не нравятся. Идём за мороженым! — Ты уверена? А тот сарафан тебе принесли, который не подошёл? Я не обратила внимания… — Да, вот оно. — Отдав в материнские руки выбранные вещи, Ева вернулась в примерочную за другими. — Хорошо. Посмотри, ты ничего не хочешь примерить, ничего не нравится? — М-м, нет, идём дальше… — Ну, тогда идём на кассу и продолжаем наше путешествие по неизведанным мирам магазинов! — взяв свободной рукой ладошку дочери, улыбнулась Софи, направляясь к выходу. — За мороженым, мама! — Да, точно, за ним!

***

— Хорошо сидим… — улыбнулась Софи, откусывая кусочек мороженого. — Ага, — выдохнула Ева, болтая ногами в воздухе и слизывая капельку подтаявшего фруктового льда. Тихое гудение проезжающих мимо машин напоминало, что в этом районе всё-таки есть цивилизация. Маленькая скамеечка рядом с их домом, аккуратно вписывающаяся под низкою крону клёна, создавала впечатление тихой деревенской улочки. Собственно, если присмотреться к домикам и окружающим их садикам, которые высадили заботливые хозяйки и хозяева, этот район можно назвать «тихой городской деревней». Здесь всегда гуляет лёгкий ветерок, который сейчас шуршал пакетами с купленными вещами, стоящими рядом с ногами Софи. Рядом находился парк с «их местом», так что если появятся белки, скачущие по веткам, клумбам и подоконникам окон, то никто не удивится. Кстати о парке… Брюнетка взглянула на часы: — Ева, ты же у меня большая девочка, верно? — Я ненавижу, когда ты со мной начинаешь разговор именно с этого! — фыркнула девочка, взглянув на мать. — Мне нужно, чтобы ты посидела дома одна, поэтому и начинаю разговор с «этого». — Передразнила она Софи. — Мне нужно отойти, но я не думаю, что это будет долго. Вали тоже не будет, она придёт только утром. Посидишь тихонько дома. Я приду и покормлю тебя… Или хочешь сейчас? — Не хочу… — буркнула Ева, отвернувшись, — ты всегда куда-то уходишь. Ты постоянно на работе. Для чего я к тебе приезжаю? Я сижу либо с Валей, либо с Гарельдом. Сейчас я начала встречаться с Кристофером, сидеть с тобой, пока ты работаешь… Я прилетаю к тебе на каникулы, которые я провожу одна. Практически. — Ева, — брюнетка придвинула к себе дочь, обнимая, — я работаю для того, чтобы обеспечить тебя, твоё обучение, увлечения… Я получаю очень хорошие деньги для работы в шесть дней в неделю и могу покупать тебе то, что ты захочешь, то что тебе нужно. Солнышко, ты живёшь с бабушкой и дедушкой, и я в последнюю очередь хочу, чтобы ты сидела на их шее. Я не хочу, чтобы они тебя упрекали, как поступали со мной. Лапочка моя, — девушка прижала ребёнка к себе сильнее, — я бы очень хотела, чтобы деньги сыпались с неба… Чтобы это было так просто — прописать тебя здесь, чтобы жила бы ты со мной! Но… Жизнь не так проста, дорогая, как ты представляешь себе в своей чудной головке! Ты поймёшь это, но только когда подрастёшь. Если хочешь, то я никуда не пойду, это можно отложить… — Нет, иди. Не хочу, чтобы я тебе подпортила встречу. — Ева чуть отодвинулась от матери, чтобы взглянуть на неё: — А почему бы… тебе не переехать обратно? Я думаю, это было лучше и проще… — Я в ссоре с бабушкой и дедушкой… Я не хочу туда возвращаться, солнышко. Я думала о том, чтобы закончить работу здесь и купить дом в нашем городе, забрать тебя к себе, и мы бы жили дружно, но… я уже привязалась к Англии, к своим работам… У нас «учитель» и «няня» оплачивается очень скудно, а здесь я могу позволить себе и тебе всё. Тоже, конечно, по мере возможностей, но всё же… Ты бы не хотела жить со мной? — Я всегда хочу быть рядом с тобой, — ребёнок прижался к матери, — я скучаю, постоянно скучаю. Я вижу, как моя подруга идёт со своей мамой из школы, как на праздниках сидят мамы других детей, а не бабушки с дедушками… Как на День Матери они бегут дарить им подарки, а я никому не дарю, даже бабушке не хочется, ведь она же не моя мама, а твоя… это ты должна ей дарить. И ещё много всего… — Боже мой… Ева, я обещаю, слышишь? — Софи пыталась зацеловать любую клеточку кожи, волос, одежды, прижимая дочь к себе и смахивая маленькие капельки слёз о жёсткий рукав кофты, пытаясь снова забрать её в себя, стать с ней единым целым, как когда-то почти одиннадцать лет назад… — Я обещаю, если у меня получится… если мне разрешат, то я заберу тебя к себе. Я сама приеду, сама соберу тебя и увезу… Если не получится, то я приеду к тебе. Я всё-таки сниму квартиру, и мы будем жить вместе, слышишь? Я обещаю… Мы будем жить там, где ты захочешь, плевать, где именно! Но именно там, где ты захочешь. — Я… я верю, мама… Я всегда тебе верю… — прошептала Ева, собирая солёные следы с материнской щеки. — Иди, тебе нужно идти… Я всегда тебе верю и никогда не обижаюсь. Я люблю тебя.

***

Бенедикт сидел на той самой скамейке, на которой он сидел вместе с Софи, когда они пришли сюда впервые. Его глаза были устремлены на гладь пруда, которая переливалась от зелёного до тёмно-коричневого из-за падающих на неё солнечных лучей, играющих в воде самыми разными красками. — Её глаза… — почему-то вдруг всплыла мысль в его голове. Софи совсем как этот пруд: поверхность кажется спокойной, прозрачной, ясной, чертовски красивой, но его дно… Оно каменистое, неровное, покрытое тиной неизведанности, под которой, возможно, хранятся ценные сокровища. Этот клад хочется найти, откопать, открыть и забрать себе вместе с его хранительницей. Его затянуло. Жёстко и сильно. Она поняла его; поняла то, что он хотел донести до неё, словно пережила это всё с ним за те пять минут душеизлияния. Она доверилась, отдалась ему, но не открылась. Он всего лишь нашёл замочную скважину, через которую может подглядывать за её душой и говорить с ней. Он нашёл даже две замочные скважины! Интересно, а сколько их на самом деле? И каков к ним ключ? — Привет. — Рядом с ним прозвучал знакомый голос. Бенедикт повернул голову. Брюнетка была одета так же, как и в первый день в этом замечательном месте: белая вязанная кофта с полуоткрытыми плечами, тёмные джинсы с любимыми кедами и пучок густых волос на голове. Идеальная… в отличие от него. Он ограничился любимыми бардовыми штанами и серой футболкой. — Привет, — улыбнулся он, тут же слегка опустив уголки губ, — что-то случилось? — Серьезный разговор. Был. — С кем? — мужчина отодвинулся, призывая брюнетку сесть рядом. — Не хочешь поговорить? — Я, кажется, за этим и пришла, — усмехнулась она, — ну ещё и за сумкой, если быть точной. — Да, конечно, — засмеялся Камбербэтч, — просто я подумал, чтобы тебе стало легче… — Ты хочешь поговорить о моих проблемах? — Да. — Ты, кажется, для другого меня звал. — Ты мне не доверяешь? — Да. — Резко ответила Софи, наблюдая как светлые брови взмыли вверх, а в холодных глазах начинают смешиваться краски удивления и… обиды? — Не присядешь? — мельком кивнув на место рядом с собой, тихо проговорил Бенедикт, наблюдая как девушка плавно пристраивается рядом. — Ты считаешь, что я использовал тебя в качестве… — Очень хочется об этом не думать, но не получается, прости. — Виновато ответила Хорсленг, отвернувшись к пруду. — Почему я должна думать по-другому? — тёмные глаза вновь смотрели на него. — Знаешь, — мужчина набрал воздуха в лёгкие и, облокотившись на скамейку, прикоснулся пальцами к губам, повернув голову в сторону ивы, которая тихо шуршала тонкими ветками, словно заглушая любые признания, чтобы те не достигли посторонних ушей, — когда ты появилась в моём доме, тогда на собеседовании, я оглядел тебя и подумал: «Странно, почему нет яркого макияжа, глубоких декольте, глупых мини-юбок и сумасшедшей шпильки?! Она ведь приехала в мой дом, устраиваться на работу ко мне, чёрт возьми! Не будет соблазнять? Странно. Ладно, посмотрим, что дальше…» Обычно как только девушки приходят в мой дом, так сразу начинается стриптиз! Они, кажется, даже не помнят про моего сына и вспоминают про него невзначай, когда он появляется на пороге. Мне порой кажется, что они забывают про работу… Мне становится страшно за Кристофера. Ты ничего этого не показала, была заинтересована только в работе и воспитании моего ребёнка. Я не задумываясь взял тебя, как только ты начала спрашивать о его развитии… Я был начеку! Наблюдал за тобой, за твоей работой… Ты по-прежнему была сконцентрирована на своей задаче. Ты… ты работала. Мне стала интересна твоя личность. Ведь я всегда был рядом, был в зоне, так сказать, доступа, но ты не обращала на меня внимания… Мой сын был для тебя эпицентром. Меня затянуло, ведь ты была такой открытой, но закрытой одновременно! Твоё резюме лежало у меня на столе, там было всё и ничего… Вроде бы всё то, что нужно знать о человеке, который тебе просто интересен: год рождения, возраст, имя, фамилия, где училась, где работала! Но… что тебе нравится, что ты не любишь, как сделать твою работу лучше — ничего этого не было! — Бенедикт развернулся к Софи, приобняв её за плечо. — Я увлёкся. Увлёкся настолько, что в один момент вспыхнул и дал волю чувствам. И, чёрт возьми, я напугал тебя! Я столько сил приложил, чтобы разобраться во всём, понять… Понять, что ты мне далеко не безразлична, что я к тебе не равнодушен… И я пришёл к тому большому шагу… К той прекрасной ночи… — тонкие пальцы заскользили по нежным щекам, направляя женский взгляд на мужчину. Горячие влажные губы искали то, что им сейчас было так нужно, оставляя следы на веках, лбу, скулах, носу и, наконец, дошли до цели, скрепляясь кротким поцелуем. — И я понял ещё одно, — глаза в глаза, вдох и выдох в губы друг другу, — я, чёрт возьми, не просто так в тебя влюбился, Софи! — Мне стыдно… — всхлипнув, девушка чуть откинулась назад, обхватывая холодными от волнения пальцами мужские ладони, которые тут же сжали их, отдавая своё тепло. — Перед кем? — Перед всеми… — Мне стыдно лишь перед своим сыном, что выбрал для него не ту мать… И перед тобой за весь этот цирк! Почему ты постоянно плачешь?! — А что мне ещё делать?! — вдруг засмеялась Софи, вытирая слёзы, которые вновь и вновь подступали и вырывались наружу. — Я не могу смеяться… Могу только молчать и плакать. Я будто Онегин у Пушкина — полная калека в любви. Я понимаю, я хочу… хочу, чтобы меня любили. Я отдаюсь этому чувству с полностью, но ничего не получаю взамен… Мною могут только пользоваться… Все только и делали это со мной! Почему я должна верить тебе, будто ты меня любишь?! — Я… — Бенедикт опешил от истерики брюнетки и, подавшись вперёд, прижал её к себе, пытаясь успокоить, укрыть от внешнего мира, — я никогда, — слышишь? — никогда не поступлю с тобой так… Я не позволю себе… Ни за что… — Когда ты имел меня на своём столе, ты подумал о сыне, о семье, о том, что будет… Какая будет шумиха, когда таблоиды узнают о наших отношениях? — Почему ты считаешь, что они узнают? Мы сделаем так, что это будет нашей с тобой тайной… — Они узнают, Бенедикт! Они всё всегда узнают, а твои фанатки первым делом читают их колонки о тебе и всё проглатывают! — Перестань делать всё одной большой проблемой, Хорсленг! — Вся моя жизнь — одна большая проблема!.. — Тихо! — Камбербэтч прижал пальцы к губам брюнетки, заставляя умолкнуть и посмотреть на него. — Ты и так слишком много сказала, успокойся, просто успокойся и перестань думать о том, что весь мир настроен против тебя, что только у тебя такая проблемная жизнь… У всех проблемы, у всех обиды, но это обычная часть жизни, без неё никак. Пойми это. Почему бы не остановиться на хорошем, м? — осторожный поцелуй в висок. — Например, сейчас… Я сижу с тобой здесь, вижу эту чудесную природу, чувствую тебя у себя под боком, мне хорошо! Очень хорошо. — Может ты и прав, — Хорсленг вздохнула, — я слишком сильно зациклена на чём-то… Сегодня Ева… она… она всё-таки сказала то, что я боялась услышать… — И что же это? — Она чувствует себя одинокой, будто бы у неё нет матери. — Боже, — Бенедикт на секунду оторвал щеку от макушки Софи, но после снова прильнул к ней, — почему она так считает? — Много причин, но главное то, что она приезжает ко мне, как сейчас, а я большую часть времени на работе. Она либо одна, либо с Валей, но не со мной… — Ты хотела бы пойти в отпуск? — Я не могу пойти в отпуск. Кристофер нуждается в обучении и в подготовке к школе, а я не могу просто так всё бросить… — Тогда… Тогда пусть приходит к нам. Приводи её с собой… И Кристоферу хорошо будет; он поиграет с ней, научится чему-нибудь новому, других знаний наберёт. Ева рядом с тобой будет, и ты рядом с ней. Кроме того, не тухнуть же ей дома одной. — Я слишком много прошу у тебя уступков… Они могли бы долго так сидеть: Бенедикт — приобняв Софи, а она — лёжа у него на плече. Они могли бы бесконечно наблюдать за тем как краски в пруду переливаются, создавая новые оттенки, которые будто бы отражали их настроение; как по его берегам стоят ивы, перешёптываясь между собой, шевеля тонкими листьями и гибкими ветвями, скрывая за завесой тайну этого места; как в траве, которая от лучей солнца казалась сделанной из зелёного стекла, начали стрекотать светлячки; как вечерний ветер беспокоит тихую гладь воды, задувает по кофту, заставляя прижаться к друг другу теснее; как это тепло расслабляет, стирая напрочь печальные воспоминания о прошедших минутах откровений. Но всё это нарушила тихая мелодия телефона, зажужжавшего в кармане мужских брюк. — Да, Софи? — Хорсленг уже хотела отодвинуться, но Бенедикт остановил её, прижав к себе. — Что? Уже прилетела? Хорошо, я… приеду через пятнадцать минут. Подождёшь меня, хорошо? Я не управляю пробками… Даже если бы ты взяла такси, то оно приехало бы так же, как и я. — Засмеялся он. — Всё, не дуйся. Сейчас буду. Пока… Она приехала, мне нужно забрать её. — Мужчина взглянул на девушку. — Я поняла. Меня тоже ждут, — Софи улыбнулась ему в ответ, целуя в подбородок, — где моя сумка? — В машине, — у уголков глаз вмиг расплескались лучики морщинок, которые всегда сопровождали широкую улыбку от уха до уха. — Серьёзно? А если бы я ушла раньше? — Не ушла бы. — Да ну? — Ну да, я знаю, не ушла бы… — прошептал он, вцепившись в узкий подбородок пальцами, и, придвинувшись, поцеловал. — Подлец, — улыбнулась девушка, целуя уже ставшими любимыми и желанными губы, которые нагло перехватывали инициативу на себя, кусая и тут же зализывая, вбирая мягко и отпуская неохотно. — Нам нужно идти… Тебя ждут и меня тоже… — Я не зря попросил пятнадцать минут. — Камбербэтч! — Ну ладно, ладно… Идём, — вновь засмеялся Бенедикт, встав со скамейки и взяв девушку за руку, — я подвезу тебя до дома, в машине и сумку отдам, но только после того, как ты ответишь… Зачем тебе вазелин? — А вот, — Софи прищурила глаза, — тебе всё покажи, да расскажи… — Ну, мне просто интересно, правда. И если ты ещё и покажешь… — Оставлю тебя теряться в твоих похотливых догадках.