Параллели и пересечения

      Уже паркуя амобилер у дверей своего дома, я подумал, что Тотохатта сильно рискует, связывая свою жизнь со мной. Я решил незамедлительно ему об этом сообщить и предложил вначале освоить базовые приёмы самоконтроля. - Я думаю, тебе хватит дюжины дней, чтобы овладеть моей дыхательной гимнастикой на нужном уровне. Потом я бы порекомендовал тебе изучить трактаты древних орденов о техниках самоконтроля, быть может, ты сможешь найти иные способы, более подходящие твоей личности. - Я не кажусь тебе достаточно привлекательным? - спросил Тотохатта, прислонившись спиной к двери моего дома и тем самым преграждая мне путь. - Или ты считаешь, что такой несдержанный человек, как я, попросту недостоин тебя? - Я имел в виду только то, что сказал. Я, к твоему сведению, не имею обыкновения говорить намеками либо недоговаривать. Я считаю, что на данном этапе для тебя опасна близость со мной. Здесь, - я показал рукой себе на грудь, - сокрыто мое безумие, и я не могу гарантировать твою безопасность. - Ты забываешь, что я уже хорошо знаком с твоим так называемым безумием и не боюсь его. Более того, я уверен, что ты не сможешь мне сделать ничего действительно плохого, - Тотохатта подошел ко мне вплотную и продолжил очень тихо. - Я готов принять тебя в любом обличье, даже если ты вдруг обзаведешься третьей маской. В конце концов, Шурф, мы же не на работе, и ты не обязан меня защищать. - Тотохатта положил руку мне на плечо и продолжил: - Неужели мне придется и дальше тебя уговаривать? - Нет, уговоров, я думаю, на сегодня хватит, - я притянул его к себе, и его голова оказалась на уровне моей груди. Я отметил это про себя, фиксируя его рост. Поймал себя на посторонней мысли о том, как мне повезло — снимать со следа такого маленького и худого Мастера Преследования довольно удобно. Был бы Тотохатта такой же комплекции, как, например, сэр Кофа - и мою работу можно было бы считать действительно тяжелой. Я прижал к себе его голову: - Разреши мне чувствовать то, что сейчас чувствуешь ты.       Мне нужен был предварительный импульс, который помог бы мне двинуться дальше. И он разрешил.       Эта эмоция была мне знакома — так чувствует себя Мастер Преследования рядом со своей целью. Желание добежать, достичь — чего бы то ни стоило. Первой моей непосредственной реакцией было задышать по системе, но я подавил в себе это желание и разрешил себе отдаться охватившему меня чувству. Я прекрасно осознавал в тот момент, что этим решением я автоматически выпускаю на волю Рыбника. Моей задачей было дать ему выйти на свободу, но оставить немного самоконтроля Лонли-Локли. Сложнее всего - договариваться с самим собой, но у меня это получилось. Во всяком случае, запретной магии я не применял, вреда Тотохатте действительно не нанес и, что самое значимое, впоследствии помнил всё до мельчайшей детали, а в процессе даже пытался анализировать.       Я вдохнул полной грудью и рассмеялся. Одним движением я закинул Тотохатту на плечо, с ноги открыл дверь, испепелив охранный амулет взглядом, и, перепрыгивая ступени, потащил его наверх, в спальню. Я был подобен хищнику, волокущему свою добычу в нору. Влетев в спальню, я остановился. Нет, я не бросил его на пол, я аккуратно снял его с плеча и поставил на ноги - сработал мой хвалёный самоконтроль. Я не стал срывать с него лоохи и скабу, помня, как старательно он их подбирал, чтобы угодить мне. Я позволил ему раздеться самому, пожирая его глазами. Движения его были спокойны и немного замедленны, дыхание ровным, и я понял, что он долго ждал этого момента и был готов к любому развитию событий.       Не дожидаясь, пока Тотохатта окончательно разоблачится, я резким движением отбросил его одежды в сторону, запустил руку ему в волосы и потянул его вниз, на одеяло. Тотохатта не сопротивлялся, и его спокойная готовность ко всему раздражала меня, точнее, ту часть меня, которая в тот момент преобладала. Рыбнику нравился человеческий страх, а бесстрашие Тотохатты только раззадоривало его. Кто кого?       Дальнейшие действия мне подсказало случайное воспоминание о событиях сегодняшнего дня. Ожившие лоохи, привязавшие своего хозяина к стулу разорванной скабой! Я тут же стянул с себя скабу, от лоохи я освободился раньше, причем не помню, когда. Возможно, оно просто перестало существовать в какой-то момент. Зубами я стал рвать скабу на ленты, не отрывая взгляда от Тотохатты. Но я не заметил ни толики удивления, а о страхе или смущении даже и речи не шло. Этот человек продолжал доверять мне в любой моей ипостаси, даже сейчас, когда от сэра Лонли-Локли осталась лишь тень контроля, не позволявшая мне вонзить зубы в плечо Тотохатты.       Я взял одну из полос ткани, прижал коленом лежавшего на спине Тотохатту, завел его руки за голову и связал их в запястьях. Однако он даже и не думал сопротивляться! Не выдержав больше молчания, я склонился над ним и прошептал в самое ухо: - Почему ты не боишься меня? - Потому что ты не можешь причинить мне вред. - Хорошо. Это мы сейчас проверим.       Выбрав самую широкую полосу ткани, я завязал ему глаза. Его доверчивый взгляд излишне меня провоцировал и я понял, что еще немного и те жалкие крохи контроля, которые я себе оставил, будут потеряны. Говоря «я» в данном случае я имею в виду сэра Лонли-Локли, а не Рыбника.       Рот Тотохатты дрогнул и на мгновение я увидел столь привлекательную для меня полуулыбку. Я снова наклонился к нему, собрал остатки контроля и расставил на поле последние фишки: - Я обещал прислушиваться к твоим желаниям. Сейчас я готов принять любое твое решение. У тебя есть последняя возможность отказаться. Скажи «нет» - и я остановлюсь, развяжу тебя и буду ждать столько, сколько тебе нужно. Но если ты ответишь «да», обратно возврата не будет. Сегодня мы играем по моим правилам и ты будешь делать только то, что хочу я.       Он слегка кивнул мне и приоткрыл рот, словно желая что-то сказать. Я наклонился к нему и ощутил на коже легкое прикосновение горячих губ. Я очень хотел переспросить, могу ли я трактовать его действия как формальное согласие, но Рыбник не дал мне этого сделать. Меня разрывали противоречия: по мнению Рыбника, Тотохаттой следовало овладеть прямо сейчас без особых предисловий (и так отступлений было достаточно!), а после - вдоволь напиться его крови. Но сэр Лонли-Локли понимал, что «вдоволь напиться» - это одноразовый вариант. Он видел перед собой иную картину — им двигал исследовательский интерес — поиграть с Тотохаттой, раздразнить его. Я знал, что он, помня мою просьбу, будет сдерживать до последнего свои рвущиеся на волю эмоции. Мне было интересно измерить степень его самоконтроля — надолго ли его хватит? Более того, я должен был узнать кое-что о предпочтениях Тотохатты. В моем арсенале были самые разные техники - несколько лет пребывания в Ордене Дырявой Чаши я посвятил изучению древнего уандукского искусства любви.       Тотохатта потянулся ко мне за поцелуем, но это не вписывалось в мой план, поэтому я вернул ему его сегодняшний жест — накрыл его рот рукой и прошептал очень тихо, одними губами: - Подожди, еще рано. Это — после.       Проникая кончиками пальцев в полуоткрытый рот, другой рукой я то поглаживал, то щекотал его тело, не касаясь при этом интимных мест. По телу Тотохатты пробежала дрожь, и он слегка прикусил мои пальцы, однако излишняя активность от него пока не требовалась. Я слегка коснулся языком его губ. Он попытался прижаться ко мне бедрами, но я отстранился и опять прошептал: - Еще немного потерпи. Еще рано.       После моих слов Тотохатта замер, и я вдруг осознал, что точно так же замер в ожидании Рыбник внутри меня. Я снова был хозяином положения, причем без применения дыхательной гимнастики. Я опять коснулся губ Тотохатты, предварительно убрав пальцы. Я целовал и слегка прикусывал то одну его губу, то другую, тут же отстраняясь, как только он пытался ответить на поцелуй.       Грешные магистры! Каким он был послушным и податливым, как чутко реагировал на любое мое прикосновение! В тот момент я ощущал себя музыкантом, виртуозно владеющим своим инструментом. В то же время я наблюдал словно со стороны, как мои пальцы скользили по его телу, нажимая, поглаживая, щекоча и царапая длинными ногтями. Я даже отвлекся на мгновение, залюбовавшись самим собой. Тотохатта дрожал под моими руками, его горячее дыхание обжигало мою кожу, но он не смел ни отстраниться, ни приблизиться, ни помешать, ни помочь мне.       Я понимал, что произойдет, когда я достигну своей цели и спровоцирую Тотохатту, точнее, я понимал, что случится со мной: Рыбник, находящийся в несвойственной ему роли наблюдателя, тут же вырвется на свободу - и все закончится довольно быстро. Главное в этой ситуации - сохранить хоть немного контроля, чтобы не навредить. Но, понимая это, я все равно двигался вперед. Я стал медленно спускаться губами по шее Тотохатты и дальше вниз, к плечу, при этом слегка зажимая губами его кожу, иногда слегка прикусывая ее. В одном месте я прикусил достаточно сильно — вдруг захотелось напугать Тотохатту. Но он резко вдохнул и подался ко мне вперед. На этот раз я не стал отстраняться и продолжил то, что начал, а именно, стал покрывать поцелуями его шею, ключицы и плечи. - Шурф! - тихо позвал меня Тотохатта. Я не дал ему договорить и опять закрыл его рот рукой. По его участившемуся дыханию я понял, что он хотел попросить меня поторопиться. Однако разговоры не входили в план сегодняшнего действа, и я задумался о том, не завязать ли ему еще и рот, так как постоянно закрывать ему рот рукой было неудобно. Запрет говорить мог не сработать, поскольку он уже не почти не владел собой. Все-таки использовать еще одну ленту для того, чтоб просунуть ее между зубов, лишив его возможности говорить? Я задумался над этим и понял, что это было бы совсем не желательно. Его рот, его губы были нужны мне для другого — я не хотел отказываться от возможности целовать его и еще кое для чего... Идея пришла ко мне мгновенно: можно лишить возможности говорить другим способом и одновременно немного поторопить события, как и хотел Тотохатта.       Не правда ли, трудно говорить, утыкаясь лицом в подушку? Но Тотохатта, похоже, совершенно не возражал против такого хода событий. Он не мог говорить, однако выгибался и стонал вполне красноречиво. Безумный Рыбник ликовал - ему наконец-то дали вырваться на свободу! Хвала Магистрам, мне удалось нажать на тормоза в тот момент, когда мои зубы впились в предплечье Тотохатты, и до того, как мне на язык попала его кровь - иначе трудно предположить, чем всё могло бы завершиться... Влюблённый Рыбник полагал кровь своих любовников лучшим вином под небесами, но на этот раз вкусить сей нектар ему не довелось.       Я не был груб с Тотохаттой - после того, как я впервые овладел им, меня заполнила неведомая мне доселе нежность, и мы, качаясь, плыли по волнам наслаждений, словно две лодки, попавшие в око бури и не затронутые её безумством. Мы провалились в сон, так и не разомкнув объятий".       Я поднял глаза от рукописи, почувствовав, что у меня заалели щёки. Сэр Шурф сидел, сохраняя свою всегдашнюю невозмутимость, только чёрные глаза стали, казалось, ещё темнее и глубже. Мда, из этой бездны было бы непросто выбраться, раз попав туда...