Забудь о правилах!

Чувствую себя кораблём в море: качает, укачивает, беспощадно штормит. И земли под ногами нет, будто нахожусь тут и в то же время нет. Парю, наблюдая перед собой бескрайние просторы. Высокие горы со снежными верхушками, морозный ветер в лицо, холодные мурашки по коже, словно иголками впиваются в самое сердце. А дальше большие сочно-зелёные луга, тёплое солнышко, запах свежескошенной травы… В следующее же мгновение всё темнеет и сужается до уровня одной маленькой комнатки. В сравнении со всем другим, она оказалась в спичечной коробке. Такой ничтожно маленькой, по сравнению с остальным миром, отделённым одним лишь окном в этом кабинете, что она невольно задыхается. А жарко так, что сил нет терпеть. Кабинет. Спичечный коробок. Кабинет… Новый кабинет директора МакГонагалл. Ногами упираюсь в пол, но у меня или ноги ватные, или пол пугающе идентичен белоснежным облакам. Надавливаю ногами сильнее, но пол есть пол – вниз я не проваливаюсь и не лечу. Выдыхаю и замираю на стуле, обрадованная хоть притяжению земли. Никогда не любила высоту, а с квиддичем у меня и вовсе всё с первого взгляда не сложилось. — Мисс Грейнджер, вы меня слушаете? Поднимаю на профессора взгляд и, когда до меня доходит суть её вопроса, киваю. Ком в горле не проглотить и губы будто онемели. — Тогда ответьте мне на мой вопрос, — а голос такой же строгий, как и её взгляд. — Эмм… — В замешательстве оглядываюсь по сторонам. — Я не знаю, профессор. Не знаю вопроса. И не знаю, каким образом сюда попала. — Почему вы молчите? Не знаете, хотите ли вы Блейза Забини? — её брови вопросительно-удивлённо изогнулись, а я только сейчас поняла, что показалось мне странным: я не слышала своего собственного ответа, который вроде бы сказала. Или нет? Стоп. Что она сказала? — Что? Шок убил всё во мне. Всё разрушил и принёс атмосферу нереальности. Широко раскрыв глаза, смотрю на преподавателя, ошарашенная таким развитием событий. — А Драко Малфоя? Зачем вы приковали его к двери и засунули в рот кляп? — сжала губы в тонкую линию, из-за чего голос стал таким возмутительным, будто это её я приковала к двери… Хотя, подождите, о чем это я? — никого я никуда не приковывала! — Да, вы, — перебила она меня, и слова ей не сказавшую. — Вы расхаживали в одном нижнем белье по всему Хогвартсу! Возмутительно! Невероятно! Сотни нарушенных правил! — она замолкает, наклонив голову к плечу. Я медленно делаю так же, ведь такое поведение преподавателя – явление странное и, признаюсь, было бы даже забавным, если б не было таким пугающим. Будто она выпила зелья эйфории, или её душа была намного моложе тела. Больше восьми профессору сейчас было не дать. Ведь именно в этом возрасте впервые узнают о сексе и ржут до упаду, видя обычную парочку подростков, держащуюся за руки? — Но взгляд мужской половины школы был незабываемым, — хихикает МакГонагалл. Хихикает! Мерлиновы панталоны, она хихикает! Непонимающе смотрю на профессора, пытаясь понять, что тут происходит. Каким образом я сюда попала? Почему меня обвиняют в… Моментально покраснела, вспомнив, в чём меня обвиняют. Блейз Забини. Драко Малфой. И тут, нахмурившись, я вспоминаю подземелье и зелье, которое вспыхнуло. Лимонный запах, жёлтый дым. Нереальность всего здесь происходящего, если следовать логике, дело моих же рук и раздражения, которое вызвали два наглых и самоуверенных слизеринца. Перед глазами всё снова поплыло, и кабинет директора посыпался белыми хлопьями и золотыми искрами перед глазами. *** — Хватит дрыхнуть, Грейнджер, — слышу я до жути возмущённый голос около своего уха. Отворачиваю голову в другую сторону, так и не открывая глаз, мычу что-то неразборчиво. — Малфой сказал, что ты пробудешь спящей час-два, а ты сонной принцессой заделаться задумала на долгие, долгие века. — Замолкает на пару минут, будто обдумывая свои же слова, по какой-то причине больше походившими на рифму. — Я не великий знаток маггловских сказок, но, кажется, спящую красавицу будили поцелуем. — Последние два слова он будто пропел, довольный тем, что такая "замечательная" идея пришла ему в голову. Спохватившись, сползаю на пол. Оказывается, всё это время я лежала на парте, заменяющей мне больничную койку. Заинтересованный взгляд Забини сопровождал все стадии моего возвращения из галлюциногенных снов в реальность. Подташнивание было как бонус ко всему полученному. — Без рук, Забини, — сказала немного хриплым ото сна голосом, после чего прокашлялась и поднялась на ноги, схватившись за край парты, чтобы не потерять равновесие. А голова-то как кружится, ухх! — Можно и без рук, Грейнджер, — отозвался он, хмыкнув и скривив губы в ухмылке. А это его "Грейнджер" прозвучало до невозможности пошло. Фу. Просто фу. — Отстань от меня, и так тошно, — скривилась, приложив холодную ладонь к пылающему жаром лбу. Прекрасно. У меня ещё и температура, оказывается. — Температура пройдёт через час, — будто читая мысли, выдаёт титанически спокойный Блейз, всё так же сидя за партой. И всё так же сверля меня взглядом. Мысль, что у него карие глаза – какая-то по-глупому ненужная, но до безумия навязчивая. Словно знание этого мне когда-нибудь пригодится, чёрт возьми. В общем-то, мысль эта никогда не покинет мою голову. Сонное состояние, головокружение и температура сделали из меня дуру, похоже. Занятно. — И да, Малфой просил передать, что ты идиотка. — Прости… что? — возмущённо отзываюсь я, закипая, кажется, не только от температуры, но и от негодования. — Тише. Я ведь просто передаю его слова. Как эта, как её там, — щёлкает пальцами, позабыв слово, — как сова. Так вот, цитирую: «Эта идиотка неправильно произнесла заклинание и теперь заснула». — Просто заснула? — Ну, не совсем, — загадочно улыбнулся он. — Это ведь сыворотка правды. Вот ты и… Повисло неловкое молчание. Перед глазами будто и вправду замаячило это троеточие, во время которого я должна была додумать всё, что со мной произошло, плюсуя одно к другому. — То есть… Я говорила во сне? — Ты говорила правду во сне, — поправил Забини, склонив голову к плечу. — Весьма неплохое побочное свойство сыворотки, хочу тебе сказать. И снова эта неловкая пауза. — Судя по тому, как ты сейчас медленно краснеешь, я всё-таки надеюсь, что с помощью своего IQ ты догадалась, Грейнджер, что я всё слышал. — Да уж, — побормотала я под нос, а в мыслях добавила: «неловко получилось». — Ответы на вопросы были хороши. Зря Драко ушёл, не понимаю я его в этом плане. А пол под ногами снова покачнулся, твёрдая почва была обманчиво ненадёжна. Лучше бы и так. Вдруг можно будет повалиться сквозь неё, чтобы всё это оказалось так же нереально, как и все остальное. Вдруг можно было бы скрыть пылающие от неловкости щёки. Вдруг Блейз забыл бы это всё и перестал смотреть на меня, как на самое прекрасное чудо из чудес. Или интересную головоломку, у которой нет конца и края. А вообще: слишком много "бы" и "вдруг". Значит, ничего из этого точно не будет. — С меня хватит, — неожиданно выдаю я, отводя глаза. Не буду я ни перед кем оправдываться, смущаться или, тем более, объяснять всё то, что творится у меня в голове. Я не у психолога, хоть после всего этого его посещение было бы весьма кстати. Дурацкое "бы" прицепилось ко мне клещами. Кошмар. Уже даже открыла дверь, намереваясь уйти, но сегодня, наверное, день такой, когда всё идёт наперекосяк. — Эмм… Привет? Ты ведь Гермиона, да? Передозировка неожиданностями. Передозировка приключений за этот затянувшийся день. Передозировка парней в одном чёртовом подземелье, где по воле случая нахожусь и я. Парень, стоящий напротив, глубоко дышал, белая рубашка наполовину заправлена, а наполовину – нет. Галстук когтевранского факультета почти развязан, блондинистые волосы переливают золотом даже в слабом свете свечей. — Конечно Гермиона, дубина. Она тут магический мир с Поттером спасает, а её имени, оказывается, даже запомнить не могут – сомнительная благодарность. А вот кто ты такой – вопрос. — Джереми Рик, — представился он, протягивая мне руку для пожатия. — Я с факультета Когтевран. Меня сюда Слизнорт отправил на дополнительные занятия. — Когтевран? На дополнительные занятия? Вот бы Малфой это слышал, — хмыкнул Блейз, усмехнувшись. — Нам, оказывается, всё это время какую-то ересь втюхивали. Не такие уж вы и мозговитые, раз дополнительные занятия нужны. — Так я не на свои дополнительные занятия пришёл, — всё так же улыбаясь, ответил Джереми, ничуть не смущённый словами Забини, будто даже не уловил всего скрытого змеиного яда за обычными словами. — Не на свои, а на твои, Гермиона. Нет, это уже слишком. Мне решили помочь? В учёбе? Мне? — Ты на каком курсе, Рик? — выдал очередной вопрос Забини, подозрительно прищурившись. Пришли помогать мне, а допрос устраивает он. Это вообще нормально или как? — Что-то я тебя раньше не видел. — Я на год младше вас. Просто родители решили меня во время правления директора Снейпа в школу не отправлять, а после всего произошедшего, учителя единогласно отказались отсылать меня на следующий год вместе со всеми. — Второгодник, — коротко изрекаю я, немного удивившись. И что же с ним делают? Ради одного ученика делают дополнительные лекции? Накладно получается. Им же не в выгоду. — Сегодня с меня хватит, — улыбаюсь я вроде как благодарно и даже, вроде бы не вымученно. Вроде бы. — Давай встретимся завтра. С профессором я всё улажу, не волнуйся, — обрываю возражения взмахом руки, после чего прикладываю ладонь как будто бы пульсирующей изнутри голове. Боль не сильная, но ужасно надоедливая. — Пойду к мадам Помфри сама, раз никто не додумался меня туда отвести. Надеюсь, в моём голосе было достаточно много яда, чтобы он затопил Забини огород. "Камешки" только для нормальных людей, а не для таких, которые вытаращиваются на меня, нахмурив брови, как будто я математическая задача на доске, которую он всё никак не может решить. Джереми оглядывает помещение и только сейчас понимает, почему я в таком состоянии. Хоть в чём-то Забини, похоже, наблюдателен – мистер Рик не отличается особой внимательностью. А внимательность – это одна из составляющих острого ума. — С тобой всё в порядке? Может, тебе помочь? Раздумываю ровно три секунды: Первая – это мило, но нет. Вторая – дам Забини очередной повод насмехаться над собой. Третья – покажусь слабой, а это последнее, в чём я сейчас нуждаюсь. — Нет. И улыбаюсь ему благодарно. Всё-таки повод я так или иначе дала, а так хоть парня не обижу. На вид он славный и милый, таких мало. Тем более в этом помещении. Только завернув за угол, я наконец-то могла вздохнуть свободно. Наковальню с груди сняли, идти стало легче. И больше не чувствовался этот разъедающий взгляд карих глаз на коже. «На коже?» — сама у себя переспрашиваю, и пробирает от этой мысли до костей. До тех самых, которые Блейз будто бы рентгеном видел, как и все мои мысли, как и все мои эмоции. По лицу читал просто и без проблем. Залез под кожу и в каждую из моих мыслей и выбираться, гад, не хочет. Потягивается, словно кот, а крепкие мышцы видны даже под тонкой тканью белой рубашки. Господи, Гермиона, о чём ты думаешь? Он пальцами зарывается в свои чёрные волосы. На лице усмешка, а в тёмно-карих глазах пожар. Чёрт! Да уж, чёрт, он самый. Приостанавливаюсь и упираю руки в бока, пытаясь успокоить своё сбившееся дыхание. Мысли совсем не о том, а потому ещё больше пугают. Неужели всё настолько плачевно? Неужели так происходит со всеми, кто теряет девственность? Секс – это наркотик? Один раз подсел и слезть не можешь, даже если первая партия была просто до отвращения гадкая. Дыхание пришло в норму, а всё равно что-то не так. Прислушиваюсь к самой себе. Недотрах недотрахом, но уши-то в таких случаях не отказывают. — Да-а-а, — стонет, а в ответ ей тихо шипят, успокаивая. Ловлю себя на глупой мысли, что стону точно не я. Конечно не я! Господи, с этим состоянием точно надо что-то делать. Есть какое-то зелье, от которого все мысли улетучиваются? Я бы его не просто выпила, я бы в нём искупалась. — Тише ты. В подземелье темно, только за колоннами виден расплывчатый силуэт, который движется. А голос… — Малфой? — всё ещё с сомнением шепчу я сама себе, но, оказывается, из-за удивления мой шёпот становится не таким уж и тихим. Эти двое отцепляются друг от друга, прекращая заниматься тем, чем они там занимались. Щёки пылают огнём, но взгляд отвести – не отвожу, вот ещё. Малфой на ходу делает пренебрежительный взмах рукой, и до крайности перепуганная девушка только и рада этому знаку, дающему сбежать ей без всякого ущерба. Кроме неудовлетворения. Или они закончили? Застёгивает ширинку, как ни в чём не бывало подходя ко мне. А чувство личного пространства этому идиоту незнакомо, по всей видимости. Стал, нависая надо мной, как василиск над бедной мышкой, и сверлит своим этим взглядом. Нет, у слизеринцев точно какие-то особенные взгляды, такие… Одним словом – надоели. Надоели эти взгляды в стиле «я лучше тебя» или «я знаю, о чём ты думаешь». Да плевать я хотела с Астрономической башни. Магическую войну пережила и этих остолопов переживу. Всего-то год остался, терпения хватит. — Чего уставилась? И это он мне? Удивлённо приподнимаю брови. — Скажи спасибо, что не доложила на тебя директору. После отбоя ходишь – раз, в неподобающем виде – два. Ах, да, ещё эта девушка… Как думаешь, на третий аргумент сойдёт? Нет, точно говорю. Побыла пару часов в помещении со змеями и уже язвлю. Заразно это, заразно. Нужно лечиться. — Не твоё дело, — цедит сквозь зубы. Словно ко мне испытывает только отвращение. Отвращение к одному моему виду, к каждому сказанному мною слову. Говорить ему, что у нас это взаимно? Судя по взгляду – он об этом знает. — Моё. Я староста. — Я тоже. — Удивительно, правда? — фыркаю я, закатывая глаза и скрещивая руки на груди, осознанно защищаясь от него. Хоть хочу быть полностью бесстрашной, настоящей гриффиндоркой, но он вызывает во мне двоякие чувства: настойчивое желание ударить его ещё раз и… отойти на пару шагов назад. Малфой действительно не имеет никакого понятия о личном пространстве. — Не язви мне, Грейнджер. Для тебя это может плохо закончится. — Да неужели? — Заткнись, — коротко выплёвывает он. Тихо, колко. До невозможности равнодушно. Так, что и в голосе, и во взгляде – один холод и лёд. Режет, прожигает, вызывает неприятный холодок по спине. — И не вздумай даже подумать о том, что я как-то причастен к Блейзу и его странным вкусовым пристрастиям, — добавляет он, выпрямившись, будто разом проглотив невидимый аршин. — Блейз всегда любил что-то новенькое, но я впервые понимаю, насколько он ненормальный, раз решил затащить в постель тебя. — А после замолкает, смотрит изучающе. — Ну что, Грейнджер, я ставлю на двадцать четыре. — Что? — не вопрос, а выдох. — Я ставлю на то, что ты не продержишься и двадцати четырёх часов.

***

В следующий вечер я находилась во всё том же кабинете. Только теперь с Забини и Джереми, а не с Малфоем. Было ли от этого легче? Нет. Увы, но точно нет. Без всяких там сомнений. — Джереми, у тебя есть девушка? — спрашивает Забини у когтевранца, хоть смотрит скорее сквозь него, на противоположную стенку. Интересно, Забини с детства не знает, что вообще-то существуют правила приличия; рамки дозволенного, за которые выходить нельзя, задавая малознакомому человеку настолько личные вопросы. — Нет, но я не гей, — в отместку кидает Рик. И без всяких издевок или намёков. Просто и легко. Смотрю украдкой сначала на него, а потом на слизеринца, но молчу. Повторять ошибок прошлого дня мне как-то не особо хочется. — А Грейнджер тебе нравится? — безразлично спрашивает Блейз, а я аж застываю с жёлтыми лепестками в руках. Что он только что спросил, прошу прощения? — Забини… — угрожающе начинаю я. — Грейнджер, — пожимает плечами, а потом снова обращается к Джереми: — Так нравится или нет? — Как человек или как девушка? — Да как знаешь, так и отвечай. И на то, и на другое. — Да, — коротко отвечает Рик, тоже ни капли не смущаясь. Тут вообще, если так посмотреть, только я и смущаюсь. А все остальные такие взрослые, такие осведомлённые в делах сердешных, что аж тошно. — Да? — Да. Неловко-то как, Мерлин… Стараюсь не поднимать взгляда на парней, смотрю ровно перед собой, вроде как читая нужные ингредиенты. Вроде как. — А Грейнджер только рыжие нравятся, так что ты в пролёте, — после недолгого молчания снова начинает Блейз. И вот не может он промолчать. Не может просто сидеть, смотреть, слушать. Обязательно какой-то ненужный комментарий вставить, обязательно язвить и задавать до крайности неловкие вопросы в моём присутствии. Обязательно при мне. Потому что какое удовольствие ему говорить обо мне с другим парнем, если я этого не буду слышать и не буду смущаться? Вопрос как никогда риторичен. — Тогда ты тоже не подходишь. Дельное замечание, Рик. — Я – это исключение из правил. Ведь всегда есть исключения из правил, да, Гермиона? Впервые назвал меня по имени. Специально назвал меня по имени, будто мы с ним друзья. Будто бы мы с ним больше, чем друзья. Достал. Просто осточертел с этими подколками, от которых просто охота закричать во весь голос. — Нам нужна вот эта книга в библиотеке, — говорю я Рику, который сразу же проследил за движением моего пальца по свитку. Кивнул. — Будем сегодня делать второе зелье или на завтра отложим? — Сегодня. Не будем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Так ты принесёшь книжку? — спрашиваю и наблюдаю за тем, какие эмоции отразятся у него на лице. Ничего не заподозрил, ничего плохого не подумал. Кивнул, немного улыбнулся. — Конечно. Справишься с этим без меня? — кивает на котёл. — Конечно. — Слежу за тем, чтобы он вышел, и только тогда яростными шагами подлетаю к Блейзу. Моё грозное выражение лица немного выбивает парня из колеи. — Да не обижайся ты, я просто шутил, — оправдывается, поднимая руки вверх, когда я подхожу слишком, чересчур близко. И всё же Малфой кое-чему научил – привычке плевать на пространство другого человека. — А я не шучу. И сама не верю в то, что собираюсь сделать. Руки не трясутся от неуверенности, мысли и голова чисты, как никогда. И только настойчивая мысль: «Хочу, хочу, хочу», вперемешку с именем этого наглого, нестерпимо наглого слизеринца. Резко притягиваю его к себе и целую в губы, а он не больно и сопротивляется моему напору. Сначала немного удивлён, конечно, но всё-таки нужно отдать ему должное: губы у него умелые, мягкие, тёплые, а язык искусно и легко проникает в мой рот; притягивает меня ближе к себе, а одежда медленно расстёгивается и слетает с моего тела. Зачем я это делаю? Я ведь не такая, я ведь порядочная гриффиндорка, которая сначала думает, а потом делает… Возможно, именно поэтому сейчас это и происходит? Наверняка. Просто надоело быть такой, какой тебя ожидают увидеть. Предсказуемой, порядочной, невероятно занудной. Однако под воздействием эликсира правды я вдруг понимаю, чего на самом деле хочу. — Мисс Грейнджер, ответьте на вопрос: хотите ли вы мистера Блейза Забини? — Да. Двадцать четыре часа? Что ж, Малфой, я проиграла. Ты рад?