Параллели и пересечения

      Вернувшись домой, я не застал там никого, что, к моему удивлению, меня немного расстроило. Но зато, явившись наутро в Дом у Моста, в дверях кабинета сэра Джуффина я столкнулся с Тотохаттой. — Приветствую тебя, Шурф! Мы теперь коллеги. Я - ваш новый Мастер Преследования. Я поздравил его и с заметно улучшившимся настроением шагнул в кабинет начальника. - Тебя, наверное, интересуют подробности вчерашнего события? — спросил сэр Джуффин. Я кивнул и присел на табурет. Сэр Халли взялся за трубку, однако, должного эффекта он этим не достиг — я умею ждать и терпеть. В конце концов он понял, что в этом молчаливом соревновании я всё равно выиграю, и начал свой рассказ.  — Кенка Ком, чье тело ты выудил вчера со дна Хурона, умер от банальнейшего сердечного приступа. Будь он на берегу, его спас бы самый бестолковый знахарь. Но парню не повезло. Из-за чего с ним случился приступ - уже неважно, и выяснением этого сейчас занимаются полицейские знахари. Тотохатта Шломм, с которым ты, оказывается, раньше был знаком, оказался великолепным Мастером Преследования. Его талант поистине безграничен — он очень чуток, встает на след прямо в обуви, а еще он умеет влиять на эмоциональное состояние своих жертв, пока стоит на их следе. С сегодняшнего дня ты, Шурф, работаешь с ним в паре. Мы же с тобой знаем, как уязвим Мастер Преследования. Нужно будет всегда сопровождать Тотохатту, когда он идет по следу, ну и использовать твои волшебные ручки в конце следа, если будет такая необходимость. Ну, да что я тебе рассказываю — ты сам все это прекрасно понимаешь. Составь, пожалуйста, должностную инструкцию для Тотохатты и внеси коррективы в свою.       Я кивнул в знак согласия — по умолчанию, большую часть документов Тайного Сыска составлял именно я. — Леди Хельна Кутык сейчас передана в руки одного из придворных знахарей. Леди очень расстроена случившимся, вдобавок, от потрясения ее начали мучить сильнейшие головные боли. С болями знахари справятся очень быстро. А вот что делать с ее страданиями? — Я приглашу ее поужинать сегодня в какой-нибудь трактир. Обычно внимание человека, одетого в Мантию Смерти, очень отвлекает и бодрит,- я встал, кивком попрощался с сэром Джуффином и вышел в Зал Общей Работы.       Там на диванчике сидел Тотохатта. Я взглянул на него и вдруг смог почувствовать то, что чувствовал он — ему было неуютно. Из всего Тайного Сыска, только у него одного не было своего кабинета, и он был вынужден находиться у всех на виду без возможности уединения. По крайней мере, так казалось ему, ведь леди Ренива обитала в кабинете начальства, у меня тоже было свое отдельное место. Тотохатта еще не был знаком с сэром Кофой Йохом и не знал, что тот тоже не имеет своего угла в Доме у Моста. Собственно, ему оно было без надобности - все рабочее время сэр Кофа проводил в трактирах.       Я не рискнул дождаться момента, когда Тотохатта узнает, что не одинок в своей неприкаянности,и пригласил его разделить кабинет со мной. К сожалению, у меня был всего один стул, так что ему пришлось довольствоваться подоконником.       Следует отметить, что это был первый случай проявления эмпатии с моей стороны. Я всегда был настолько сконцентрирован на самом себе, что обращал внимание на людей, только когда мне от них что-то было нужно.       Забегая вперёд, скажу, что сейчас это не так. Смерть Тотохатты многое переменила во мне. Я посмотрел вокруг и увидел, что мир полон людей, а не оживших кукол.»       Я решил в очередной раз просветить Шурфа и снова оторвался от чтения: — В моем мире сказали бы, что мир полон людей, а не манекенов. Это такие куклы в человеческий рост, которые используются для показа товара в магазинах одежды. Шурф кивнул, взял со стола тетрадь и старательно записал мои слова. Его любопытство к моему миру было безгранично, и у него была даже заведена особая тетрадь, куда он вписывал полученную от меня информацию. — И что, эти манекены могут двигаться? — Нет, это просто большие фигуры в одежде. Иногда даже без лица. - Фигуры без лица, — задумчиво повторил Шурф, — как это точно отражает то, что я хотел написать. После смерти Тотохатты я понял, что у всех фигур есть свое лицо...       «Я до сих пор не знаю, что на меня тогда нашло. Хотя впоследствии я ни разу не пожалел о содеянном — иногда принимать спонтанные решения бывает полезно. - По распоряжению сэра Джуффина Халли, мы с тобой отныне работаем вместе, — обратился я к Тотохатте. — Я буду всегда сопровождать тебя во время преследования. Поэтому вполне логично нам с тобой занимать один кабинет на двоих. Стол тебе вряд ли понадобится, а вот своим стулом стоило бы обзавестись. Только я очень прошу тебя не выбиваться из цветовой гаммы, которую я тут установил».       В то время мой кабинет был окрашен в черно-оранжевые тона. Я люблю, чтоб цвет моего рабочего места сочетался с цветом моих одежд, а в те годы я, как известно, носил Мантию Смерти.       Уже через час в дверь моего кабинета постучали, и два курьера внесли кресло для Тотохатты — черное дерево и рыжая обивка. Расплатившись с курьерами, он лукаво улыбнулся мне: - А еще я заказал себе черную скабу и оранжевое лоохи с черным узором по канту. Ты же любишь, чтоб на рабочем месте всё было в тон.       Я, конечно, сказал ему, что это уже лишнее, и что я не имею требовать от него униформы, так как не являюсь его начальником. Но потом не преминул заметить, что его забота о моем эстетическом чувстве очень тронула меня.       В этот день работы у нас не было. Я сидел за столом и составлял должностную инструкцию для Тотохатты. Он читал книгу с моего стеллажа, откинувшись в своем новом кресле, и мне совершенно не мешало его присутствие. Можно сказать, мне было даже комфортно оттого, что он сидит в моем кабинете и листает мои книги. Иногда я поднимал голову, чтобы рассмотреть его. Он мгновенно чувствовал мой взгляд и тут же мне улыбался.       Наверное, стоит описать его поподробнее. Тотохатта был довольно худ и невысок. Хотя, по сравнению со мной многие кажутся невысокими. Его прямые и темные волосы достигали плеч. Кожа же была, наоборот, очень светлой, можно сказать, почти мертвенно бледной, что составляло сильный контраст с черным цветом глаз. Черты лица его были довольно стандартны — длинный острый нос, острый подбородок, довольно крупный рот. В принципе, он был бы чем-то похож на меня, если бы не особая подвижность его лица. Оно постоянно менялось — все его эмоции тут же отражались в мимике, да и телом он был очень подвижен и выразителен. Его позы и жесты казались слегка преувеличенными, хотя это слово недостаточно точно отражает то, что я хочу сказать. Обычно люди менее экспрессивны, но Тотохатта был подобен огню своей яркостью и склонностью к переменам. Он много двигался, часто размахивал руками, особенно, когда говорил. Он лукаво смотрел исподлобья и улыбался одними уголками губ, чуть-чуть, слегка, но делал это очень часто. Эта полуулыбка задерживалась на его губах всего на мгновение, а затем сменялась другим выражением — как я уже писал выше, его мимика была очень подвижна. Должен сказать, что вот эта полуулыбка запомнилась мне больше всего. Иногда на грани сна и яви я вижу его лицо. Оно размыто, и лишь только рот очерчен резко. Я вижу его улыбку, потом одним из любимых жестов - он откидывает волосы с лица, а после всё исчезает...       Вечером того рабочего дня мы расстались с ним хорошими друзьями. А после первого же общего дела стали совсем близки друг другу. Но об этом - чуть позже.