Гость Эребора

Сборы длились недолго. Всем хотелось побыстрее оказаться подальше от этого проклятого места. Вместе с Торином и эльфами на помощь пленникам пришли Ори, Дори и Бофур. Для Фили и Криори до сих пор оставалось тайной, как гномы догадались, что им нужна была помощь, хотя и догадывались, что здесь приложил руку Гэндальф. - Криори, нужно поговорить, - серьезным голосом проговорил Торин. - Если ты хочешь мне сказать, что я не иду с вами в Железные Холмы, хочу тебя огорчить. Я пойду. С вами или без вас. Дубощит улыбнулся. Такую реакцию на ее выходки меньше всего ожидала увидеть гномка. - Я знал, что ты так ответишь, хотя и собирался запретит тебе идти. Но теперь не я о тебе должен заботиться, - Торин кивнул головой в сторону. Криори повернулась и увидела приближавшегося Фили. - Можно с тобой поговорить? - спросил он. - Конечно, - отозвалась гномка, и они отошли от толпы в сторону деревьев. - Я повторял это уже много раз, и буду повторять в будущем. Я должен о тебе заботиться. Я не могу подвергать тебя такой опасности, поэтому я не хочу, чтобы ты шла с нами в Железные Холмы. Если потомок Азога Осквернителя будет преследовать нас, ни к чему хорошему это не приведет. И да, - Фили на секунду замялся, бросив короткий взгляд на дядю, - Торину лучше не знать о том, что у Азога есть еще один сын. Так будет лучше. - Я и не собиралась говорить ему об этом, - сказала Криори. На ее душе снова стало тяжело. Она прекрасно понимала, если она настоит на своем и пойдет в Железные Холмы с гномами, то обязательно снова попадет в переделку. А если это случится, она не простит сама себя, ибо знает, насколько сильно будет корить себя Фили. Но оставаться у эльфов или возвращаться в Эребор она тоже не собиралась. - Криори, - вывел ее из раздумий гном, - пообещай мне, что не пойдешь с нами в Железные Холмы. В глазах Фили читалось беспокойство и отчаяние. Он не мог понять, зачем Криори так срочно понадобилось в Железные Холмы. - Я не могу тебе этого обещать, - честно ответила гномка спустя несколько мгновений. - Так я и знал, - сокрушенно покачал головой Фили. - Послушай меня, Фили. Я могу идти отдельно от вас. Тогда вам ничего не будет угрожать, а я справлюсь в одиночку. До этого справлялась. - Одна ты никуда не пойдешь, - твердо заявил гном. - Либо ты не идешь вообще, либо... - Что - либо? - Либо останешься в Лесном королевстве до тех пор, пока Гэндальф не вернется из Ривенделла. Криори поняла, что при необходимости сможет легко сбежать из замка эльфов, поэтому согласилась с этим вариантом. Вскоре сборы были окончены. Гномы снова отправлялись на ночлег в замок Трандуила. Лесные эльфы знали короткую дорогу, поэтому планировалось добраться до замка за два дня. Над Лихолесьем начали сгущаться сумерки. Они темным теплым одеялом покрывали верхушки деревьев. День был жарким, а значит, и ночь обещала быть вполне теплой. На синем вечернем небосводе одна за другой стали зажигаться яркие звезды. Эльфы, шедшие впереди остальных, предложили переночевать под тремя древними дубами,в корнях которых можно было укрыться как от врагов, так и от диких зверей. Пока гномы готовились ко сну, эльфы пытались приготовить ужин, но у них это плохо получалось, пока на помощь не пришел Бофур. Криори долго не могла уснуть. Она думала о словах Торина и Фили. Может, ей действительно не стоит уходить в Железные Холмы? Гномка поднялась на ноги, прошла вдоль высоких, стройных сосен, села у небольшого обрыва и тихо запела, точно так же, как и в ту ночь, перед которой на их отряд напали орки. Я пел о богах, и пел о героях, о звоне клинков, и кровавых битвах; Покуда сокол мой был со мною, мне клекот его заменял молитвы. Но вот уже год, как он улетел - его унесла колдовская метель, Милого друга похитила вьюга, пришедшая из далеких земель. И сам не свой я с этих пор, и плачут, плачут в небе чайки; В тумане различит мой взор лишь очи цвета горечавки; Ах, видеть бы мне глазами сокола, в воздух бы мне на крыльях сокола, В той чужой соколиной стране, да не во сне, а где-то около. Стань моей душою, птица, дай на время ветер в крылья, Каждую ночь полет мне снится - холодные фьорды, миля за милей; Шелком - твои рукава, королевна, белым вереском вышиты горы, Знаю, что там никогда я не был, а если и был, то себе на горе; Мне бы вспомнить, что случилось не с тобой и не со мною, Я мечусь, как палый лист, и нет моей душе покоя; Ты платишь за песню полной луною, как иные платят звонкой монетой; В дальней стране, укрытой зимою, ты краше весны и пьянее лета. Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье, Полетим с тобой в ненастье - тонок лед твоих запястий; Шелком - твои рукава, королевна, ясным золотом вышиты перья; Я смеюсь и взмываю в небо, я и сам в себя не верю. Подойди ко мне поближе, дай коснуться оперенья, Каждую ночь я горы вижу, каждое утро теряю зренье; Шелком - твои рукава, королевна, ясным месяцем вышито небо, Унеси и меня, ветер северный, в те края, где боль и небыль; Как больно знать, что все случилось не с тобой и не со мною, Время не остановилось, чтоб взглянуть в окно резное; О тебе, моя радость, я мечтал ночами, но ты печали плащом одета, Я, конечно, еще спою на прощанье, но покину твой дом я с лучом рассвета. Где-то бродят твои сны, королевна; Далеко ли до весны к травам древним... Только повторять осталось - пара слов, какая малость - Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье... Мне ль не знать, что все случилось не с тобой и не со мною, Больно ранит твоя милость, как стрела над тетивою; Ты платишь за песню луною, как иные платят монетой, Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету... Ты платишь за песню луною, как иные монетой, Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету...