Круги

Он аккуратно перебрал пальцами потрепанные временем конверты. Все его надежды. Вся его жизнь. Его душа, обращенная в буквы, слова и предложения, сложенная вчетверо, запечатанная в конверт, обклеенная марками, отправленная за океан…вернувшаяся обратно… ненужная, забытая, потерянная…. Стоп. Хватит. Это ни к чему не приведет. Он быстро сложил письма в небрежную стопку, перетянул их резинкой и, подавив вздох, протянул их внимательно наблюдавшей за ним брюнетке, расположившейся в кресле его гостиной. - Они мне не нужны, Натали. Все это больше неважно. Можешь делать с ними что хочешь. Она не пошевелилась, и он, аккуратно положив ей письма на колени, отошел к окну и уставился невидящим взглядом на весеннюю улицу, мысленно ругая себя за предательски дрогнувший голос. Это было тяжело, тяжелее, чем он думал. Проститься с ней, отпустить ее навсегда. Практически невозможно, но он должен сделать это. Ради нее. Ради себя. - Кристиан. – Натали вздохнула и повернулась к нему, - забери их. Она говорила тихо, без привычной нотки издевательской иронии в голосе, и это заставило Кристиана оторваться от окна и посмотреть на нее. Девушка встала, положила связанные письма на журнальный столик, задержалась на секунду, нежно проведя рукой по белому конверту, и, наконец, быстро направилась к двери. - Натали! – окликнул ее Кристиан и она остановилась в дверном проеме, застыла на месте, не поворачиваясь, не обернувшись. – Откуда… скажи мне, откуда они у тебя? - Поверь мне, ты не хочешь этого знать. – Натали сделала еще несколько шагов в темноту коридора. - Почему ты решила вернуть их мне? Тебе больше не нужны деньги и слава? Нашла более легкий и менее грязный путь? – Кристиан сам не узнал свой голос, столько в нем было злобы, но он уже не мог остановиться, - Хотя, о чем это я? Менее грязный – это же не про тебя, да, Натали? Ты всегда была не прочь покопаться в чужом дерьме. Натали снова застыла на месте, мысленно сосчитала до пяти и повернулась к Кристиану, встретившись с ним взглядом. Минуту они стояли в полной тишине, пока Натали не почувствовала, как на глаза начали наворачиваться предательские слезы, и она бессильно опустилась на пуф, стоявший в прихожей. - Хорошо. Я это заслужила. – тихо произнесла девушка. - О, пожалуйста, Натали, оставь эти свои фокусы с внезапным раскаянием! – Кристиан презрительно фыркнул. – Твоим крокодиловым слезам уже давно никто не верит. - Мне и не нужно, чтобы ты мне верил, Кристиан. Я возвращаю тебе письма, потому что считаю, что так правильно. И мне кажется, - Натали запнулась на мгновение и продолжила очень тихо, как будто стесняясь, - не тебе меня судить. Она выразительно кивнула на стопку писем на журнальном столике. Кристиан хотел было что-то ответить, но осекся. Натали права, конечно. Кто дал ему право осуждать ее и ее способ жизни, когда сам он был всем, чем угодно, но далеко не святым, даже близко не валялся… Вот Элен…или Николя… они, наверное, имели если не право, то хотя бы основания для осуждения… Натали кивнула, как будто прочитав его мысли: - Они тоже не идеальны, Кристиан. И они тоже совершают ошибки. Мы с тобой не хуже. Может быть, другие, но не хуже. - Ты о чем? - О Николя, Элен и прочих. Ты же думал о них сейчас, да? - Откуда ты… - Я тоже так раньше делала. – Натали вздохнула. – Я тоже раньше всегда сравнивала себя с ними… и сравнение всегда выходило не в мою пользу. Она улыбнулась, помолчала немного и продолжила: - Пока однажды в моей жизни не появился человек, для которого я была его миром. - Да? И кто же был этот счастливчик? Натали, казалось, не заметила иронии в голосе Кристиана: - Мой сын. *** - Ты уверен, Николя? – в голосе Лали было столько разочарования и горечи, что, если бы не Жозе, корчивший за ее спиной уморительные рожи, назначением которых было не дать Николя расколоться, правда давно бы уже выплыла наружу. - Уверен, Лали. – Николя приобнял девушку за плечи и нежно чмокнул в лоб. – Джоанна не вернется. Не в ближайшее время точно. - Но ты сказал ей, как мы скучаем? И ждем? И как она нам нужна? Сказал? – Лали почти плакала. Николя перевел растерянный взгляд на Жозе. Тот потряс кулаком в воздухе и изобразил закрытый на замок рот. Потом сделал еще несколько нелепых движений, изображающих, по всей видимости, радость, которую испытает Лали, когда Джоанна осуществит-таки обещанный сюрприз. Николя попытался сдержать смех, но он прорвался наружу сдавленным похрюкиванием. Лали подняла на него удивленный взгляд: - Что, скажи мне на милость, здесь смешного, Нико? -Ну что, ты, Лали, - мим-самоучка подхватил подругу под локоть и отвел в сторону, дав Николя возможность перевести дыхание.- Кто тебе сказал,что это был смех? Это были сдавленные рыдания. Видишь ли, разговор с Джоанной так впечатлил нашего Нико, что он – ей Богу – несколько часов рыдал у меня на плече, рассказывая о их встрече. Николя, прикрыв лицо первым попавшимся под руку сценарием, активно кивал головой и мечтал только о том, чтобы кто-нибудь отвлек Лали от обсуждаемой темы. Как будто услышав его молитвы, в кабинет влетел запыхавшийся помощник режиссера: - Лали, ну елки! У тебя эфир через пять минут! Главный ща с тебя голову снимет, он уже минут десять вопит как подорванный! Давай дуй в студию, там какие-то изменения в сценарии! – и исчез так же внезапно, как появился. Лали вздохнула, быстро поправила волосы и вытерла кончиками пальцев набежавшие слезы. Резко выдохнула, одернула платье и направилась к выходу. - Я все равно не верю, что она не вернется. Я чувствую, что скоро все изменится. Я сон видела! – и, блеснув своими карими глазищами, гордо вскинула голову, закрывая за собой дверь. - Фух, - Жозе опустился на стул и укоризненно посмотрел на Николя, - Мы были в секунде от провала. Скажи мне спасибо! - Спасибо тебе, дорогой друг! - Что? Я, между прочим только что нас спас. Ты представляешь, что здесь было бы, если бы ты сказал ей правду? Она же чок-ну-та-я! Она же хуже землетрясения! Неконтролируемая разрушительная сила! - Ну-ну, ты тоже не преувеличивай. – Николя, окончательно отсмеявшись, обошел стол и сел в кресло напротив Жозе, - И вообще, вы друг друга стоите. Тебя тоже, знаешь ли, нельзя назвать уравновешенным. - Почему это? – Жозе отвел прядь волос со лба, но она упрямо вернулась на место, - Черт, налысо побреюсь, задолбался! Николя многозначительно приподнял одну бровь и хмыкнул: - Вот именно поэтому. Ладно, выкладывай, чего хотел-то? - Ах, да… - Жозе встал со стула и нервно зашагал по кабинету, - Тут, в общем, такое дело, Нико…ты… ну, в общем…ты никогда…ты когда-нибудь думал, чтобы встретиться с Кристианом? Я в смысле, ну, ты знаешь, мы как-то так расстались… и никогда не говорили об этом… и, в общем, я не знаю…С тех пор, как встретил их тогда, в ресторане, вот все думаю, что хорошо бы нам всем встретиться… Черт, почему я звучу, как гей??? - Думал, Жозе. Проблема в том, что, мне кажется, что это Кристиан не хочет с нами встречаться. Так же, как и Этьен. Жозе кивнул. Нежелание Этьена возобновлять с ними контакт удивило и его, но Николя по-настоящему переживал этот факт. - Да, но сейчас другое дело. – Жозе остановился посередине комнаты и немигающим взглядом уставился на Николя. – Сейчас у нас есть причина встретиться. - Интересно, какая? Хочешь попросить у него автограф? - Ха-ха, очень смешно. – Жозе немного замялся, потом открыл сумку, достал из нее какую-то книгу и протянул Николя. – Вот. - Хм…Виктор Гюго, «Отверженные» - задумчиво прочитал он. – Жозе, ты хочешь обсудить с Кристианом творчество Гюго? Это, конечно, весомый повод… - Открой книгу, Нико. Что-то в тоне Жозе заставило Николя повиноваться. Между обложкой и первой страницей лежал сложенный вдвое лист бумаги с рукописным текстом. Даже после всех этих лет Николя без труда узнал почерк Кристиана. Как он мог забыть? Аккуратные круглые буквы как будто выплыли из прошлого, заставляя его снова почувствовать себя растерянным, обиженным, преданным… *** «Николя, я решил уехать…есть вещи, которые трудно пережить – то, что я пережил за последнее время – как раз из этой категории. Я хочу окончательно решить эту проблему. Я уезжаю…..Оставляю вам свою установку; в любом случае, с музыкой для меня покончено. Я буду жить в другом месте, с другими людьми, с другими страстями. Прошу тебя об одном – забудь меня и не пытайся меня разыскать…» *** Он тряхнул головой, отгоняя дурные воспоминания. Это в прошлом. Все в прошлом. - Что это? – он вопросительно посмотрел на Жозе. - Похоже на стихи. – иронично заметил тот. – Я подобрал листок в ресторане. Они так торопились уйти, что оставили его забытым на столе. Я думаю, это его новая песня. Ты прочитай, Нико. Николя развернул лист и погрузился в чтение. И снова, как когда-то давно, сердце защемило от тоски и боли, которыми были пропитаны строки, но в то же время невероятная легкость окутала его с головы до ног, надежда, что любовь существует, вера в то, что все будет хорошо… - Это какое-то чертово дежавю, - пробубнил он. - Ага, скажи? – Жозе забрал у Николя листок со стихами, аккуратно сложил его и снова вложил в книгу. - И ведь опять Джоанне. - Да ну?! - Ну точно! Я их с Этьеном разговор еще подслушал. Точно ей, он сам сказал. Николя вздохнул – иногда твердолобость его друга была за гранью понимания. - Жозе, ну это же дураку понятно. Если Кристиан не пишет о социалке, он пишет о Джоанне. Ты что, его диски не слушал, что ли? - Да слушал… Но ты понимаешь, Нико, это – новая песня. Ну я понимаю там, год…два, пять…но десять лет… ДЕСЯТЬ лет! - Да, похоже, жизнь-таки научила его постоянству – Николя грустно улыбнулся.- Так, друг мой, и что ты, в итоге, собираешься с этим делать? - Верну автору. Вернее, вернем вместе. Лично. – Жозе победно улыбнулся. Николя задумался. Идея была неплохой. Вот только… - Нико, ну попробовать-то можно… Иногда проницательность его друга была за гранью понимания. - Хорошо. – Николя кивнул и улыбнулся, - Только девочкам ничего не говорим. Чтобы они раньше времени не обрадовались. - Отлично! – Жозе снова закружил по комнате, удовлетворенно потирая руки, - когда мы с ним встретимся, я сначала дам ему по морде, потом обниму и расцелую! - Ты звучишь, как гей. - Эй! - Не «эй», а «гей». Секундная пауза, и оба друга разразились таким заразительным и беззаботным смехом, какого уже давно не было слышно в их небольшой компании. Чертовка Лали была права – скоро все изменится. Должно измениться. В кабинет неловко протиснулась ассистентка Николя: - Мсье Вернье! Эээм…я прошу прощения,я стучала, но вы не слышали… - Все в порядке, Катрин, - Николя шумно выдохнул, - тут просто мсье Лефевр очень смешной анекдот рассказал. Что ты хотела? - Звонили с проходной, спрашивали, можно ли к Вам пропустить посетителя. У меня в ежедневнике ничего не отмечено, но я подумала, может быть Вы договорились об интервью? - Нет, я ни с кем не договаривался.- Николя пожал плечами. – А этот незваный гость представился? - Да, конечно. – Девушка протянула Николя записку. – Главный редактор жулнала GQ, мсье… - Этьен Дюрант. *** - Черт, Натали, почему ты сразу не сказала??? – Кристиан сотый раз схватил со стола пустую и уже смятую им пачку сигарет, заглянул внутрь и чертыхнулся. Натали незаметно улыбнулась – сейчас он был похож на того Кри-Кри, каким она знала его много лет назад. Она откинулась на спинку кресла и долго и внимательно рассматривала Кристиана, прежде чем ответить. - Я не доверяю людям, Кристиан. Особенно тем, которые не доверяют мне. Кристиан хмыкнул. Натали устало вздохнула и продолжила: - Но я не хочу решать свою проблему за твой счет, по крайней мере, не такой ценой… - Но два дня назад ты была на это готова… - Да. Была. Да я на убийство готова была пойти, если хочешь, чтобы эти деньги раздобыть… - Тогда... почему? Почему ты передумала, Натали? Ты могла их напечатать, эти письма, ты могла бы заработать нужную сумму – с лихвой, еще бы и газету выкупила… - Потому что мой сын вчера сказал мне, что я – самая лучшая и добрая мама в мире. – Натали быстрым движением вытерла слезы, - потому что я не могу обмануть его веру в это и потому, что благодаря тебе я все еще верю в любовь. Этого Кристиан уж точно никак не ожидал. Он снова потянулся за пачкой сигарет, вспомнил, что она давно уже пуста, снова выругался и попытался осмыслить все услышанное. Вся эта история походила на сюжет из соплежевательных женских романов: он – издатель популярной газеты, при деньгах, молод и красив; она – хорошенькая практикантка в его редакции; красивый роман, безумная любовь, шикарная свадьба, рождение сына… и тут – бац! – оказывается, он игрок, и как-то однажды проиграл все, что у него было. Дом продали, чтобы выплатить долги. Газету заложили. Он был гордым и независимым, поэтому пустил себе пулю в лоб, оставив молодую жену одну с ребенком и долгами. У ребенка, к тому же, обнаружили тяжелое заболевание, лечение требовало больших денег, и вот отчаявшаяся мать готова на все, ради спасения дитя. Кто же ее осудит? А потом, вдруг, она передумывает быть готовой на все – почему? Потому что все еще верит в хорошее, доброе, вечное??? Бред. - Слушай, Натали…. Я бы хотел тебе верить, честно. Но не верю. Единственное, что я могу для тебя сделать - это отдать тебе эти чертовы письма и дать свое официальное разрешение на их публикацию. Я уже сказал тебе один раз, сейчас повторяю: мне все равно, что ты будешь с ними делать. Хочешь – напечатай, хочешь – сожги. Мне все равно. Я покончил с этим. Натали кивнула, молча встала, подошла к столу, аккуратно сложила рассыпавшиеся от бесконечного перекладывания туда-сюда письма, повернулась к Кристиану: - Здесь 34 письма, Кристиан. Последнее написано год назад – я проверила штемпель. Ты написал ей 18 песен о том, как ты ее любишь и 18 песен с мольбой о прощении. Ты можешь врать мне, обмануть Этьена и эту свою неврастеничку агентшу. Ты можешь пытаться обмануть и себя, но мы с тобой прекрасно знаем, что это никогда хорошо не заканчивалось. И возможно, ты хочешь покончить с этим, но абсолютно очевидно еще не покончил. И возможно, ты любишь не ее, а свои воспоминания, потому что за все эти годы у тебя не хватило мужества поехать к ней и заставить ее выслушать тебя. Ты боишься, Кристиан. – Натали передвинула стопку ближе к Кристиану. – Вот тебе БЕСПЛАТНЫЙ совет: хватит быть мальчишкой, Кри-Кри. Стань, наконец, мужиком. Кристиан не сразу заметил, что Натали уже ушла. Черт возьми, а ведь она права. Обидно, но права… Он несколько раз моргнул, сконцентрировавшись на письмах. Решение пришло к нему буквально за доли секунды: он вскочил, быстро прошел в спальню, достал из шкафа небольшую спортивную сумку, покидал в нее несколько комплектов белья, пару футболок, носки, из ванной принес всегда собранный несессер с умывальными принадлежностями. Нашел на столе паспорт. Достал из кармана телефон и быстро набрал знакомый номер: - Ани, привет. Это Кристиан. Слушай, меня не будет в городе несколько дней. Прикроешь? Нет, все в порядке. Просто надо… подумать. Обещаю. Все будет хорошо. Пару дней всего. Хорошо, к пятнице вернусь. Обещаю. Этьену не говори только, ок? Да, и… попроси Жака к пятнице найти мне всю информацию о Натали Арно. Все. Я хочу знать о ней абсолютно все. Пока. Вышел из спальни, бросил сумку на диван, открыл кабинет, налил себе виски, быстро выпил, поморщился. Взгляд опять зацепился за белеющие на столе конверты. Чертыхнулся, немного подумал, подошел к столу, сгреб письма в охапку и, не церемонясь, затолкал их в сумку. Надевая куртку, почувствовал, как по спине пробежал знакомый до боли холодок сомнения. Немного помедлил на выходе и решительно закрыл за собой дверь.