Параллели и пересечения

      Шёл уже 59й год Эпохи Кодекса. Работы нам с Тотохаттой хватало, да и сэр Халли не сидел сложа руки, поэтому всех младших магистров и прочих не успевших осилить вершины магии граждан Ехо мы уже сопроводили за пределы Сердца Мира или подыскали им уютные камеры в Холоми. Многие не желавшие мириться с новым порядком покинули столицу сами. Таким образом, на нашу долю оставалось всё меньше недоучек и людей, успевших освоить до принятия Кодекса одно-два заклинания и рвавшихся попробовать себя в деле.       Тот злополучный вызов Тотохатта получил, сидя прямо в кабинете. Сэр Джуффин ушёл на задание первым, но даже ему иногда бывает нужна подмога… преступник оказался не один, и Почтеннейший Начальник вызвал Мастера Преследования, чтобы тот встал на след сообщника, успевшего скрыться, пока он обменивался заклинаниями и проклятиями со вторым нарушителем спокойствия.       Как оказалось, что меня не было рядом? В самые критические моменты нашу жизнь определяют случайности… так вот, предыдущим вечером я допоздна просидел, заполняя самопишущие таблички отчётом по недавно раскрытому нами делу. Дело оказалось не слишком серьёзным, но в нём было замешано довольно много народу: свидетели, пострадавшие, их родственники и просто случайные зеваки, пожелавшие высказаться – и сэр Халли позволил мне прибыть на другой день на службу чуть позже обычного. В то утро я проснулся со странным томлением в груди, но списал всё на то, что за последние годы отвык просыпаться один… я спустился к бассейнам, сократив время своего пребывания там до минимума, потому что хотел побыстрее увидеть Тотохатту.       Зов сэра Джуффина настиг меня, когда я только-только выбрался из последнего намеченного на сегодня бассейна. Он сказал только: «Приходи» и, так сказать, «оставил след»: что-то вроде тропинки, ступив на которую я мог быстро добраться до него Тёмным Путём. Я быстро оделся и через несколько минут оказался на заросшем бурьяном поле где-то за городом. Ещё не успев как следует оглядеться, я почувствовал: Тотохатты там не было. Однако чуть поодаль я заметил две тёмные фигуры – уже смеркалось, и солнце готовилось опуститься за горизонт – и поспешил к ним. Между сражающимися происходила магическая дуэль. Джуффин заорал: «Не подходи» - и метнул в противника смертоносный луч, но тот успел увернуться и выставить очередную защиту. «Где Тотохатта???» - воззвал я на безмолвной речи, чтобы не отвлекать Джуффина от сражения. Он махнул рукой куда-то вправо, не спуская глаз со своей будущей жертвы. Я почти бегом бросился в указанную им сторону – и примерно в двадцати шагах от места битвы ступил на след Тотохатты.       Все произошло прямо у меня на глазах. Если бы мне тогда предложили выбор: видеть его смерть или нет - я, безусловно, выбрал бы второе. Однако сейчас я считаю, что такой выбор был бы неверен. Лишившись в одно мгновение своего идеального мира, я потерял надежду на возвращение прежней жизни и, конечно, самого Тотохатты. Надеясь впустую на невозможное, я только мешал бы жить дальше самому себе. Тут уж надейся или не надейся — все равно ничего не изменишь.       Мне не хватило нескольких секунд, чтобы приблизиться к нему и оценить опасность — я ведь почти догнал его. Я еще успел увидеть его темный силуэт на фоне заходящего солнца. Он казался черной дырой, бездной, пустотой в ярких лучах. Я удивился тогда этому впечатлению и подумал, что вот он, контраст — свет и отсутствие света.       Тотохатта всегда наделял особым смыслом финальный момент нашей с ним погони, как завороженный, следил за  смертоносным лучом моей левой перчатки, поражающим цель. Будто знал, что и ему самому придется стать такой целью.       Я был сильно раздражен тем, что Тотохатта ушел по следу без меня, хотя и сознавал, что, скорее всего, сам след увел его. Идя по его следу, я тщательно, до запятых, продумывал свою будущую речь о защитной магии, безопасности и самоконтроле. Как много бы я отдал за возможность произнести ее вслух! Хотя, стал бы я тратить драгоценные мгновения его жизни на очередную нотацию?       Следующие минуты отпечатались в моей памяти навсегда — так же трудно, больно и навсегда, как надпись, выбитая на камне: вот я вижу, как его лоохи треплется на ветру, и меня отделяют от него всего шесть дюжин шагов. Но вот красно-рыжий закат и его оранжевое лоохи на мгновение озаряются холодным серебряным светом, вспышка - и там, где был Тотохатта, теперь пусто. Там больше ничего нет. Серебряный свет угасает - и я опять смотрю на заходящее солнце, тщетно пытаясь разглядеть в его угасающих лучах дорогой мне силуэт.       В тот момент я не сразу поверил своим глазам — я стоял и некоторое время смотрел на свою левую руку в защитной рукавице, перебирая в голове тысячи самых невероятных версий, старательно обходя при этом одну — самую очевидную и единственно верную.       Внезапно ушел на Темную Сторону. Такое ведь бывает? Он же ходил туда по чужому следу! А может, в Хумгат? Или же след увел его Темным Путем. Грешные Магистры, да пусть он просто провалился бы в яму! Только не вспышка, только не она!       Но с фактами не поспоришь. Все было предельно ясно — и я очень медленно приближался к тому месту, где только что был Тотохатта, понимая, что торопиться мне уже некуда.       Пять дюжин шагов до цели. Ноги цепляются носками сапог за неровности мостовой и я даже хочу споткнуться и упасть, но тело мое считает иначе и я, выправляя шаг, продолжаю движение вперед.       Четыре дюжины шагов. Почему нельзя отмотать время назад? Всего один раз в жизни, всего на пару минут?! У меня ведь была возможность повлиять на ситуацию и спасти его! Если б я знал тогда!       Три дюжины шагов. Как я мог забыть, что если есть убитый, то рядом должен быть убийца? Очень опрометчиво с моей стороны и я вполне мог в тот момент последовать за Тотохаттой, если бы не вспомнил об этом вовремя. Враг стоял ко мне спиной и не видел меня. Ему уже не суждено было меня увидеть. Руки его - в перчатках, подобных моим, - светились серебряным светом. «Разорвать. Разметать его ошметки по мостовой. Выколоть ему глаза. Острыми ногтями изрезать его кожу на ремни!» - но я привычно успокоил Рыбника и снял левую рукавицу. Враг осыпался кучкой пепла, а мое сердце сжалось от невыносимого желания убить его ещё раз. И ещё. И ещё бесконечное количество раз. Тут мы опять оказались едины с Безумным Рыбником в своем желании убивать.       Две дюжины шагов. Я попробовал послать Безмолвный Зов Тотохатте, уже не надеясь на ответ.       Двенадцать шагов. Я - человек, каждый день встречающийся со смертью, сам - совершенное оружие в ее руках. Как могла она так вероломно предать меня?!       Десять шагов. Я увидел горсть пепла на мостовой. На самом деле я увидел ее намного раньше, но не позволял признать себе, что именно это такое.       Восемь шагов. Замедляться больше нет смысла. Я все видел, всё знал, но движения мои затормозились еще сильнее, настолько, насколько это вообще было возможно.       Шесть шагов. Я послал зов Джуффину с единственной фразой: «Тотохатта мертв» — и ничего не ответил на его «Что случилось?» и «Шурф, скажи мне, где ты сейчас!» А после вообще закрылся от Безмолвной Речи. Пять. Четыре. Три. Два.       С последним шагом я опустился на колени перед горсткой пепла, медленно снял рукавицы и Перчатки и убрал их в ларец. А потом осторожно и долго собирал пепел к себе в ладонь. До последней крупинки. Чтоб ничего не осталось, чтоб ничего не досталось земле.       Сжав в ладони все, что было еще так недавно Тотохаттой, я остался на месте — сил подняться и уйти я в себе не нашел. В ушах звенело от безудержного воя — Рыбник во мне выл от боли и невозможности что-либо изменить. Я же сам дышал на двенадцать и не двигался. Сколько времени я так простоял — не знаю. Из оцепенения меня вывел Джуффин, пришедший туда по моему следу. Он осторожно тронул меня за плечо: — Шурф, пойдем со мной. Помочь тебе я не смогу, но немного облегчить твою боль вполне в моих силах. Его предложение отозвалось во мне волной бешенства — слова «облегчить боль» показались мне кощунственными в тот момент — и это дало мне силы подняться и, не прощаясь, уйти в то же мгновение Темным Путем к себе домой. Больше всего я боялся в тот момент, что Джуффин последует за мной и насильно излечит меня. Мне казалось, что моя боль — единственное, что осталось мне от Тотохатты, и расстаться с ней равнозначно признанию необратимости случившегося. Но Джуффин оказался мудрее, чем я тогда полагал, и не стал преследовать меня.       Дома я ходил по комнатам, сжимая пепел в руке и не зная, куда его высыпать. Закопать в саду? Развеять по ветру над Хуроном?       В библиотеке я обнаружил оставленную Тотохаттой раскрытую книгу и машинально глянул на последнюю прочитанную им страницу. Это был сборник стихов разных современных на тот момент поэтов. Я прочитал первое попавшееся стихотворение вслух:

Уходящее В золотое сияние осени Никогда не будет потеряно. Если ты не забудешь, Как сердца касался Теплой своей ладонью.*

      Я содрогнулся от звука своего голоса и понял, что второй раз сойти с ума я себе позволить не могу. Оставив книгу на диване, я спустился в свой кабинет, чтобы ссыпать пепел в какой-нибудь сосуд. Продолжать держать его в руке было невыносимо. Поиски долго не давали результата, но в конце концов я нашел в ящике стола резной деревянный ларец, подаренный мне Тотохаттой лет десять назад, в котором я хранил дневники и личные записи. Одно из его отделений идеально подходило для моей цели — оно было отделено от остального внутреннего пространства и запиралось на ключ. Туда-то я и ссыпал осторожно то, что осталось от Тотохатты. После этого я выбежал из дома на улицу. Было уже совсем темно и шел холодный зимний дождь. Ветви дерева вахари бились в окно моей спальни. Я подошёл к нему, прижался головой к стволу и тихо шептал что-то. Мокрое лоохи липло к спине, капли дождя катились по моим щекам вперемешку со слезами, а я обнимал дерево и обещал ему, что никогда не забуду, как касался сердца теплой своей ладонью.