Квантовые близнецы, или два "А" в пионерских галстуках

      До нужной станции оставалось ещё два перегона, когда я отвлёкся от чтива и полез в карман за телефоном, чтобы свериться с часами. Стоп, какой день недели? Я театрально закатил глаза, работая на несуществующего зрителя. Браво, Андрюша! Вот ты и дошёл до календарной дезориентации — уже суббота. Ладно, хотя бы не в университете очухался. Было бы неудобно объясняться перед дежурным или кто там присматривает за всем в нерабочие дни, зачем я притащился. Сойдя на следующей станции, я, всё ещё глядя в книгу, направился к скамейке, на которой собирался дождаться обратного поезда.       «— Вася! — закричал первый сын лейтенанта Шмидта, вскакивая. — Родной братик! Узнаешь брата Колю?       И первый сын заключил второго сына в объятия.       — Узнаю! — воскликнул прозревший Вася. — Узнаю брата Колю!       Счастливая встреча ознаменовалась такими сумбурными ласками и столь необыкновенными по силе объятиями, что второй сын черноморского революционера вышел из них с побледневшим от боли лицом. Брат Коля на радостях помял его довольно сильно.       Обнимаясь, оба брата искоса поглядывали на председателя, с лица которого не сходило уксусное выражение…»       Существует утверждение, гласящее, что планы, состоящие более чем из трёх пунктов, на практике осуществимы с исчезающе малой вероятностью. В нынешнем плане их было как раз три: сесть на обратную электричку, пересесть на автобус и с пользой провести выходной, заняв себя чем-нибудь помимо учебной программы — повтыкать в компьютер, пошуметь с кем-нибудь за чашечкой чего покрепче или попросту дальше таращиться в книжку. Ясно, просто, легко запомнить. И, как бы банально это ни было — ничто ничего не предвещало.       Не успел я дойти до эскалатора, как столь лаконичный и идеальный во всех отношениях план был разрушен лобовым в обоих смыслах столкновением.       — Смотри, куда прёшь, олух! — долетела до меня сквозь звон в ушах фраза.       В порядок голова приходила медленно. Реальный мир просачивался обратно с неохотой, постепенно замещая собой скринсейвер с плывущими в глазах кругами и искрами.       — Извините, — пробормотал я, нацепляя обратно пойманные на полпути вниз очки.       Вторым участником коллизии оказалась девушка. Впрочем, этот факт отошёл на задний план сразу же, как я удосужился на неё взглянуть. На ней были мои вещи! Нет, разумеется, китайцы в наше время повсеместно занимаются массовым производством всего на свете, но китайцами не объяснишь полное совпадение гардероба! С поправкой на пол, конечно. Мой шарф с поперечными полосками всех возможных цветов, пальто — немного короче, с выглядывающей из-под него юбкой в шотландскую клетку — но в общих чертах то же самое. На ногах — вот ведь действительно, дьявол в деталях — мои кеды с распушившимся кончиком шнурка на правой ноге! Образ завершали очки с окислившейся и позеленевшей в районе переносицы оправой и Анк-Морпорк на голове вместо причёски. В крайнем недоумении я уставился на неё, выпучив глаза. Она сделала то же самое и, не отрывая взгляда, моим же жестом выдернула из уха наушник.       — Что за?.. — хором воскликнули мы и сразу же осеклись, не ожидая схожей реакции.       — Так… — она помотала головой, словно пытаясь развеять нечто, привидевшееся из-за удара головой. Разумеется, никуда развеиваться я не собирался. — Какого чёрта? Это что, идиотский розыгрыш?       — Эээ… что, прости?       — Да ладно, — моя визави закатила глаза, — хватит валять комедию! Куда помахать? Ха-ха, обхохочешься просто. Иди к чёрту. — Завершив таким образом беседу, она полезла под скамью.       — Ты точно не слишком сильно ударилась?       — Видимо, я недостаточно понятно выразилась, — она вновь обратила на меня внимание, — выражение «иди к чёрту» означает, что я не заинтересована в продолжении беседы, особенно с ряженым олухом. А теперь, когда ты наконец уходишь, я заберу свою книгу.       Надо ли говорить, что шёл на таран я на крейсерской скорости и в результате также выпустил свою книгу из рук. Я огляделся. Её нигде не было видно. Вероятно, она тоже улетела под скамью, где уже ползала девушка, до странности похожая на меня. Так и есть — неведомым образом книга оказалась за лавкой, но когда я уже нагнулся за ней, из-под моего носа её выдернула рука с тонкими длинными пальцами.       — Эй, это моя! — рука принадлежала неприветливой незнакомке. Вероятно, она по ошибке подняла Ильфа и Петрова вместо своего чтива.       — С какого это вдруг перепуга? — фыркнула она.       — А с такого, что это семейная реликвия.       — Ага, как же.       Никакой реликвией «телёнок» не был, однако издание пятьдесят восьмого года в жёлтой обложке принадлежало ещё моей бабушке по отцовской линии.       Ситуация становилась всё фантасмагоричней. Зачем ей могла понадобиться моя книга? Материальной ценности она не представляет, да и эстетического удовольствия от обшарпанной обложки из картона тоже не очень много… Я ещё раз осмотрел пространство под лавкой. Никакой иной печатной продукции, кроме брошенного рекламного буклета под ней не было.       — Я могу доказать.       Она снисходительно посмотрела на меня поверх стёкол очков.       — Нет, не можешь, — бросив эту фразу, она зашагала прочь.       Возвращение книги было уже делом принципа. Не говоря уже о загадке клона противоположного пола. Когда я ещё смотрел телевизор, пару раз в нём мелькала передача про то, что у каждого где-то в мире есть свой двойник. Для образованного человека — абсурд полнейший.        — Посмотри пустую страницу, идущую после оглавления. Там написано…       Данное заявление возымело эффект, хотя я ожидал другой реакции. Любительница чужих книг остановилась как вкопанная, с секунду поколебалась и снова уставилась на меня, будто я был призраком Фрэнсиса Дрейка.        — Так. — Заявила она, — не имею понятия, откуда ты знаешь про это, но это — моя книга, понял?        — Не понял, отдай книгу, иначе…        — Иначе что? Хотя… быстро и не задумываясь, назови любое число от девяти до восьмидесяти?        — Семь. — Ляпнул я. Одновременно это же произнесла и незнакомка.       — Ничего не понимаю, — пробормотала она.       Она уселась на скамью и жестом пригласила меня сделать то же самое. Весь почерпнутый из книг и кино опыт твердил об одном и том же — если я сяду сейчас рядом, то может случиться сюжет. Так оно в итоге и случилось, но не будем забегать вперёд.       Незнакомка нахмурилась, уперев взгляд в свод станции.       — В квантовой механике сечёшь?       — Ну… такое.       — Ясно. Тогда начнём с чего попроще. Какова вероятность, что подброшенная монета выпадет орлом вверх? Одна вторая. Да, это грубый подсчёт, поскольку идеальный случай не учитывает факторов внешней среды типа силы ветра и геометрии монеты, но суть не в этом. Так вот, квантовая механика допускает устройство вселенной, при котором во время броска монеты, да и любого события с более чем одним вероятным исходом случаются все — каждый в своей версии реальности. Это если вкратце.       — И к чему ты это?       Она закатила глаза и вручила мне книгу.       — Там написано «Я никогда не пойду в управдомы». Я написала это, дочитав её на уроке географии, когда мне было пятнадцать. А набор наследуемых признаков при зачатии определяется метафорически выражаясь, многократным подбрасыванием монеты — пигментация кожных покровов, цвет глаз, пол.       Наконец, до меня дошло. Волосы на затылке невольно зашевелились.       — То есть, мы…       — Ага. Два варианта из бесчисленного множества. Близнецы, блин.       К такому повороту меня никто не готовил. Сомневаюсь, что к такому вообще кто-нибудь готовит.       — Ну, чего заколдобился?       — Не знаю как ты, а я альтернативную версию себя самого впервые встречаю. И сразу в юбке, — выдавил я. Ощущение было такое, словно кто-то инкрустировал железнодорожную рельсу стразами и как следует огрел меня по затылку.       — А мне тогда каково? Мой клон оказался тугодумом, но я же молчу… Ты вообще бреешься?        — Побреюсь сразу, как юбку подлиннее нацепишь, — отозвался я. А что? Счёт надо выравнивать       — Один-один, — констатировала она, хотя явно собиралась сказать что-то другое, — Пошли, пройдёмся. Я не собираюсь проторчать в метро весь день.       — Может, всё-таки представимся для начала?        — Ты — Андрей, я — Анна. Счастлив? А теперь пошли.       — Откуда…       — Предположила. Много совпадений, в том числе и на уровне генетики, плюс, с фантазией у родителей не очень.       Мы поднимались по эскалатору, а мои мысли метались по черепной коробке. Что произошло? Что будет дальше? Не уничтожим ли мы половину вселенной каким-нибудь парадоксом? Думаю, с последним стоит разобраться поскорей.       — Ань…       — Так! Сразу стоп. Никаких уменьшительно-ласкательных. Анна.       — А это не моветон? Давай сразу по отчеству величать буду.       — Побью, дебил, — процедила Анна сквозь зубы, что прозвучало весьма убедительно.       — Об этом я и хотел поговорить. Есть предположение, что в случае повторного физического контакта вселенную ждёт коллапс.       Она опять уставилсь на меня, выпучив глаза.       — Ты что, блондин? Корни покажи! — Я даже испугаться не успел, как Анна, ничего не объясняя, дёрнула меня за ухо, заставив невольно накренить голову.       — Не блондин. — Заключила она слегка разочарованно. — Жаль. Это бы многое объяснило.       — Ты… ты понимаешь, что сейчас могла аннигилировать вселенную?       — Увы, не вышло. И раз уж кризис миновал, может оставим эту тему?       — Зачем ты хотела аннигилировать вселенную?!       — Затем, что какая разница! Люди глупы, Земле при таком уровне добычи и потребления долго не протянуть, а девяносто девять и девять в периоде процентов остального космоса безжизненны и бесперспективны! Рост энтропии всё равно неизбежен, так чего тянуть?       Повезло, так повезло. В параллельном мире я — мизантроп в юбке. Хоть сейчас в телевизор.       — Не очень-то вежливо — вот так людей дёргать.       — Мне реверанс сделать?       Мы поднялись наверх. По тротуару, по дороге, по крышам домов вовсю барабанил ливень. Вполне нормальная погода для октября, но зонт сегодня остался дома.       — Ну блеск, — проворчала Анна, — сначала ты, а теперь ещё и дождь.       — Ты тоже без зонта? — Я непроизвольно усмехнулся.       — Что смешного?       — Да нет, просто помимо гардероба и набора генов у нас всё-таки есть ещё что-то общее.       — Дело во мне, или ты всех до рукоприкладства доводишь?       — То есть?       Анна со всего размаху двинула мне локтем под рёбра.       Я, разумеется, как порядочный человек, схватился за ушибленный бок и неразборчиво выругался.        Никакие загадки не стоят того, чтоб об меня в открытую вытирали ноги, шпыняли и в общем, относились как лабораторному майонезу [Майонез — МНС, младший научный сотрудник на академическом жаргоне, существование тюремного жаргона автором злобно игнорируется. — тут и далее — примечания автора]. Я старался игнорировать эти закидоны, но переоценил собственное терпение.       — С-сука… — когда я разогнулся из трёх погибелей, говорить стало определённо проще.       — Ты что-то сказал?       — Иди-ка ты сама к чёрту, говорю! Можешь выделываться перед друзьями, а я — пас! Удачи в уничтожении вселенной. И книгой можешь подавиться! — с этими словами я выудил её из сумки и швырнул Анне под ноги.       Она смотрела на меня сквозь очки круглыми по пять рублей глазами и молчала. Не собираясь дожидаться ответной реакции, я вышел из перехода под дождь и потопал куда глаза глядят — злой и с каждой секундой всё более мокрый.       Кеды, совсем размокнув, противно захлюпали, но мне было плевать и на это. Сейчас, несмотря на закрытие темы, мне не давали покоя вопросы — что это, блин, вообще было? Стоило ли вот так всё бросать? как с этим жить дальше? — теперь до глубокой старости я буду жалеть об упущенной возможности оказаться в водовороте событий. Чем мне этот водоворот грозил? Этого я уже не узнаю. Рациональнее всего было бы задвинуть со временем это воспоминание на чердак памяти и больше никогда не возвращаться к нему, но человеку, как существу иррациональному такая роскошь непозволительна.       —…стой! — донеслось до меня откуда-то сзади сквозь плотную шумовую завесу ливня, —…дожди!       По всей видимости, эти восклицания предназначаются мне. Порой, знаки, посылаемые судьбой, норнами, злым роком, либо иными мистическими силами оказываются недостаточно явными и требуется их повторить. В моё плечо вцепились и потащили назад чьи-то пальцы. Ну да, чьи-то.       Я и Анна стояли друг напротив друга, мокрые до нитки. Дождь как-то неожиданно прекратился и если вы думаете, что погода способна подстраиваться под события повествования, то лучше бы вам прекратить так думать уже сейчас.        — Привет. Я Анна и у меня нет совести, — проговорила она, отведя взгляд в сторону, — и друзей.       Я ничего не ответил — настала моя очередь помолчать.       — Я… была не слишком приветлива. Мы могли бы начать сначала… Что скажешь?       — Ты сволочь и я не собираюсь… — начал я, но осёкся — по щеке Анны прокатилась слеза. Она всхлипнула.       Позже я предполагал, что слеза могла быть на самом деле просто дождевой водой, но суть от этого не менялась. Рядом со мной сейчас стояла пожалуй, самая невероятная в моей жизни возможность, а я никак не мог понять — возможность чего? При других обстоятельствах мы могли бы… могли бы что? При каких обстоятельствах? Алло, шеф! Тут из дурки звонили, смирительную рубашку просили вернуть.       — Так. Сопли вытри. Раз уж нам предстоит друг друга терпеть… давай установим правило — по голове не бить.       Анна шмыгнула носом и кивнула.       Погода снова подпортилась, хоть до нового ливня дело так и не дошло. Бредя по серым улицам города, мы наобум вломились в какую-то побитую жизнью кафешку. Невесть что, но хотя бы тепло.        — Ну, и чем займёмся теперь?        — Для начала, — она повертела в руках меню, — надо разобраться, как мы вообще пересеклись. Я вот всё ещё допускаю, что ты — мой очень реалистичный глюк.        — Я бы спроецировал эту теорию на тебя, но это означало бы, что меня избила галлюцинация.        — Именно так и ответил бы реалистичный глюк. Теперь понимаешь, о чём я? Реальность трудно отличить от вымысла, когда вокруг творится жуткая шизоидная хрень.       — Кстати, о жуткой шизоидной хрени. Мы ведь по одному адресу живём, получается? Как быть?       — О, чёрт. Я об этом не подумала. Учитывая принцип неопределённости, у нас могут быть очень большие проблемы с…       — Наводящий вопрос: в чьей, собственно, реальности мы находимся?       — Ты в курсе, что только всё усложняешь? — Анна огрызнулась.       — Серьёзно?       — Серьёзно.       — М-да-а-а… — протянул я, — Слишком глубоко в метафизику ныряешь. Так глубоко, что не заметила одной детали на поверхности.       — Я тебя сейчас опять ударю.       — На полу в метро оказался только один экземпляр «телёнка».       Анна, моргнув, начинает биться головой об стол. Я ржу.       — Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! — только и было слышно в промежутке между ударами. Шрёдингер бился бы в истерике, узнай он о нашей ситуации. [Подсказка для самых маленьких и неинформированных — загуглите «кот Шрёдингера», вам понравится прочитанное.]       Этот день принёс собой массу вопросов, открытий и прочей сопутствующей лабуды. Не сказать, что от всего этого можно свихнуться, но усомниться в собственной нормальности — вполне приемлемо. Таким образом, оказавшись вечером на родном диване, я, выбившись из сил, моментально отошёл в царство Морфея.