***
- Лови! – кричит мне Скотт, и я едва успеваю перехватить в полете один из своих учебников, еще прежде, чем он врезался бы в мою голову. – Ой, прости! – увидев мое испуганное лицо, парень состроил извиняющуюся гримасу, а потом с усердием принялся застегивать молнию на спортивной сумке, для завтрашней поездки домой. Немного поворчав на лучшего друга, за совсем не смешной прикол, я оценил масштабность собранных мной в дорогу вещей и решил, что кроме сумки придется взять еще и рюкзак, иначе кое-что из подарков и моих собственных футболок придется везти не иначе, как в зубах. Нырнув под кровать, я выгреб оттуда изрядно запылившийся небольшой чемоданчик и, уже начиная выбираться, задел рукой что-то еще. Приглядевшись лучше, я заметил край бросающейся в глаза красной ленточки и свисающий с нее безобразный бант. - Вот черт! – расстроился я, подхватывая в руки коробочку с купленными всего несколько дней назад перчатками и стукнувшись пару раз головой о пружинистое дно кровати, вылез наружу. - Что такое? – не оборачиваясь, спросил Скотт, и я, быстро спрятав находку за спиной, старался при этом как можно более естественно соврать. - Просто стукнулся головой, не обращай внимания – и неспешным маневром я начал пододвигаться к двери, надеясь, что друг этого не заметил, и уже схватившись за холодный метал ручки выкрикнул. - Скоро приду! В коридоре было тихо и прохладно. Большая часть учащихся разъехалась по домам. Остались лишь те, кто уезжать не хотел или по каким-то причинам просто не мог. Двери стояли нараспашку. И комнаты казались какими-то чужими, совершенно необитаемыми, будто все здание в один миг опустело и стало неприветливо холодным. Я прошелся по третьему этажу, раздумывая, с кем из оставшихся кадетов я настолько знаком, чтобы подарить вещь стоимостью практически в половину моей ежемесячной стипендии. На ум никто не приходил. Обойдя все крыло, я наткнулся на Минхо, спешащего по ступеням вниз. - О, Майлз, привет! – он на секунду остановился, поправляя съехавшую с плеча громоздкую сумку. – Думал, не встречу тебя до отъезда. – Парень лучезарно улыбнулся и достал из сумки что-то маленькое, обернутое в жизнерадостную праздничную упаковку. – У тебя, конечно, крыша набекрень, но ты мне все равно нравишься, чувак. Так что держи. – Он протягивает мне подарок и, ухмыляясь, подмигивает. – С наступающим, шенк! – А потом сбегает вниз так проворно, что я не успеваю сказать что-то в ответ. В руках так и остаются осточертелые перчатки, а подарок приятно холодит кожу. Сдираю с него упаковку, а потом долго и надрывно смеюсь, читая название вновь и вновь: «Как распознать, что ты гей. Пособие для чайников». - Сволочь, ты Минхо! – без всякой злобы кричу я вслед уже давно исчезнувшему парню и, не переставая улыбаться, иду в первое попавшееся направление. Дверь его комнаты так же открыта, как и все остальные и я, как и в прошлый раз, не сразу замечаю, что оказался рядом. Ньют сидит на подоконнике, подтянув колени к подбородку, и курит, выпуская дым в нараспашку открытое окно. На нем одна тонкая рубашка и облегающие ноги, не менее тонкие, брюки. Я подхожу и сажусь рядом, наблюдая, как дым из сигареты уносится с каждым новым порывом ветра. И только потом замечаю осунувшееся лицо и глубокие синяки под глазами. Сердце охватывает тоскливое чувство жалости, и я не могу удержать нервного вздоха. - Почему ты не собираешься домой? – вопрос вырывается как-то сам собой, не из любопытства, а чтобы прервать затянувшуюся тишину. Ньют переводит на меня взгляд своих больших оленьих глаз и грустно улыбается. - Мне не к кому ехать. – Говорит он, и сердце у меня обрывается, летя вниз и окончательно разбиваясь на мелкие осколки. – Родители погибли, когда я был еще ребенком. А остальным родственникам я абсолютно до лампочки. Маленькое, но такое емкое откровение Ньюта задевает во мне какие-то невидимые струны, от которых хотелось в голос завыть. Оно не принесло мне желанного удовлетворения, а лишь еще большую боль, но не за себя, а за человека напротив. Ведь я знал, что такое потерять близких. Моя мама умерла, когда я был совсем еще малышом. Но отец всеми силами старался воспитать меня хорошим и добрым человеком. Я не могу судить получилось это у него или нет, но по крайней мере всю свою сознательную жизнь я не был одинок. Но Ньют… Что же может чувствовать человек, которому не к кому возвращаться домой? Которого никто не ждет? В этот момент мне как никогда раньше хотелось дотянуться до этого парня и заключить его в объятьях. Сделать тоже самое, что когда-то он сделал для меня. Поддержать! - Поехали со мной! – предлагаю я. Ньют морщится и отворачивается к окну. Из тонких пальцев вываливается недокуренная сигарета, и мы оба смотрим, как окурок летит к земле разметаемый ветром. - Не очень хорошая мысль, – из пачки вытягивается новая сигарета и щелчок зажигалки кажется оглушительным в тишине комнаты, – не хочу все усложнять… - Будто между нами когда-то что-то было просто. – Я усмехаюсь, вдыхая сладковатый запах дыма и морозного дня. Ньют так же хмыкает в ответ и тычет рукой в мою сторону. - Что там у тебя в руке? Я вспоминаю про книгу и все еще не врученный подарок. - Ну, это от Минхо. – Я показываю ему книгу, и Ньют прыскает в кулак, хорошенько разглядев ее название. – А это тебе... – маленькая черная коробочка ложится на чужие колени, и в глазах напротив я вижу удивление. - Зачем? - голос парня прерывается и он глубоко вдыхает холодный, уличный воздух. - Просто увидел их несколько дней назад и подумал о тебе. – Улыбаюсь, как ни в чем не бывало, пусть мысленно и хочу провалиться сквозь землю от смущения. Ньют обескураженно хлопает глазами, а тонкие пальцы осторожно поглаживают гладкую темную поверхность коробочки. На секунду мне кажется, что сейчас, именно в этот короткий миг, он с презрением отбросит подарок в сторону, но он лишь смотрит на меня растерянно и прижимает его к себе. - Спасибо, Стайлз... – благодарит он, и я слышу в его словах искреннюю признательность. - Не за что! – улыбаюсь в ответ. – И лучше тебе начать собирать вещи. Я не принимаю отказов. Завтра в десять наш самолет. Папа будет очень рад, если я привезу в гости друга.***
Поездка домой должна была занять не больше восьми-девяти часов, но в компании Скотта с его манией создать рождественское настроение у всех и вся, и не в меру молчаливого Ньюта мне казалось, пролетела целая вечность, прежде чем вызванное нами такси наконец остановилось у моего родного дома. Уставший и вымотанный, я с трудом смог распрощаться с лучшим другом и, едва передвигая ноги, забрался на крыльцо. Маячивший где-то позади Ньют был напряжен и слишком хмур. Потому никаких положительных мыслей по поводу предстоящих каникул у меня в голове не возникало. Если он будет и дальше вести себя так, словно его заморозили в криогенной камере, то самым развлекательным моментом в праздновании Рождества станет чтение какого-нибудь труда знаменитого философа и просмотр рождественских мультиков. - Улыбнись, Принцесса, иначе отец подумает, что я выкрал тебя у общества людей с хронической депрессией. – Шутка получилась так себе, да и называть Ньюта приевшейся ему кличкой все-таки не стоило. Он состроил еще более страдальческую гримасу. - Я тебя когда нибудь к стенке пришпилю, за издевательство надо мной. – Совершенно не злобно отозвался он, пока я разыскивал в рюкзаке ключи от дома. До боли знакомая дверь родного «гнезда» тихо скрипнула и открылась прежде, чем я успел что либо возразить на слова парня. Ключи громко забряцали в моей руке, уже ненужные. - Папа! – совсем не по-мужски взвизгнул я, бросаясь ему на шею и обнимая так крепко как, пожалуй, еще никогда не обнимал. - Стайлз, как же я по тебе соскучился! – со слезами в голосе произнес отец и, отстраняясь, заботливо чмокнул меня в макушку. Я зарделся, как новогодняя гирлянда, вспомнив, что мы отнюдь не одни для таких вот семейных нежностей. Ньют по-прежнему стоял немного позади, наблюдал открывшуюся сцену со слегка отстраненным видом, словно не хотел быть нарушителем создавшейся идиллии. Я отступил на шаг и откашлявшись сказал: - Пап, это Ньют, он мой… Он мой друг! Неожиданная заминка вызвала непонимание со стороны отца и лукавую нотку во взгляде блондина. - Я пригласил его к нам погостить – смущенно добавил я, и в отцовских глазах подозрение сменилось добрым огоньком. - Отлично! – провозгласил он, пропуская нас в дом и забирая у меня и Ньюта сумки. – Я давно хотел познакомиться с новыми друзьями моего сына… Ньют, до этого не произнесший и слова в присутствии отца, пожал протянутую ему руку и так же молчаливо улыбнулся. - Значит, я не зря подготовил гостевую комнату. – Не унимался отец, и быстро, для своего отнюдь не молодого возраста проскакал по лестнице наверх, распахивая сначала дверь моей комнаты, а затем и соседней. - Надеюсь, тебе у нас понравится, Ньют! – обратился он к парню, пропуская его вперед. – Мы живем достаточно скромно… Ньют прошелся по своей комнате и весьма смущенно устроился на уголке кровати, заправленной толстым покрывалом с новогодней тематикой. - Все хорошо, Мистер Стилински. – Подтянув к себе рюкзак и закрываясь им, отозвался он. – И спасибо, что пригласили! Отец радостно завозился на месте и, подхватив мои тяжеленные сумки, потащил их в соседнюю комнату. - Какой милый мальчик этот Ньют. – Подытожил он состоявшееся знакомство. – Почему ты никогда о нем не рассказывал? Раскинув руки я с огромным удовольствием упал на кровать и с восторгом ощутил ставшую непривычной мягкость и удобство, того, чего не было в казарменных койках. - Нечего особо рассказывать – соврал я, зная, что если поведаю хотя бы о половине того, что происходило между мной и Ньютом отца может запросто хватить удар. – Мы не так давно общаемся. Веселое ворожение на лице отца сменилось хмурым. Он всегда видел, когда я врал или недоговаривал. - Стайлз, мне нужно что-то знать об этом мальчике? – присаживаясь рядом, спросил он. Последовав его примеру я тоже нахмурился. - Дай-ка подумать, – притворно задумчиво пропел я, поглаживая подбородок, так как это делали сыщики в старых детективных фильмах, – ну, если только то, что Ньют - маньяк, садист-убийца, а по вечерам он любит мучить кошечек и собачек. Несколько секунд выражение лица напротив оставалось неизменным, и я, испугавшись, подумал, что отец принял шутку за правду, но вскоре тишину разрезал его густой смех, и я с облегчением вздохнул. - Ты только своему другу этого не говори. – Немного поутихнув, заявил отец. – Не хотелось бы, чтобы парень в разгар праздника вылетел из нашего дома как от прокаженных. Я усмехнулся, представляя, как Ньют испуганно удирает, нервно оглядываясь назад и надеясь, что его не преследуют папаня с вооруженный рабочим браунингом и я с бейсбольной битой наперевес. - Поверь мне, этого человека так просто не напугать! – подняв палец я вывел в воздухе невидимые узоры и представив, что нарисовал невидимую елочку, довольно улыбнулся получившемуся результату. - Раз так, то даю вам обоим полчаса на отдых. - Подмечает отец, поднимаясь с насиженного места. – А потом жду на ужин. Поворачиваясь к нему, киваю, показывая, что указания поняты. - Пап? – отец останавливается возле двери, услышав мой окрик. - Да? - Ты ведь опять будешь на дежурстве в праздник? Отец тяжело вздыхает и потирает пальцами переносицу. - Да, Стайлз. Боюсь что, да. И, не дожидаясь дальнейших моих слов, выходит из комнаты. Я остаюсь один. Радость, так внезапно пришедшая после возвращения домой сошла на нет, оставив после себя тягучую, словно смола, тоску. - Хэй, - донеслось до моего слуха, прежде чем я успел понять, что вновь не один. Встрепенувшись, я увидел нависающего над кроватью Ньюта. Он уже успел переодеться и выглядел теперь еще более великолепно в темно-зеленом свитере и узких джинсах. - Хэй, - отозвался я, даже не удосужившись встать с кровати. – Готов к ужину? Парень кивнул, при этом смерив меня оценивающим взглядом. - А вот ты, смотрю, нет. – Улыбнувшись, он сел на пол и, скрестив ноги, повернулся ко мне. Приподнявшись, я быстренько оглядел себя. Светлые джинсы и синяя футболка вполне себе нормально сочетались и неплохо подходили к обычному домашнему ужину. Я махнул рукой. - Сойдет! На какое-то время в комнате наступило молчание, не напряженное, но какое-то неуютное. Я сел на кровати и, ухватив парня за руки, перетянул к себе. Возмущению Ньюта не было предела. Он недовольно заворчал, отпихнул меня подальше, а потом, как ни в чем не бывало, взбил подушку и улегся рядом с такой самодовольной физиономией, будто это его комната, и я тут незваный гость. Состроив на своем лице наигранно обиженное выражение, я в миг придумал коварный план мести и, напрыгнув на парня, принялся его щекотать. - Прекрати! – заверещал блондин, не переставая смеяться, пока мои пальцы быстро переходили от его боков к животу и назад – Стайлз, прекрати, иначе клянусь я тебя… Договорить он не успел, так как я уже ловко переместился на ноги и, одним движением стянув кроссовки, принялся прямо через носки щекотать пятки. - Это ты мне угрожаешь? Мне, повелителю щекотки?! – перехватывая сопротивляющегося Ньюта за талию, я вновь вернулся к его бокам и едва не получил за мучения оплеуху, вовремя успев перехватить руки блондина. - Придурок! – тяжело дыша и продолжая смеяться, высказался блондин и попытался пошевелиться, но не смог, прочно пригвожденный к кровати моим телом. Смех тут же смолк. Искры веселья пропали из необыкновенных глаз-омутов, и лицо Ньюта приобрело отстраненное выражение. - Освободи меня. – В приказном тоне отозвался он, и я, поняв, что попал в весьма двусмысленную ситуацию, откатился в сторону. Дыхание лежащего рядом медленно выравнялось. Парень приподнялся на локтях и принялся надевать кроссовки. Я поймал его за руку и заставил повернуться. Наши взгляды встретились лишь на какой-то миг, а затем Ньют отвернулся. - Ты же понимаешь, что нам все равно когда-нибудь придется об этом поговорить. – Сказал я, зная, что не нужно ничего уточнять. Парень неуклюже завязал шнурки на кроссовках и, пригладив рукой растрепавшиеся от нашей возни волосы, осведомился: - Ты для этого меня сюда привез? Я покачал головой. - Нет. Конечно нет. Но… Ворвавшийся в комнату отец заставил меня захлопнуть рот. Еще никогда в своей жизни я не жалел так сильно о его приходе. - Ужин на столе. – Пропел он, уж совсем став похож на заботливую мамочку из рекламы хлопьев. - Если хотите посидеть со мной, то вам лучше поторопиться. Через полтора часа мне нужно будет уходить на дежурство. В гостиной стол ломился от различных угощений и, вполне себе сносного на вид, горячего. Я положил себе золотистые куриные бедрышка, и краем глаза заметил, как Ньют из всего предложенного выбрал лишь пустой салат из капусты и тушёную картошку. - Умрешь от анорексии, деточка! – шепотом подмечаю я, но Ньют, не растерявшись, парирует: - А ты от ожирения! В ответ я показал нахальному блондину язык, а тот изобразил, как пуляется в меня вилкой. - Ребята, ну вы как дети малые. – Прервал нашу шутливую ссору отец, отпивая из стакана апельсиновый сок. – Стайлз, будь хорошим мальчиком поухаживай за нашим гостем… Лучше бы он этого не просил. Состроив гаденькую ухмылочку, я под внимательным взглядом отца цапнул со стола бутылку вишневой газировки, которую Ньют, отчего-то, терпеть не мог, и щедро плеснул в его бокал. О, если бы взглядом можно было убить, то я бы давно уже лежал лапками кверху. Злобно сверкнув своими карими глазками, блондин с силой вонзил вилку в ничем неповинную капусту, и, с нескрываемым вызовом, отпил из бокала свою газировку, тут же поморщившись. - Ньют, - обратился к нему отец, видимо заметив, что наше веселье потихоньку перетекает в настоящую ссору. – Может, расскажешь немного о себе? Парень тут же напрягся и выпрямился на стуле так, будто собирался сидя отдавать честь. - Ну, - протянул он, по-видимому, не особо довольный тем, что придется о себе что-то говорить. – Что вы хотите знать? «Нет, папа! Нет!» - хотелось закричать мне, зная, какие дальше последуют вопросы, и чем может это все закончиться. Я кинул на отца многозначительный взгляд, но он не обратил на него никакого внимания. - Расскажи о семье, близких. Как попал в академию… Началось. Я едва подавил в себе стон отчаяния. Повернувшись к Ньюту, я успел заметить, как дрогнула рука, с зажатой в ней вилкой, но больше ничего не произошло. - Мои родители погибли в автокатастрофе пятнадцать лет назад. – Спокойно ответил он. – Потом меня приютила семья брата моего отца. А когда мне исполнилось шестнадцать, я стал жить самостоятельно. Позеленевший от таких новостей отец глубоко вздохнул и сделал большой глоток из стакана с соком. - Прости, я не знал… - Ничего страшного. – Пожав плечами, отозвался Ньют. – Родителей я все равно не помню, а во всем остальном мне повезло больше, чем другим. Брат отца оказался хорошим человеком. И его семья приняла меня как родного. Так что пожаловаться на трудную жизнь не могу. - Ну, а академия? – стараясь перевести разговор в другое русло, спросил отец. Я вздохнул с облегчением, когда блондин, улыбнувшись поведал целую историю своего поступления и первого года учебы. Было в этом что-то захватывающее. Ньют как будто рассказывал сюжет хорошего сериала. Я слушал внимательно, время от времени посмеиваясь над замечаниями отца и шутками парня. Вечер стал практически идеальным, пока отец не решил, что наступила возможность задать более личные вопросы. - Скажи, Ньют, а у тебя есть девушка? – я подавился недавно засунутым в рот куском мяса, а отец, не обращая на меня никакого внимания, проткнул вилкой большую оливку на своей тарелке. - Неа, - еще не отошедший от прежней темы блондин беспечно махнул рукой. – Девушки не в моем вкусе. За столом наступило такое проникновенное молчание, что было слышно, как за окном протяжно поскуливает товарищ ветер. - Так вы ребята… - отец запнулся, не договорив, и пораженно расширившимися глазами уставился сначала на меня, а затем и на Ньюта. - Нет, пап. Ты что… - я замахал руками, разряжая неловкость ситуации. Лицо блондина тут же помрачнело. Он снял с коленок салфетку и, положив ее на стол, выдавил из себя хиленькую улыбочку. - Простите, мне что-то нехорошо… - тихо прошелестел он, и, поблагодарив за ужин, отправился к себе в комнату. - Так, - отец глянул на циферблат своих наручных часов и протяжно вздохнул. – Как только вернусь с работы, мы с тобой об этом поговорим, Стайлз! – серьёзно сказал он, и, встав из-за стола, принялся натягивать куртку. – Извинись за меня перед, Ньютом, хорошо? Я кивнул и, проводив его, долго смотрел в след удаляющейся машине. Возвращаться в дом очень не хотелось, хотя я уже порядком продрог от бушующего ветра и легкого, щипастого морозца. Случившееся за ужином острым крючком засело в голове. С Ньютом действительно нужно было поговорить и во всем разобраться, потому что я уже перестал что-либо понимать в его слишком изменчивом поведении и отношении лично ко мне. Собравшись с духом, я поднялся на второй этаж. Комната блондина была открыта нараспашку, словно приглашая в свои темные объятья. О присутствии здесь живого человека говорил лишь небольшой холмик на кровати, укрытый одеялом и толстым покрывалом. Холмик мерно вздымался, словно кто-то уже давно уснул и видел не первый сон. - Ньют, вылезай, нам надо поговорить! – я сел на краешек кровати, зная, что если сяду ближе нарушу личное пространство, которым парень сильно дорожил и принялся ожидать, когда меня все же удостоят своим вниманием. Вскоре из под вороха одеял выглянула сначала светлая макушка, а затем уже и вся голова. - Ну и, - блондин вздернул брови, и сложил руки на груди – Я тебя слушаю. В голосе его было столько сарказма, что даже меня всего передернуло. - Расскажешь мне, что с тобой происходит? – блондин моргнул пару раз и уставился на меня так, словно увидел впервые. - Ух ты! – наигранно весело бросает он и откидывает одеяла подальше. – Даже так? Мне вот интересно, с чего это я должен изливать тебе душу? Между нами же ничего нет. Его тон, и недвусмысленные намеки окончательно выбивают меня из колеи. Раздражение с тихим шелестом прокатывается от пяток до кончиков волос, и я осознаю, что против своей воли нервно покусываю нижнюю губу. - В том то и дело, Ньют, что ничего нет, потому что ты этого не хочешь. – Руки сами собой сжались в кулаки и мне пришлось отвернуться, чтобы не поддаться искушению врезать человеку, сидящему рядом. – Все эти долбанные два месяца ты игнорировал меня, не разговаривал и делал вид, что меня не существует. – Голос прервался. Я нервно и сипло вдыхаю, а затем выдыхаю, надеясь успокоиться, но это не помогает. – И все эти два месяца, единственное,чего мне хотелось - чтобы ты был рядом. Блондин застывает на месте и смотрит такими глазами, будто я только что влепил ему болезненную пощечину. От этого взгляда по телу пробегает ледяной холод. Я ежусь и забираюсь на кровать с ногами. - Возможно, для тебя та ночь была ошибкой. Для меня же она была глотком свежего воздуха. Я давно не чувствовал себя настолько… Настоящим что ли… - от воспоминаний сердце в груди начинает колотиться в разы быстрее и мне едва хватает воздуха, чтобы честно признаться. – Ты мне нравишься, Ньют! Очень нравишься! Но я не хочу каждый раз становиться жертвой твоего скверного характера и странного ко мне отношения. Подумай об этом на досуге! Блондин по-прежнему походил на каменное извояние, недвижимое и холодное. Я накинул на его колени покрывало, подмечая, что в комнате не особо тепло и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Стоило что-то сказать или дождаться хоть каких-то ответных слов от Ньюта, но от собственной речи меня трясло так, что все внутри ходило ходуном. Так бывало всегда, когда я слишком сильно нервничал или заболевал. В любом случае, сейчас это было не важно. Я, наконец, смог по-человечески выразить то, что творилось у меня на сердце. И от этого на душе стало чуточку легче. Пусть теперь Ньют решает, как поступать дальше. Следующий шаг за ним! Спускаясь в гостиную, я слышал, как из его комнаты раздался слабый шорох, а потом последовал стук, такой громкий, будто кто-то колотил палкой по кирпичам. Заткнув уши наушниками, я включил приставку и от злости выбрал самый сложный уровень игры. Так что к моменту, когда Ньют вновь почтил меня своим присутствием, я успел выиграть два раунда и еще три проиграть. - Подвинься! – бросил он, садясь на диване совсем рядом со мной. Я окинул взглядом его раздраженное лицо и краем глаза заметил, его сбитые в кровь костяшки пальцев. - Надо обработать! – в тон ему сказал я, но парень лишь отмахнулся. - Оставь! – забирая из моих рук пульт управления, говорит он. – Мне так лучше. Теперь уже моя очередь удивленно хлопать глазами. - Ну как знаешь! Следующие несколько часов к ряду мы непрерывно бьемся в видео игру, и лишь изредка перебрасываемся парочкой-другой ничего не значащих фраз. Уже ближе к ночи, готовясь ко сну, Ньют бесшумно проскальзывает ко мне в комнату и говорит лишь несколько слов, от которых в внутри меня все переворачивается: - Ты мне тоже очень нравишься, Стайлз.***
Обычно, после подобных признаний люди становятся если не ближе друг к другу, то по крайней мере более дружелюбнее и разговорчивее. Но, видимо, правила простых смертных не распространяются на таких тронутых на всю голову как я и Ньют. После тихого, неожиданного визита блондина в мою комнату и такого же не менее бесшумного из нее исчезновения, спать мне совершенно расхотелось. И большую часть ночи я провел в безуспешных попытках хоть немного вздремнуть и прогнать от себя навязчивые мысли о том, что теперь возможно хотя бы в моей личной жизни все встанет на свои места. Вот почему следующее утро застало меня в состоянии под знаком «Зомби». Я сидел на кухне, держа в одной руке чашку с кофе, второй перелистывая страницы книги о тревожном синдроме, когда-то подаренной мне Ньютом. Строчки перед глазами расплывались, и я с трудом улавливал суть прочитанного. В голову неизменно лезли отвлекающие мысли, и время от времени я ловил себя на том, что бестолково гляжу на противоположную стену и глупо улыбаюсь. - Такое чувство, что ты читаешь роман с элементами юмора, а не книгу по психиатрии. – Оторвавшись от своего занятия, я застал Ньюта хлопающего дверью кухонных шкафчиков, по-видимому, в поисках кружки. Я без слов указал ему на самую верхнюю полку прямо над умывальником, где хранился наш скудный запас столовых приборов. - Как спалось? – спросил я, наблюдая, как блондин наливает из заварочного чайника кофе и садится прямо напротив. Он пожимает плечами и оттягивает рукава свитера, боясь обжечься об чашку с горячим напитком. - Нормально – безразлично выдает он, и я, щурясь, всматриваюсь в его лицо, пытаясь найти там хоть какие-то признаки смущения, радости, стыда или чего-то похожего, оставшегося после вчерашнего разговора. Но Ньют выглядит спокойно, даже скучающе. Сделав порядочный глоток кофе, он хмурится и отставляет чашку в сторону. - Извини, - закусываю нижнюю губу, чтобы удержать себя от просящегося наружу смеха. – Не умею готовить кофе. В этом у нас спец папа. Ньют не улыбается. Он вообще не выражает никаких эмоций и лишь смотрит на меня, проникая своим взглядом внутрь. Заставляя содрогнуться. - Эй? – вопросительно приподнимаю бровь. Парень поджимает губы, но все же отзывается. - Да? Я прикидываю, стоит ли спрашивать у него, в чем проблема, потому что проблема на лицо, и дальнейшее ее размусоливание может привести к еще более неожиданным последствиям. С минуту я смотрю на него внимательно, и лишь потому позволяю себе новую улыбку. - Пойдем сегодня на каток? Блондин удивлен и слегка озадачен. И вместо того, чтобы ответить сразу, вновь пододвигает кружку и отпивает немного кофе. - Я не умею кататься на коньках – наконец, говорит он, когда я уже отчаиваюсь услышать от него хотя бы слово. - Это не проблема. Зато умею я. Смотреть на Ньюта - это тоже самое, что попытаться решить уравнение, которое не удавалось решить еще никому. Я буквально вижу, как колесики в этой белобрысой голове вертятся, перерабатывая только что предложенную мной идею и силясь найти хорошую отговорку. - Нет, - он пытается пригладить свои растрепанные волосы, но получается, что еще больше их взлохмачивает. Ньют нервничает, и это передается мне электрическими волнами, словно по проводам. - И почему же такой однозначный ответ? – настороженности мне не занимать. Я знаю, о чем сейчас подумал Ньют, потому что на его месте я решил бы тоже самое. - Ты все прекрасно понимаешь, Стайлз, не пытайся строить из себя дурочка. – Грубо бросает он. – То, что я вчера тебе сказал, ничего между нами не изменит. И на свидание с тобой я уж точно не собираюсь. Бинго! Значит, я действительно оказался прав. Ньют просто раздражен, и не знает, как вести себя дальше. Подпустить меня к себе ближе или же навсегда оттолкнуть. Я беру себя в руки и подавляю появившийся во мне расток раздражения, слишком спокойно для самого себя, говорю. - Не хочешь свидания? Ну, тогда можно будет позвать Скотта и девчонок. Будет весело, Ньют! Соглашайся! Парень окидывает меня подозрительным взглядом, но, кажется, не находит ничего такого, за что можно было бы зацепиться. Он встает из-за стола и выливает остатки кофе в раковину. - Хорошо – бросает он одно единственное слово и исчезает с кухни, словно его тут и не было. Моя маленькая победа отдает кислотой на самом кончике языка, как от дешевого пойла, или испортившегося молока. Я поднимаюсь в комнату и обзваниваю друзей. На встречу соглашаются все, даже Айзек, который приехал в город ради Малии. Это немного смущает. Понятия не имею, как теперь общаться с ними обоими. Как вообще стоит себя вести с бывшей девушкой и ее новым ухажером? Внизу громко хлопнула дверь, и послышался голос отца. - Ну и как тут мои детишки? – заглядывая в комнату, осведомился он. Грустно улыбнувшись, обнимаю его в ответ так крепко, как только могу. - Что это с тобой, Стайлз? – удивляется отец. - Просто соскучился – совершенно искренне говорю я. Папа улыбается в ответ. Он выглядит уставшим и измотанным, но все же каким-то необыкновенно радостным, когда рассказывает, как его помощники устроили сюрприз, решив отпраздновать Рождество заранее, потому что в сам праздник сделать этого будет практически невозможно. Он согласился и разрешил им открыть шампанское, безалкогольное конечно, но хорошее настроение оно не испортило. Я сижу и смотрю на отца. Он остался все таким же добрым и любящим, но одновременно смелым и серьёзным. Человеком со стальным стержнем. Но все же, что-то неумолимо отличалось от того, как было раньше. Как же сильно я соскучился по нему, раз замечаю такое? - Скажи, сын. – Шериф строго прищуривается и садится рядом со мной. – Что между тобой и Ньютом? То, что я ждал этого вопроса, не означало, что я был к нему готов. Нервно сглатываю и отвожу взгляд в сторону. Как объяснить отцу, что расстался с Малией и на смену ей пришла не новая девушка, а парень, отношения с которым у меня не ладятся с самого нашего знакомства? Как вообще объяснить то, что происходит со мной, когда я вижу Ньюта, чувствую запах его одеколона или ощущаю едва заметное прикосновение? Мне трудно разобраться в своих чувствах. И еще труднее сказать о них вслух собственному отцу. Поднять на него глаза, и смело заявить, что он возможно никогда не увидит моей свадьбы и не будет нянчится с внуками. - Пап ... – в горле пересыхает, и я не могу выдавить из себя ни слова и лишь нервно дышу, как после длительной пробежки. Отец по-доброму улыбается и крепко стискивает мое плечо своей большой ладонью. - Все хорошо сын, - говорит он. – Это твоя жизнь. И я не хочу в нее вмешиваться. Мне просто нужно знать, что все в порядке. Мое дыхание перехватывает, как от падения с высоты на землю. Я вяло барахтаюсь, пытаясь помочь себе подняться, но от этого становиться только хуже. Через силу пожимаю руку отца и выдавливаю хриплое: «Да, все в порядке». А затем отворачиваюсь, чтобы тайком втянуть в себя спасительный воздух. - Не волнуйся, Стайлз. – Тень грусти и слабая полуулыбка. – Для меня это странно, но по-моему Ньют хороший парень… Он тяжело вздыхает, а затем встает и уходит, на прощание сказав, что ждет нас обоих к обеду. Это было странно, необычно и как-то совсем уж неожиданно. Раньше я много раз представлял себе, в шутку конечно, как объявил бы отцу, что я гей. Как в воду тогда глядел. Правда, ни в одной из этой фантазий папа не выгладял так спокойно. Обычно он грозно смотрел на меня, а затем молча отвешивал мне хорошую пощечину. Но никогда я и думать не посмел бы, что отец отнесется к этому так чертовски обыденно, словно ничего такого и не случилось. В комнате Ньюта стоял страшный беспорядок. За размышлениями я даже подумал, что просто перепутал комнату и вновь вернулся к себе. Но из под кровати высунулась светлая макушка, а потом появился и весь блондин, растерянный и немного запыхавшийся. - Эй, что случилось, Принцесса? – не сразу заметивший меня Ньют недовольно стрельнул в меня своими огромными глазищами и запустил пятерню в волосы, ещё больше растрепав их. - Кажется, я потерял медальон! – пояснил он, принявшись рыться в и без того пустой дорожной сумке. – Только вчера он лежал на тумбочке, а сегодня его уже нет. Если бы я не знал Ньюта, то подумал, что сейчас он ближе всего к самой банальной истерике. Но это же был Ньют! Хладнокровный, высокомерный и эгоистичный ублюдок, которому все нипочем. Или это не так? - Он тебе дорог, этот медальон? – спросил я, пройдя в комнату и принявшись разгребать завалы одежды на кровати. И только после того, как рядом перестало слышаться шебуршание, я понял, какую чушь ляпнул. Если бы не потемневший от злости взгляд блондина, я бы даже подумал, что он по-прежнему остается спокоен, но Ньют явно был на грани срыва. - А ты как думаешь, Стайлз? – процедил он сквозь зубы. – Стал бы я искать чертову побрякушку, если бы она не была мне дорога? – а затем он прикрыл глаза, и, видимо, дождавшись, когда негативные эмоции немного улягутся, объяснил. – Он принадлежал моему отцу, а до него его деду, до деда прадеду и так далее. Это семейная ценность. Её нельзя терять. На какой-то момент, когда Ньют говорил о семье, я вновь почувствовал от него то самое чувство тонкой надломленности, которую он так тщательно пытается скрыть за сарказмом и пустыми бравадами. Что бы он не говорил, как бы себя не вел, он все еще остается маленьким мальчиком, потерянным и одиноким. - А ещё он - напоминание о твоей семье, я прав? Ньют вздрогнул и, повернувшись ко мне, кивнул. - Да. И о моем долге перед ними. Я должен его найти! Во взгляде парня я прочитал искреннее расстройство и лишь капельку надежды. Этот медальон действительно был ему важен. И я как никто другой понимал его. Единственное, что осталось у нас с отцом от мамы - маленькая шкатулка с её письмами и небольшой стопкой фотографий. И я не знаю, что сделалось бы со мной, если бы я однажды узнал, что она пропала. - Скорее всего, завалился за тумбочку. – Говорю я, и принимаюсь отодвигать от стены все, что стоит вблизи кровати. В итоге мы тратим практически целый час на поиски. И даже с пришедшим на помощь отцом медальон найти так и не получается. - Прости, Ньют! – папа смотрит на парня с таким сожалением, будто сам виноват в пропаже. Блондин вымучено улыбается ему в след и только потом устало падает на кровать, закрыв лицо руками. - Мы его найдем, не переживай. – Обнадеживающе хлопаю его по коленке. – С приезда мы не выходили на улицу. Так что он где-то дома. Ньюта мои детективные умозаключения позабавили, но и в этот раз его ухмылка вышла вялой и неестественной. - Ага. Конечно! – ехидно замечает он. – А ещё Санта Клаус существует, а детей приносят аисты. Совсем не смешно, учитывая, что Ньют хотел не просто пошутить, а уколоть за живое. - Не срывайся на мне, чувак! – я не злюсь, но становится обидно. За помощь и поддержку обычно отвечают дружеским похлопыванием по плечу, улыбкой, добрыми словами, но никак не выплескиванием своего яда на всех окружающих. Молчание наступившее в следующую минуту тяжелее толщи воды. Ньют не собирается извиняться, и я совершенно точно не намерен ему уступать. Хочет злиться на всех, пусть валяет. Но и с моей стороны больше никаких уступок не будет. - Давай останемся дома – просит он через какое-то время, и я не сразу соображаю, что конкретно от меня хотят. - Только не говори, что вся эта фигня с медальоном была задумана специально, чтобы не идти на каток – из-за Ньюта мне уже не впервой хотелось побиться головой о стену. Если вся история действительно замешана на его необщительности и желании свернуться в клубок, чтобы тут же выпустить шипы и никого к себе не подпускать, то, пожалуй, с меня хватит. Но он обидчиво поджимает губы и поворачивается ко мне спиной. - Иди к черту, Стилински! – бросает он грубо и теперь становится очевидным, что мои слова задели его за живое. В груди непрошеной гостьей просыпается моя тревожная совесть. - Эй, извини! – пытаюсь я попросить прощения, но слышу со стороны Ньюта лишь тихое шипение и тихие ругательства. – Хорошо, мы никуда не пойдем. – Добавляю я, и вынимаю из кармана толстовки сотовый. Надо позвонить Скотту. Кататься на коньках с Лидией, Малией и Айзеком ему предстоит одному. - Ты все слышал, - говорю я, как только заканчиваю разговор с лучшим другом. – Можешь не волноваться. Сегодня мы остаемся дома. Ньют лежит, обхватив себя руками и, кажется, не двигается вовсе. Даже не дышит. Я поджимаю губы и тру переносицу. Боже, как же сложно с этим человеком! Словно стучишь в непробиваемую стену и не слышишь в ответ не звука. Ложусь рядом с ним и одной рукой обхватываю его за талию, притягивая ближе. Пусть все идет к черту! Если сейчас он пошлет меня подальше, наорет и закричит благим матом, то тогда я с чистой совестью могу сказать, что старался. А то, что не вышло, это уже другой разговор. Но Ньют по-прежнему не двигается, и все ещё странно дышит, будто с перерывами. Сердце мое танцует чечетку внутри грудной клетки, когда я осторожно, боясь нарушить это хрупкое ощущение правильности и равновесия, заправляю за ушко тонкую светлую прядь и утыкаюсь носом в чужую спину. - Ньют? – тихо шепчу я, слушая прерывистое хриплое дыхание парня. - Да? – так же шепотом звучит в ответ. Я улыбаюсь. - Пожалуйста, не отталкивай меня больше. Чужая рука медленно скользит по моей. Наши пальцы крепко переплетаются. - Больше не буду. – Звучит ответ, и я тихо радуюсь, целуя чужое плечо через грубую ткань свитера. Теперь все будет хорошо.***
Праздники подошли к концу как-то слишком быстро, будто пролетев за одно короткое мгновение. Кажется, только недавно я переступил порог родного дома и вот уже вновь упаковываю вещи под внимательным взглядом отца. - Ты точно все взял? – спрашивает он, попутно перечисляя все нужное и ненужное, что я привез с собой или собирался взять из дома. На каждое слово я утвердительно киваю. Можно было бы еще вот так же взять с собой частичку домашнего уюта и тепла, и счастью моему не было бы предела. - Тогда заеду за вами через три часа – подмигивает мне отец и на прощание тихо прикрывает за собой дверь. Еще минута и я слышу шум отъезжающей машины. Вот теперь мне действительно становится как никогда грустно. Все-таки уезжать из дома не так то просто. Ньют проскальзывает в мою комнату сразу же, как шум машины стихает в дали, и со смехом набрасывается на меня, повалив на пол. - Засранец! – смеюсь я в ответ и стряхиваю с себя развеселившегося блондина. – Ты меня чуть до инфаркта не довел! Засмеявшись пуще прежнего, Ньют откинулся на пол и здорово приложился об него головой. - Нет, ну ты реально камикадзе! – шучу я, и осторожно беру его за голову поглаживая ушибленное место. - Я просто неосторожен. – Хмыкает парень, при этом пытаясь извернуться из моих цепких рук. – И вообще, это ты во всем виноват. Дальше в комнате не звучит ничего кроме писка и взвизгивания. Ньют, скрепя зубами, пытается меня перебороть, но либо не прилагает к этому все силы, либо сил ему просто напросто не хватает. Я бы сделал ставку на первое, и даже подумал в отместку пощекотать уже надрывающегося от смеха парня, но вовремя передумал. Получить в глаз пусть маленьким, но все же крепким кулаком как-то не особо хотелось. - Прекрати… Стью! – сквозь выступившие на глаза слезы попросил он. – Иначе я подкрадусь к тебе ночью и придушу подушкой. В этот раз настала моя очередь улыбаться во все свои тридцать два. - Нет, не подкрадешься. Для этого я тебе слишком нравлюсь. – Совершенно уверенно заявил я, притягивая к себе парня и обнимая со спины. Со стороны бы это казалось странно. Наверное, это и действительно так выглядело, но это было единственной формой близости, на которую осмелился я, и которую позволял мне Ньют. - Ты меня плохо знаешь. – Загадочно прицокнул языком блондин, устраиваясь в моих объятьях удобнее и пытаясь одной рукой ухватить меня за волосы. Не знаю по каким причинам, но таскать меня за пряди ему нравилось больше всего. - Вообще-то, немного знаю. – Возразил я, опуская его руку на положенное место и придерживая своей ладонью. Действительно, за прошедшую неделю я узнал о Ньюте столько, сколько не выведал за прошедшие полгода. Например, о том, что в школе он был изгоем, и над ним не издевались лишь потому, что он брал уроки тэйквандо и уличной борьбы. Так что поставить на место обидчиков было для него делом простым. Так же он много рассказывал о предыдущем годе учебы в академии. Своей негласной любви к чтению и модельном бизнесе. Последнее меня интересовало больше всего, и я, не удержавшись, спросил: - Не могу понять, когда ты успел побывать моделью? Ньют тогда усмехнулся, но все же ответил: - Это было в старшей школе. Мне срочно были нужны деньги, и я согласился на предложение попробовать себя в качестве звезды для обложки модного журнала. Кто бы знал, что потом это вызовет столько проблем… - он немного помолчал. – Я не горжусь этим. Строить из себя смазливую куклу перед объективами камер - не особо приятная вещь. Зато несколько десятков фотографий мне оплатили нехиленькой суммой. Дальше я, кажется, слушал в пол уха, представляя себе тонкий стан блондина и его длинные стройные ноги на обложке журналов «Maxim» или «Vogue». Видение мне понравилось. Выглядело достаточно занимательно, если бы в этот момент Ньют настойчиво не помахал рукой перед моим носом. - Ау, как слышит меня правый берег… Ньют вновь вывел меня из состояния задумчивости вполне нестандартным методом, просто отвесил подзатыльника. - Ай! – хватаясь за пострадавшее место, воскликнул я, заметив, что Ньют уже успел подняться на ноги и теперь смотрит на меня в ожидании. - Это тебе за то, что не слушаешь меня. – Прокомментировал он свое поведение. – У нас осталось чуть больше двух часов. Давай лучше прогуляемся. Неохота сидеть дома. Я кивнул и, приняв руку помощи, поднялся с места. - Дай мне десять минут, и я буду готов. - Хорошо! – Ньют отряхнул с помятых джинс несуществующие пылинки. – Тогда я сбегаю в супермаркет. Куплю воды в дорогу. Я кивнул и, проводив взглядом растворяющуюся подобно призраку в дверном проеме фигуру, вернулся к упаковыванию багажа. Вещей оставалось немного. Большая часть уже лежала в сумках и ждала своего часа. Осталось лишь пара джинс и рубашек, а еще вездесущий дневник. Я огляделся, ища взглядом тетрадку и едва различил тонкие белые листы будто нарисованные на блестящей поверхности спинки кровати. Тяжело вздохнув и помотав головой, я откинул с кровати одеяло и, засучив рукава свитера, просунул руку в щель, где каким-то удивительным образом оказался мой дневник, и, почувствовав в ладони шершавую бумагу, принялся за ее тщательное спасение. Сделав рывок, я услышал жалобный треск и часть тетради вырвалась из плена моей собственной кровати, тогда как вторая по прежнему оставалась там. - Отлично! – горько хмыкнул я и, отодвинув мешавшую подушку, заглянул в открывающуюся щель. Остатки дневника плотно прижатые болтами и пружинами достать теперь можно было разве что по кусочкам. - Прощайте, стихи! – подытожил я, грустно сминая в руке часть спасенной тетради и пытаясь вытащить то, что спасению уже не подлежало. - Что это у нас такое? – удивился я, заметив под слоем бумаги что-то серебристое, окаймлявшее правый верхний болт подобно ожерелью на дамской шейке. Оглянувшись по сторонам, я выудил из тумбочки давно позабытый там карандаш и подцепил им серебристую цепочку. Вслед за ней на свет показался и небольшой, сверкающий в свете дневного солнца, кулон. Я улыбнулся. По крайней мере, Ньют будет счастлив. Нашлась фамильная ценность, которой он так дорожил. Скорее всего, кулон провалился туда еще в первый день, из-за нашей с ним возни на кровати. Рисунок на истертой от времени поверхности выглядел знакомо. Я, прищурившись, разглядывал нечеткий силуэт волка, всколыхнувший воспоминания смутный образ чьих то рук держащих за цепочку нечто похожее, нечто напоминающее такой же кулон… К горлу подступил предательский ком, и из опустившихся рук выскользнуло и тяжело стукнулось о пол семейное наследство Арджентов. Внизу громко хлопнула дверь. И я краем сознания уловил легкие, но быстрые шаги. Скотт ввалился в комнату, запыхавшийся от долгого бега, невероятно бледный, с ужасом и сожалением в темных глазах. - Мне только что звонил Крис – его голос звучал тихо. Слишком тихо, по моему мнению, когда в собственной голове стоит такой непереносимый гул. – Я знаю, кто наш таинственный охотник. Повернувшись к нему, я поднял с пола цепочку и, не глядя, кинул ее другу. - Да, – просипел я, не узнавая свой голос и ощущая внутри все нарастающую дрожь. – Я тоже знаю, чувак. Тоже знаю…