Три вишни в саду

      Я понимал природу этих чувств, изначально всячески противился им в душе, но против любви я оказался слабым. И, поддавшись искушению, познал невероятное наслаждение. Дэмей, прости меня…       Я сидел около спящего Филиппа в своей спальне, куда после смерти моего возлюбленного имели право заходить только я и прислуга, а в голове роились быстрые, едва уловимые мысли.Я всё никак не мог осознать, что в действительности нарушил ту хрупкую и призрачную атмосферу присутствия Дэмея, принеся сюда безвольного, уставшего от боли и слёз парня. Просто действовал на инстинктах, коим раньше не поддавался. Эвиа, что я творю?!       Оставив Филиппа под тёплыми одеялами, я быстро вышел на балкон, с жадностью вдыхая морозный и отрезвляющий воздух. Ведь только сейчас понял, что в купальне раздел парня, мыл его, оглаживая всё тело, что сам принёс его в свои покои и уложил в свою постель. Ох, это тело! Совершенная красота, которая не может не пленить.       Мне пришлось знатно постараться, чтобы отогнать соблазнительные образы юноши. Не хватало ещё сорваться и натворить дел. Уж что-что, а его доверие я не хочу потерять. Слишком сильно за столь короткое время этот милый мальчик поработил моё сердце.       Пришлось вовсе уйти из покоев, усилив охрану у дверей. Да к тому же мне стоило переговорить кое с кем. Хватит этого абсурда, хватит искать подвоха там, где его не было с самого начала. Ни в чём Филипп не виноват. Потому просто стоит прекратить все эти истязания. Не согласятся — вышвырну к чертям их сыночков и оборву все связи. Это не такая большая цена за спокойствие и нежную улыбку парня.       Морфирий быстро отреагировал на мои мысли, серебристая дымка внутри забурлила и завертелась вихрем, и вскоре я услышал голос Белиара.       — Арнадил? Приветствую. Что-то срочное? — демон явно был удивлён моему желанию поговорить с ним.       — И тебе не хворать. Да, есть серьёзный разговор. Погоди, вскоре, надеюсь, ответят Тайл и Шаграсс…       — Что-то мне чуется, что поговорить ты намерен о Филиппе. И мы от тебя явно ничего хорошего не услышим, — Белиар слегка закашлял, что-то на заднем фоне скрипнуло, но я этому значения не придал.       — Именно, друг мой. И ваше счастье, что вы все трое сейчас далеко, ибо я не в самом лучшем расположении духа. И я объясню почему…       Говорили мы долго. Точнее больше говорил я и на повышенных тонах, изредка позволяя кому-то из них вставить от силы слова три. Мне нужно было спустить пар, да просто отчитать их за сыновей. Если эти три идиота до сих пор считали, что я ни о чём не подозревал, то они глубоко заблуждались. Ох, а Берилл… Эвиа, дай мне сил не оборвать этому засранцу крылья вместе с хвостом!       Итогом нашей почти беседы стала полная капитуляция друзей перед моим напором. Они прекрасно понимали, что дружба дружбой, но свои интересы, особенно в политике, я ставлю превыше всего. Эгоистично, но только таким образом я до сих пор не позволил своей империи скатиться на самое дно. А причин для этого было предостаточно. К тому же все трое прекрасно понимали, что я вижу их сыновей со стороны, как беспристрастный судья. Хотя нет… Мой интерес в этом вопросе велик…       Вернулся я в свои покои уже за полночь. В последнее время из-за пребывания в замке Филлиппа да и из-за рождения Авалоу я подзабросил свои прямые обязанности, что непростительно. Но противиться очарованию Филиппа, о котором он сам, кажется, и не подозревает, у меня сил было мало.       Юноша до сих пор спал: тревожно, иногда постанывая и вздрагивая во сне. От этого хотелось его крепко прижать к груди, успокоить… поцеловать. Ох, что за мысли?       Тряхнув головой, я всё же решил, что ничего плохого не будет, если Филипп переночует в моей спальне, в моей кровати. Пусть я и император, но я же и мужчина. Дэмея я никогда не смогу забыть, так как первая любовь, что связала меня с ним на долгие годы, так и останется жить в сердце, но и свои чувства, которые я с каждым днём ощущал всё ярче и яснее по отношению к Филиппу, игнорировать не мог. Да и не хотел. К тому же я уверен, что Дэмей был бы рад, если бы я вновь решился посадить на трон младшего императора, подарив Аммароу ту ласку, которой он был лишен после смерти моего супруга. Андар уже вырос, он сам стал отцом и потому не так остро воспринимал потерю Дэмея. Чего не скажу о своём младшем. А Филипп… Мне казалось, что отея из него для младшего выйдет замечательный.       Раздевшись по пояс, чтобы не смущать парня, но и не ворочаться ночью от жары, я осторожно прилёг на край постели, чуть накинув на себя тёплое одеяло. В этот момент Филипп зашевелился, заворочался и перевернулся на другой бок лицом ко мне. Дыхание перехватило на несколько секунд, сердце замерло на месте, а после возобновило ритм, учащая его с каждой секундой. Я просто не мог оторвать взгляда от юноши, что был так близок ко мне, одним своим присутствием соблазнял, заставлял тонуть в постыдных желаниях.       Близость… Как давно я испытывал те невероятные ощущения, когда два тела сливались воедино, когда нежные стоны ласкали слух, отчего желание только росло и крепло? Да с того самого дня, как Дэмей налетел на меня, попискивающий от радости, и сообщил, что мы с ним во второй раз станем родителями. С того дня я больше не прикасался к супругу, берёг его тело для важного события в нашей жизни. Но…       Я выдохнул эти тяжёлые мысли, стараясь отвлечься на что-то другое. Даже хотел было отвернуться от парня, но не хватило сил. Не мог я отвести от него взгляда. И даже осмелел настолько, что чуть придвинулся, протянул руку и осторожно погладил чуть влажные тяжёлые пряди. Мягкие, гладкие — к ним хотелось вечно прикасаться. С волос я осторожно опустился на щёку, с упоением прикасаясь к бархатной коже. Тёплая…       Стоит ли говорить о том, что мне этого стало мало… И чтобы не натворить дел, я собрал все свои силы и отвернулся от парня. Заснуть мне удалось только ближе к рассвету.       Обычно меня будило заклинание, так как никогда не любил с самого утра видеть в своих покоях посторонних. Нет, любого эльфа своей империи я уважаю, но даже у меня должно быть личное пространство и время.       Как только тонкая, но ясно слышимая мелодия прозвучала у меня над ухом, я медленно приподнялся на кровати, откинув одеяло в сторону. Зевнул и потянулся, ощущая, что особого отдыха сон мне не принёс, да и спал я куда меньше обычного.       Почему-то я не сразу ощутил, что в комнате было невероятно холодно. Обычно магическая завеса на стенах замка не позволяла проникнуть холодному воздуху даже через открытые окна, балконы и двери, а тут ветер завывал в спальне, вбрасывая через открытые на балкон двери крупные снежинки. Я соскочил с кровати и бросился закрывать двери, боясь, что пока Филипп спит — простынет и заболеет. Но замер на месте, увидев юношу у ограждения балкона. Он стоял босыми ногами на холодном, присыпанном снегом камне, кутаясь в тонкое покрывало. Смотрел куда-то вдаль на высокий горный хребет, словно силился что-то разглядеть между больших снежных шапок, укутанный серой дымкой низких облаков.       — Филипп, ты же простудишься. Пойдём в спальню, — я осторожно приблизился к парню, уложил ладонь на его плечо и только хотел мягко развернуть его к себе, как он в один миг оказался ко мне лицом и прижался, крепко обняв поперёк тела.       — Арнадил, мне холодно! Согрей меня, пожалуйста!       Необычный голос Филиппа ввёл меня в ступор. Тонкий, чуть надрывный, словно он собирался плакать. Он так протяжно произносил моё имя, что тело и душа отреагировали на его, казалось бы, простую и понятную просьбу: я крепко обнял юношу. А разумом я всё пытался понять — что здесь не так, как раньше?       — Нет же, глупенький эльф, согрей меня иначе. Я знаю, внутри у тебя словно пожар бушует. Дай мне немного своего огня. Прошу, Арнадил… — его голос сладкой музыкой лился с губ, и ошарашенный этими словами я не сразу понял, как этот маленький соблазнитель поцеловал меня. Я просто не мог поверить происходящему, не мог до конца осознать, что его губы настойчиво прикасались к моим, руки оглаживали спину в попытке растормошить меня.       — Ох, Эвиа… Филипп, что ты творишь? — я едва нашёл в себе сил, чтобы мягко отстранить от себя парня. В голове отчётливо билась мысль о том, что мне нельзя соблазняться этим юношей, но стоило мне взглянуть на него, как вся решимость пошла трещинами, словно тонкий осенний лёд. Соблазнительные алые губы на бледной от мороза коже горели ярким пламенем, манили к себе. Карие глаза смотрели призывно, в их бархатной темноте хотелось утонуть. Тело… Обнажённое тело, только кое-как прикрытое покрывалом ощетинилось сотней мурашек, прижималось ко мне в надежде ощутить ласку и тепло.       — Я всё знаю. Я давно заметил твои взгляды полные желания и страсти. Чувствую же, с какой любовью ты касаешься меня. Неужели ты намеревался скрыть от меня такое? Я хочу тебя, ты — меня. Прошу, не упускай шанса, просто согрей меня, — Филипп ластился ко мне, смотрел только на меня бездонными затянутыми пеленой страсти глазами и просто умолял о том, о чём я мог лишь мечтать с момента нашей встречи.       Что скрывать — я безумно жаждал его. Это превосходное в моих мыслях тело, эту прекрасную душу и живое, горячее сердце, что так гулко стучало в груди, отзываясь на ритм моего собственного. Я словно вернулся в то далекое и невероятно счастливое время, когда впервые познал сладость любви вместе с Дэмеем. Казалось, мой супруг из чертогов самого Эвиа подталкивает меня, зная, как плохо я живу в одиночестве.       Здравый смысл сдался под напором чувств и желаний — с того момента я уже не ведал, что творю. Просто отдался случаю во власть, желая получить сейчас всё, что только могло попасть мне в руки.       Филипп прижался ко мне, шумно вздыхая, ожидая хоть каких-то действий с моей стороны, и я не заставил его ждать. Подхватив парня на руки и млея оттого, как он обнял меня за шею, прильнув, широкими шагами направился в спальню. Благо не забыл закрыть двери — ничто и никто не должен был отвлекать меня в этот прекрасный момент моей жизни.       Холодная постель, пышные матрацы приняли наши тела, прогнувшись. Я буквально завалил парня, не отрываясь от него, нависая всем телом, вдавливая в шёлковые простыни. Филипп отозвался жарко, охотно впившись поцелуем. И в этот раз я ответил, всеми силами стараясь перехватить первенство, власть в этой ласке.       Филипп не намерен был сдаваться, он агрессивно и жадно целовал, прикусывал губы, уходил от моих попыток подчинить его себе, на несколько секунд разрывая поцелуй, заставляя меня раз за разом разочарованно вздыхать, теряя вкус нашей близости. Он дразнил меня, заводил до предела, раскаляя все чувства добела.       — Филипп, ты с ума меня сведёшь… Ты прекрасен… — что я там лепетал уже и не помню — всё тело остро и ярко реагировало на прикосновения, которыми Филипп меня одаривал. Я невольно сравнил его с кротким и робким Дэмеем, который всегда стеснялся близости, хоть отдавался мне охотно, с желанием. Филипп же и сам хотел меня, и не скупился на ласки, играя на моём теле, словно искусный музыкант на лютне — задевал нужные струны, приводя всё моё существо в неописуемый экстаз.       Поцелуев стало не хватать, они уже не могли унять жажду любви, и я лишь рвано выдохнул, когда Филипп, обвил своими ногами мои бёдра и вжался пахом в пах, заставив ощутить, что и он на пределе.       Его тело казалось невероятно горячим, словно под бледной кожей по венам текла раскалённая лава. И это он-то просил меня поделиться с ним огнём? Да скорее я сгорю в его руках, сойду от него с ума…       — Ах… Завёлся… — Филипп ловко запустил руку мне в брюки и до звёздочек перед глазами сжал колом стоящий член, нежно огладил его по всей длине, принялся дразнить прикосновениями, заставляя слегка двигать бёдрами в такт его ласкам. Соблазнитель. Смотрел так, что хотелось просто схватить его, перевернуть, уложить на грудь и войти до основания, сорвав с его греховных губ громкий стон, ощутить, как его тело прогнётся подо мной, а после само двинется навстречу. Невыносимая сладкая мука.       Я подхватил парня за бёдра, оторвал его от постели и сел вместе с ним, крепко прижимая к себе. Филипп только облизнулся, чувствуя, что я больше терпеть не в силах, и его пальцы принялись скоро расправляться с застежками на брюках. Ещё немного…       Нежная тонкая мелодия флейты заиграла над ухом, и я резко открыл глаза. Несколько минут лихорадочно старался понять происходящее, и как только в сознании укрепилась мысль, что всё это был лишь яркий и живой сон, сердце будто ухнуло в низ живота, оставив тягуче-болезненное ощущение. Сон. Только чёртов сон, который растравил душу!       Филипп тихонько простонал, и я тут же забыл обо всём. Повернув голову вбок, улыбнулся. Юноша прильнул ко мне, сжавшись в комочек, почти, как Андар в детстве, когда ухитрялся пробираться к нам с Дэмеем в постель. Сколько бы мы его ни ругали — он всё равно лет так до ста не прекращал своих шалостей.       Филипп вновь простонал, придвинулся ко мне ещё ближе, уложив голову мне на грудь. Я видел, как трепетали у него ресницы, как поджимались губы, вытягиваясь в тонкие ниточки, чувствовал, как он иногда вздрагивал. Что-то плохое снилось ему. Не удивительно, после того, что он видел на ритуале. Когда мы были в купальне, Филипп сквозь слёзы рассказал мне обо всём том ужасе, что видел и чувствовал. Хватит! Магия в нашем мире сильна, она основа всего сущего, но если Филипп от неё только страдает, то я постараюсь как можно сильнее его от неё оградить. Да… Вот только его потенциал… Может, в своём мире он и был простым юношей, но здесь он — редкий цветок, который, без малейшего сомнения, необходимо оберегать.       Я осторожно приобнял парня, огладил его по щеке и с улыбкой заметил, как он протяжно выдохнул, лицо расслабилось — кошмары его исчезли, и теперь он спал спокойно. Мой драгоценный…       Как бы ни хотелось провести как можно больше времени рядом с Филиппом, дела мои отлагательств не терпели. Тем более что скоро ко двору должна была прибыть делегация из империи тритонов. В последнее время у нас с ними довольно натянутые отношения, что меня крайне печалит. Император Сирбиус совсем неохотно шёл на контакт, несмотря на то, что старший его сын всеми силами старался наладить с нами добрососедские отношения.       Осторожно поднявшись с постели, чтобы не разбудить Филиппа, я получше укутал его в одеяло и неохотно вызвал прислугу. Иной раз меня раздражали многие традиции нашего народа, но, помня о своём статусе, приходилось им следовать. Хотя одеться я и сам в состоянии.       Утренняя ванна прогнала остатки сна окончательно, лёгкий массаж привёл тело в бодрое рабочее состояние и я, одетый и готовый к делам, уже намеревался покинуть покои, как замер около дверей, ещё раз взглянув на юношу. Как-то не хотелось мне оставлять Филиппа одного.       Вернувшись, присел в изголовье кровати и погладил спящего юношу по слегка спутавшимся волосам. Хм… Потом нужно будет во что бы то ни стало упросить его, чтобы он позволил расчесать и уложить его волосы. Не знаю, как относятся к этому другие, но для меня это особое удовольствие.       От моего прикосновения парень заворочался и стоило мне убрать руку, как Филипп открыл глаза. Я только отсел немного подальше и принялся наблюдать за ним.       Юноша несколько раз моргнул, видимо, не проснулся ещё окончательно. После он приподнялся и куда-то потянулся, стараясь что-то нащупать, схватить. А когда он потряс головой на манер сонного зверька и огляделся, я тихо выдохнул. Ох, Филипп…       — Филипп, доброе утро. Как ты себя чувствуешь? — я постарался отогнать вновь нахлынувшие эмоции, но вышло плохо и в результате, просто не дождавшись его ответа, сгрёб паренька, прижал его к себе спиной, быстро огладив плечи.       Он же громко выдохнул, чуть развернулся боком и уложил голову мне на предплечье. Только от этого, от того как он сейчас, а не во сне, ластился, становилось невероятно тепло на душе. В нашем мире давно ходит слух, что коль мы эльфы ледяные и живём в почти постоянном холоде, то бесчувственные и сдержанные. Нет, как бы не так…       — Плохо, если честно. То, что вчера я видел… Это бред, скорее всего, какая-то, наверное, моя больная фантазия, но когда вспоминаю всё это, у меня начинается дрожь в теле. Арнадил, я видел своих родителей. Мёртвых, изуродованных и искалеченных, словно они были куклами, а какой-то ребёнок просто переломал их, как только мог. Кровь, лица со страхом и болью в глазах. Чёрт, мне так страшно! — Филипп со всей силы вцепился в мою руку, ткнулся в неё лицом, пряча от меня свои глаза явно полные слёз и тихо заскулил, словно брошенный на холоде зверёк. Его мелко трясло, он всячески старался забыть весь этот ужас, нашёптывая что-то успокаивающее, но истерика всё равно рвалась наружу.       У меня не было сил смотреть на его страдания, но и утешить его я толком не мог. Не знал же, что на самом деле хотела показать магия Филиппу. Ведь только он сам мог правильно истолковать её образы и никто, даже самый лучший маг, не способен пропустить через себя жизнь другого существа, его эмоции и воспоминания, чтобы хоть наполовину правильно разобраться в смысле всех видений. Так что только Филипп способен был успокоить себя. Хотя я мог и предпринял попытки немного отвлечь его.       — Филипп… Прошу, будь сильным. Я не могу понять всё, что ты чувствуешь сейчас, но от одного вида твоих печальных глаз на душе становиться неспокойно. Знаешь, раньше, что бы ни происходило в нашем мире, я всегда принимал стойко, зная, что на всё есть воля Эвиа, что он мудр и никогда не даст своему сыну испытаний больше, чем бы он смог преодолеть. Сейчас же, глядя на то, как ты страдаешь, я впервые усомнился в этом. Возможно, я поплачусь за свои слова, но мне больно видеть на твоих щеках слёзы.       Слова сами по себе срывались с губ, я почти не следил за тем, что говорил, изливая парню всю свою тревогу о нём, что накопилось в душе. Он же отвечал мне короткими всхлипами, так и цепляясь за меня. И как бы эгоистично это ни звучало, но я рад был тому, что сейчас было меж нами. С какой стороны ни посмотри — это всё же близость двух душ. Это уже то, что давало мне надежду на большее. Стоит лишь потерпеть. Я это понял. Филипп должен сам выбрать меня. Так и будет правильно.       Вскоре он успокоился и даже успел устыдиться тому, что передо мной был абсолютно обнажён и только одеяло прятало его тело от моего поистине хищного взгляда. А что я мог поделать, когда в памяти были свежи воспоминания о столь откровенном сне и о таких горячих ласках Филиппа? Потому мне спешно пришлось покинуть свои покои, предоставив юношу слугам.       Время до обеда было отдано бумажной работе. Я и не предполагал, что скопилось столько дел. Только после сообразил, что на время освободил Андара от всех его обязанностей наследного принца, дав возможность провести самые счастливые дни в уединении с Лориа и маленьким Авалоу. Успеет ещё заняться бумагами, переговорами и отчитыванием нерадивых министров. Кстати, о последних…       После обеда, который мне подали прямо в мой кабинет, так как мне хотелось поскорее закончить с некоторыми делами, пришлось в срочном порядке вызвать лорда Эспера. Как-то странно велись у нас дела в торговле с народом вампиров. А это было как раз сферой его контроля.       Беседа успехом не увенчалась. Лорд Эспер невнятно мямлил о каких-то странных и необговорённых проверках на границе со стороны вампиров, что-то пытался объяснить про переговоры, о которых я, император, ни сном, ни духом. Я слушал его внимательно, попутно вспоминая все пункты торгового договора с вампирским королём. Действительно, ни о каких проверках на границе и речи там не было, но мне не верилось, что старый император Эдмор мог так бездумно нарушить договорённости с другими правителями и мной в частности.       Лорда Эспера я всё же отпустил без каких-либо вопросов, понимая, что сейчас напрямую от него ничего не добьюсь. Закрались в мою душу подозрения, но озвучивать их не стал. Лучше понаблюдаю. Глазами тайной стражи.       Поздним вечером я разобрался с большей частью дел, что одновременно были и самыми срочными. Потому уставший, отказался от ужина и направился к младшему сыну. Порой меня терзали мысли о том, что будучи императором, для своей семьи я стал неким бременем. Уделял им мало внимания, в первую очередь думая о делах империи и о моих подданных. К тому же до появления Филиппа на протяжении нескольких лет мой характер оставлял желать лучшего — я порой срывался на родных, когда переговоры с иными правителями заходили в тупик и особо в тот момент, когда на северные границы пару раз покусилась неведомая нам сила.       Больше всего от этого страдал Аммароу. Андар к тому времени вырос и как взрослый эльф во многом понимал меня, начав заниматься обязанностям принца. А младший… Я перед ним виноват и, даже получая после очередного укола совести прощение от сынишки, чувствовал, как неосознанно своими выходками отдалял его от себя.       Смех сына стал для меня приятным сюрпризом в конце тяжёлого дня. Я, не обращая внимания на стражу около дверей спальни Аммароу, тихонько приоткрыл их и заглянул. Сердце сладко сжалось в груди при одном взгляде на такую чудную картину.       На большой кровати младшего сына сидел его старший брат вместе с супругом, который держал на руках моего внука, а перед ними бегал сам Аммароу, стараясь всячески не попасться Филиппу в руки.       — Вот же кузнечик! Я уже почти выдохся… Ха-а-а… — Филипп остановился, чуть наклонился, уперев руки в колени, и постарался отдышаться.       Аммароу тут же подбежал к парню, с чуть надувшимися губками спрашивая:       — Филипп… Ты уже устал? Мы же совсем немного поиграли.       — Да ты такой… Ха-а… Шустрый, что мне тебя… Ага! Попался! — Филипп, стоило моему младшенькому подойти ближе, быстро рванул его в сторону, схватил эльфёнка и на вытянутых руках поднял вверх.       Аммароу тут же заливисто рассмеялся, Лориа и Андар улыбнулись, а маленький Авалоу начал тихо агукать, наблюдая за весельем. Вот было бы так всегда.       Мне хотелось войти, но в тот же момент у меня не было никакого желания портить родным настроение своим уставшим видом и потому я просто направился в сад. Там редко кто находился, так как тепло ледяные эльфы жалуют не особо, и у меня был шанс немного отдохнуть, привести мысли в порядок и вернуться к семье в более-менее хорошем настроении.       В саду действительно никого не оказалось. Во всяком случает около небольшой перголы на берегу пруда. Под ней я и устроился, постаравшись просто насладиться красивым пейзажем. Хорошо потрудились наши садовники. Вот только моё спасительное одиночество продлилось недолго.       — …ничего не могу сказать. Точнее я что-то чувствую, но до конца в себе не разобрался, не понял сути этих ощущений. Но тот факт, что змейка меня волнует, я отрицать не могу.       Судя по голосу, это был Шерл. Мне стало крайне любопытно — о какой змейке он говорил, но моё хорошее воспитание никто не отменял, и потому я остался на месте, надеясь, что молодой наг уползёт подальше и больше его разговоров не услышу. Ах… Как бы не так.       — Эй, с чего ты его змейкой принялся звать? Что-то я у него длинного хвоста вместо ног не заметил, — тут же послышался и второй голос. Берилл. Уж этого засранца крылатого мне точно сегодня видеть не хотелось ни под каким предлогом.       — Да кто бы говорил. Сам его бесёнком стал называть, — так, ещё и Тоуф. Отлично, вся троица в сборе! — А чего ты на меня так смотришь? Думаешь, что я не видел и не слышал? У меня хороший слух, а ещё и запахи, между прочим, могут о новом поведать. Вы оба рядом с ним начинаете так феромоны испускать, что я едва ли не чихаю.       Кто-то из троих зло рыкнул, потом подозрительно зашелестели кусты, но начавшаяся среди них потасовка быстро закончилась. Хм… Совсем как мы с их отцами в юности.       — Так, это ни к чему хорошему не приведёт. Сколько бы мы с вами не грызлись, не выясняли кто лучше и достойней — решать только ему. К тому же у нас началось всё не очень-то и гладко. Понимаете, о чём я говорю?       Принцы видимо и не собирались уходить куда-то. И почему они решили поговорить именно здесь, недалеко от перголы? Даже если я сейчас захочу уйти, не смогу пройти мимо них незамеченным. А пока меня надежно прятали высокие розовые кусты и плетёные стены.       — Как ни крути, а Тоуф прав. Мы с вами можем хоть насмерть перегрызться, но только его слово будет решающим. Мне кажется, нам стоит с ним серьёзно поговорить. Я сам не понимаю происходящего ни на каплю, но и просто так пускать всё на самотёк не намерен. Тем более после всего, что удумали наши отцы.       Я насторожился. Филипп. Только о нём они могли так говорить. Неужто… Неужто эти трое хоть что-то начали в нём замечать? С одной стороны, в этом были свои плюсы. Возможно, наконец-то осознав всю прелесть этого юноши, они перестанут относиться к нему как к бездушной вещи и наконец-то обратят внимания на его чувства и как порой бывало задевали его их слова, а вот с другой стороны…       Чем лучше они узнают Филиппа, чем сильней станут интересоваться им — они, несомненно, могут полюбить его. Я мог бы назвать себя параноиком, но только слепой не заметил бы в их словах то, что уже может послужить искоркой для новых чувств. И, честно признаюсь, мне этого совершенно не хотелось. Ведь признайся ему кто в чувствах — последнее слово всё равно будет за Филиппом. Я прожил достаточно в этом мире, что могу с уверенностью сказать — нет ничего невозможного. И просто глупо отрицать саму возможность того, что Филипп волею судьбы примет в своё сердце одного из принцев.       Нет… Не хочу об этом думать. Сердце болезненно начинало биться в груди.       После недолгих споров принцы покинули сад, явно обдумывая свои действия относительно Филиппа. Я не знал, что они придумали в отношении юноши, но в голове медленно зрела мысль о том, что если я ничего не предприму первым, то пробиться к сердцу Филиппа будет куда сложней.       Я долго пробыл в саду и много размышлял. Но внезапно мои мысли были прерваны криками Гастроса, который искал меня. Я подскочил с места и рванул в его сторону. По одному дрожащему запинающемуся голосу было понятно — что-то произошло.       Гастрос буквально налетел на меня, но я успел вовремя остановиться.       — Ваше Величество… Там… Там… — эльф едва ли мог нормально дышать, его глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит от ужаса.       — Проклятье, говори нормально, Гастрос!       — В замок проникли наёмники! Они неведомым образом оказались в южной части замка, убили несколько охранников. Его Высочество Андар и господин Филипп ранены! Его Высочество Тоуф тоже пострадал. Они…       Дальше я не слушал. Просто со всех ног бросился к семье. Андар ранен! Мой сын! А что с Аммароу, Лориа и Авалоу?! Эвиа, Филипп же тоже ранен!       В покои младшего я ворвался задыхающийся с бешеными от страха глазами. Всё закончилось ещё до моего появления, но никто не успел убрать следы битвы, что завязалась в спальне. А родные? Слава Эвиа, они были живы и почти невредимы.       Андар одной рукой обнимал мужа, пока придворный лекарь осторожно перебинтовывал небольшую рану у него на плече. Лориа же тихо всхлипывал, прижимая к себе маленького Авалоу, успокаивая перепуганного малыша. Аммароу жался к Филиппу, а тот, не обращая внимания на кровоточащую царапину от локтя до самой ладони, помогал ученику лекаря накладывать повязку на ногу Тоуфа. Видимо принцу оборотней досталось больше всех.       — Что?! Кто это посмел сделать?! — я рванул к сыну, осмотрел его и, не сдержавшись, крепко прижал юношу к себе. — Ох, я так перепугался за вас… Милые мои…       — Отец, всё обошлось. Наемников всего было трое. Даже глупо как-то. Ведь мы не одни были. В тот момент, как они разбили окно и ворвались в спальню, вошли Тоуф и Шерл с Бериллом. Принцы искали Филиппа. Двоих нам удалось убить тут же, третий же скрылся. За ним погнались Берилл и Шерл вместе со стражниками. — Андар выдохнул, чуть отстранился от меня, головой указывая в сторону двух неподвижных тел почти в центре спальни.       Я взглянул на Филиппа, он кивнул мне, приобняв дрожащего Аммароу. После осторожно подошёл ко мне и коснулся плеча. Я почти не отреагировал, так как в этот момент мой взгляд был прикован к мертвецам. Лесной эльф и вампир. Как?       Я в тот момент не понимал многого. Как они незаметно проникли на территорию замка, как так близко подобрались к хорошо охраняемым покоям? И самое главное — зачем? Зачем лесному эльфу и вампиру покушаться на жизни членов императорской семьи?! Тем более лесному эльфу, ведь Лориа — их младший принц, и он остался им даже после брака с моим сыном. Зачем?!       Вопросы в голове возникали один за другим, но я не мог найти ни одного ответа для них.       Распорядившись об усилении охраны по периметру всего замка и особо в южной его части, где были наши покои: и моей семьи, и моих гостей; после приказал проверить замок сверху донизу, обращая внимание на едва заметные мелочи. Я же ещё раз оглядел родных, лично проверил, что с ними всё в порядке. После вместе с Андаром спустился в темницы. Мне доложили, что Шерлу и Бериллу вместе с моими стражниками удалось схватить третьего наёмника. Живым. Значит, есть шанс выпытать из него всё, что связано с этим поистине глупым нападением. Однако, спускаясь по узкому коридоры в мрачные подвалы замка, я не знал, что это всего лишь начало…