Три вишни в саду

      Я никогда не видел разъярённого ледяного эльфа и в принципе до недавнего времени вообще не видел и не верил в существование эльфов, демонов и прочих сказочных тварей. Но тот скандал, который, без преувеличения, мне закатил Арнадил, я запомню на всю жизнь. Император ледяных эльфов одновременно напугал меня и заставил ощутить нечто странное и теплое в груди — то чувство, когда кто-то беспокоился о тебе больше, чем ты сам. Хотя больше всего по отношению к эльфу во мне бурлила обида с щепоткой злости.       Сидя на широких перилах балкона, я то и дело катал из пушистого снега маленькие шарики и сбрасывал их вниз, стараясь попасть точно на макушку каменной статуи, изображавшей эльфийского воина. В душе обида металась из угла в угол, рычала, отчаянно требуя неповиновения запретам императора. И с этим я был полностью солидарен.       «Знаешь, а Его Величество палку-то перегнул. Ты гость, а не пленник, а значит волен делать всё, что не нарушает законов»       Эмир появлялся всегда неожиданно и хоть я немного привык к его существованию в моей голове, каждый раз вздрагивал.       «Да, верно… Только мне от этого не легче. Вот же упёрся как баран в новые ворота. В последнее время я его просто не понимаю…»       Это было чистейшей правдой. Арнадил с каждым днём словно закрывался от меня. Если раньше мы могли поговорить обо всём, он доверял мне, то теперь если перекинулись парой слов за день — уже невероятный успех.       К слову, по большей части я понимал его. Не так давно пришли новые известия о той самой внезапной атаке на замок Арнадила и эти новости… Мягко выражаясь, император впал в ярость, а после в его глазах появилась такая тоска, что у меня у самого защемило сердце. Но всё равно, ни это, ни что-либо другое не давало Арнадилу права запрещать мне покидать его замок.       «Вообще-то большинство ледяных эльфов — само спокойствие и невозмутимость. Я видел Арнадила таким лишь после смерти его супруга. Тогда он едва смог оправиться…»       Я вздрогнул, услышав это от Эмира. Конечно, про судьбу Дэмейя мне было известно, но по какой-то причине вновь вспоминать, что отея Аммароу умер, было неприятно. На душе становилось тяжело и тоскливо.       «Мне говорили, что его супруг умер и… Стоп… Стоп! Ты видел Арнадила в то время, когда умер его муж? Как?! Ты знаешь его так долго? Прошло же… Это же так давно было!»       В этот миг мне почудилось, что Эмир забавно так ухмыльнулся. Да что за ерунда-то?       «Я же уже объяснял тебе, что хоть и сам не понимаю своей сути, я — часть этого мира. И часть тебя. А этот мир — часть Эвиа, или, если быть точным — он сам и есть. И потому мне известно всё, что происходило. Но, по какой-то причине с тех пор, как я очутился в твоей голове, знаний во мне стало в разы меньше. Полагаю, что это всё связано с тобой — человек не может вместить знания целого мира даже с моей помощью. Или ты просто сошёл бы с ума. В прошлом такой инцидент уже был…»       Я нервно сглотнул. Слова Эмира точь-в-точь повторили слова Арнадила: он рассказал мне, что когда-то давно в их мире уже появлялся человек и через какое-то время он перестал дружить с головой. Как ни крути, но перспектива стать ненормальным меня никак не прельщала.       «С ума сошёл?.. Почему?»       «Я не уверен, но кажется он был слаб духом и потому не смог свыкнуться с мыслью, что оказался в мире, существование которого ему… непонятно. Скажем так, он не смог принять правду о том, что люди не единственные разумные существа. Ну и с магией у него был полнейший разлад. Он боялся её как огня…»       Эмир замолчал, а после я услышал, как он принялся тихо что-то мурлыкать себе под нос. Мотив был знакомым, мне казалось, что я уже где-то его слышал, но память напрочь отказалась дать мне хоть намёк.       «Эм… А я с ума не сойду? Ну, то есть я как бы до сих пор настороженно всё воспринимаю и порой, просыпаясь утром, думаю, что всё это было сном или фантазией воспалённого воображения. Да и с вашей магией я тоже как-то не сдружился. Меня иногда прям в ступор вводит то, что вытворяют ваши маги.»       Сказанное мной было чистейшей правдой. Не знаю почему, но кроме придворных магов, никто во дворце Арнадила фокусы не показывал. И мало наблюдая за такими вот чудесами, я до сих пор сомневался в этой самой магии. С детства привыкший к практичности и к тому, что многое в нашей жизни объяснялось наукой, вера в заклинания и волшебные зелья мне давалась ох как тяжко.       «Во-первых, разум у тебя и крепче и более гибкий, чем у твоего предшественника. Даже если ты сам этого не замечаешь. Во-вторых, ты буквально создан для этого мира. Сам пока не чувствуешь, но твое тело даже из воздуха впитывает магию. Пользоваться ты ей вряд ли научишься, а вот стать для кого-то источником… вполне вероятно».       — Источником? — позабывшись, я произнёс это вслух и тут же ускорил шаг, так как заметил, как странно посмотрели на меня два молодых эльфа из числа прислуги, спешащих куда-то с несколькими рулонами ткани в руках.       «Сложно объяснить, но твоё присутствие может усилить личные способности кого-либо. Как обычные физические и умственные, так и магические. Но тут нужна… совместимость. Так сказать, единение душ. У вас это зовут «понимать без слов». Как-то так вроде…»       Эмир, и я это ощутил, улыбнулся. Ну, раз он так спокоен и доволен, то эта моя роль «батарейки и одновременного усилителя» явно не плоха и вреда мне не причинит. Но вот только…       «А если… ну чисто гипотетически, тот… другой, с кем у меня будет это самое единение душ, мне не нравится? Ну то есть, характер у него, к примеру, не очень, сам он по себе неприятный, и может даже я ему совсем не по душе. Что тогда?..»       Эмир задумался. Его лёгкое мычание в моей голове без сомнений дало понять, что он явно подбирал слова, чтобы ответить на поставленный мною вопрос.       «Сложно… Нет, даже не так. Это практически невозможно. Единение душ само по себе предполагает, что вы изначально будете испытывать друг к другу хотя бы небольшую симпатию. После это чувство может перерасти в крепкую дружбу или же стать чем-то большим. Тут уже всё зависит от тебя и твоей духовной половины. А вот чтобы испытывать друг к другу неприязнь или больше того — ненависть… О таком никто и никогда не слышал. Опять же такие связи в нашем мире довольно редкие — это высшее благословение Эвиа для двоих и потому его удостаиваются не все в этом мире…»       Мой сосед по разуму замолчал, а я задумался. С самого начала мне показалось, что между мной и Энерием есть какая-то связь. Я слишком сильно ощущал его присутствие, хоть и не предавал этому никакого значения. И после слов Эмир о духовной половине и источнике меня насторожили. Эмир не зря сказал, что связь эта… очень крепкая.       За разговором с Эмиром и своими мыслями я не заметил, как добрался до своей комнаты. И шум, доносившийся из-за приоткрытых дверей меня немного насторожил. Хотя оба стражника были совершенно невозмутимыми, что уже успокаивало. Не иначе, как Аммароу вместе с Лориа в гости заглянули. И от подобной мысли на сердце стало значительно легче. Всё же эти гости всегда приносили лишь радость и спокойствие, несмотря ни на что.       Открыв двери, я едва не повалился на пол — небольшой и лёгкий как пушинка младший принц налетел на меня с такой силой, что мне едва удалось удержаться на ногах.       — Филипп! Ты же помнишь что обещал мне? — весело с невероятной надеждой в голосе защебетал мальчишка и на задворках моего сознания всплыло то самое обещание.       Ребёнок ребёнком, но память у Аммароу была отменная. Впрочем, о таком обещании мало кто мог бы забыть.       — Да-а, ма-а-алыш, конечно, я всё помню… Но видишь ли… Асмодей ещё плохо слушается даже меня, и я боюсь, что он может тебя напугать или, не дай бог, ранить. Твой папа мне этого точно не простит.       В этот момент я с мольбой в глазах посмотрел на Лориа, который сидел на моей кровати и с довольной ухмылкой наблюдал за нами. Рядом с ним между нескольких подушек в расшитых серебром пелёнках мирно посапывал Авалоу, забавно причмокивая маленькими губками. Видимо снилось что-то приятное. Наверное то, как его папа оттея кормит его. Кстати, об этом…       — Не смотри на меня так. Это ты пообещал нашему сорванцу прогулку, а не я. Он меня и слушать не станет, — ответил на мою безмолвную просьбу лесной эльф, широко улыбнувшись.       Вот же засранец ушастый, мог быть хоть подсказать чего. Хотя я его понимаю, Аммароу слушался Лориа, Андара или Гастроса только в том случае, если последние в ответ на его послушание выполняли его просьбы. Беспрекословный авторитетом для юного принца был только его отец. Хотя изначально это сложно было заметить.       Аммароу же всё это время просто висел на мне и молчал, не отводя от меня своего взгляда. Маленький хитрый эльф уже давно раскусил мою слабость и теперь бессовестно пользовался тем, что перед его щенячьими нежно-голубыми глазками я практически не мог устоять. Этим он мог уговорить меня практически на всё что угодно.       — Аммароу… — я вздохнул, склонился к мальчонке и, подхватив его под руки, поднял, прижимая к себе. — Я очень сильно переживаю за тебя. Знаю, ты очень умный и почти уже взрослый, но Асмодей ещё очень опасный зверь и я не хочу, чтобы ты пострадал и тебе было больно. И больше того, этого не хотят твой папа, твой брат и Лориа. Они будут очень огорчены, если с тобой что-то случится, а я никогда себе этого не прощу. Понимаешь?       Маленький эльф слушал меня внимательно и с каждым моим словом мольбы в его взгляде становилось всё меньше и меньше, а с очаровательных губ исчезала лучезарная улыбка. Было неприятно вот так вот отказывать мальчику, но иного выхода не было. Асмодей действительно с трудом слушался меня, хотя меня же и признал своим хозяином, несмотря на то, что этого красавца преподнесли в дар императору послы из земель драконов. Асмодей и близко не подпускал к себе Арнадила: рычал, старался всякий раз оцарапать или укусить. Многие посчитали это почти что покушением со стороны драконов, но император ледяных эльфов пресёк все эти разговоры на корню. Шаграты были известны своей красотой и… необузданным, диким нравом. Мало кому удавалось приручить этих крылатых кошаков с эгоизмом космических размеров.       — Ладно… Тогда… потом? — неохотно согласившись с моими доводами, маленький принц обхватил меня за шею и крепко обнял. — Тогда пообещай, что когда мне будет больше лет, ты обязательно меня покатаешь на нём.       — Торжественно клянусь! — я и сам крепко обнял Аммароу, буквально кожей чувствуя, как в этот момент улыбнулся Лориа.       Опустив принца на пол, я замер на пару мгновений: из моего кармана на груди выскочил Тото и одним прыжком перебрался на плечо маленького эльфа.       Как бы странно не звучало, но за Тото я не переживал. Этот хвостатый обжора в отношении всей императорской семьи (кроме самого Арнадила почему-то) проявлял большую привязанность, и даже когда случайно Андар наступил ему на хвост мой мангора лишь недовольно пропищал что-то и поспешил скрыться под моей кроватью, где давно облюбовал место для своей кладовки. Помимо обжорства мой Тото любил копить запасы, чтобы потом, по всей видимости, обожраться ещё больше. И как в такого кроху столько мясо влезало?       — Филипп, можно с Тото поиграть? — Аммароу улыбнулся, ласково пригладив шерсть между большими ушами мыша. К слову, я не сразу заметил, что размер ушей у Тото куда больше, чем у земных собратьев. А в остальном, кроме хвоста, он от них ничем не отличался.       — Конечно, — я улыбнулся, потрепал принца по роскошной белоснежной шевелюре и присоединился к Лориа, который всё это время просто молча наблюдал за нами, иногда поглядывая на своего спящего сына.       — Не устану повторять, но у тебя просто невероятный талант в общении с детьми. Даже Авалоу, стоит тебе взять его на руки, мгновенно перестаёт плакать. Я начинаю завидовать и ревновать.       — Да я и сам не знаю откуда всё это… Дома я мало контактировал с детьми. Хотя у моих родных много детей особенно маленьких, похожих на Аммароу. Но как только они узнали о моей ориентации, то сразу запретили к ним и на сто метров подходить. Мол, ещё их такими же сделаю…       — Ориентация? А что с ней не так? Ты плохо разбираешься в местности, часто теряешься?       Невинный, слегка наивный взгляд Лориа в тот момент, когда он задал мне вопрос, поставил меня в неловкое положение. С одной стороны расстраивать принца своими не самыми приятными откровениями из прошлой жизни не хотелось, с другой — врать ему не было никакой нужды, да и в целом обманывать этого парня мне не хотелось. У нас сложились довольно тёплые отношения и терять его доверие было бы большой ошибкой.       — Ну… В нашем мире всё несколько сложнее. Помнишь, я говорил, что у нас до сих пор есть женщины? В некоторых людских странах их даже больше, чем мужчин, да и в целом на всей Земле их побольше будет. У нас издавна повелось, что нормальными отношениями считались отношения между мужчиной и женщиной. И рожают у нас только женщины. И никак иначе. А вот если мужчина встречался с мужчиной или женщина влюблялась в женщину, то таких людей… не любили. Их считали ненормальными, их боялись, презирали и прочее. Со временем стало немного лучше, многие люди просто перестали обращать внимание на такие вот пары, кто-то и вовсе говорил, что нет разницы в том, кого ты любишь и какого он пола, расы, происхождения и достатка… И это правильно. Но моя семья и родные… Они очень консервативные. Среди них много верующих, а эта вера всегда говорила, что только мужчина и женщина могут быть парой. И никак иначе.       Я медленно выдохнул. За всё время, что на меня давили моралью и «правильной жизнью» я уже выработал иммунитет и особо не обращал на все эти брюзжания относительно моей ориентации. Это всё как-то ссохлось и отпало от меня. Но сейчас, рассказав всё Лориа, на меня вновь нахлынули воспоминания: неприятные, болезненные… Но без них я не был бы таким, каков сейчас.       — Это странно… То есть я не понимаю, что плохого в том, чтобы в вашем мире люди любили тех, кому принадлежит их сердце. Я точно не помню, потому что с уроков по истории мира я часто сбегал, но когда в нашем мире были женщины, мужчины всё равно могли жить в паре с другими мужчинами и ничего плохого в этом не было.       Лориа был поражён моим откровением. И если выражение его лица оставалось спокойным, то в его нежно-карих глазах читались возмущение, непонимание, негодование и печаль. А ещё я ясно видел его сочувствие, его желание утешить и помочь мне.       — Это сложно, Лориа. В нашем мире много сложных вещей. Хотя тут уж и ваш не уступает. Чего только один Арнадил стоит… — я фыркнул, тем самым показывая, как в последнее время злился на императора.       — Кстати об этом… Я ещё никогда не видел императора таким злым и… потерянным. Что произошло? — лесной эльф подсел ко мне поближе и осторожно коснулся своим плечом моего.       — Как тебе сказать… Арнадил недоволен, мягко говоря, из-за моего решения отправиться в путешествие вместе с Зарием.       — С Зарием?! — едва ли не крикнул Лориа, но тут же поспешно зажал рот ладонью и посмотрел сначала на сына, который лишь немножко заворочался и после продолжил сладко спать, а потом и на Аммароу. Маленький принц так увлёкся игрой с Тото, что на нас не обращал никакого внимания.       — Да, с Зарием. Он же хороший друг Андара. Что в этом плохого? — я переспросил, смотря в полные паники глаза лесного эльфа.       — Андару-то он друг. Самый лучший друг. Вот только император не сильно жалует друга своего старшего сына.       — Почему?       — Потому что в прошлом Зарий… В общем, Арнадил винит Зария в том, что он не помог отее Андара и Аммароу.       — Но почему? Сколько Зарию было лет, когда умер Дэмей? Он же ровесник Андара, да?       — Андар немного младше Зария. Когда умер супруг императора Андару было сто двадцать, а Зарию исполнилось сто пятнадцать. На ваш возраст это где-то… двенадцать и пятнадцать лет. — Лориа отвернулся от меня, и я почувствовал, как он вздрогнул. — Андар, наверное, говорил, что одним прикосновением Зарий способен прочитать все твои мысли?.. Верно? Но это не всё. Среди тритонов молодой принц Зарий отличался ещё и тем, что с раннего детства обладал целительной магией. Но…       Лориа замолчал. Я неотрывно смотрел на него, не смея и рта раскрыть. И слепому было понятно, что эльфу было тяжело говорить.       — Она чем-то похожа на магию Эвиа, эта целебная сила. Такая же дикая, такая же необузданная. Зарий никогда не мог управлять этой силой. Всё всегда выходило как-то само собой. Его семья скрывала этот дар, понимая, что если к нему придут за помощью, то это в большинстве случаев оканчивалось… провалом. Зарий сильно страдал. С малых лет он понимал значимость такого дара и понимал, что в случае неудачи вина будет лежать на нём. Даже если это не так.       — Но причём тут Арнадил? — я не выдержал, спросив эльфа.       — В родах Дэмей заболел. Что-то было и до них, но я не знаю. Тогда я был ещё ребёнком и рос вдали от родительского дворца. Потому обо всём знаю из рассказов мужа. Андар всё видел и всё помнит, но многого и мне не говорит. Он лишь поведал, что Аммароу родился слабым и сами роды были тяжёлыми, хотя до этого Дэмей без каких-либо проблем дал жизнь ему — своему первому ребёнку. Арнадил медленно сходил с ума, видя, как умирал его любимый, его единственный эльф к ногам которого он готов был бросить весь мир и свою жизнь. Тогда в дворце императора гостила королевская семья из тритоньего государства. Юный Зарий не мог спокойно смотреть на страдания Арнадила и уговорил своего отца открыть секрет, чтобы помочь. Без дозволения ледяного императора никого кроме лекарей и семьи не пускали в покои Дэмея. Все понадеялись на силы Зария и сам он страстно желал спасти умирающего эльфа. И по началу ему это удавалось. Андар говорил, что отец Зария едва не расплакался, увидев, как сын смог обуздать магию, как Дэмей возвращался к жизни, как на его губах медленно загоралась улыбка. Но в конце что-то пошло не так… Зарий потерял сознание и несколько дней спал так крепко, что никто не мог его разбудить. А за это время умер и Дэмей, сгорев будто тонкая лучинка в огромном пламени. Арнадил едва не обвинил в этом Зария, но умолчал и долгое время между ледяными эльфами и тритонами росло напряжение. Только дружба Андара и Зария, зародившаяся ещё в раннем детстве смогла образумить императора. И я знаю, что он прекрасно понимает невиновность Зария во всём, но… Лекари говорили, что если бы не Зарий, то Дэмей прожил бы немного дольше. Несколько дней, не больше, но в тот момент для Арнадила это было сродни вечности…       Лориа больше ничего не сказал, я не стал его расспрашивать. Они с Аммароу ещё немного побыли со мной, но как только маленький Авалоу проснулся и потребовал накормить его, Лориа спешно вернулся в свои покои, проводив маленького принца к его наставнику. Я же остался в полном одиночестве.       «Хм… Я могу понять Арнадила, но в тот же момент я не вижу причин признавать Зария виновным. И как так всё сложно у этих эльфов?»       «Отлично, Эмир, ты как всегда супер-вовремя!»       «Ммм, талант не пропьёшь!»       «И где это ты таких слов нахватался, жулик?»       «Ну… В твоей памяти безумно много чего интересного, и я позволил себе слегка слюбопытничать. Не бойся, в личные воспоминания я не лез, да и хода мне туда нет, помнишь?»       «Помню… Только мне всё равно совестно. Он дал мне приют, помог и был добр, а я вот так вот просто бросаю его… Это…»       «Это правильно. И он понимает. Но отпускать он не хочет лишь по одной причине. Ты стал ему слишком дорог…»       «Знаю… И боюсь, что он станет мне так же дорог, как и я ему…»       «Почему же боишься?»       «Не спрашивай. Лучше не спрашивай. За это я готов себя прибить…»       Как бы Арнадил не злился, сколько бы отговорок не придумывал, как бы не хитрил, подсылая ко мне Лориа и Аммароу, я всё равно решил идти вместе с Зарием в его королевство. Сердцем чуял, что так необходимо и для меня, и для него, и для троих принцев. К слову, о последних. Прошло больше двух месяцев с тех пор, как я видел их в последний раз. Но ни я, ни они не забыли друг друга. Сначала исправно писал только Тоуф, рассказывая мне буквально всё, что происходило с ними тремя в этой «ссылке». Затем я начал получать письма и от Шэрла, а после, уняв свою гордость или точнее сказать детское упрямство, мне начал слать весточки Берилл. По большей части письма его были донельзя короткими, редко в каком набиралось больше десяти предложений, но я чувствовал, что уже это со стороны взбалмошного демонического принца было чем-то невероятным. Шэрл как-то написал, что Берилл пару дней пропадал на озере, где жили водяные лиарры — самые искусные певчие птицы во всех королевствах. Их пение помогало найти вдохновение художникам и поэтам. Конечно, немного странным было то, что принц решил прибегнуть к их помощи ради простого письма мне, но после этого я стал ценить каждую его строчку куда больше, чем прежде.       В последний раз проверив свои вещи, я вышел из комнаты и направился в покои Арнадила. Перед отъездом хотелось поговорить именно с ним. Хоть я уже сотни раз обещал, что вернусь и вернусь именно в его замок, ледяной эльф ходил мрачнее тучи и из-за его скверного настроения все при дворе императора выглядели несколько подавлено. Отчасти это было моей виной, но иного выбора у меня не было. Как-то не хотелось провести свои лучшие годы взаперти.       До покоев Арнадила я так и не дошёл. Эльф попался мне прямо перед дверями малого тронного зала. Точнее я, задумавшись едва не налетел на него. И, кажется, в тот момент, когда моя тушка уже хотела расстелиться на каменном полу, мне почудился тихий смех из-за угла, стоило Арнадилу крепко схватить меня за талию и прижать к себе.       — Филипп, ты не ушибся? — без всякого стеснения, не обращая и крохи внимания на стражников перед дверями в тронный зал, император осторожно ощупал плечи, руки и спину, не сводя своего взгляда с моих глаз.       — Не… я… — замешкавшись, я тряхнул головой и тут же слегка отстранился от эльфа, отчаянно стараясь не выдать своего смущения. — Всё нормально, я задумался и не заметил тебя.       Заслышав то, как я спокойно обращаюсь к императору на «ты», стражники слегка напряглись, что послышался лёгкий звон их доспехов, но не более того. Да, видимо такое им дико непривычно…       — Ты просто как Дэмей. Он часто так попадал в переделки в замке, гуляя и слишком сильно погружаясь в свои мысли. — Арнадил улыбнулся, отпустил меня и отошёл на шаг. — Ты куда-то торопился?       — Ну, вообще-то я искал тебя. Поговорить хотел, если, конечно, ты не занят…       — Для тебя, Филипп, я свободен в любое время дня и ночи. Пойдём в кабинет, там будет удобно.       Я уже несколько раз бывал в рабочем кабинете императора, но каждый раз цеплялся взглядом за его убранство. Картины с великолепными пейзажами, серые каменный стены от который волнами шло приятное тепло, мягкая мебель, обитая красным бархатом. Огромное от пола до потолка окно, составленное из тысячи стеклянных ромбов, обрамляли тяжёлые шторы с золотой вышивкой. Но больше всего мне нравился рабочий стол Арнадила. Изготовленный из редкого (по словам Андара) чёрного дуба массивный стол пребывал в идеальном порядке будто никто за него не садился, но я видел, как часто и по долгу Арнадил за ним работал и потому не оставалось сомнений, что эльф был безмерно аккуратен. Собственно, что можно было ожидать от столь великолепного императора?       — О чём ты хотел поговорить? — Арнадил присел на диванчик справа от своего стола и похлопал ладонью рядом с собой, молча приглашая меня присоединиться.       — Ну… в основном о моём отъезде… о моём путешествии… Я…       — Прости, что перебиваю, Филипп. Давай договоримся вот как… Я понимаю, что ты волен распоряжаться своей жизнью самостоятельно. Я не близок к тебе, и я уж точно не твой император. Хотя я даже своим подданым не запрещаю жить так как они хотят. Но мне больно отпускать тебя. Я боюсь за твою жизнь и ещё больше я боюсь, что ты не захочешь вернуться ко мне… в мой замок, — эльф отвёл взгляд, а я в этот момент заметил, как он с силой сжал ладонь в кулак, словно удерживая себя от чего-то.       — Глупости болтаешь. Нет, я, конечно, не ребёнок, но навряд ли найдётся место, где я буду чувствовать себя лучше, чем здесь. Ты и твоя семья стали мне близки и дороги и это променять на что-то иное я пока не готов. К тому же я немного боюсь… других… Тоуф, Шэрл и Берилл — это, конечно, иное, я хорошо их узнал. А вот другие…       — А что же Зарий? Вы не так долго знакомы. Несколько недель, верно?       — Верно. Но тут… Тут я чувствую, что могу ему довериться. К тому же ему безоговорочно доверяет твой сын, а это многого стоит.       — Иными словами ты уже всё решил и мне тебя не отговорить?       — Так точно! — я выпрямился в спине и поднёс ладонь ко лбу, с улыбкой поглядывая на эльфа. Только вот улыбался я недолго.       — Хорошо. Я не имею права останавливать тебя. Могу лишь умолять, но вижу, что это напрасно. Потому хочу попросить об одном… одолжении. Если это, конечно можно так назвать. — Арнадил глубоко вздохнул и подсел ко мне вплотную, взяв мои ладони в свои руки. — Всего один поцелуй. Ты вправе отказаться, и я пойму, но скажу, что сейчас я до безумия хочу поцеловать тебя. Мне сложно совладать со своими чувствами, сложно признаться самому себе, но где-то в душе я знаю, что не попроси я у тебя его сейчас, то пожалею об этом. Горько пожалею. Так что… позволь мне. Лишь раз… Сегодня и сейчас…       Я ничего не ответил. Это было чертовки неожиданно, и потому сказать, что я растерялся — ничего не сказать. Не было паники или страха, а об отвращении или чём-то подобном и речи не шло. Было лишь… недоумение. Я слышал Арнадила и не понимал его, я чувствовал что-то, но не мог этого осознать.       По всей видимости император расценил моё молчание как согласие и…       Его губы осторожно накрыли мои, словно он боялся прикоснуться. Он лишь прижался ко мне, а всё тело в один миг вспыхнуло огнём: так жарко и так ярко словно маги на самой высокой башне зажгли огромное сигнальное пламя. Я видел белоснежные длинные ресницы ледяного эльфа, видел тонкие сеточки сосудов на его веках, видел крошечные морщинки в уголках глаз, словно далекие отголоски его пусть и не скорой, но старости. И я чувствовал…       Крепкое и горячее тело, его сильные руки, которые уже без всякой осторожности ли стеснения обнимали меня, его обжигающее дыхание, его мягкие губы с каким-то горьким привкусом, его язык, творящий безумство внутри меня.       Боже, как он целовался. Как сумасшедший, как пропавший в пустыне, которому дали напиться колодезной воды. Казалось, что он готов проглотить меня целиком. И я вторил ему, зарывшись пальцами в его длинные белоснежные волосы, целуя его, прикусывая и его и свои губы, рыча прямо в поцелуй. Я сошёл с ума, но было как-то всё равно. Хотелось лишь одного — чтобы Арнадил не останавливался ни на секунду, чтобы не смел всего этого прекращать.       Через пару минут его руки поднялись на мою грудь и тонкие пальцы спешно принялись расстёгивать мелкие пуговицы, тут же оглаживая любой участок кожи, что открывался им из-под тонкой рубашки. Я не отставал от эльфа, стягивая с него мундир, прижимаясь к нему так плотно бёдрами, как только мог. Он был чертовки возбуждён, и я мысленно охнул, от одного лишь прикосновения представив себе его без одежды во всей красе. Что лишь усилило моё желание.       — Одна ночь… И в эту ночь ты только мой. О большем просить не смею… — прекратив поцелуй, эльф перехватил мне руки за запястья, и через секунду я оказался спиной на диване, а Арнадил нависал сверху, смотря бешеным зверем, дыша часто и глубоко.       — Не тяни… Не болтай… Просто возьми… — единственное, что удалось мне прошептать, прежде чем он снова поцеловал меня, с силой прикусив нижнюю губу.       Нас поглотило неудержимое желание, и я, истосковавшийся по чужому теплу, по чужому телу в моих руках, просто отпустил всё, позволив себе насладиться той любовью, которую мне готов был подарить Арнадил. О следующем дне я не думал, тая от ласк и поцелуев ледяного эльфа. Правильно или нет… В тот миг мне было плевать на это…

***

      Тоуф осторожно осмотрел руку. Стрела прошла по касательной и оставила на светлой коже лишь неглубокую длинную царапину. Шэрл стоял рядом и виновато опустил взгляд, нервно подёргивая кончиком своего чешуйчатого хвоста.       — Я так понимаю, тебе нужно срочно на охоту. Не ровен час ты нас либо на копьё наткнёшь, либо случайно лишнюю дырку стрелой где нарисуешь. Ты вообще куда целился? В чучело или в Тоуфа? — Берилл слегка оскалился, поглядывая на друзей. Тренировка не успела начаться, как один уже пострадал, а второй готов был из-за чувства вины сам себе руки отгрызть.       — Да я сам не знаю, что на меня нашло. Руки словно не слушались… — начал было оправдываться Шэрл, но его перебил Тоуф.       — Берилл, осади-ка коней. Неделю кто ему чуть половину хвоста не отрубил секирой. Ой, да она не тяжёлая, я справлюсь! Чьи слова?       — Не начинай! Я извинился!       — Так и он только что извинился! Ребята, честное слово, нам стоит остыть. Собачимся почти каждый день как моя родня. У нас дома без драки и часа не проходит. Что вообще творится?       — Я скучаю по нему… — тихо отозвался наг и медленно опустился на землю, вытянув перед собой свой хвост. — Даже тот факт, что я с вами тут, а не один, тоску не глушит. Ерунда какая-то…       — Не ерунда. Это волчонок всех нас задел за живое.       Тоуф отбросил в сторону свой меч и неуклюже плюхнулся рядом с другом. В этот момент его уши вытянулись, приняли волчью форму и покрылись густой светлой шерстью. Берилл чуть склонился в сторону, заглядывая Тоуфу за спину и тихо хмыкнул: за спиной оборотня на траве растянулся его пушистый волчий хвост.       — Да, крепко он нас. И ритуал этот… — демон выдохнул и повалился на спину рядом с друзьями, растянувшись на ароматной зелёной траве. Крылья ему ничуть не мешали, разве что долго так лежать не получалось.       — Паршивая ситуация. Вместе с ним нам никак и порознь тоскливо, что выть хочу.       — Надо решать как-то…       — Но как?       — Откуда мне знать?! И прекрати хвостом греметь, раздражаешь!       — Берилл, умерь свой…       — Ваше Высочество! — к трём принцам со всех ног бежал молодой помощник дворецкого из демонического племени и, держа в руках небольшой конверт, размахивал им, словно платком.       — Дарха, что ты так кричишь?       Тоуф хотел было осадить прислугу, но тот, буквально бухнувшись на колени перед принцами, закричал ещё громче:       — Это от Гастроса! Господин Филипп сегодня утром покинул замок императора Арнадила!       — Что?!